[ Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
Литературный форум » Наше творчество » Авторские библиотеки » Богун Валентин (Стихи и проза.)
Богун Валентин
bogun Дата: Понедельник, 18 Ноя 2013, 14:00 | Сообщение # 451
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
− Исабель, помимо желания видеть вас, я хотел бы кое-что изменить в вашем монастыре. − Очень удивленный взгляд. − Я хочу, что бы дети, приходя в школу, получали горячий завтрак. Хочу, что бы у них была форма. Чтобы не нуждались в учебниках и тетрадях. И чтобы крыша в монастыре не текла. Стекла тоже хорошо бы вставить.
Она смотрела на меня с изумлением. Переходя на испанский, спросила:
− Ведь это должно стоить кучу денег. Кто оплатит?
− Пусть это вас не беспокоит. Доведите все, что я сказал, до сведения вашей настоятельницы. Составьте смету. И сделайте все достаточно быстро. Я не знаю, сколько мы тут пробудем на этот раз.
− Американская деловитость?
− Я очень хотел бы встречаться с вами. Это возможно?
− Ну, если вы не будете снова так уж сильно заняты… Матушка Хуанита это, пожалуй, одобрит. – Она почему-то рассмеялась.
− Не знаю ее мотивов, но в благодарность готов позолотить крест над вашей обителью.
Она подала мне руку, и я поцеловал ее. Снова в руке появился веер и прикрыл сдержанную улыбку.
– С вашего разрешения, я зайду к вам послезавтра, часов в семь вечера.
Она ничего не ответила и исчезла за дверью,
сдержанно улыбаясь.
Впечатление она на меня произвела сильное. Близкое к ошеломляющему. Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Тут я переключился на другие проблемы, поскольку увидел на площади наши машины: грузовичок и джип. Путешествие прошло благополучно. Фила я хотел оставить отдыхать, но он сел со мной на мотоцикл, и мы покатили на раскопки.
Со следующего дня работы пошли полным ходом. Пока проблем, как и новых открытий не возникало. Зато я кое-что узнал и оценил встревоженность матери Хуаниты. Мы совсем забыли о местных партизанах! Каким-то образом Исабель познакомилась с партизанским командиром. Нанятая нами повариха Хосефа утверждала, что Исабель с ним даже встречается. Информации этой тощей ведьмы, работавшей у нас уже второй сезон, можно было, как я убедился, доверять. Под вечер сторож монастыря доставил мне записку от Исабель. «Мать Хуанита просит пожаловать для беседы в удобное для вас время. Желательно после шести вечера. Присоединяюсь к ее просьбе. Исабель де Сантильяна».
Понятно. Вечером сел за руль джипа и покатил в монастырь. У входа меня уже ждали. Не Исабель, к сожалению. Провели в знакомый кабинет. Матушка настоятельница пригласила садиться, а монашку послала за Исабель. Некоторое время сидели молча. Она перебирала какие-то бумаги на своем столе.
− Исабель передала мне ваши предложения. Надеюсь, они достаточно серьезны. Господь воздаст вам за вашу доброту.
− Вы составили смету?
Она подала мне листок бумаги, из которого я узнал, что количество учеников колеблется от двадцати до тридцати. Тут же приводился рацион, который показался мне вполне разумным.
− Что до формы, то мне не совсем понятно, что вы имеете в виду?
Вошла Исабель. Я встал и поздоровался. Широкая черная юбка, широкий черный пояс и белая блузка, отделанная кружевами. Волосы подняты и собраны узлом на затылке.
− Я не специалист по части школьных форм, но, учитывая местную специфику и уровень достатка родителей, полагаю, что в теплое время шорты и рубашка. В холодное время длинные брюки и теплая рубашка. Какие-нибудь курточки. Для холодного времени − куртку с капюшоном. – Настоятельница записывала за мной. − Но детали на ваше усмотрение. Где смета ремонта крыш?
Она подала мне еще один листочек. Что ж, по моим нынешним возможностям вполне приемлемо.
− Во многих кельях нет стекол. – Это подала голос Исабель.
− Включите в смету. Что еще из неотложных нужд?
Настоятельница вздохнула и грустно посмотрела на меня.
− У нас все разуты и раздеты.
− Купите всем самое необходимое. Ведь вас всего пятнадцать человек!
− Четырнадцать.
− Исабель получает зарплату?
Исабель усмехнулась.
− Нет. Какая уж тут зарплата при наших доходах!
− Но ведь молодой девушке нужно что-то тратить на себя!
Они молчали. Исабель встала и вышла из кабинета. Я почувствовал себя неловко.
− Простите, что я так бесцеремонно. Почините крышу везде, где она течет. Вставьте стекла везде, а не только в кельях.
Матушка старательно записывала. Я встал.
− У нас кажется все? Завтра на ваше имя будет открыт счет в банке. Можете приступать незамедлительно. Где мне найти Исабель?
Она позвонила в колокольчик. Зашла молоденькая монашка.
− Найди сеньориту Исабель и приведи ее ко мне.
Я встретил ее в коридоре.
− Это я просил вас позвать. Если чем-то обидел, приношу свои извинения. Мне просто хочется побыть с вами, если, конечно, вы не возражаете.
− Пойдемте в сад.
Мы молча шли по аллее.
− Почему вы сказали, что матушка Хуанита это одобрит. Она хочет помочь вам устроить свою жизнь или тут еще что-то?
− Думаю, что и еще что-то, но говорить об этом не хочу. А вот девушки – ваши соотечественницы, обижены вашим невниманием.
− Это верно. – Я перешел на французский. – Но когда у меня есть время, я предпочитаю ваше общество.
− Спасибо. Мне это лестно, но вежливость нужно соблюдать. А что до меня, то вы же меня совсем не знаете!
− Немного от интуиции. К тому же красота – могучая сила.
К моему комплименту она отнеслась совершенно спокойно.
− Порой изрядно затрудняет жизнь. Липнет множество мужчин, а они тебе совершенно не нужны. Впрочем, они-то убеждены в обратном!
− Но она же расширяет возможности выбора!
− Это у нас-то? – Усмехнулась. – Лучше расскажите про ваши успехи.
В ее тоне, в содержании ее слов чувствовалась какая-то умудренность, не очень-то соответствующая ее возрасту, да и внешнему виду.
− Никаких особых успехов. Это вообще бывает редко. Очищаем развалины храма. Пока не понятно даже чей он, из какой эпохи?
− Завидую вам. Вы любите свое дело?
− Я не уверен, что это действительно мое дело, но очень интересно.
- Мужчинам легче в определенном смысле. В Штатах все иначе?
− В Штатах все несколько иначе, но и там жизнь у многих не легка. Особенно у женщин.
Некоторое время мы шли молча. Я глянул на нее. Тонкая, стройная, с немного надменным выражением лица. Оживший портрет из какой-нибудь галереи испанского искусства. Мне вдруг захотелось взять ее на руки. Это была настолько неуместная мысль, что я даже испугался, что она может ее почувствовать. Внезапно она спросила нечто такое, чего я меньше всего ожидал услышать.
− Партизаны вам не мешают? –
Фонтаном вбросило мне в мозг поток мыслей. Вспомнил и доклад Хосефы. Но надо было отвечать. Кажется, это главное препятствие. Как она с ним встречается? Кто он? Каков он?
− Пока нет. Военные тоже.
− Погодите, еще возможны неприятности и с теми и другими. Особенно теперь, когда пошел слух, что вы богаты. Кстати, детей начнут кормить уже завтра.
− А деньги?
− Слово матушки настоятельницы – достаточная гарантия. А она вам поверила. Я тоже. – Она повернула ко мне голову и улыбнулась. Это так необычно! − Боюсь, что количество учеников сразу увеличится. Вы не разоритесь?
− Нет. Скажите, у вас есть связь с партизанами?
− Это очень рискованная тема для светского разговора.
Теперь мне стало понятно, о каких опасных связях говорила мать Хуанита. Именно теперь, а не после болтовни Хосефы.
− Что они за люди? Действительно борцы за народ или нечто другое. В этой стране много несправедливости и можно понять людей, выступающих против этого даже с оружием в руках.
− Люди там разные, но их руководитель, как мне кажется, вполне достойный человек.
Я ощутил в себе приступ ревности.
− Мне бы хотелось поговорить с ним. Чисто теоретическая дискуссия.
− Это опасно. – И снова вопрос из совсем другой области. – Если не секрет, откуда у вас столько денег.
− Много – это по вашим меркам. Получил наследство.
− Экспедицию вы тоже финансируете?
− Исабель, Этого никто не знает. Не проговоритесь и вы.
− Что вам до голодных детей в этой нищей стране?
Я напрягся. Что ей нужно?
− Вы видите более рациональное применение деньгам? Роскошные туалеты, фешенебельные курорты?
Она взяла меня под руку.
− Пожалуйста, не сердитесь на меня. Просто ваши поступки необычны. Они благородны, и вызывают у всех удивление. Разве это не понятно? Мои благородные родственники пожалели денег, чтобы хотя бы вытащить меня отсюда, а вы не жалеете денег для совершенно чужих детей. Не сердитесь на меня?
− Вы сплошное очарование. Как я могу на вас сердиться?
Я взял ее руку в свои, поцеловал и стремительно удалился.
_____________


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Четверг, 21 Ноя 2013, 14:53 | Сообщение # 452
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27

Дни шли за днями. Работы наши продвигались, но ничего сенсационного мы не обнаружили. Храму, как определил профессор, порядка восьмисот лет. Самое интересное состояло в том, что он был построен на фундаменте гораздо более древнего сооружения. После работы отправлялся в монастырь. Мы уже привыкли друг к другу, и перешли на ты. Она вела себя сдержанно и даже, я бы сказал, несколько чопорно. Обнимать и целовать себя уже позволяла, но не более того. Должен признаться, что я не очень-то и добивался близости. В ее присутствии я чувствовал себя хорошо. Что-то в ней было, несмотря на юный возраст, горделивое, строгое и в то же время, притягательное. Ее суждения были вполне логичны и последовательны, а когда она рассказывала о своих родственниках, в голосе звучало такое презрение, а порой и ненависть, что не приведи бог ей быть настоящей, властной герцогиней, а им ее поданным. Что ж, ее вполне можно было понять. Я как-то сказал:
− Когда закончится наша работа, мы с тобой переедем в столицу, и у тебя будут, я надеюсь, возможности высказать своей родне все, что ты о них думаешь. – Несколько шагов мы прошли молча. Потом я добавил. – Надеюсь, это доставит тебе удовольствие.
− Это ты таким образом делаешь мне предложение?
Тут меня слегка накрыло. Я поднял ее на руки и закружил с ней по аллее. Потом нежно поцеловал и бережно поставил на землю.
− Герцогиня, я люблю вас и прошу стать моей женой.
Она молча поправляла прическу. Справившись с этим делом, довольно строго посмотрела на меня, и сказал не без некоторой надменности в голосе.
− Я, конечно, не привычная тебе современная девушка. В моем представлении предложения делают не в такой иносказательной и легкомысленной форме.
Повернулась и медленно пошла по аллее. Брать ее под руку я уже не осмелился и молча шел рядом. «Ты не в Штатах, Фред. Тише на поворотах!» − заметил я себе.
− Если вы по-прежнему хотите встретиться с командиром партизан, то он выражает свое согласие. О более точном месте и времени будет передано. Излишне напоминать, что все это должно оставаться строго между нами. Проводи меня домой.
Было над чем подумать! Я как-то совершенно выпустил из вида наличие соперника. Странно. Мне казалось, что, несмотря на отсутствие каких-то слов, в наших отношениях и без них все понятно.
А работы по расчистке храма продолжались своим чередом. Нужно было нанимать еще рабочих, поскольку процесс переноски выкапываемой земли был очень трудоемким. Как-то вечером к нам пожаловал сам комендант района майор Вендоза. Долго благодарил за заботу о детях, а потом перешел к главному. По сведениям его разведки партизаны якобы собираются на нас напасть, и тогда мы можем попасть в заложники, чего он Федерико де Вендоза допустить никак не может. Выкуп может нам стоить очень дорого, а поэтому он пришлет своих солдат для охраны. Он слышал, что мы собираемся нанимать еще рабочих. Так вот он предлагает в качестве рабочих своих солдат. Часть будет в охранении, а часть работать. Мы платим рабочим по пять песо в день, а солдатам можно платить по три песо. Оставшиеся два мы будем выплачивать лично ему. Было бы хорошо, если бы мы кормили солдат один раз обедом.
− Поверьте, это значительно выгодней, чем иметь дело с партизанами.
Диас немного ошалел от такой бесцеремонности, хотя как абориген мог бы уже и привыкнуть к местным нравам. Я же напротив. Эмоции свои держал под контролем и понимал, что нужно соглашаться. Сориться с начальством – может обойтись гораздо дороже. Кроме того, я понял, что пора готовиться к завершению работ. Вряд ли процесс вымогательства на этом закончится. Работы начинали и так «влетать» мне в приличную сумму. Конечно, по существующему курсу деньги были не такими уж большими, и ущерб скорее моральный, чем материальный. Я никак не мог привыкнуть к мысли, что для состоятельного человека еще пара тысяч долларов малозначимы. Профессор заметил, что дополнительные расходы не предусмотрены нашей сметой. На это майор находчиво возразил, что ремонт монастыря вряд ли предусмотрен сметой. Я сделал вид, что этот аргумент меня убедил
На следующий день на двух грузовиках прибыло полсотни солдат.
Половина приступила к работе, а вторая половина оцепила район раскопок. Фил с Браульо отправились в город за продовольствием. Работы заметно ускорились, но Диас впервые заговорил о том, что в этом сезоне нам раскопки не завершить и велел Лопесу сосредоточиться на замерах и фотографировании.
При всей моей загруженности делами и личными проблемами, следовало нанести визит девицам из корпуса мира. Чтобы не возникло каких-то неловкостей, послал им записочку с уведомлением. На редкость нелитературное слово. Как нынче говорят – канцелярит.
Девицы жили при своей школе, и нашел я их без труда. Типичные американские девочки, хотя, что это такое, смог сформулировать с трудом. Обе рослые, светловолосые. Далеко не хорошенькие, но молоды, энергичны и полны чувства ответственности за свою работу, т.е. нести свет просвещения в дебри джунглей. О партизанах слышали, но практически с ними не сталкивались, и воспринимают их как некую экзотическую абстракцию. Вино, которое я принес, выпили с удовольствием. Обещали нанести ответный визит. Каких либо сексуальных проявлений не было и в помине, что показалось мне несколько странным. Ну, как-то устроились девочки и отлично. Уже перед самым уходом пришли еще двое американцев. Вот это было совершенно неожиданно. Что-то Боб не доработал в своей информации. По всему было видно, что они тут свои люди. Оба − инженеры, присланные какой-то американской компанией для обследования местных заброшенных некогда рудников на предмет их использования с учетом новейших технологий. Как такое до меня не дошло? Они оправдывались тем, что никак не предполагали, что в составе экспедиции может быть американец. Врали, конечно. Вероятней всего им велели по возможности не «светиться» из-за партизан. Эти вполне могли выплеснуть на них свой антиамериканизм. Впрочем, возможно и по этому вопросу у партизан была договоренность с майором.
Не проехал я и сотни футов, как меня остановил Фил. Да еще и с автоматом.
− Что-нибудь случилось?
− Да нет, вроде все нормально, но мало ли что! Мог бы меня предупредить. Эти партизаны – не сказки. Сегодня в лавке случайно обнаружил один из каналов их снабжения. Среди товаров, доставленных утром, много сигарет, зажигалок и кроссовок. Это явно не для местных. Интересно, кто за это платит?


