С утра шнырял, нырял, щепою пруд кропя.
Бобер уже тесал последнее бревно,
Когда пришла беда – в глазах туман, черно:
Зубной резак сломался вдруг под корень.
Взвыл… Монолог Бобра – увы – словами чёрен.
На шум примчалась тут ученая Сова,
В глуши и слов таких не слышала вдова:
– Ох, речь твоя, дружок, скажу – срамна!
Мне что-то суть её пока что не ясна.
– Сломался зуб, а будто шкуру мне вспороли!
– Беде твоей теперь поможет только Кролик!
Я знаю: врач живет в домишке у ключа,
Скорей туда, спроси маститого рвача!
Бежали дни, но Боб не шел к дантисту,
Боялся он, как будто там – нечистый.
Но зуб гвоздил в башку до одури, до колик.
Он всё ж побрел к врачу, кляня судьбу и долю.
Но в хатке той, где Кролик поселился,
Один лишь бомж какой-то копошился.
– Проблема у меня, – Бобер присел, – не шутка!
Бомжу поведал всё… Но от ответа жутко:
– Уж год, как смылся тот барыга и пижон!
За зелень ныне лечит за морями он!
– А здесь кто зубы рвет, раз так уж вышло?
– У нас дантистом Пеликан, хапуга пришлый!
– Неужто лекарь пьет, не ладя с ремеслом?
– Да лучше б квасил он у нас в шинке лесном,
А то диплом купил недавно без затрат,
Живет проныра у Галчонка – не женат.
Он рыбкой с зубика дерет, помилуй Боже!
– Рыбешкой свежею берет? На них похоже.
Нам говорят везде: бесплатна медицина,
Придешь к врачу – платить за все зверинам.
Угрюмо встретил Пеликан стонавшего соседа:
Коли Бобер не зван, не в радость и беседа –
Дантист на пруд смотрел и пьян был без вина:
Гусыня – вся там из себя – в окно видна:
Вращала гузкой и крылом махала молодцу.
Тот млел, коль дама клювом проводила по крестцу.
Как будто наяву, с ней мнились вечеринки…
Ведет к себе на но’чь, целует в грудь блондинку,
Он до утра не спит с ней в сладостном объятье.
С Гусыней кофе пьёт наутро, дарит платье.
Все хорошо, пора ей стать супругой.
И вот уж в ЗАГС ведет мужик подругу.
Но на пути у них Бобер в мохнатой шапке.
– А, это ты, Бобер, чего так ходишь шатко?
– Да, зуб извел, нет жизни тошнотворней.
Док! Вникни в драму и избавь от корня!
– Клещами зубы драть желающих полно,
Но всем я говорю: получится окно.
А хочешь, вставлю в рот протез из дуба,
Или так походишь, коль дубовый – грубо?
– Хоть что – щербатому ходить зазорно,
И нужен мне зубной резец, бесспорно.
Точи, но чтобы крепче был он стали –
За недострой меня уже «достали».
Но только, доктор, у меня вопрос:
А сколько рыбки спросишь, чтоб завез?
– Я должен уважать строителя-трудягу,
Мне сотню пескарей наловишь – без напряга.
Опешил Боб: «Хапуга ведь дантист:
Берёт дороже, чем гусак-таксист!
– Скажи-ка, чем плотва тебе не рыба?
Мне за нее медведь вчера сказал: «Спасибо».
– Гнёт дуги Мишка сдуру, по уму работа,
А я другой, мне пескарей всегда охота.
– Твоя взяла, лечи, – махнул хвостом Бобер.
А после жди, чтобы я мзду тебе припёр.
Хорош зуб новый – и закончил Боб запруду,
Он дом возвел, жену привел, завел посуду.
И вот лежат вдвоём у дома Боб с бобрихой,
На ушко шепчет он жене о важном тихо:
Пора, мол, завестись у них бобрятам.
Супруга ластится: не против, чтоб ребята…
Приперся тут знакомый доктор Пеликан.
– Куда же прешь ты, док, как на майдан?
– Тебя, прораба, хвалит каждая зверюга,
На диво строишь ты, и вроде не ворюга.
Надумал я поставить свой домишко утке,
Сработай мне его и женушке-малютке.
Боб улыбнулся, зуб потрогал, что из стали,
Ответ дал, вспомнив все о докторе детали:
– Да не вопрос! Мечтаешь о таком, должно,
Но дашь мне сто лещей за каждое бревно.
…Пять лет прошло, но всё живет в халупе Пеликан,
Ушла жить утка под кровать. (У ней с ежом роман).
Один остался донжуан, весь высох, как Кошей.
Увы: дантист не смог собрать на домик всех лещей.
Мораль сей басни, кажется, понятна и проста:
За алчность ты расплатишься и много лет спустя.
