Друг мой, Лёха, человек пробивной энергии и зажигательной жизнерадостности. Как только случилась перестройка, не стал он унывать и хныкать от трудностей, а применив все свои способности да ещё плюс золотые руки, стал получать немалые по тем временам деньги. А так как был у него некоторый зуд к перемене мест, а попросту имел он тягу к путешествиям, то решил он, Леха, что настала пора посмотреть на заграницу, да и чего там – себя показать, тоже не помешает. Решил и начал свое путешествие с Китая.
Уговаривает меня: «У них под Пекином, раскопали какого-то императора, представляешь – вместе с ним целое глиняное войско, пять тысяч штыков!» «Так уж и пять тысяч?» слабо удивляюсь я. «Пять, пять, они китайцы народ дотошный на десять раз все пересчитали! Давай посмотрим?»
Тут как раз в Урумчи открылись чартерные рейсы, туда и обратно. Народ мешками да тюками покупал и завозил китайский ширпотреб. Купили мы билеты, запаслись деньгами, по четыреста долларов, громаднейшие по тем временам деньги! жены составили списки первоочередных покупок, да еще дополнительные списки! У меня всё поместилось на двойном тетрадном листе, а у Лёхи – в целой тетради.
Вот что интересно, едем мы в Китай, а супруги просят купить непременно французские духи «Шанель № 5», и что интересно – в тетрадке у Лёхи, № 5, зачеркнуто и поставлен № 6, с припиской - «если есть № повыше, бери его!»
Как мы туда ехали в этот китайский Урумчи, описывать не буду, не интересно.
Как бродили в поисках товаров по своим спискам? Да умаялись и все ...
А вот как почувствовали, что валимся с ног от усталости, зашли в тихенький, маленький ресторанчик-забегаловку Лёха небрежно так на китайском говорит: «О яу чупаза!» - лапши хочу, значит. Лёха он как, куда ехать надумает сразу язык учит, вершков нахватается и что интересно – вроде как его понимают, свой человек везде. А что где не понятно переходит на английский. Английский у него в норме, англичане не понимают, а все остальные свободно. Сидим мы, кушаем свою лапшу, с палочками мучаемся, а за соседним столиком две старушки – божьи одуванчики, лет под восемьдесят каждой, с интересом смотрят на наши старания. И что интересно – одуванчики эти вполне европейские бабуси. И так они озаботились нашими манипуляциями с китайскими палочками, что обратились к нам:
«I am sorry, you from what country?» Леха встрепенулся как кот учуявший мышь и бойко так ответил: «Это…We from Russia».
«Почему Россия? Ведь мы из Казахстана» переспросил я его. «А …, для солидности,
Все равно они не поймут, им что Казахстан, что Россия!»
Старушки о чем то посовещались и приняв более чопорный вид снова обратились к нам:
«Excuse our importunity, but this dish is by a plug better!»
Вот тут бы Лехе и надо капитулировать окончательно, так как из всего сказанного «одуванчиками» он понял одно слово, да и то стал рыться в своей памяти: «Плаг, плаг, а – вилка!» и приняв на себя роль переводчика, объяснил мне: «Советуют взять вилки»
Мы кивком головы поблагодарили старушек, взяли вилки и продолжили трапезу. Я поздно понял, что Лешка вошел во вкус общения с иностранцами, как же - переведя пару фраз, он сразу утвердился в своем превосходном знании английского языка.
«You here go shopping?» - обратился он к соседкам, «Спросил, они тоже по магазинам» - уточнил он для меня. Божьи одуванчики, чуть-чуть встрепенулись, немного помолчали и разразились длинной тирадой: «No, we here do not do purchases, we here on an exchange of experience, read lectures at university of an agriculture»
Леха задумался на полминуты: «Слушай, а бабки то учатся в университете, перерыв у них вот и на обед вышли!» «А ты ничего не перепутал?» - усомнился я в правильности перевода. «Да чего там путать, вот – Lectures, university, лекции, университет»
«Вот бабки, им на дачах надо ковыряться, а они в университете скамейки задницами полируют!» - простовато так восхитился Лешка. «Почему на даче, у них там ведь ранчо» - пытался поправить его я. «А, один перец, все равно пора к земле привыкать!» - Лешка перешел к зеленому чаю, который нам подали в фарфоровых пиалах расписанных драконами. Наши знакомые с интересом прислушивались к нашему разговору и, судя по недоуменным лицам, ровным счетом ничего не поняли.
«We once again are sorry, for that we interrupt your dinner, but we would like hardly more to know about your country» «Ого, они имеют какие то претензии к нашей стране!» «Да что они понимают, переучившееся янки!» - отмахнулся я.
«I have not understood you, it is possible to repeat?» - выдал Лешка, покраснев от мысленного напряжения. Старушки обрадовано закивали в знак согласия.
«We heard in your country awful colds?» ну тут даже я понял – colds – холодно, при покупке мороженного я часто слышал это слово.
«А… наши - «божьи одуванчики» боятся холодов» - Лешка красовался передо мной своими познаниями в английском языке.
«Да скажи ты им, что у нас даже в мае морозы под сорок! Они там на своих комиксах воспитаны, будет им, что внукам рассказать» - чего это меня понесло? Однако Лешкин запас слов был не столь обширен как ему хотелось.
«Large at us the frosts, are be two times till twenty»
Старушки округлили глаза от изумления. «Что ты им сказал?» - переспросил я Лешку. «Да, сказал что морозы за сорок градусов, все равно не поверят, они при таких морозах в сосульки превратятся»
«The young man, and truth what at you in the winter on streets the bears go?» (Молодые люди, а правда что у вас зимой по улицам медведи ходят?) - обратилась с вопросом более молчаливая бабуся. «Что она сказала?» не понял ни одного слова я. «Да, наверное, какую ни будь пропагандистскую гадость о нашей стране» - мысленно, пережевывая текст, ответил мне Лёха.
«Вот буржуйки» возмутился я. «Подожди, bears, bears, пиво что ли?»
«Им что – пива хочется? - давай угостим, пусть знают, что мы не жмоты, ни то, что они буржуйки скупые»
«Да подожди ты с пивом, там есть слово улица и зима, значит, они спрашивают – «пьем ли мы зимой на улице пиво!» - обрадовался точности своего перевода Лёшка. «Да переведи ты им, что пока мы откроем банку, пиво превратится в сосульку» «Не я так не смогу, не знаю, как по ихнему будет «сосулька», а вот снег подойдет» Лёшка, тщательно подбирая слова, произнес: «Beer in the street we do not drink, from a frost it turns to snow and we chew it» (Пиво на улице мы не пьем, от мороза оно превращается в снег и мы его жуем)
Бабульки, от изумления округлили глаза, а потом нервно заулыбались, оживленно переговариваясь между собой. И тут к ним подошла третья матрона примерно такого же возраста и на безупречном русском языке осведомилась: «Анна Васильевна, вы читаете лекцию через час, ну как вам китайская кухня?» затем заметив наши взгляды, задала ещё один вопрос: «А эти молодые люди вас не обижают?» На что наши собеседницы, на таком же безупречном русском языке ответили ей: «Нет, молодые люди нас не обижают, вполне вежливые ребята, только вот тупые …»