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Четверг, 21 Ноя 2013, 19:38 | Сообщение # 453
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Записку от Исабель опять принес монастырский сторож. Она приглашала меня прийти сегодня вечером «для беседы» в десять часов. Собственно нужды в записке не было, поскольку я приходил каждый вечер и гораздо раньше. Может быть, она хотела застраховаться от случайности! Или подготовить меня! Мелькнула мысль о ловушке, пленении, выкупе, но что я мог предпринять? Неужели Исабель этого не понимала? Предать меня она не могла. Мыслила она тоже достаточно трезво. Что ж, сам напросился. Придется рискнуть. Фил прихватил автомат и отправился часов в восемь. Я – минут через тридцать после него. Подъехав к воротам, вызвал Фила по рации. Пока все чисто.
Исабель прогуливалась по нашей аллее. Крепко взяла меня под руку. Ходили мы довольно долго. Я описал ей ситуацию. Сказал, что, по-видимому, нам придется скоро уехать, и предложил зайти завтра к мэру – оформить наши отношения. Посмотрела на меня удивленно. Я понял и заверил, что венчаться мы будем в столице. Хоть с колокольным звоном, если она того пожелает. А сейчас ситуация напряженная. Промолчала. Когда совсем стемнело, повела меня в полуразрушенную беседку в глубине сада. Зажгла керосиновую лампу и повесила ее на стене.
Ждали мы очень недолго. Рослый, молодой, с приятным открытым лицом. Положил автомат на стол и повернулся к нам. Исабель представила нас. Сели на ветхие скамейки напротив друг друга. Симпатичный парень. Мужественная внешность. Романтический герой. Он тоже рассматривал меня.
− Майор Вендоза сказал, что вы собираетесь напасть на нас.
− Это ложь. − Приятный баритон. − Он просто хочет выколотить из вас побольше денег.
Помолчали.
− Вы позволите задать вам несколько вопросов?
Усмехнулся.
− Это смотря каких. Если, как Исабель говорила, чисто теоретических, то, пожалуйста. У меня к вам тоже будут вопросы.
− Я слышал, что вы марксисты! Но сегодня уже совершенно ясно, что Маркс – великий ученый своего времени, допустил ряд ошибок в своих предсказаниях дальнейшего хода развития истории. Вы с этим согласны? Советы − ваш главный союзник и опора, развалились. На что вы теперь опираетесь в вашей борьбе за социальную справедливость?
− Значит, наличие вопиющей социальной несправедливости вы все же признаете?
− Ну, это же очевидно!
− Вы придерживаетесь левых убеждений?
− Я хотел бы, чтобы левизна или правизна не затемняли мне, по возможности, видение реальной картины мира. К сожалению, она сегодня остается столь же неприглядной, как и в прошлом. Разве что несколько больше приглажена. Суть для меня в том, насколько это естественно, и что можно практически сделать для увеличения социальной справедливости?
Он достал пачку сигарет и предложил мне. Закурили.
− Это ваш человек в кустах?
− Если негр, то мой.
Он достал из кармана рацию и коротко распорядился:
− Вилья! Негра не трогать!
− Итак, вопиющая социальная несправедливость как в мире вообще, так и в этой стране в особенности. Это реальность. Так в чем же ошибся, по-вашему, Маркс?
− Если коротко, то в двух вещах. Первое. Недоучел возможностей прогресса, научно-технической революции, и связанного с ней роста производительности труда. Как следствие – несостоятельность закона непрерывного обнищания рабочего класса; значительное уменьшение его численности и влияния на ход исторического процесса. А это, по сути, отмена неизбежности пролетарских революций. Второе. Недооценка частно-собственнических инстинктов, записанных, по-видимому, на генном уровне. Отсюда отношение к общественной собственности и стремление к стяжательству. Отсюда и гибель Советов. Есть еще и другие, но эти, пожалуй, главные. Ну, недоучел способности буржуазии к самообучению и способности к радикальным перестройкам экономических условий, роли профсоюзов, громоздкости бюрократической системы управления при социализме и т.д.
Он со вкусом курил, молча переваривая услышанное.
− Ну и что в результате? Попустительствовать своему чиновному ворью, оставить народ на съедение этим кровавым шакалам? Мир сдать американским и прочим транснациональным компаниям, и пусть все идет своим эволюционным путем? А здесь дети голодают, как вы успели заметить. И хоть это и благородно, но ведь вы смешны со своими завтраками! Что до нашей вооруженной борьбы, то у Спартака, по сути, тоже не было шансов против Рима, но восстания, в конечном счете, Рим прикончили. Че Гевара тоже отдал свою жизнь не напрасно. В конце концов, историю делают люди. Почему нужно из комплекса исторических процессов изъять вооруженную борьбу? Уверяю вас, наша правящая сволочь понимает только такой язык. − Он похлопал рукой по автомату.− Может быть, в других местах дело обстоит иначе, но у нас вот так. И если бы не американская поддержка, мы бы давно смели их в мусорную корзину истории. Но это особый вопрос. Пусть мы не победим сегодня, но завтра – обязательно.
Видимо он волновался. Прикурил от одной сигареты следующую. Теперь я переваривал его мысли.
− Но если вы даже победите, что вы построите? Новый Советский Союз? Но тогда его ждет та же участь. Вам не приходило в голову, что Черчиль был прав, когда говорил: «Капитализм конечно дерьмо, но все остальное еще дерьмовее». Нынешний капитализм развитых стран тоже дерьмо, но уже получше. Главное преимущество капитализма перед социализмом, который мы узнали на практике, это его естественность, его соответствие биопсихической сущности человека. Я согласен – вы с вашей вооруженной борьбой нужны истории, но не дай бог вам победить до срока! Захватив власть, вы ничего принципиально нового не создадите. Новое – не вашими желаниями определяется, а, как учил Маркс, уровнем развития производительных сил.
Он засмеялся.
− Приятно слышать ссылки на Маркса из ваших уст.
− Маркс, как я уже говорил, великий ученый девятнадцатого столетия. Но сейчас уже на пороге двадцать первый век! Кое-что в мире изменилось.
Исабель, которая до сих пор стояла, села со мной рядом. Он засмеялся.
− Вот на этом поле я, кажется, проиграл вчистую. Тихонько запела его рация. Он выслушал и резко сказал:
− Уходим немедленно. Извините, кажется, непредвиденные осложнения. До встречи.
Подхватив автомат, выскочил в темноту. Почти одновременно началась стрельба. Я схватил Исабель за руку и потащил в темноту сада. Стрельба нарастала. Кто-то кинулся нам наперерез. Я выхватил пистолет и прикрыл собой Исабель. Раздался голос Фила.
− Фред, это я. Надо делать ноги. Кто-то нас заложил.
Заскочили в какие-то монастырские приделы.
− Фред, монастырь они могут обыскать. Надо домой. Вызывай самолет, и будем сматываться.
− Погоди, я сейчас.
Он отошел на несколько шагов.
− Исабель, иди к себе и ложись. Когда все утихомирится, готовься к отбытию. Если не получится с нами, я пришлю за тобой самолет. Но лучше бы вместе. Тряпки с собой не бери. Все купим. Возьми на всякий случай. – Я сунул ей пачку песо. − Пока.
Обнялись и поцеловались.
Площадь, на которую мы выбрались из монастыря, была освещена фарами двух грузовиков. Солдат почему-то не было. Стрельба тоже затихла. Мы уже собрались обходить площадь стороной, как вдруг из темноты на свет вышла группа военных. Они окружали четырех солдат, которые несли что-то на плащ-палатке. Кто-то громко спросил:
− Живой?
− Мертвее не бывает.
Тело забросили в кузов армейского грузовика. Тот же голос сказал.
− Большая удача. Самого Альфа «завалили»!
− Погоди. Они этого так не оставят.
Лопес с Диасом еще не спали, растревоженные стрельбой. Я рассказал про инцидент. Выслушав меня, Диас заметил, что если партизаны увидят в происшедшем нашу вину, то работы придется прекратить и, по возможности, быстро улепетывать.
По рации вызвали Боба. Я был уверен, что в это время он бродит по кабакам, но ошибся. Коротко изложил суть дела. Боб задал пару вопросов, после чего согласился, что надо уходить. Обещал организовать вертолет. Сказал, что ребятам нужно будет заплатить. Я не возражал.
− Фред, я использую служебный ресурс. В случае чего тебе придется прикрыть мою задницу.
− Сделаю все возможное.
Договорились, что машина будет наготове, а если от меня специального сигнала не поступит, то она прибудет послезавтра утром.

Утром по дороге на работу заехал в монастырь к Исабель. Пока она вышла, наблюдал как кормят учеников. Подошла мать Хуанита и распорядилась принести мне одну порцию для пробы. Все было хорошо. О вечерних событиях никто не вспоминал. Образ Ральфа и то, как его тело забрасывали в машину, преследовали меня неотступно. Показалась Исабель. Я извинился перед настоятельницей и пошел ей навстречу.
− Исабель, кто нас предал? − Ее лицо было бледным до неузнаваемости. Она молча опустила голову. − Альфред убит, и я хотел бы знать, чья это работа. Мне очень понравился этот парень, и у меня есть понятия о чести и справедливости.
− Ты должен понять – люди не всегда ведают, что творят. Иногда совершают ужасное, выполняя приказы и думая, что действуют во имя Господа. Ведь и Че Гевару выдали те самые крестьяне, за которых он сражался. Простые люди порой не ведают, что творят, – повторила она. − Ведь ты не стал бы мстить тем крестьянам?
− Но ты знаешь, чья это работа?
− Догадываюсь.
− Исабель, я не сентиментален. Особенно в таких вопросах. Подлость есть подлость, и кому-то придется за нее ответить. Уж я об этом позабочусь.
− А что это изменит?
− Исабель, в тебе кровь испанских грандов! Ты должна понимать, что такое честь! Ты скажешь мне, чья это работа.
− Только, если поклянешься ничего не делать этому человеку. Впрочем, если ты тот, за кого я тебя принимаю, то и сам не подымешь на него руку. Извини. Я спешу на урок. Приходи вечером. Я буду ждать тебя у входа в восемь часов.
− Я люблю тебя, Исабель.
Она улыбнулась и подала мне руку.
______________

Когда мы с Филом приехали, работа кипела. Всю дорогу Фил вертел головой и не выпускал из рук автомат. Я заметил, что армейских машин было уже три. Ко мне подошел молоденький лейтенант и, отдав честь, доложил.
− Поскольку увеличилась опасность нападения, майор приказал усилить охранение.
− Передайте майору мою благодарность.
Фил отправился разыскивать Браулью, чтобы он учел возросшее количество едоков.
По характеру работ я понял, что Диас сворачивает нашу деятельность. Основная масса людей была занята зачисткой уже раскопанного. Лопес фотографировал. Диас что-то писал прямо на ступеньках храма. Фил неотступно следовал за мной.
Стрельба началась после обеда. Чувствовалось, что нападавшие стремились больше нас напугать, хотя два солдата были ранены. Когда все закончилось, лейтенант подошел ко мне.
− Теперь у них командует Вилья. Очень жестокий человек.
− Но в рабочих они не стреляли.
− Это сегодня. На вашем месте я бы немедленно уезжал.
Он был прав. Работать под пулями, конечно, не дело. К концу рабочего дня лагерь полностью свернули и рассчитались с рабочими. Деньги для майора Фил как всегда передал через сержанта.
Дома Лопес с Диасом начали паковаться. А мы с Филом поехали к монастырю. Я сказал Диасу, что, возможно, сейчас я выясню, кто нас предал. По версии, представленной мной, я должен был встретиться с Альфом в связи с заявлением майора о предстоящем нападении партизан, дабы урегулировать проблему.
Филу наша поездка очень не нравилась. После недолгих обсуждений, он высадил меня вблизи мерии, а сам поехал за Исабель в монастырь.
Прибыли они очень скоро. Исабель была молчалива. Когда Фил отошел на несколько шагов, заговорила.
− Матушка отпустила меня до десяти часов. Сегодня все работают – шьют детям форму. Пригласили даже нескольких женщин в помощь. Вообще-то она очень экономна, но теперь решила дать людям хоть что-то заработать. Все здесь так бедны! Вы уезжаете, и в городе прямо траур. Сегодня начали ремонт крыши. Работы столько, что матушка боится не уложиться в смету. Кроме того, она получила письмо из канцелярии епископа. Они требуют, что бы часть денег была передана им. Матушку это очень огорчило.
− Передай пусть ответит, что спонсор запретил ей использовать деньги на какие-нибудь другие цели под угрозой прекращения финансирования.
− Разве ты не зайдешь попрощаться?
− Возможно, у нас не будет на это времени. Вертолет прибудет завтра утром. –
Я взял ее за руки.
− Ты не передумала?
− Все так стремительно.
− Таковы обстоятельства.
− Фред, я хочу быть с тобой, но я не могу все так сразу бросить. Дай мне немного времени.
− Матушка отпустит тебя. Здесь становится опасно.
− Я знаю. Она мечтает выдать меня замуж за тебя. Она благословила меня. В монастыре все за тебя молятся. Ты для них как добрый ангел. Ты действительно такой добрый?
− Не знаю. У тебя будет время во мне разобраться. Я уже рассказывал тебе о себе, но сейчас у нас другие проблемы. Кто нас предал, Исабель?
− Выслушай меня спокойно. Я познакомилась с Альфом с месяц назад. Гуляла в саду, а он просто вышел из-за деревьев. Мы встречались. Конечно, матушке донесли, и она ужасно переполошилась. Даже написала письмо его преосвященству. Ответ пришел позавчера. А вчера утром у нас побывал майор Вендоза. Вечером Альфа убили. Я спросила Панчо, зачем он передал мою записку тебе матушке? Он сказал, что она так велела. Теперь ты все понимаешь? Они использовали меня как приманку. Его смерть на мне. С этим мне придется теперь жить.
Лицо ее было неподвижно, но глаза полны слез.
− Так. Значит Альфа предала матушка Хуанита. Собственно не столько она, сколько церковь ее руками. Вот чем страшна религия! Подонки. Но лететь тебе нужно немедленно. Они могут убить тебя. Я не могу тебя оставить. Фил, подгони машину.
Через минуту мы тронулись. Фил вывернул на дорогу.
− Не нравится мне тут что-то. Возьми автомат, а Исабель пусть ляжет на сидение.


