(новелла)
Он много работал, гораздо больше, чем предусматривалось трудовым законодательством. Она удивлялась, он же ничего не получает за сверхурочные часы. А он и не обращал внимания на свою зарплату, его интересовали какие-то частицы, он все время ловил и искал их. Она часто слышала от него их названия, они были трудными и непонятными. Нейтрино ей казалось надо ловить в Италии, а кварки напоминали зажаренные шипящие куски сала. Она не любила сала, не любила и эти частицы, они отнимали его, лучше бы их не было совсем.
А еще он часто ездил в командировки. Наверно в их городе этих частиц было совсем мало и чем дальше от города их становилось все больше и больше, потому что из командировок он приезжал радостным и возбужденным. Постепенно у него характер становился ровнее, а командировки длиннее.
Сначала он всегда звонил с работы:
- Лидунчик, это ты?...
- Да, я. Опять?...
- Опять - вздыхал он.
Потом она привыкла к этому. Привык и он. И они уже больше не вздыхали.
Она ему часто говорила:
- Дорогой, хорошо, когда ты со мной, но это бывает так редко. И поэтому, когда ты приезжаешь, я всегда радуюсь.
- Ты права, милая, - отвечал он ей с нежностью - но в природе все ужасно рационально. Чем больше радостей при встрече, тем больше огорчений при расставаниях.
Но время, увы, как сказал одни поэт и чувствам неподвластно. Она заскучала. Она довольно часто садилась в скверике, недалеко от своего дома, раскрывала старинный французский роман и читала.
Какие только подвиги не совершал герой во имя любви. Злая судьба (она и не подозревала, что это дело рук автора) разлучала их на каждой десятой странице. Казалось уже все. Она должна погибнуть, но в этот миг появлялся он и освобождал ее из рук злодеев. В тот самый миг, когда кинжал почти касался ее бледной красивой шеи.
- Пардон, мадмуазель, пройдите по трупам своих обидчиков.
О, как он был галантен. Изредка они менялись ролями, и спасала она его. Но никогда, никогда он не пропадал в этих дурацких командировках.
Потом она приходила домой, включала музыкальный центр и, слушая музыку, долго лежала с открытыми глазами и не могла уснуть. Она казалась себе одинокой, обманутой и покинутой.
Однажды, на скамью к ней подсел молодой человек. Она сидела с по-лузакрытыми глазами, на коленях у нее лежала раскрытая книга. Он скользнул взглядом по страницам и заговорил:
- Мадмуазель, если вы хотите проучить этого подлого аббата Лоренса, то лучше всех это сделаю я.
- О, - удивилась она - вы его знаете?
- Еще бы, он столько несчастий принес этой крошке Лесси.
Они зашли в кафе, заказали по чашке черного кофе с коньяком и он рассказал ужасную трагедию из жизни кардинала Ришелье. Ах, как она понимала своего собеседника, он будто был очевидцем тех странных событий. Потом она привела его к себе домой, и перед нею раскрылись чудовищные преступления всех восемнадцати Людовиков.
Расстались они утром, ей нужно было идти по делам. Заспешил и он.
- Ты куда? - спросила она.
- Назад - пожал он плечами и грустно добавил - в средние века.
Она помахала ему рукой. Больше они не встречались.
Теперь она читала книги на три столетия ближе к современности. Он подошел и попросил разрешения сесть. Это был высокий, худощавый молодой мужчина, подстриженный под Гулливера. Он сказал, что снимает фильм. Да, он важная птица на съемках - статист. Связывающее звено между автором сценария и режиссером. Маршируют солдаты, бьют барабаны, грохочут пушки, строчит камера, проносятся всадники. Просто и интерес-но. Но это еще что. Вот у Феллини любовь, отчаянная безысходная любовь. Итальянский секс лучший в мире. Италия экспортирует секс во все страны земного шара. Кинофабрики Италии самые крупные фабрики секса в мире. Итальянцы задыхаются, у них простаивают мощности, что бы их заг-рузить нужно импортеров больше в три раза, чем их имеется на всем земном шаре. Поэтому итальянцы усиленно ищут внеземные цивилизации. Если они их не найдут в ближайшие десять лет, то наступит кризис секса, перепроизводство. Это будет ужасно. Многие не вынесут, а кинозвезды покончат жизнь самоубийством.
В кафе они не пошли. У него в кармане оказалась бутылка коньяка.
Ах, как она его понимала. Расстались они утром. Он оказался сексуальным маньяком. Они больше не встречались. Теперь она читала современные книги.
Потом был толстый рыжий мужчина, служащий какой-то конторы. Нет, нет, он был перед этим, что с усиками, с кавказским акцентом. А после него был симпатичный круглолицый. Он еще не выговаривал букву р. Нет р. не выговаривал тот, что в синем плаще. Зато тот, что в кожаной куртке, как он хорошо пел - "если ты и не друг и не враг".
Она уже давно ничего не читала.
Однажды, вечером она сидела у себя дома. На столе стояла недопитая бутылка водки. Он, тот, что с подбитым глазом и в серой рубашке, рассказывал ей какую-то непонятную и странную историю:
- Чиво, чиво, ты щенок, а ну вали отседова, говорю я, гад, небось следишь. А тот повернулся и бежать...ха...ха...
В это время раздался щелчок дверного замка и вошел муж. Он остановился посреди комнаты, растерянно оглядывая их лица.
- Ты же уехал - сказала она испугано и удивлено.
- Нет - ответил он спокойно - я не уезжал. Я даже не брал зубную щетку, посмотри.
Он вошел в ванную и вынес пластмассовый стакан. В нем торчали две
зубные щетки.
- Но ты же уехал. Ты звонил, что уехал, улетел, уплыл в свою противную командировку.
У него по лицу пошли красные пятна, они залили шею, руки.
- Я не уехал, не уехал - закричал он в истерике и набросился на нее с кулаками. Его крупные, узловатые руки били по белой коже лица, шеи, груди, оставляя ужасные следы. Она не защищалась и не плакала, а смотрела как-то бессмысленно и покорно. Он ни разу не появился в нуж-
ный миг, чтобы спасти ее. А когда она пала, он пришел, чтобы совсем втоптать ее в грязь.
Сочи. 17 мая 1972г.
