У отца были очень интересные лыжи: короткие и широкие, оббитые мехом косули.
Отец объяснил мне, что такие лыжи делают местные жители, шорцы-охотники, специально для того, чтобы было легко забираться на склоны, так как ворсинки меха, направленные в одну сторону, позволяют лыжам двигаться вперёд, но не дают соскальзывать назад. А ширина нужна, чтобы лыжи меньше проваливались в рыхлый и глубокий снег, даже, когда ноша тяжёлая. И палки к таким лыжам не полагаются - они мешают продвигаться среди таёжных зарослей.
Ноша у отца была не очень тяжёлая – ружьё и рюкзак за спиной, а у меня совсем никакой, но лыжи были примитивные, и каталась я неумело, и никак не могла забраться на склон. Отец учил, что нужно ставить лыжи «ёлочкой» или «лесенкой», но у меня всё равно плохо получалось. Тогда мы стали делать длинные зигзаги, потихоньку поднимаясь всё выше и выше.
Под одним из кустов отец остановился и подозвал меня.
- Здесь недавно лежал зайчик, оставил орешки. Он должен вернуться.
Я увидела овальное углубление в снегу с желтоватыми шариками на донышке, а в лесную гущу тянулись полоски заячьих следов.
- Когда он вернётся, - сказал отец, - ты стой тихо, не шевелись. Зайчик остановится перед тобой и станет на тебя смотреть. Вот увидишь!
Вскоре, действительно, показался бегущий зайчик. Я замерла. Зайчик, поравнявшись со мной, вдруг повернулся, встал столбиком и тоже замер. Так мы смотрели друг на друга, но восторг настолько переполнял меня, что не терпелось им поделиться, и я оглянулась на отца. С ужасом я увидела, что он уже снял с плеча ружьё и целится в зайца.
- Папочка, не стреляй!!! – я кинулась под ружьё, закрывая зайку собой.
Отец не успел выстрелить.
- Ведь я бы мог тебя убить! – сказал он с досадой, опуская ружьё.
А заяц, испугавшись моего крика, мигом удрал.
Всю обратную дорогу отец хмурился и со мной не разговаривал. Я понимала, что он на меня сердится, и тоже боялась говорить. Я испытывала мучительное чувство вины, которое всегда меня охватывало, когда отец сердился. Но всё-таки, мне было в то же время и радостно, оттого, что зайчик убежал. Внутри себя я торжествующе улыбалась. И если бы мне предложили переиграть ситуацию, я бы поступила точно так же, только на этот раз уже сознательно. Потому, что каждая клеточка моего существа кричала: «Не хочу видеть, как умирает зайчик!».