Валентин Богун.
 
samusenkogalina Дата: Четверг, 21 Ноя 2013, 21:35 | Сообщение # 454
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2932
Награды: 122
Репутация: 165
Цитата bogun ()
Собственно не столько она, сколько церковь ее руками. Вот чем страшна религия! Подонки.

Так было всегда. А как приманку, использовали самых честных и благородных. И этим грешит не только религиозная верхушка, но и любая другая.


Мои куклы и живопись. Приглашаю.
Моя авторская библиотека.
Союзники IX моя страничка
Мои сонеты. Коломенский текст
Жили-были куклы
Моя копилка на издание книги.
 
bogun Дата: Четверг, 21 Ноя 2013, 22:46 | Сообщение # 455
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Вы правы, но такова реальность, хоть это и неприятно и даже отвратительно.

Валентин Богун.
 
bogun Дата: Пятница, 22 Ноя 2013, 19:02 | Сообщение # 456
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Я почти насильно уложил Исабель, а сам стал на колени, держа автомат в руках. Как будто этого и ждали – сразу затрещали выстрелы. Я дал очередь и резко пригнулся. Посыпались стекла. Машина резко вильнула в сторону, и меня швырнуло на пол. Следующая очередь только задела кузов. Мне стрелять было бессмысленно, так как я никого не видел. Да и удержаться на ногах при бросках машины с автоматом в руках было невозможно.
− Куда ты едешь?
− В казармы. Дома нам не продержаться. Лопес с Диасом и все вещи уже там.
Переднего стекла не было. Фары выхватили из темноты человека с карабином. Я дал очередь, и он согнулся пополам. Фил снова бросил машину в сторону, а меня снова швырнуло на пол. Стрелять из автомата в таких условиях было невозможно. Я вытащил пистолет и одной рукой вцепился в спинку сидения. Подумал, что если эти парни перекрыли дорогу, то дела наши плохи. Но все обошлось. Правда, ни Лопеса, ни Диаса с имуществом не было. До утра мы пробыли в казарме. Утром они появились в сопровождении солдат. Под их охраной мы отправились на аэродром, а Фил со всем имуществом отбыл еще раньше на машинах. Вертолет прибыл вовремя, и уже через пару часов мы были в столице.

Военный аэродром. Нас встречал лично Боб и его парни из посольства. Разгрузка вертолета и размещение по машинам произвели необычайно оперативно. Две машины с Диасом, Лопесом и имуществом отбыли. Отозвав меня в сторонку, Боб сказал.
− Извини за спешку, но…. − И он сунул мне листок бумаги. Счет. Я достал чековую книжку.
− Выпиши два чека. – И он назвал мне суммы. Я молча исполнил. Сума была приличная, но при моих нынешних возможностях…. Добавил еще две тысячи долларов отдельным чеком, вспомнив, от какой опасности я избавился. И кого спасал!
Боб взял чеки и мельком их просмотрел.
− Ты меня балуешь.
− А чего такая спешка?
− Обстоятельства. Еще раз извини. Погодите минутку. – Подошел к вертолету и отдал один чек. Вернулся в машину, и мы, наконец, поехали. За нами шла машина сопровождения с ребятами Боба. Мы с Исабель сидели сзади, а Боб рядом с водителем. Обернувшись к нам, он сказал:
− Мне нужен срочно отчет о происшедшем. Можно устный. Возможно, это избавит тебя от неприятностей, связанных с гибелью Альфа и переведет их активность на других лиц.
− Мне почему-то их совсем не жаль.
− Верно, пусть заботятся о своей безопасности сами.
В руках у Исабель я увидел знакомую черную сумку.
− Как она к тебе попала?
− Настоятельница утром прислала. И кое-какие вещи. – Открыла сумку и начала в ней что-то искать. – Здесь все мои документы. Не сердись на нее. Она всего лишь послушное орудие в руках своего начальства. Вот. – С этими словами она подала мне какую-то бумагу. Я внимательно прочел ее. Это было письмо самого епископа с указаниями настоятельнице относительно Ральфа. – Я хотела снять копию, но не успела. –
Попросту говоря, она стащила письмо у матушки Хуаны с ее письменного стола. Убийственный документ. Я подал бумагу Бобу. Это, пожалуй, резко упростит проблему. Повернувшись к Исабель, он сказал:
− Молодец, девочка! Это может спасти Вам жизнь.
На лице у моей милой ничего не дрогнуло. Бумагу Боб отдал мне нехотя.
− Ладно, сейчас приедем и во всем разберемся.
Некоторое время ехали молча.
− Я ужасно рассердилась вчера на тебя. Ты так грубо кинул меня на сидение! – Она прижалась ко мне. – Но когда я утром рассмотрела машину, то увидела, что пули прошли как раз там, где я сидела. Ты спас мне жизнь. – Она обняла меня и поцеловала. – Я буду считать, что вышла за тебя замуж вчера вечером.
− Надеюсь, ты никогда об этом не пожалеешь.

Боб привез нас на территорию посольства. Оставив Исабель в какой-то комнате, потащил меня в свой кабинет. Усадил в кресло. Дал в руки диктофон и попросил рассказать обо всем подробно. Изредка задавал наводящие вопросы. Минут за двадцать мы с этим управились. Вызвав секретаря, распорядился снять копию с письма епископа. Когда копию принесли, вызвал кого-то по селектору. Зашел молодой парень.
− Элвис, снимешь копию с кассеты, а потом отвезешь кассету, бумагу и мою записку по этому адресу. Только лично в руки.
Когда парень вышел, Боб сказал.
− Думаю, все в ближайшее время благополучно разрешится, но пока оставайтесь здесь. А я пойду доложить послу об удачной операции по спасению влиятельного соотечественника. Советую отоспаться. – И, подмигнув, добавил. – Если вам это удастся.
Когда мы вышли, шепнул мне на ухо.
− Признаю, твоя герцогиня классная девчонка. На таких женятся.
− Именно это я и собираюсь сделать.
− Желаю счастья. Как говорится, любовь вам и совет.
Пожал мне руку и направился докладывать.
Часа через три раздался осторожный стук в дверь. Я оделся и вышел. У порога стоял Боб с букетом цветов. Улыбка во весь рот.
− Все улажено. Можете отправляться к себе на квартиру, по магазинам. В общем, куда хотите. Но в ближайшие пару дней я бы советовал все же лететь домой. Ваша машина стоит у ворот.
− Черт возьми, где ты взял ключи? – Боб засмеялся.
− Заодно я навел немного порядок и в квартире. Надеюсь, претензий не будет. Негоже вводить молодую женщину в этот вертеп!
Откровенно говоря, я был не очень рад такой доступности своего хозяйства, но что уж тут поделаешь? Человек старался как лучше.
Дома все действительно блестело. Я позвонил профессору, потом Лопесу, но оба спали. Исабель приняла ванну, и мы снова улеглись в постель. Теперь уже до утра.
На следующий день у нас было намечено множество дел, но позвонил Боб. Поневоле создавалось впечатление, что он не слишком занят на своей основной работе, если мог столько времени уделять моим проблемам. Впрочем, возможны были и другие как более, так и менее благородные варианты. От его первого же вопроса я несколько опешил.
− Ты собираешься на ней жениться?
Придержав свой естественный эмоциональный выброс, ответил утвердительно.
− Советую сделать это сегодня же. Желательно с утра. Речь идет об оформлении документов на ее въезд в Штаты. Мой совет осуществить эту акцию в самые ближайшие дни остается в силе.
− А что, есть новая информация?
− Есть. Не так, чтобы уж очень большая опасность, но все-таки! Ты же видишь, в этой стране убивают запросто! Когда-нибудь расскажу подробнее. Через пол часика подъедет мой человек и отвезет вас в ближайшую мэрию. Если там очередь, то ты знаешь, что нужно делать. Документы для заполнения передам с этим же парнем.
Я нарочно засек время. Через один час двадцать минут мы были зарегистрированы и стали мужем и женой.


Валентин Богун.
 
samusenkogalina Дата: Пятница, 22 Ноя 2013, 19:49 | Сообщение # 457
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2932
Награды: 122
Репутация: 165
Да, деньги - это огромная сила. Кроме того, что они упрощают жизнь, иногда они могут её спасти.

Мои куклы и живопись. Приглашаю.
Моя авторская библиотека.
Союзники IX моя страничка
Мои сонеты. Коломенский текст
Жили-были куклы
Моя копилка на издание книги.
 
bogun Дата: Суббота, 23 Ноя 2013, 17:27 | Сообщение # 458
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Я видел, что Исабель несколько расстроена. Обещал ей, что все будет повторено в лучшем католическом храме Нью-Йорка.
Далее сеньор и сеньора Бенингсен или супруги Бенингсен направились в магазины женской одежды, несколько пополнив долларовые запасы этой небогатой страны. Приобретя достойный по ее мнению вид, Исабель направила наш путь в некий захудалый приют для выброшенных из жизни пожилых людей. Встреча была трогательной, но мне показалось, что ее мать не вполне адекватно воспринимала окружающий ее мир. Главный врач, он же хозяин заведения, доложил мне, что за сеньору не плачено уже два месяца, и он просто в отчаянии. После краткой беседы сеньора была переведена в лучшие апартаменты. У нее появилась личная прислуга. В общем, все лучшее, что можно было здесь получить. В машине Исабель плакала. Я заверил ее, что как только мы основательно обоснуемся, то, разумеется, заберем мать к себе.
Следующий визит был к профессору. Там же мы застали и Лопеса. К необходимости моего отъезда они отнеслись с полным пониманием. Объем работ был распределен довольно быстро. Обоих я пригласил в гости в Нью-Йорк, после того, как мы там обоснуемся. Приняли поздравления в связи бракосочетанием, которое по понятным для всех причинам носило полуподпольный характер. Анна-Мария внесла поднос с вином и фруктами. Выпили и отправились дальше. Уже в машине Исабель подала мне бумажку, на которой были записаны адреса и фамилии трех человек. Это были семьи погибших друзей, которым просил помочь Альфред. Теперь к этому списку добавлялась еще и его собственная семья. С нее мы и решили начать.
Улица утопала в ухоженной зелени и была застроена двух и трехэтажными виллами. Трудно было себе представить, что обитатели этих особняков нуждались в средствах. Мы представились по домофону. Нам ответили, что в связи с трауром, сеньор и сеньора никого не принимают. Мы не настаивали. Я только просил передать, что это друзья Альфреда, которые были с ним до последних минут жизни. Но это не дало никакого эффекта. Нам просто не ответили.
Следующий адрес привел нас уже не в столь фешенебельный район. Привратник сообщил, что сеньора с детьми переехала к родителям в их поместье. Адреса не оставила. Не очень бедные люди делали в этой стране революцию. По следующему адресу мы обнаружили группу молодых мужчин и женщин, которые за накрытым столом, обильно уставленным бутылками, вели оживленный диспут на тему…. «Марксизм и современность». Все они были уже изрядно выпившими. Нас даже не спросили, кто мы! Хозяйка, правда, сообщила, что ее муж погиб три месяца назад, сражаясь с «наемниками эксплуататоров». Его портрет висел на стене в траурной рамке.
В самый разгар дискуссии Исабель сжала мою руку и указала глазами на вдову, сидевшую в обнимку с каким-то молодым мужчиной весьма респектабельной наружности. При первой же возможности мы тихонько исчезли.
Третий адрес привел нас в какие-то трущобы. Дверь открыла совсем молоденькая мулатка. Она была невероятно худа и то, что было, по-видимому, платьем висело на ней самым безобразным образом. В почти пустой комнате на груде тряпья спал мальчик лет трех. Обьяснения, которые мы получили, были исчерпывающе просты и понятны.
− Моего брата убили, а его мать оставила моим родителям. Но у них самих есть нечего. А я ничего не могу заработать, хотя мне уже пятнадцать лет. Меня даже в проститутки на берут, худая очень.
Слушать все это бесхитростное повествование было тяжело. Мальчик проснулся и смотрел на нас не то с испугом, не то с удивлением. Потом заплакал. Я взял его на руки.
− Он голодный.
− Как тебя зовут?
− Мончита. – Исабель достала деньги и подала девушке.
− Пойди и купи чего-нибудь поесть.
Я взял мальчика на руки. Боже, какой он был легкий!
− Сейчас Мончитта принесет тебе что-нибудь вкусненького. Не плачь. А как тебя зовут?
− Че.
− Это имя у тебя такое или прозвище?
Он молчал, непонимающе глядя на меня.
− Фред, – моя жена была предельно серьезна, – ты сказал, что мы состоятельные люди. Могу я иметь горничную?
− Конечно, дорогая. И мальчика мы тоже заберем с собой.
Что-то дрогнуло в ее лице.
− Я поняла, что ты не сочувствуешь их борьбе, но дети ведь ни в чем не виноваты!
− Нет, Исабель. Я очень сочувствую им, но считаю, что они идут не тем путем. Впрочем, иногда другого пути просто нет. На их месте я поступал бы, наверняка, точно так же. Что до мальчика, то таких детей миллионы.
− Значит − это скверный мир и его надо переделать.
Моя герцогиня прямо на глазах превращалась в революционерку.
− Ты права, дорогая, только никто толком не знает, как это сделать. Даже в нашей очень богатой стране полным-полно несправедливостей и несчастных. А что до их борьбы, то предлагаемая ими новая организация общества и экономики нежизнеспособны. Если быть оптимистом, то надо верить, что их время еще придет. Пессимисты думают, что оно не придет никогда, и до него так же далеко, как до царства Божия.
− Фред, я не очень все это понимаю, но посмотри на его ребрышки! Такого не должно быть! У сытых кусок в горле должен застревать, пока есть такие дети.
− Хорошо бы!
В это время прибежала Мончита, и Че вцепился в лепешку. У моей жены глаза были полны слез.
− Мончита, ты хочешь получить работу?
− Да, сеньор.
− Твой брат просил меня позаботиться о его семье. Ты хочешь поехать с нами в Штаты?
− Да, сеньор. Очень хочу. А Че?
− И Че мы возьмем с собой. Сейчас вы с Че и сеньорой подъедите к родителям и уладите с ними все проблемы. А я поговорю с домохозяйкой
_____________
.
Под вечер следующего дня у нас визит к родственникам Исабель.
Пока отдыхали, я просмотрел газеты. В правительственной нашел статью о нашей экспедиции. Один абзац посвящен лично мне и моей благотворительной деятельности в Сан-Антонио. Аж затошнило. «Подлые бандиты, которым наплевать на историческое прошлое нашей родины, вынудили прекратить раскопки, но получили достойный отпор. Правительственные силы уничтожили главаря банды и рассеяли его сообщников». Не эту ли статью имел в виду Боб? Интересно, чья это работа?
Визит к родне сложен для Исабель. За ее внутренней борьбой наблюдаю с интересом. Христианское воспитание приходит в противоречие с естественным человеческим позывом к справедливости. Быть справедливым здесь - это значит отомстить. За то, что бросили в нищете и унижении. А могли помочь. Не богаты, но достаточно состоятельны. Могли помочь, но почему-то не захотели. Просто бросили на произвол судьбы. Странно. Странно не отсутствие человеколюбия или родственных чувств. Удивляет пренебрежение общественным мнением, мнением своего круга общения.
Досье на дядю (тоже какой-то маркиз) Боб мне обеспечил. Совладелец чахлой экспортной фирмы. Живет не по средствам. Надеется на вывоз крупной партии леса и очередной кредит в банке. При необходимости ему вполне можно «перекрыть кислород». Ну, поглядим.
Моя жена переоделась. На мой взгляд, вполне достойный кандидат на «миссис Южная Америка». Чувствую, что взволнована и обуреваема противоречивыми намерениями. Впрочем, жажда мести явно доминирует. Что ж, ее можно понять.
Села за руль. Этому иезуиты тоже научили. Остановились около симпатичного трехэтажного особняка, окруженного запущенной зеленью и неухоженными цветниками. Ничего не понимаю, пока не услышал: «Это наш дом. Здесь я родилась. Мы можем его купить?»
− Думаю, да. Если он продается.
Подумал, что, кажется, покупаю абсолютно мне не нужную недвижимость. Сработал менталитет бедняка-американца внезапно разбогатевшего волею обстоятельств.
− Давай зайдем, спросим.
Никто нас не остановил и не встретил. Наконец откуда-то из глубины дома вышла неприбранная дама лет сорока.
− Мы насчет продажи дома.
− Вас прислал маклер?
− Нет. Просто проезжали мимо.
− Пожалуйста, можете осмотреть. Дом изрядно запущен, но если отремонтировать, то жить вполне можно.
− Сколько Вы за него хотите?
Женщина замялась и назвала цену просто мизерную. Я даже переспросил. Но она поняла это наоборот, и принялась товар расхваливать. Позвонил Бобу и попросил содействия в оформлении с учетом того, что скорость оплачивается.
− На кой черт тебе дом в этой дыре?
− Это фамильный особняк семьи Исабель.
− Будет исполнено, сэр.
Я назвал адрес и все прочее.
− Оформить на имя Исабель.
− Ну-ну.
Боб – моя палочка-выручалочка. Проникся ко мне особой почтительностью после столь эффективного вмешательства Джека Коллинза в мои дела.


