А. Дешабо
В первый и на второй день этого никто не заметил. На третий подошел член месткома по вопросам быта товарищ Колизеев и участливо спросил:
- У тебя дома неприятности? Кто-нибудь...к маме?
- Нет - ответил я сдержано - я отпускаю бороду.
- Рассказывай, - не поверил он.
Через некоторое время пришел сам председатель месткома товарищ Крутояров.
- Ходят слухи, ты от жены ушел?
- Не уходил я от жены.
- Ну да, - он игриво толкнул меня в бок, - пошаливаешь небось?
- Я отпускаю бороду, - настойчиво и твердо повторил я.
Но уже кто-то вечером на собрании вскольз упрекнул меня в аморальном поведении.
Я шел домой несколько расстроенным, но, по-прежнему не потеряв бодрости духа. Около моего дома от гастронома отделились двое неизвестных мне людей и направились в мою сторону. Их лица были небритыми, а у одежды недостаточно свежий вид. Я понял, что они тоже отпускают бороды, но почему не сдают свои костюмы в химчистку, я понять не мог.
- Будешь третьим? - обратился один из них.
- Нет - сказал я категорически. Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Но быть третьим в своем гастрономе - никогда!
- Слушай, - перебил низкий, красномордый,- что за чушь он несет.
Бутылку будешь брать на троих?
- По какому случаю? - осведомился я.
- Да он псих, - сказал красномордый - пойдем Гена.
Эта сцена проходила перед окнами нашего дома и жена могла видеть меня, но я не придал этому значения.
Когда я пришел домой, жена задала утвердительный вопрос прямо в лоб.
- У тебя есть нехорошие товарищи?
Я меланхолично ответил, - у меня нет нехороших товарищей, я отпускаю бороду.
- Скажи честное слово.
- Честное слово, нет.
- А почему об этом говорят на твоей работе? А почему я видела в окно твоих друзей-алкоголиков?
- Не знаю.
- Ах, ты не знаешь? Ты не знаешь, что у тебя есть собутыльники?
- Я не знаю, что говорят на работе, и не хочу знать, почему у меня есть собутыльники, то есть, я хотел сказать, нет собутыльников.
- Ты совсем заврался - она начала громко всхлипывать - ты врешь и на работе и мне. Ты стал невыносимым.
- Но, дорогая, пойми, нет у меня друзей-собутыльников.
- А для чего ты тогда оправдываешься, если у тебя их нет? Я не могу больше так жить. Говорила мне мама, этим все кончится.
Назавтра на работе все шушукались и многозначительно смотрели в мою сторону. Некоторые меня жалели. Без свидетелей. Когда подходил третий, они начинали говорить о последних достижениях в космосе и о снижении себестоимости.
- Да, я слышал, кто - бы мог подумать? Сделаешь раз ошибку, а потом всю жизнь дивиденды выплачиваешь.
Я начинал издавать звуки.
- Верно. Это как зубная боль. Здорово ты изображаешь. Вырвать нужно. Ты не выпадай из себя. Лучше враз вырвать. И такая тебе...
Подходил третий.
...и такая тебе - себе себестоимость будет! Пальчики оближешь - добавлял он неожиданно.
Третий шагал по той же дорожке, при появлении следующего сворачивал в космос.
...одиночество, брат, плохая штука, но...но при исследовании космоса, когда это делается во имя науки и счастья человечества, это необходимо и, - так же неожиданно добавлял он, - неизвестно чем кончится.
Дома вечером стояла настороженная тишина. Часа через два ее разрубил голос жены:
- Я все знаю, - закричала она - и не вздумай говорить, что это не так!!! - она стала собирать обувь.
Я подумал, что это для внутреннего потребления, но она стала собирать и вещи, ее губы дрожали от негодования, слезы катились ручьями.
Я остался один. Через два дня меня разбирали на заседании месткома. Выступали дружно, говорили, что я опустился, запил, бросил семью, развалил работу, скрываюсь от алиментов. Мне объявили выговор, дело передали в суд и тут же взяли на поруки.
Домой я возвращался поздно. Незнакомые принимали меня за команди-
ровочного, а знакомые хлопали по плечу и спрашивали:
- Что загудел? Ну, брат, не расстраивайся. Сейчас есть такие специальные психолечебные заведения, где алкоголиков антабусом лечат. В миг на ноги поставят.
- Я отпускаю бороду, - тоскливо мычал я в ответ. Мне не верили.
- В лес хочешь кого-нибудь завести? - намекали они по видимому на Сусанина.
Наконец, меня вызвал начальник.
- Пора кончать такую жизнь. Ты развалил семью, развалил работу, разлагаешь коллектив.
- Я отпускаю бороду, - заунывно простонал я.
- Постой, постой! Да у меня было то же самое, гиблое дело, бросай. Ничего хорошего из этого не выйдет, займись чем-нибудь другим. Коллекционируй печные заглушки, пиши стихи, а самое лучшее мечтай купить скаковую лошадь, верблюда или, в конце концов, поехать в Австралию.
После работы я сидел в кресле у парикмахера, единственного человека, который при виде меня искренне обрадовался. Ко мне вернулась жена, на работе восстановилось мое доброе имя.
Я смотрю в мужественные бородатые лица и думаю, какие же они сильные, твердые духом, что сумели пережить суровое время роста. А я не на что не способен, безвольный тип, тряпка.
Я безнадежно машу рукой, мой сосед по рабочему столу удивленно вскидывает на меня глаза.
- В Австралию бы съездить...на верблюде...ты знаешь, Миша, я там ни разу не был.
