рой волнует народившихся едва.
И бегут они по рифме вдоль строки,
обжигают их прочтений угольки.
А катрены заполняют к ряду ряд,
то слепы они, то яростью горят.
Глух ли отзвук их, иль точен камертон?
Ясен людям, иль один в них - слышу звон?
Вновь сомненьями испахана межа:
налетают и в падении шуршат.
Что - посажено, что - полито в ночи?
Тем ли сердце вдохновением стучит?
Будет утро, то, что ночи - мудреней.
Блеск чуть стихнет у полуночных огней.
Я вчитаюсь, в отпустивший ритм стиха.
Чуть осыплется ненужная труха.
Стану править, пропускать, как в решето
меж оценками: что то, а что не то.
Как в дорогу собирая, в дальний путь -
стих, что в душу сможет лечь, кому-нибудь.
Степь широкая. Седые ковыли.
Строки, выпорхнувши, в мир свой - жить. ушли.