Валентин Богун.
 
irtya Дата: Воскресенье, 24 Ноя 2013, 01:27 | Сообщение # 459
Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 11224
Награды: 248
Репутация: 465
Цитата bogun ()
Впечатление она на меня произвела сильное. Близкое к ошеломляющему.

Цитата bogun ()
Мне вдруг захотелось взять ее на руки. Это была настолько неуместная мысль, что я даже испугался, что она может ее почувствовать.

Валентин, вы очень проникновенно пишете. По вашим произведениям можно снимать фильмы, и они будут иметь успех!
Цитата bogun ()
− Что они за люди? Действительно борцы за народ или нечто другое. В этой стране много несправедливости и можно понять людей, выступающих против этого даже с оружием в руках.
− Люди там разные, но их руководитель, как мне кажется, вполне достойный человек.
Я ощутил в себе приступ ревности.

настолько удачно переплетаются сюжеты!
Цитата bogun ()
− Пожалуйста, не сердитесь на меня. Просто ваши поступки необычны. Они благородны, и вызывают у всех удивление. Разве это не понятно? Мои благородные родственники пожалели денег, чтобы хотя бы вытащить меня отсюда, а вы не жалеете денег для совершенно чужих детей. Не сердитесь на меня?
− Вы сплошное очарование. Как я могу на вас сердиться?

Это правда, что благородство в наше время вызывает удивление biggrin
Цитата bogun ()
Ведь и Че Гевару выдали те самые крестьяне, за которых он сражался. Простые люди порой не ведают, что творят, – повторила она. − Ведь ты не стал бы мстить тем крестьянам?

не ведают, что творят... А сколько сделано и делается руками тех, кто не ведает...
Цитата bogun ()
Она благословила меня. В монастыре все за тебя молятся. Ты для них как добрый ангел. Ты действительно такой добрый?
− Не знаю. У тебя будет время во мне разобраться.

очень по-мужски. Ах!
Цитата bogun ()
Альфа предала матушка Хуанита. Собственно не столько она, сколько церковь ее руками. Вот чем страшна религия!

любая система страшна, когда требует полного подчинения.


Ирина Кузнецова

авторская библиотека
 
bogun Дата: Воскресенье, 24 Ноя 2013, 09:28 | Сообщение # 460
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Я рад, что Вы со-чувствуете моим героям, т.е. мне.

Валентин Богун.
 
bogun Дата: Понедельник, 25 Ноя 2013, 12:55 | Сообщение # 461
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
На особняк семейства Сантильяно приятно было смотреть. Великолепный цветник с фонтанами, кокетливо раскрашенный фасад. На обширной террасе две кузины Исабель, какие-то молодые дамы и сама сеньора Сантильяно. Слуга проводил нас и представил. Прямо-таки как в лучших аристократических домах!
На лицах искреннейшее радушие. Женщины расцеловались с Исабель. Я поцеловал у сеньоры ручку, что уже отдает лицемерием в свете того, что я предполагаю сделать. Пошли расспросы, поздравления с бракосочетанием (почему не сообщили?). Появляется сам хозяин – сеньор Энрико де Сантильяно. Еще одно извержение родственных чувств, комплименты Исабель. Она и впрямь хороша, но видно, что волнуется. Внешне сеньор Энрико все еще интересный мужчина, хотя животик мог бы выпирать и не столь явственно. Держится настороженно.
Сеньор Энрико весьма малоприятная личность. Сведения о нем или, как говорят нынче, досье изобилует многочисленными весьма дурнопахнущими поступками, очень сомнительными сделками, скандалами с многочисленными любовницами. Ничего выдающегося по сравнению с некоторыми другими представителями этого общества бывших аристократов более или менее успешно переключившихся на бизнес, но отличия, тем не менее, есть. Все это было мне не очень-то интересно. Меня интересовали, по преимуществу, причины столь негативного отношения к Исабель. Среди людей его круга такие поступки не одобрялись. А пренебречь общественным мнением было бы с его стороны глупо и даже опасно. Особенно если учесть, что он любил, когда вспоминали про его титул и называли маркизом. В чем же дело? При всей напряженности его финансов ему не особенно трудно было высылать Исабель хоть пару сот песо на мелкие расходы. А как видно было из досье, своей последней любовнице он кроме подарков выдавал ежемесячно по 500 песо. Сейчас, правда, времена для него наступили трудные, но выкручивался он и из более тяжелых ситуаций. Он и сейчас мало сомневается, что как-то выкрутится. При его весьма обширных связях – это было совершенно реально. Женщины пошли прогуляться по саду. Сеньора вышла распорядиться по хозяйству, и мы с ним остались наедине.
− Сеньор Энрико, я стою перед необходимостью принять важное решение, которое целиком касается вашей семьи и вас. Из досье, предоставленного в мое распоряжение, я узнал о вас очень много. Можно сказать, все. От того, сколько вы платите в месяц Пепите, до финансового положения вашей фирмы. Мне, в сущности, нужен ответ только на один вопрос.
В этот момент вошла сеньора.
− Пройдемте в мой кабинет, и я отвечу на все ваши вопросы, хотя и не очень понимаю, кто дал вам право мне их задавать! - Чувствуя приближающиеся неприятности, он несколько хорохорился.
− Сеньора не помешает. Более того, ей будет тоже очень интересно, и она может узнать для себя много нового. – Он слегка побледнел, а сеньора уселась в кресло, явно приготовившись выслушать нечто интересное. – Я спрашиваю Вашего супруга, что заставило его поступить столь жестоко с Исабель? Оставить ее без всяких средств к мало-мальски достойному существованию, то есть, по сути, бросить девочку на произвол судьбы. А ее мать поместить в столь убогое заведение и тоже на нищенских условиях. Мы посетили ее вчера и были крайне удивлены той нищете, в которой она живет.
Тут сеньора прямо таки ринулась на защиту своего мужа.
− У нас не так много денег, но Энрико ежемесячно высылал Исабель по 200 песо. Он добился для нее у епископа места учительницы в Сан-Антонио. Мы приглашали ее пожить с нами в нашем загородном имении на время летних каникул, но она даже не ответила на приглашение. Что еще вы хотите, что бы он для нее сделал? За пансион ее матери тоже он платит!
Сзади ко мне почти неслышно подошла Исабель. Остальные женщины расположились в креслах и с любопытством ждали продолжения. Сеньор Энрико встал и хотел что-то сказать, но я его опередил.
− Позвольте заверить Вас, что ни единого песо за эти два года он не прислал, хотя, что такое 200 песо для человека, который больше тысячи тратит ежемесячно только на свою любовницу Пепиту, а три месяца назад еще больше на Сильвию и так далее. Работа, которую Исабель предоставил епископ, неоплачиваемая. Ни единого песо она не получила. Никаких приглашений Исабель тоже не получала. Все это ложь, доказать которую будет очень легко, если вы только этого пожелаете.
Тут вступила Исабель:
− Что до оплаты пансиона, то моя мать сумела утаить от кредиторов свои фамильные драгоценности, которые передала дяде на хранение.
− Но ты же сказал, что купил их на распродаже!
Сеньор Энрике сжал кулаки и посмотрел на меня столь уничтожающе, что в пору было испугаться.
− Из досье следует, что три брилиантовых ожерелья носите вы, сеньора, и ваши дочери. Они краденые, если это вас не смущает. Остальные ценности он продал и вложил в дело, которое благодаря его бездарному управлению скоро обанкротится. Кредитов больше не будет. Я об этом позабочусь. Кроме того, я почти за бесценок скупил ваши долговые расписки. Люди уступили мне их задешево, полагая, что получить с вас долги при ваших связях, дело безнадежное. Но заверяю вас, мистер Энрико, что мне вы заплатите все до последнего песо.
Он почувствовал серьезную опасность. Лицо побагровело, и я испугался, что сейчас его хватит удар, что в мои планы не входило.
− Все это ложь! – Кричал он громко.
Сейчас должно было последовать: «Вон из моего дома!»
− Зря кипятитесь, мистер Энрико. У меня все документы и показания свидетелей. У Вас же документов о покупке якобы на аукционе драгоценностей семьи Исабель нет. Вряд ли после того как все это станет достоянием общества, вас пустят хоть в один приличный дом. Статья о ваших «подвигах» будет опубликована завтра.
Я встал.
− Да, и не забудьте вернуть драгоценности завтра же. Иначе мне придется подать на вас в суд. А там выплывет такая грязь, что… Ну, вы сами понимаете. От нее вам не отмыться до конца дней своих. Я обещал своей жене, что лжец, вор, и негодяй будет наказан, и я выполню свое обещание. На этом позвольте откланяться.
И мы с достоинством удалились.
Уже в машине я спросил.
− Все было нормально? Дюма-отец был бы доволен?
− Я тебе еще не все рассказала про него. Если кого можно пожалеть в этой истории, так это его дочерей. Но он как-то выкрутится. Уверяю тебя.
− Если он предложит какой-то компромис, мы его примем? Или ты хочешь его уничтожить.
− Не знаю, что он может предложить. Посмотрим. Если завтра мы оформим покупку дома, я хочу начать ремонт.
− Дорогая, пожалуйста, но Боб говорит, что нам нужно поскорей уехать. Опасность велика. Особенно для тебя. Боюсь, что многие нам Альфа не простят.
− Но Боб же сказал, что все улажено!
− Не все в его силах. Есть группы, отдельные люди, которые не слушаются никого. Пока все не успокоится, лучше уехать. Умирать в наши годы вообще обидно, а погибнуть, по сути, ни за что – и вовсе скверно.
− Хорошо. – В голосе ее звучало неподдельное разочарование. − Хорошо. Я только договорюсь о ремонте. Боб присмотрит?
− Я попрошу.
− Он у тебя на службе?
− Нет, он на службе у правительства Соединенных Штатов, но помогает по-дружески и мне. А я ему. – Когда я помогал Бобу, вспомнить было трудно. Разве что немного денег…
− Во что это тебе обходится?
Я уже давно говорил себе, что эта молоденькая девушка, а нынче моя жена, не по возрасту логична и деловита. Как-то это в ней сочеталось. Говоря откровенно, мне такая компонента в ее характере не очень нравилась. Деловых очаровашек хватало и в Штатах. Но что уж тут поделаешь! Я ее любил. Боюсь, что необходимость уехать совсем не соответствовала ее планам.
Через день мы в сопровождении Фила, Мончитты и Че отбыли в Штаты.


Валентин Богун.
 
irtya Дата: Понедельник, 25 Ноя 2013, 15:04 | Сообщение # 462
Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 11224
Награды: 248
Репутация: 465
какой неприятный разговор состоялся в доме семейства Сантильяно...
Но и миновать его было нельзя.


Ирина Кузнецова

авторская библиотека
 
samusenkogalina Дата: Вторник, 26 Ноя 2013, 15:55 | Сообщение # 463
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2932
Награды: 122
Репутация: 165
Цитата bogun ()
Сеньор Энрико весьма малоприятная личность. Сведения о нем или, как говорят нынче, досье изобилует многочисленными весьма дурнопахнущими поступками, очень сомнительными сделками, скандалами с многочисленными любовницами.

Милый родственничек.


Мои куклы и живопись. Приглашаю.
Моя авторская библиотека.
Союзники IX моя страничка
Мои сонеты. Коломенский текст
Жили-были куклы
Моя копилка на издание книги.
 
bogun Дата: Вторник, 26 Ноя 2013, 16:21 | Сообщение # 464
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Глава 3.

Уж не помню, кто это сострил, что если бы узы брака не отравляли любовь, земля бы стала раем. Опыт миллионов действительно по преимуществу таков, но бывают и исключения. Очень хотелось попасть именно в эти исключения.
Женившись на Исабель, я много думал о всевозможных подводных камнях, на которые могла бы налететь и разладиться наша семейная жизнь. Впрочем, иезуиты не плохо потрудились. Моя жена была сравнительно образованной, хорошо воспитанной женщиной, предназначенной «вести дом» изрядного достатка и воспитывать своих детей. Была, правда, неизбежная при таком воспитании и религиозная компонента, но она, так сказать, не выпирала. Ее вера была какой-то не броской и ритуально недемонстративной. Ее можно было и не заметить. По моим представлениям нормальный человек должен быть чем-то занят. Желательно, чем-то полезным. С рождением ребенка эта проблема частично решалась как бы сама собой. Особенно для людей не высокого достатка. Но это не про нас. Нянек у Пола вполне хватало.
В доме Элизабет моя жена жить не захотела из-за Бетси, которая, естественно, стремилась взять молоденькую женщину под свое доброжелательное крыло. Но не тут то было! Очень тактично моя жена ее покровительство отвергла и показала, что всякие там бытовые премудрости ей достаточно известны. Сначала мы переехали в мой дом на побережье, где я пристроил третий этаж и пару обширных веранд. Купив соседний домишко, снес его, расширил участок, соорудил бассейн и домик для прислуги, в одной из комнат которого обитал Фил. Ненси осталась с теткой, а трое парней плюс четвертый новорожденный, были с нами. Даже при наличии служанки, няни, старенькой бабушки Ло и Фила, исполнявшего роль шофера и вообще – мужчины в доме в мое отсутствие, дел у Исабель хватало.
Из-за меня пришлось на зиму перебраться в центр, поскольку я снова поступил на работу в университет, и ездить пять раз в неделю было довольно неудобно. Сняли квартиру в весьма престижном районе. У Фила была отдельная комната, но вечерами, когда я был дома, он обычно перемещался в свой спортзал.
Жена моя занялась благотворительностью. Вовлекла ее в это дело (по моему наущению) жена Джека Коллинза, с которым мы продолжали встречаться раз в неделю за карточным столом. Впрочем, сфера общения наших семейств значительно расширилась. Мы несколько раз были приглашены на прогулки по морю. У них была роскошная яхта. Иногда ходили вместе в театр. Джек и старина Нэд заставили меня поведать всю археологическую эпопею во всех подробностях. Мои попытки утаить свою благотворительную деятельность не удались, поскольку у них была откуда-то информация и об этом. Подозреваю, что от Боба. Их интерес был далеко не абстрактным. Как я уже упоминал, у Джека существовали весьма значительные деловые интересы в этом регионе. Почему-то ситуация с партизанами занимала его чрезвычайно. Кстати, я регулярно получал письма-отчеты от матушки Хуаниты и продолжал финансировать не только кормежку детишек, но выписал им двух новых учителей и доктора с медицинской сестрой. Стоило мне все это кучу денег, но заметного влияния на мое финансовое положение все же не оказывало. И Джек, и Нэд попросили разрешения подключиться к моей благотворительной акции. А какие у меня могли быть возражения? В результате начались переговоры о закупке компьютерного класса и найме еще одного преподавателя.
Жизнь, которую мы вели, мою жену не вполне устраивала. В отличие от меня, ей нужен был светский антураж и общение. Дело было не только в возрасте. С детских лет она привыкла быть в обществе. Высшем обществе! Она была аристократка, а я плебей. Не обычный плебей, но все-таки! Понимая это, я принимал всякие приглашения на коктейли, вечеринки и т.д. Вот там изыскано одетая Исабель чувствовала себя отлично. Завязывала новые знакомства и купалась в атмосфере … А, бог его знает, как эту атмосферу определить. Ей нравилось – ну и слава Аллаху. Пришлось и нам устраивать приемы. Малоприятно, но переносимо. В этом плане приглашение Клиффорда на вечерний коктейль было обычным и принято нами без всяких обсуждений.
Этим вечером наши жены были заняты в очередной благотворительной акции, и следовало по договоренности, заехать за ними. Фил остался в машине, а я отправился к месту действия пешком. Выглядело это так. Рядом с раскладным столом помещался специальный бачок с супом. На столе стопка одноразовых тарелок, корзина с нарезанным хлебом и миска с одноразовыми же ложками. Моя жена, миссис Клиффорд и еще две женщины наливали половниками тарелки. К каждому такому столу стояла небольшая очередь мужчин и женщин, порой довольно живописного облика. Получив суп и хлеб, человек садился за отдельный столик и принимался за еду. Никто не препятствовал получить вторую порцию. Молодые люди подносили очередные бачки, хлеб, посуду, убирали опорожненные бачки в рядом стоящий грузовичок. Невдалеке стояла полицейская машина, но никакого беспорядка не наблюдалось. Моя Исабель была тут самой молодой. В скромном темном костюме, серая шелковая рубашка, аккуратно собранная корона волос. Очень серьезное выражение лица. Мне понравилось. Практически все люди в очереди были пожилого возраста. Некоторые очень стары. Много женщин. Много цветных. Много человеческих трагедий. Я тоже стал в очередь, и очень скоро моя милая налила мне супу. Узнала меня лишь в последнюю минуту. Рука у нее дрогнула, и брови взметнулись вверх Кто-то, видимо, сменил Исабель, потому что когда я поднял голову от своей тарелки, она стояла рядом.
– Ну, как наш суп?
– Очень не плох.
Мы молча шли к машине, молча уселись на заднее сиденье.
– Что-нибудь случилось? – спросил Фил?
– Печальное зрелище.
– Это еще не самое печальное.
Но определять степени печалей человеческих мне как-то не хотелось.
– А ты уже привыкла?
– К этому трудно привыкнуть, но разве голодные дети в моей школе – это лучше? Ты же сам говорил, что по статистике ООН голодает и недоедает до миллиарда людей, а миллионы детей умирают от голода.
Дома мы переоделись и отправились к Клиффордам.
Народу у Клиффордов было не много. Известная оперная певица спела несколько популярных арий. Потом кто-то, опять-таки известный, играл Шопена. По-моему, мы с Исабель были здесь самыми молодыми. Джеку было уже хорошо за сорок, а его жене, как мне сообщила Исабель, тридцать восемь. «Очень дружная пара». После концерта и ужина многие отбыли. Меня Джек увел в свой кабинет, где уже сидело два, как говориться, почтенных джентльмена. Лицо одного из них мне показалось знакомым – кажется из газет.
Джек представил меня. Все расселись, и Джек заговорил.
– Американский капитал, − начал он, − ищет новые сферы приложения. В данном случае речь идет о заброшенных рудниках Сан-Антонио. Согласно докладу наших специалистов, запасы полиметаллов с учетом новейших технологий по их добыче и переработке, достаточно велики, и добыча их с учетом новых технологий и мировых цен вполне рентабельна. Главным в этом вопросе является наличие весьма недорогой рабочей силы, и минимальные расходы на социальное обустройство. Расчеты экономистов показывают, что даже с учетом выплат чиновникам и местных налогов, при разведанных запасах полиметаллов вполне рентабельной работы хватит лет на пятнадцать − двадцать. В сущности, есть только одно весомое препятствие, от возможности преодоления которого будет зависеть наша инвестиционная политика. Это препятствие – местные партизаны.
Почтенный седовласый господин, которого Джек представил мне как мистера Мередита, начальника инвестиционного отдела компании и вице-директора, обращаясь ко мне, заметил.
– Вы кормите в Сан- Антонио пол сотни детей раз в день, а мы можем накормить всех детей и еще их родителей в придачу, и, в сущности, наладить жизнь всего города.
Я насторожился. Уж не принимают ли они меня за болвана, которому можно вешать лапшу на уши о милосердном капитализме? И, словно для того, чтобы рассеять эти мысли, мистер Меридит продолжил.
– Разумеется, мы должны на этом заработать. Главная проблема, как правильно заметил Джек, это повстанцы. Мы обсуждали этот вопрос, а теперь хотели бы послушать Ваши соображения. Привлекая вас, мы учитывали то участие, которое вы проявляете в судьбе этого города. Мы думаем, вы солидарны с нами: все дети Сан-Антонио должны быть накормлены. Кроме того, став членом команды и владельцем пакета привилегированных акций, вы имеете шанс прилично заработать. Не 3,5% годовых как сейчас, а, по крайней мере, раза в два больше.
Целая речь. Немного демагогии, но, в общем, все четко. Но он еще не кончил.
– Вы особо ценны вашими связями, авторитетом среди населения Сан-Антонио и поддержкой церкви, а так же кое-какими связями с повстанцами. Мы, в случае вашего согласия, сможем подключить к делу и вашего приятеля Боба Беренса. Дело может получиться. Прежде, чем выйти на вас, мы, разумеется, все тщательно обсудили и взвесили. Мы даже допускаем, что, наладив дело с помощью наших специалистов, вы захотите уйти, поскольку у вас есть и другие интересы. С пониманием отнесемся к этому. Но на начальном этапе вы − самый нужный человек. Попробуйте! Вы ведь ни чем не рискуете? Нейтрализуйте повстанцев, а все остальное мы сделаем. Заверяю вас, Сан-Антонио преобразится!
По дороге домой я узнал, что Исабель тоже подверглась определенной обработке. Ее они сумели уговорить. Даже Фил, узнав в чем дело, высказался положительно.
На совещании у Джека были высказаны следующие идеи:
1. Вытеснение повстанцев военной силой. Правительство Соединенных Штатов готово оказать помощь оружием в рамках уже подписанного соглашения.
2. Поручить определенной группе повстанцев акцию охраны и безопасности столь социально ценного мероприятия. Для чего организовать подставную компанию с использованием национальных кадров.
3. Попытаться договориться с высшим руководством повстанцев, выбрав из них наиболее деловых и образованных.
4. Организовать контр повстанческие силы на основе социалистических лозунгов. Своего рода охранные отряды, с включением в них представителей местного населения.
Начать решили с пункта 3. Тем более что все остальные показались мне не реальными.

Итак, меня пытаются вовлечь в транснациональный бизнес, пытаясь использовать мои благотворительные акции. Обслуживающие меня адвокаты заверили, что никакого подвоха тут нет. Просто большая транснациональная компания с преобладающим американским капиталом выпускает еще один щупалец. Я засел за литературу по данному вопросу, но ничего нового не узнал. Одно несомненно: процесс этот неотвратим, но в принципе корректируем в направлении снижения негативных последствий. А они, конечно же, были. Но других способов оживить этот край сегодня, да и в обозримом будущем, пожалуй, не представлялось. В бизнесе я, конечно, слабак и вообще человек, случайно занесенный обстоятельствами в столь высокие финансовые сферы. Даже если думать обо мне хорошо, то я всего лишь рядовой преподаватель университета с весьма солидным счетом в банке. Что ж попробуем сделать нечто более социально значимое для людей, чем кормежка нескольких десятков индейских детей и раскопки неведомого храма древнего мира. А почему бы и нет?
______________

Прилетели мы с Исабель на самолете компании. Встречал нас Боб со своими людьми. Взирал на меня с некоторым любопытством. По дороге домой сообщил, что придется пару деньков подождать, пока он договорится о деталях предстоящей встречи с лидерами умеренных левых, чьи отряды размещались в окрестностях Сан-Антонио. Главная проблема – это обеспечение их безопасности. Тут же представил мне моего секретаря и советника по финансовым вопросам Тэда Самосу. Несколько странное сочетание имен, но подозреваю, что Тэд он только в общении с американцами. По-видимому – доверенное лицо компании.
– Миссис Исабель! – обратился Боб к моей жене. Миссис – это, видимо, для демонстрации моего нового статуса в присутствии Тэда и внесение корректив в наши новые служебные отношения, хотя формально Боб оставался советником посольства и представителем ЦРУ в этой стране. Интересно, на какой основе осуществлялось его сотрудничество с компанией? Личная заинтересованность? Получил соответствующие инструкции от начальства? Скорей всего комбинация того и другого.
− Миссис Исабель! В прошлый раз вы просили присмотреть за ремонтом дома. Все исполнено в соответствии с вашими указаниями. − При этом он взглянул на меня, и я не удержался, чтобы ему не подмигнуть. Затем, обращаясь уже ко мне:
– Вы, наверное, захотите посетить профессора Розенцвейга. Ваши машины в исправности. Мой шофер и двое сопровождающих в вашем распоряжении. Обстановка в столице хуже не стала, но, учитывая новые обстоятельства, меры безопасности повышены.
Машины въехали сквозь новые автоматические ворота. Боб откланялся. Трое его людей остались. Мы с Исабель отправились осматривать дом, который и впрямь был, что называется, вылизан. Во второй половине дня появились присланные Бобом слуги. Некоторые из них еще помнили Исабель, и она им очень обрадовалась. Вечером Фил отправился по кабакам, а мы с женой – в гости к профессору.
_____________


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Среда, 27 Ноя 2013, 14:55 | Сообщение # 465
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
______________

Прилетели мы с Исабель на самолете компании. Встречал нас Боб со своими людьми. Взирал на меня с некоторым любопытством. По дороге домой сообщил, что придется пару деньков подождать, пока он договорится о деталях предстоящей встречи с лидерами умеренных левых, чьи отряды размещались в окрестностях Сан-Антонио. Главная проблема – это обеспечение их безопасности. Тут же представил мне моего секретаря и советника по финансовым вопросам Тэда Самосу. Несколько странное сочетание имен, но подозреваю, что Тэд он только в общении с американцами. По-видимому – доверенное лицо компании.
– Миссис Исабель! – обратился Боб к моей жене. Миссис – это, видимо, для демонстрации моего нового статуса в присутствии Тэда и внесение корректив в наши новые служебные отношения, хотя формально Боб оставался советником посольства и представителем ЦРУ в этой стране. Интересно, на какой основе осуществлялось его сотрудничество с компанией? Личная заинтересованность? Получил соответствующие инструкции от начальства? Скорей всего комбинация того и другого.
− Миссис Исабель! В прошлый раз вы просили присмотреть за ремонтом дома. Все исполнено в соответствии с вашими указаниями. − При этом он взглянул на меня, и я не удержался, чтобы ему не подмигнуть. Затем, обращаясь уже ко мне:
– Вы, наверное, захотите посетить профессора Розенцвейга. Ваши машины в исправности. Мой шофер и двое сопровождающих в вашем распоряжении. Обстановка в столице хуже не стала, но, учитывая новые обстоятельства, меры безопасности повышены.
Машины въехали сквозь новые автоматические ворота. Боб откланялся. Трое его людей остались. Мы с Исабель отправились осматривать дом, который и впрямь был, что называется, вылизан. Во второй половине дня появились присланные Бобом слуги. Некоторые из них еще помнили Исабель, и она им очень обрадовалась.
_____________

Человек, который пришел на встречу в ресторан, выглядел не броско. Как я потом узнал, это был один из идеологов левого движения в стране, отнюдь не находившийся в подполье. Мне это казалось странным, но размышлять на эту тему я не стал. Отрекомендовался он профессором права Гильямесом. Довольно долго разглядывали друг друга.
– Вы не спешите?
Он неопределенно пожал плечами.
− Мне кажется, мы где-то встречались.
Потеребив седую бородку и чуть усмехнувшись, ответил.
− На концерте нашего симфонического оркестра. Если помните, играли Шнитке. Вы были еще с такой интересной дамой.
– Моя жена. И как вам Шнитке?
Он слегка прищурился.
– Его первые произведения, которые я услышал – Кончерто гроссо №1 и №2 мне очень понравились. Прекрасен реквием. Но дальше пошло хуже. У меня нет цельности в восприятии многих его вещей. Конечно, новое время – новая музыка, но для меня это больше интересно, чем приятно.
– А где сказано, что музыка должна быть обязательно приятной?
В это время кто-то подошел к нашему столику и поздоровался с ним.
– Конечно, вы правы, музыкальные формы являются в той или иной степени проекцией социальной, исторической и духовной ситуаций своего времени. Точно так же, безусловно, и то, что мы консервативны в связи с характером нашего воспитания. Мы всегда воспитываемся на прошлом, и понять новое дано далеко не всем.
- Вы хотели сделать нам некое предложение?
Профессору принесли кофе и пирожное. Мне – бутылку превосходного местного вина.
– Вам, наверное, известно, что, попав волею археологических обстоятельств в Сан-Антонио, я в какой-то мере проникся проблемами этого города.
–О да! С детьми – это, несомненно, благородная акция. Кто это на вас так повлиял? Уж не очаровательная ли Исабель?
– Позвольте вас заверить, что моя жена лишь впоследствии подключилась к этой деятельности. Впрочем, не так уж это существенно.
Внезапно он спросил.
– Кто виноват в смерти Альфреда?
После милой болтовни вопрос прозвучал довольно резко.
– Пресвятая церковь местного разлива. В лице ее епископа.
Он с удивлением взглянул на меня.
– Вы верующий?
Я знал, что левые не ладят с местной церковью, так что лгать мне не было никакой нужды.
– В отличие от моей жены – нет. Исабель встречалась с Альфом. Любви там, пожалуй, еще не было, но человек он интересный, благородный и в положении Исабель их взаимное тяготение вполне объяснимо. У нас возникли проблемы с их отрядом, и я попросил Исабель организовать нам встречу. Записку ее ко мне перехватила настоятельница и сообщила обо всем местному коменданту. Но женщина не виновата. Она лишь выполняла распоряжение своего начальника. Епископа. Вот ксерокс его письма к ней.
Он внимательно прочел письмо.
– Вы разрешите его позаимствовать?
– Конечно. Мы очень заинтересованы, чтобы в гибели Альфа не было никаких неясностей. Заверяю вас, что если бы это сделала не мать-настоятельница, то за смерть Альфреда, за предательство я сумел бы достойно отплатить.
Он молчал, попивая свой кофе. Я следовал его примеру и прихлебывал вино.
– Так что Вы хотели нам предложить?
– Я договорился с одной компанией. Они готовы заняться разработкой ископаемых на заброшенных рудниках. Благо, новые технологии делают это рентабельным. Работу получат сотни и даже, возможно, тысячи людей. Я хочу накормить всех!
– И дать заработать компании.
– Это неизбежно. Иначе в этом мире не бывает. Но в данном случае интересы сторон, как я понимаю, совпадают. Мы обеспечим людей работой и заработком. Других путей, похоже, не существует. Во всяком случае, в обозримом будущем.
– Ну почему же? Правительство могло бы сделать то же самое.
– Ваше правительство – может быть. Но не это. Но даже ваше правительство, где возьмет деньги? Ведь нужны многомиллионные инвестиции! И вы пойдете на поклон к тем же компаниям. Тогда зачем же откладывать?
– Сначала они нас ограбили, а теперь мы должны просить у них деньги.
– Верно. Если есть другие способы накормить людей, развивать экономику – давайте. У меня других идей нет. А цифры детской смертности вам известны не хуже меня. Что же до предшествующего грабежа, то ведь вы испанец, но не хотите ли предъявить счет, скажем, Кортесу или его наследникам? Или своим предкам? Вообще, у вас не возникает желания покаяться перед аборигенами?
Лицо его посуровело. Кажется, я хватил лишку.
– И что же вы хотите от нас?
– Вы, а не пришлый янки представляете здесь интересы социально обездоленных, Я хочу вашего согласия. Охраны со стороны ваших людей от других малоуправляемых группировок. Без вашего одобрения я за это дело не возьмусь.
– Забавно. Вы предлагаете нам взять под охрану буржуазную собственность. Содействовать процветанию очередной американской компании.
– Я предлагаю дать людям работу, квалификацию. Создать нечто весомое в экономике, что бы в будущем было что экспроприировать, если конечно вы придерживаетесь той точки зрения, что для построения социализма нужно отменять рынок и переходить к общественной собственности. Наконец, появится рабочий класс, на который только и может согласно вашим теориям опираться левое движение. Особенно в грядущих социальных катаклизмах. Но эти сложные вопросы социального развития вне моих интересов, да и вне моего понимания, если уж быть откровенным.
Он усмехнулся.
– И что нам за это?
Тут я довольно естественно изобразил легкое возмущение.
– Вы социалист или даже коммунист, борец за социальную справедливость и интересы трудящихся хотите вполне в буржуазном духе что-то поиметь с акции, обеспечивающей народу работу, заработки и в итоге резкое повышение благосостояния? Я ожидал понимания и поддержки. Вы же не правительство? Вам же не наплевать на людей?
Он засмеялся.
– Мы живем в сугубо материальном мире, и деньги нам для нашей деятельности ох как нужны! Вы это понимаете?
– Понимаю. Этот вопрос будет вынесен на обсуждение и, несомненно, решен, если только ваши требования будут лежать в разумных пределах. Можно ли считать, что протокол о намерениях подписан?
– Все это подлежит обсуждению, но, думаю, в принципе мы согласимся.
– Позвольте угостить вас этим чудесным вином.
– Вино действительно чудесное, но цена!
− Позвольте, самообразования ради, попытаться выяснить у вас, высоко эрудированного человека левых взглядов, несколько интересующих меня вопросов. Если вы располагаете временам, разумеется.
– Кое-кто из сидящих в этом зале напишет в своих отчетах, что переговоры были, по всей видимости, длительными и трудными.
– Вас это смущает?
Он пренебрежительно пожал плечами.
– Итак, если позволите. Иезуиты, как известно, утверждали, что цель оправдывает средства. Правда, они нигде этого не писали. Цивилизованные гуманитарии энергично протестуют. Маркс, как я знаю, тоже заявил что цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель. Судя по действиям Ваших партизан, тут они, марксисты, с Марксом расходятся.
– И Ленин тоже. Маркс был все же кабинетным ученым. При том он имел в виду стратегический масштаб. А практика повседневной борьбы с жестоким и абсолютно аморальным противником вынуждает отвечать адекватно. К тому же наши бойцы, в отличие от вас, Маркса столь детально не изучали.
– С учетом распада СССР и наличия США, на что вы в стратегическом плане можете рассчитывать?
− Это сложный вопрос. Социализм в СССР носил несколько специфический, вне-марксистский характер. Возможно, это его и погубило. В сущности, система, господствовавшая в России, была побеждена научно-технической революцией, которая выявила большую подвижность, а отсюда и жизнеспособность капитализма и, в частности, несколько неожиданную способность этого строя осуществлять прогрессивные социальные программы. Надеюсь, вы понимаете, о чем я? В нашем движении есть разные течения, − продолжал он. − То, которое возглавляю я, считает, что следует идти социал-демократическим путем. Но у нас на пути всяких реформ и преобразований стоит полудикая военщина, индейские племена. В общем, специфики хватает. До социализма, знаете ли, еще дорасти нужно. И это вполне по Марксу.
– Другие течения полагают иначе?
– О, да. Есть не мало таких, которые хотят все и сразу. Ссылаются на пример Кубы. Но Куба выжила только благодаря СССР, которого сейчас нет. Другие левые движения, особенно радикальные, сильно засорены маргиналами, и даже явно криминальными элементами. Они не только не проявляют терпимости к родственным течениям, но порой вообще демонстрируют, я бы сказал, аморальное отношение к жизни. На месте США я поддерживал бы именно нас. Правда, для этого мы должны кое с кем расстаться и изменить некоторые лозунги.
Допив вино, он встал.
– Я полагаю, что наше время истекло. Думаю, мы еще встретимся с вами.
– Вы на машине?
– Нет. Мне тут не далеко.
– Разрешите подвезти вас?
– Спасибо. Это могло бы быть неправильно истолковано.
– Благодарю за содержательную беседу. Мы могли бы встретиться и просто потолковать о литературе, музыке.
– Я с удовольствием, однако, поймите: статус кое к чему обязывает.
Вместе с профессором поднялось и ушло еще четыре человека. Фил вопросительно глянул на меня. Я допил вино и направился к выходу. Заметил, что двое вскочили и вышли, опережая меня. Потом вышел Фил.
В машине Фил заметил.
– Я бы чувствовал себя куда спокойней, если бы мог выписать сюда пару своих парней. Как ты?
– Сделай это.
– И еще. Если можешь, подкинь деньжат. Я имею в виду чисто личные нужды.
– О чем речь? Тысчонки хватит? Ты же знаешь, пока есть у меня – есть и у тебя.
– Спасибо, Фред. Ты настоящий друг. Кстати, тысяча баксов здесь – это куча денег. Да, Боб просил передать, что вечером придет в гости. Часов в шесть.
______________


Валентин Богун.

Сообщение отредактировал bogun - Среда, 27 Ноя 2013, 15:07
 
bogun Дата: Четверг, 28 Ноя 2013, 17:41 | Сообщение # 466
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Ребятня, приехавшая из Штатов на каникулы, носилась по саду, когда ровно в шесть приехал Боб. По дороге к веранде, где Исабель с няней учили Пола ходить, Боб потолковал о чем-то с Филом. Широко улыбаясь, преподнес Исабель какие-то необыкновенные цветы. Поболтав минут десять на вполне нейтральные светские темы, увлек меня в кабинет.
– Фред, двое моих парней будут у тебя дежурить. Ты уж позаботься о них. Через двенадцать часов их сменят. Для тебя и Фила я принес бронежилеты.
– Что случилось?
– Ты, Фред, погнал высокую волну. Кое-кто из леваков, которые никому не подчиняются, но ненавидят Штаты, могут доставить неприятности. Если Исабель сама или с детьми захочет куда-то поехать, то Фил сообщит мне, и я пришлю машину сопровождения. Ты побывал у предков своего Че и Мончиты? Это хороший ход, но для них, я имею в виду радикалов, мало что значит. В общем, заканчивай свои дела и уматывай домой. Дети, надеюсь, уедут на днях.
Я молча переваривал сказанное.
– Да, – добавил Боб, – просили передать, что ты теперь заместитель начальника латиноамериканского отдела компании. Тебе и зарплата идет и довольно приличные представительские. Не возражаешь? Это мне передали только что. Еще передали, что результаты переговоров с профессором одобрены. Тебе, возможно, придется еще разок с ним встретиться.
– Мое назначение в данной обстановке не слишком разумный шаг. Не приведи бог, просочится в прессу. Ты скажи лучше, что делать с экстремистами? Может быть, тоже можно с кем-нибудь поговорить?
– Можно, но толку не будет. Там все сами по себе и совершенно не управляемы. В очередном интервью прессе не забудь, что ты независимый филантроп. Не плохо бы при случае ругнуть иностранные компании, которые угнетают трудовой народ, и чьи грехи ты хоть как-то стараешься загладить. Кстати, ответственность за твою безопасность на меня возложила и компания, и Ленгли. Но это, конечно, между нами.
– Послушай, мне не очень приятно слушать то, что ты говоришь. Я ведь действительно хочу сделать нечто полезное для людей! Я вовсе не хочу на этом заработать! Боб, пойми! Мне не нужно зарабатывать деньги! Может быть, Исабель отправить в Штаты вместе с детьми?
– Думаю, что пока не нужно. Это может произвести нехорошее впечатление. А вот посетить эти два адреса было бы хорошо.
– Кто это?
– Престарелые родители двух погибших леваков. Тебе это не впервой. Им, действительно, помочь не мешало бы. Кроме Фила не бери с собой никого.
– И все-таки, почему столько шума?
− Политика, большие деньги. Ведь если это тебе удастся, то инвестиции только в первый период составят десятки миллионов. Кроме того, у других компаний появится интерес. Правительство тебя поддержит. С умеренными левыми ты уже почти договорился. Остались эти отморозки. Их не много, но они опасны. Вот статья. Она должна появиться завтра в центральной проправительственной газете. А вот эта – в левой газете твоего друга Гильямеса. Чтобы они вышли, нужна твоя виза. Прочти сейчас, а я посижу с Исабель.
Статья в проправительственной газете была обширной и основательно аргументированной. Ничего возразить я не мог. «Левая» статья упирала в основном на меня лично. Прозрачно намекала на мои, якобы, дружеские связи с Аьфом. Врала насчет размеров моей благотворительности в Сан-Антонио. Впечатление было странное. Как будто газеты поменялись ролями в смысле партийной принадлежности. Кстати, пора перевести матушке Хуане очередной транш. Теперь, когда денег стало ещё больше, можно подумать о ремонте фасада и покупке кое-чего из утвари. Не следует забывать, что большая часть населения − глубоко верующие люди. Зашел Боб.
.
– Ну, как?
– В общем, приемлемо, хотя трудно отличить, где здесь левые, а где правые.
– Статью в католическом вестнике я не принес. Там − сплошные дифирамбы.
– В общем, трогательное единодушие нации.
– Нда. Стоило не дешево. И еще один вопрос. Ты «зацепил» епископа. У него старые нелады и с левыми, и с правыми, которые считают его недостаточно гибким. Общее мнение, что старику пора на покой. Но тебе он не простит. С газетой он просто еще не успел сработать, но впредь от него можно ждать всяких неприятностей.
Мне вдруг пришла в голову мысль, что о своей беседе с Гильямесом я еще никому ничего не говорил, но она уже одобрена, и даже епископ откуда-то знает о переданной мной копии его письма. Нда. Не зря Боб усадил меня именно за тот столик. Спрашивать бессмысленно. Таковы тут правила игры. Но мог бы хоть предупредить!
– Надеюсь, ты понимаешь, что я спасал себя и Исабель от очень серьезных обвинений. При случае так и доложи.
Он не ответил.
Я долго думал, что говорить Исабель. С одной стороны, не хотелось ее волновать. С другой – надо, все же, кое-что ей сказать, чтобы была осторожней.
Утром поехал по соответствующим адресам. В обоих случаях нищета вопиющая. Где же друзья, товарищи по борьбе? Дал денег. Устроил в больницу. В каждом доме заставал «племянника». Изругал их за отсутствие поддержки пожилых людей. Произносил какие-то фразы о героях, отдавших жизнь за счастье своего народа и т.д. У «племянников», очевидно, были диктофоны. Мои слова в левой прессе были переданы почти без искажений. Интересно отметить, что правая печать политический аспект моих высказываний просто «не заметила».
Боб, который, кажется, знал все, что я скажу еще до того, как я рот открывал, все одобрил. Сообщил о поддержке проекта армией. Это было важно, потому что без участия армии в этой стране ничего не делалось. Но удивляться их поддержке не стоило, поскольку почти все вооружение армия продолжала получать из Штатов.
Вечером мы пошли с Исабель на концерт. Появилась куча родственников и знакомых, которые в ней, ну просто души не чаяли. Сволочи. Где они были, когда девочке, действительно, нужно было помочь. А теперь сплошь улыбки и приглашения. Видимо Боб посчитал наш выход в свет целесообразным. Его люди прикрывали нас весьма плотно. На улице к ним присоединился Фил со своими парнями. Впрочем, Исабель этого всего не замечала. Она просто купалась в слащавом море фальшивых улыбок и своей внезапной значимости. Да сколько ей было лет?!
Дома нас ждало телевидение. Приехала Люсия. Меня снимали с моими цветными приемышами, к которыми я искренне был привязан. Че в обнимку с Исабель, на руках которой Пол. Старшие сзади, а у ног − Лусия . Это должно было, по мнению режиссера, «разить наповал».
Поговорить с женой у меня не получалось, но она меня опередила. Первое, что я услышал, когда мы остались одни, было:
– Фред, я бы хотела жить здесь, а не в Нью Йорке.
Удивило не только то, что она сказала, но и эмоциональный накал. Чувствовалась какая-то заинтересованность. Отчасти это можно было понять. Кто она в Нью-Йорке? Здесь же совсем другое дело. Но неужели она не понимает, насколько все это малозначимо по большому счету. Мелко. Другие причины что-то не просматривались.
– Исабель, дорогая, я как раз хотел с тобой поговорить на эту тему. Мои интересы лишь временно здесь. С точки зрения научной – это захолустье. Тут мне просто нечем заняться. Бизнес меня не привлекает. Но главное не в этом. Тут опасно. Опасно в самом серьезном смысле этого слова. Ты ведь знаешь, что некоторые группы обвиняют нас в гибели Альфа. И не просто обвиняют, но собираются отомстить. Мы с тобой, наши дети под ударом. Ведь, сама того не ведая, ты действительно причастна к его гибели. Нам не только не стоит здесь поселиться, но следует поскорей уехать отсюда.
Она недоверчиво смотрела на меня.
– По-моему, ты сильно преувеличиваешь.
– Было бы очень жаль, если бы моя правота стала тебе очевидна ценой какого-нибудь несчастья.
В это время один из парней Боба доложил, что мне звонил некий сеньор Алонсо и настоятельно просил с ним связаться. Тут же звоню Бобу.
– Фред, это второе лицо в руководстве правых. Они связаны с местным крупным капиталом и военными. Симпатии этих кругов естественны. Надеюсь, ты сумеешь объяснить, что их поддержка на этот раз не должна быть уж столь явной. Впрочем, мистер Алонсо очень серьезный и мыслящий политик и, несомненно, понимает все это и без подсказки. Он, пожалуй, главный идеолог правых. Весьма образованный человек.
– И мне обязательно нужно с ним встретиться?
– Желательно, но без огласки. Просто посети музей живописи и скульптуры, которым он заведует.

Встреча произошла в одной из задних комнат музея. Элегантный, с седой бородкой и платиновой шевелюрой. В прекрасно сидящем костюме. Начал без околичностей.
– Наверное, излишне убеждать вас, что мы ваши естественные союзники. − В ответ оставалось только мило улыбаться.
– Надеюсь, своеобразие ситуации вам понятно?
– Разумеется. Речь идет о том, как вам помочь. Гласно в данном случае выступать вряд ли целесообразно, но уверяю вас, что мы употребим все свое влияние в правительстве и среди предпринимателей. Я полагаю, что мир вступает, или уже вступил в новый этап своего развития. Развитие нашей страны полностью зависит от инвестиций. Мощь национального капитала недостаточна, чтобы обеспечить нужные темпы и выдержать конкуренцию. Мы остро нуждаемся в инвестициях развитых стран, в новейшей технологии, в обучении кадров. Главная опасность, по крайней мере, у нас, это люмпенизированные слои населения, маргиналы разных оттенков – главная опора левых экстремистов. С профессором Гильямесом в принципе мы могли бы договориться. За ним значительная часть интеллигенции и квалифицированных рабочих. Их интересы необходимо учитывать в большей мере, но с неуправляемыми экстремистами, живущими идеями начала века, договориться невозможно. В данной ситуации было бы не плохо, если бы они совершили какой-нибудь очередной идиотский террористический акт. Это они умеют, и это могло бы привести их к еще большей изоляции. Мы не должны позволить этим чертовым антиглобалистам помешать развитию нашей страны.
Помолчали. У меня в голове начали копошиться разные мысли по поводу сказанного. Я кое-что мог бы возразить относительно его проглобализма. Но это было бы неуместно. Однако, гораздо больше меня заинтересовало и насторожило упоминание о желательности очередного теракта. Это уже не риторика. Наверное, нечто подобное планировалось. Но профессор перешел на другую тему, и требовалось внимания.
– Видел вас на концерте с очаровательной Исабель. Когда улягутся страсти, буду рад принять вас у себя дома. Ведь вашу жену я знаю с детства! Какое счастье, что вы нашли друг друга! А как вам понравился концерт? У нас не плохие музыканты. Соната в классическом стиле Шнитке прозвучала великолепно.
– Я, знаете, консервативен в своих музыкальных пристрастиях. Современную музыку воспринимаю как нечто неизбежное и даже иногда интересное, но эстетического наслаждения не испытываю. Готов отдать все изыски авангарда за сороковую симфонию Моцарта или Мендельсоновский скрипичный концерт. А как вы?
– Более полного совпадения взглядов трудно себе и представить. Видимо, мы с вами консервативны, но уж что есть! − Профессор засмеялся. – А как вы относитесь к нашим левым?
– Думаю, что это отнюдь не привнесенные искусственные образования, как порой выражается ваша печать. С ними порой приходиться бороться, но следует и понимать неизбежность, объективную неотвратимость такого явления. Конечно, в этом движении много психически неуравновешенных людей и просто криминальных элементов, но суть не в них. Там достаточно людей вполне нормальных, отражающих чаяния и устремления бедных слоев населения, обездоленных. Мне кажется, что наступает время, когда богатым странам следует во всемирном масштабе проделать то, что большинство из них уже сделало внутри своих стран. Надо обеспечить все народы мира тем минимумом материальных благ, которые заблокируют революционные выступления. Вчера еще это было невозможно, но сегодня к решению этой задачи следует приступать.
– В принципе вы, вероятно, правы, но практически такое решение во многих странах – вряд ли возможно. Мы не только ужасающе бедны, но и полудики. Как справа, так и слева. Вместо того чтобы откупаться, у нас порой предпочитают отстреливаться. Идеалистически настроенная молодежь, подстрекаемая своими руководителями, пытается решить сложнейшие проблемы развития с помощью оружия. И порой, при всем уважении к либеральным ценностям, их приходится уничтожать, опираясь для этого на весьма далекую от идеалов либерализма военщину. Как видите, я достаточно откровенен с вами.
– Что ж, может быть и вы правы. Конструктивно рациональных идей у нынешних левых, по-моему, нет. Это верно. Остается содействовать экономическому развитию в струе глобализации, и удерживать военных от особо людоедских действий.
Он встал и пожал мне руку.
– Если бы все представители правящей элиты разделяли наши с вами убеждения! Но я верю, что со временем это произойдет. Если считаться с современными реалиями, то другого пути развития страны просто нет.


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Суббота, 30 Ноя 2013, 18:37 | Сообщение # 467
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Дома я застал бригаду рабочих, возившихся под наблюдением Фила с входными воротами. Не задавая лишних вопросов, прошел к себе в кабинет и засел за отчет дирекции компании.
Исабель приехала уже под вечер. Визиты, визиты. Она просто купалась в своем благополучии. В своей вдруг возросшей значимости. Она по-прежнему была очаровательна, но в этой её увлеченности мишурой и пустословием было для меня что-то неприятное. Союз американского обывателя и латиноамериканской аристократки начал давать сбои.
Зайдя через некоторое время ко мне в кабинет, она с некоторым смущением сказала.
– Фред, я сегодня растратила на благотворительность целых три тысячи долларов. Ничего?
– Если, действительно, на благотворительность, то ничего. Даже хорошо. Беда в том, что под видом благотворительности тут просто обирают людей, а потом выставляют их же в смешном свете. Мы сегодня этого себе позволить не можем. Пожалуйста, впредь, прежде чем дать деньги, советуйся с Бобом или со мной.
– Кажется, мне следует несколько ограничить свою светскую жизнь.
– Пожалуй. Мне трудно понять, что ты в этом находишь? Хотя именно сегодня – это полезно для дела. Впрочем, надеюсь, мы скоро покончим со всеми делами и уедем в Штаты. Здесь становится опасно.
На ее лице я прочел явное неудовольствие.
– Почему левые против наших инвестиций?
– Они ненавидят Штаты, и у них, на мой взгляд, на то есть серьезные основания. Но конкретно в нашем вопросе они не правы. Другого пути развития этой страны на сегодняшний день не существует. Профессор Гильямос это понимает, а вот крайне левые думают иначе. И поступают соответственно.
– Но почему? Мы-то, что сделали плохого?
– Я уже объяснял тебе. Мы в их глазах как бы олицетворяем транснациональные корпорации, этот пресловутый глобализм, против которого они борются. И еще эта история с Альфом. Хочешь, поговори с Бобом. Он тебе объяснит в деталях.
Она нервно заходила по комнате. Видимо, отъезд в ближайшее время совершенно не входил в ее планы. Зашел Фил.
– Может быть, Исабель с детьми переночует сегодня в посольстве?
– А что говорит Боб?
– Именно это он и предлагает.
– Ты слышала?
– Да.
– Возможно, сегодня ночью они предпримут покушение.
Фил уселся в кресло перед моим столом.
– Милая, иди, собери детей, прихвати няню, и уезжайте.
– Неужели это серьезно?
– В этих вопросах Боб шутить не станет.
Минут через тридцать подъехала машина, развозящая пиццу. Ворота были «случайно» открыты. Четверо парней с большими сумками проскользнули в дом. Спустя несколько минут машина уехала, увозя Исабель с детьми. Через некоторое время нам позвонили из посольства, что доехали они благополучно.
Один из парней Фила долбил асфальт футах в десяти от ворот. Когда совсем стемнело, в большинстве комнат включили свет, а в столовой даже музыку.
До полуночи ничего не произошло. Один из парней Боба роздал всем тонизирующий шоколад. Мы с Филом одели бронежилеты. Все это изрядно будоражило, но до двух часов – ничего. Я уже начал думать, что на этот раз пронесло. Свет почти везде выключили. Фил разбирался с гранатометом. Я бездумно глядел в ночную темень.
Рев мощного двигателя раздался где-то часа в три. Фил схватил пульт дистанционного управления и бросился к окну. Я с винтовкой стал у другого окна. Рев стремительно нарастал. Через несколько секунд раздался сильный удар, и ворота распахнулись. Но грузовик успел проехать совсем немного, как слева из под колес взметнулось пламя, и раздался сильный взрыв. Какие-то куски и обломки взметнулись вверх. Со звоном посыпались стекла. Вспыхнуло сразу два прожектора, и при их свете я увидел, как несколько человек побежали к горящим обломкам. Фил схватил автомат, и мы кинулись к окнам противоположной стороны дома. В ночной прицел было видно, как из-за забора перебросили довольно увесистую сумку. Потом с автоматом в руке спрыгнул человек. Я прицелился и выстрелил. Его отбросило к забору. Фил что-то сказал по рации, и я увидел человека, бегущего к забору от дома. Добежав, он наклонился над сумкой и начал что-то с ней проделывать. Потом с трудом перебросил ее обратно. Дальше понять что-либо было уже трудно. Человек полез на забор, перегнувшись, что-то, видимо, сказал, но раздался выстрел, и он спрыгнул обратно. Постояв несколько секунд, спокойно зашагал к дому. Послышались сирены полицейских машин. Почти одновременно с полицией прибыло телевидение. Торопливо устанавливали юпитеры. Чувствовалось, что все было заранее продумано. Я подошел к брезенту, на котором лежало несколько тел. Из сада принесли еще одного нападавшего. По-видимому, того, которого я подстрелил. Некоторые тела были обезображены взрывом. Большинство лиц не повреждено. Передо мной лежали тела совсем молодых людей. Никакой радости победы я не испытывал. Подняв голову, увидел рядом Боба и Фила. Они тоже рассматривали убитых.
– Молодежь. Наивные идеалисты. Пожалуй, лучшие люди в этой стране. Отдали жизни за счастье своего народа. –
Такого текста я от Боба никак не ожидал.
– Но что бы они сделали с нами, попадись мы им в руки. И тоже за счастье своего народа.
Фил отвернулся.
– Фил, а что бы ты делал на их месте?
– Я очень не хотел бы быть на их месте.
Подогнали машину и начали грузить на нее тела нападавших.
– Как-то скверно это получается.
– А история с точки зрения идеалов добра и справедливости, вообще штука прескверная. Даже не понятно, есть ли в ней прогресс. Я имею в виду не прогресс техники, разумеется, а нравственности, человечности. -
Чувствовалось, что и у Боба на душе безрадостно.
– Да, прогресс, несомненно, измеряется еще и уровнем социальной справедливости
– Вот за него, по их убеждению, они и отдали свои жизни, хотя следовало бы еще разобраться, что это такое.
– А за что они погибли в действительности?
– Не моего это ума дело. Конкретно они погибли из-за предательства. Их предали. За деньги. Но ты ведь не об этом спрашиваешь?
– Ты испытываешь какие-то угрызения совести?
− Я чувствовал бы себя неизмеримо хуже, если бы допустил, что бы они убили тебя, Исабель, детей. А ведь именно это они хотели сделать! Не из людоедских побуждени, а во имя справедливости, разумеется. Так что деваться мне, как видишь, было некуда. Что же до проблемы в широком аспекте, то прогрессу частенько служат далеко не светлые личности, исповедующие светлые идеалы. Из университетского курса философии я запомнил высказывание Гегеля о том, что история движется чаще всего своей темной стороной. Порой, просто негодяями. Вне их воли и сознания, разумеется. Соответственно и светлые личности, порой, прогрессу противостоят. Вот такая, наполненная идеалами молодежь – весьма взрывоопасный материал, легко управляемая негодяями или, якобы, светлыми идеями, например, по радикальному переустройству мира. Они есть всегда. Ведь известно, что всякая сложная проблема имеет, как правило, простое, понятное и неправильное решение. Вот они – жертвы такого решения. Но не все так просто. Бывает, что ошибки просто неизбежны. Более того, необходимы. Но тогда они уже и не ошибки! Вспомни Советскую Россию! Какой был по началу энтузиазм! Ведь к ним устремилось все светлое, прогрессивное. А что оказалось в конечном счете? Ох, сложно все это. Каждый раз, когда я задумываюсь над проблемами такого уровня, прихожу к одному и тому же выводу: лучше об этом не думать. Слишком сложно для моих мозгов. Фред, займись-ка лучше телевидением.
Боб, цитирующий Гегеля! С ума можно сойти. Занялся телевидением.
На следующий день газеты всех направлений вышли с кричащими заголовками. По телевизору крутили сюжет с жуткими кадрами. Интервью со мной занимало изрядно времени. Тон у газет и комментариев был возмущенный.
В четыре часа пополудни меня, не успевшего отоспаться, разбудила Исабель. В телефонной трубке голос Боба.
– Час назад в церкви Санта Мигелито очередью из автомата смертельно ранен архиепископ, Его преосвященство монсеньор Куарте. Несколько минут назад он скончался в центральном военном госпитале. Ответственность взяли на себя боевики из «Народного фронта сопротивления». От имени социалистической партии с заявлением выступил профессор Гильямес, который самым решительным образом отмежевался от действий «безответственных элементов» и призывал правоохранительные органы обеспечить в стране правопорядок.

Сильный взрыв раздался ночью. Утром по телевидению передали, что во время чрезвычайного заседания руководящего комитета левых радикалов взорвалась бомба. Все члены комитета погибли. По данным министерства внутренних дел, взрыв произошел в подвале дома, где экстремисты изготовляли свои адские машины. Когда я спросил у Боба, не моя ли сумка рванула, он слегка замешкался, но потом громко засмеялся.
− Что ж, как говорится, не рой другому яму. − И, переводя разговор в другую плоскость, добавил:
− Чем скорее ты отправишь свою жену в Штаты, тем для твоей семейной жизни будет лучше.
Тогда я над его словами особо не задумался.
Вечером с визитом пожаловали Лопес и профессор. Выражали поддержку и сочувствие моим начинаниям и в связи с покушением.
На следующий день прибыл заведующий отделом компании, и еще через пару дней я имел честь присутствовать при подписании с правительством договора о намерениях. Мое дальнейшее участие в операции можно было сворачивать. У правления компании, правда, появилась небольшая проблема. Старые шахты оказались купленными неким местным дельцом. Эту акцию я предпринял в самом начале. До того шахты принадлежали муниципалитету Сан-Антонио. Конечно, я рисковал, но, в конечном счете, выиграл. Откровенно говоря, операция была незаконной, но особо заламывать цену при продаже шахт компании я не стал, а моя школа получила новое помещение и увеличила количество учащихся вдвое. Может быть, именно поэтому никаких мер против меня не предприняли. Исполнительный директор имел со мной беседу, в которой этот вопрос даже не затрагивался. В результате я подал в отставку, а в знак признательности, вместо оговоренных десяти, мне было разрешено инвестировать пятнадцать миллионов, и я стал владельцем пакета привилегированных акций на эту сумму. Таким образом, мне удалось удачно поместить свободные деньги. И хотя прибыль не ожидалась ранее года-полутора, но, разумеется, не банковские 3,5%.
Все эти дни у меня не выходили из головы слова Боба насчет Исабель и моей семейной жизни. Страсти вокруг нас несколько улеглись, но даже то, что у них тут считалось нормальной жизнью, держало меня в состоянии непрерывного напряжения. Мои старшие уже давно уехали в Штаты. Пора было убираться и нам с Полом и Исабель. Когда я сказал об этом, Исабель не могла скрыть неудовольствия. И это после всех событий! Что ж, значит, серьезного разговора не избежать. Бррр.


Валентин Богун.

Сообщение отредактировал bogun - Суббота, 30 Ноя 2013, 18:53
 
bogun Дата: Воскресенье, 01 Дек 2013, 23:56 | Сообщение # 468
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Я попросил Боба выдать мне более полную информацию, что должно было укрепить мои позиции в домашней разборке. Информация с точки зрения обличающих фактов оказалась, однако, весьма куцой, но в то же время и убедительно тревожной.
Вечером мы должны были поехать в гости к кому-то из ее родни. Мне ужасно не хотелось, но Боб намекнул, что там я имею шанс познакомиться с предметом увлечения моей жены. Обычно она ездила одна, а я под различными предлогами увиливал. Мое согласие на этот раз сопровождать жену вызвало у нее даже некоторую растерянность. Определить соперника Боб, смеясь, предоставил мне самому. И действительно – задача оказалась не такой уж сложной. Копаться во всем этом, устраивать слежку и прочее, мне очень не хотелось, и я, что называется, взял быка за рога
Пригласил его покурить на балкон и после второй затяжки в упор спросил.
– После нашего с Исабель развода вы собираетесь на ней жениться?
Должен признать, что парень был и впрямь красавчик. В испанском стиле. Знатен, но беден. Служил в какой-то конторе, но элегантен и строен, как с рекламной картинки. Краткость знакомства не давала мне возможности делать серьезные умозаключения о его внутреннем мире. Мне он представлялся весьма убогим. Впрочем, нужно сделать скидку на мою не беспристрастность. Почти одного со мной роста. Черные усики. Великолепная прическа. Прекрасно держится в обществе. Мой, как бы вскользь заданный вопрос, и моя насмешливость, видимо, несколько ошарашили его. По-видимому, он лихорадочно перелистывал страницы своей памяти, решая, что же мне известно. Добивая его, я сказал.
– В таком городе как наш и при моих связях,
разумеется, каждый ваш шаг становится мне известен, даже если я этого не очень-то и хочу. Конечно, учитывая обстоятельства, я не мог позволить всплыть хоть какой негативной информации на альковные темы. Теперь совсем другое дело! Поверьте, у меня нет никакого желания последовать советам некоторых моих друзей и как-то наказать вас в духе местных обычаев. Это специфически ваши методы решения подобных проблем. Мы в Штатах более терпимы и, смею надеяться, более цивилизованны. − Он побелел. – Если ваши намерения серьезны, то я могу подарить вам Исабель. Если же она вам не очень-то нужна, то лучше бы вам исчезнуть на некоторое время. Скажем, до нашего скорого отъезда. А дома мы с ней разрешим эту проблему. Подумайте и позвоните мне. Даю вам сутки на размышление.
Видимо, побоище, учиненное нами при неудачном штурме дома леваками, создали мне определенную репутацию. Он исчез прямо с вечера и не появлялся до нашего отъезда. Несмотря на некоторую нервозность, Исабель со мной на эту тему не разговаривала. Но что-то разрушилось между нами.
Похоже, что ничего серьезного между моей женой и этим красавчиком и не было, но я испытал нечто вроде потрясения. Мне казалось, что мы с Исабель предельно близки, и что никакой адюльтер с чьей либо стороны просто невозможен. В общем то, что кажется миллионам обманутым мужьям. С другой стороны, у меня ничего не было, кроме утверждений Боба, да и то брошенных вскользь. Но к словам Боба в любой тональности я привык относиться очень серьезно, то есть с полным доверием. Оставалось либо предпринять основательное расследование и, как говориться, испить чашу до дна. Либо пассивно ожидать дальнейшего хода событий. Я выбрал последнее. Из трусости, наверное. В конце концов, ничего такого не произошло. Естественное чувство любви столь же естественно притупляется со временем. На языке науки любовь – это ослепляющая доминанта субъективного восприятия. В своем апогее она очень редко пребывает долго. Не даром все сказки и предания о великой любви останавливаются на стадии брака, потому что дальше идет спад ослепления, прозрение. И это неизбежно и по психическим, и по физиологическим причинам. Тривиальные истины. Людей держат вместе уже не только затухающие, но все же чувства, но и то общее, что порождает семья, дети, общие проблемы. У богатых трудностей может быть меньше, поэтому силы центростремительные, сближающие, как правило, слабее. Но даже если все в семье хорошо, то и в наилучшем варианте и для мужчин, и для женщин естественно стремление к новизне впечатлений. В области сексуальных отношений особенно. Эмоциональная тонкость восприятия душевной организации этому только способствует. Обыденная мораль этому противится, но она противится естественному. Меня, как я понимаю, трудно обвинить в упрощенности душевного мира, бытовом однообразии, сексуальном примитивизме, наконец, но все равно, все приедается. Не обязательно люди расстаются, но сторонние увлечения за долгую жизнь практически неизбежны. Куда тут денешься? Старайся оставаться интересным. Старайся…. В своих основных пунктах мораль против измен, но в многочисленных комментариях вполне это допускает.
Вот так я «умничал», подводя оправдывающую Исабель базу. Кстати, а как быть со счастливыми исключениями? Они, ведь, тоже, хоть и редкая, но реальность! Но рассуждать мне поднадоело. Тем более что зашли попрощаться Диас с Анитой. С годами внешняя противоестественность этого брака все усиливалась. Было очень похоже на то, что почтенный дедушка привел в гости свою внучку. Но копаться еще и в чужих семейных отношениях у меня уже не было никакого желания.
В какой-то момент мы остались с Анитой наедине. Насколько мне было известно (понятно от кого), она была связана как-то с левыми радикалами. Не идейно, разумеется, но через постель. Поэтому я не очень удивился, когда она шепотом сказала мне.
− Есть мнение, что в гибели Альфа виновата и Исабель. Уезжайте, бога ради, поскорей.
– Хорошо бы ты рассказала это моей жене. У меня ощущение, что мои объяснения на этот счет она воспринимает недостаточно серьезно. Хотя, казалось бы, подтверждений, и довольно весомых, более чем достаточно.
С профессором мы обсуждали планы на будущее. Я понимал, что отныне пребывание в этой стране, а тем более работа, будет сопряжена для меня с немалым риском. Обсудили и другие проекты. Под конец он сказал:
– В этой борьбе, которую вы вели, я был целиком на вашей стороне. В моем представлении вы действовали вполне в конфуцианском духе. Помните? «Если хочешь накормить человека, дай ему рыбу. Но если хочешь, что бы он всегда был сыт, дай ему удочку». Я бы посмел дополнить: «И научи его пользоваться ею». Именно это вы делали.
Не попытка дополнить Конфуция ввергла меня в смущение. Я испытывал чувство неловкости в связи с тем, что кроме этих целей я еще и заработал на всей этой операции. Содействовал укоренению в стране отнюдь не благотворительной транснациональной компании. Содействовал выкачиванию из страны ресурсов. Мне казалось, что в данной ситуации иначе поступить было нельзя, но существовали и другие точки зрения. Прямо противоположные. Я был убежден, что не заработай я на этом деле ничего, все равно добивался бы того же. Надеюсь, что так. А, в общем, сложно все это.

Глава 4.


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Вторник, 03 Дек 2013, 10:51 | Сообщение # 469
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
– Фред, гони сорок два доллара. Как видишь, мы позорно проиграли.
Джек бросил карты и потянулся на стуле.
– Хе, хе! – сказал Нэд. – Они, кажется, не умеют проигрывать. Фред, вы вроде провернули на юге весьма успешную операцию! Сколько детишек вы теперь кормите?
– Если все пойдет, как задумано, будем кормить целый городок.
– Компания, которой заправляет Джек, не очень склонна к благотворительности.
– Нэд, я не заправляю компанией.
– Хе, хе! Кому ты это говоришь?
– Все происшедшее вполне в русле естественного хода вещей.
– Ты думаешь, что вся эта глобализация естественна?
– Нэд, неужели вы думаете иначе? Все идет самым естественным путем.
– Куда идет? Естественная всесильность авторегуляции рынка – это опасное заблуждение. В масштабах страны мы это уже давно поняли и приняли соответствующие меры. Теперь очередь за глобальной организацией. Маркс, знаете ли, был прав. Наступают времена интенсивного вмешательства разума в ход истории, в развитие экономики. Оно в сущности уже идет, но не достаточно интенсивно. Можем не успеть.
– Я чувствую, что выигрыш настроил вас на философский лад.
Джек насмешливо улыбался.
– Ты возражаешь против обсуждения философских проблем развития нашей цивилизации? Ведь мы с тобой, Джек, из тех, которые могут кое-что и предпринять! А не только добыть еще сотню другую миллионов. У меня в аналитическом отделе специальная группа получила задание проанализировать ситуацию с тенденциями дальнейшего развития экономики и цивилизации вообще. На днях они представили реферат, и я его уже два раза прочел. По их мнению, надвигается очень сложная ситуация. Ты в курсе, Джек?
– Очень приблизительно.
– А вы, Фред?
– Прочел несколько статей. Возможно, ситуация складывается и драматическая. По мнению довольно серьезных людей примерно через пол столетия могут начаться большие неприятности глобального масштаба.
– Вы имеете в виду конфликт Север-Юг?
– И это тоже.
– А, может быть, вы не учитываете один из самых удивительных феноменов бытия – феномен самоорганизации?
Этого я не ожидал, но прежде, чем мне удалось собраться с мыслями, заговорил Нэд.
– Другими словами, пустить все на самотек? Нет ощущения, что идея несколько устаревшая? Но, может быть, у нас семантические различия в понимании самоорганизации? Ответьте мне, когда Рузвельт вводил в 33 году законодательные ограничения свободного предпринимательства, – это тоже была самоорганизация?
– Разумеется.
– Ах, вот как! Это меняет дело. Хочу, однако, напомнить, что человечество заплатило за некоторую запоздалость этого процесса очень дорогую цену.
– Думаю, что никакой запоздалости не было. Ограничения только потому и были приняты, что мир через большие неприятности сумел осознать их необходимость. Маркс действительно был прав, когда говорил о необходимости переделать мир. Кстати, до него это говорило множество людей. Впрочем, необходимость переделать неотделима от необходимости понять. Так вот, никакое понимание не сумеет до определенного момента реализоваться в требуемую переделку. Тут мало кабинетного анализа. С глобализацией то же самое. Пока человечество не набьет себе внушительных шишек, ничего существенного для перевода глобализации в цивилизованные рамки сделано не будет.
– Но в наше время эти шишки могут загнать человечество чуть ли не в своеобразный неолит. Можно попросту не успеть с преобразованиями.
– Надо пытаться этого избежать, но вероятность такого финала отнюдь не исключается.
– Значит и вы, Джек, задумывались над этими вопросами!
Нэд достал сигару.
– Если все пустить на самотек, то добро, порядок, красота – это не самые вероятные состояния, к которым может прийти наш мир!
– Фред, он не предполагает самоорганизацию как самотек. Но даже при напряженной работе самых продуктивных умов планеты, действительно, нет никаких гарантий победы этих самых желанных элементов достойной цивилизации. То, что им противостоит – достаточно могущественно.
– Это что вы имеете в виду?
- Эгоизм, жадность, национальную ограниченность и тот не совсем понятный деструктивный, разрушительный элемент, который, увы, присущ человеческой породе. Как сострил один раввин, бог слишком рано вдохнул жизнь в это явно недоработанное существо. Мир в целом – изрядное дерьмо.
– И это говорят столпы бизнеса?
– Только столпы бизнеса, как вы выражаетесь, и могут себе это позволить. Уж они-то знают мир! Возьмите Сороса! Он на финансовых спекуляциях заработал миллиарды! Уж ему ли не знать суть проблем в сфере мировых финансов! Он очень трезво критикует нынешний порядок вещей в мировой экономике.
Раздался телефонный звонок. Джек взял трубку. Спустя некоторое время, сказал:
− Он действительно здесь. Если вы подъедете, то тоже будете иметь шанс принять участие в диспуте о судьбах нашей цивилизации.
– Сейчас подъедет ваша жена. Приготовьте письменный отчет и оставьте место для наших с Нэдом подписей.
− Очаровательная женщина. Кажется, из испанской аристократии?
– Тринадцатая герцогиня.
– И как она вписывается в наш двадцатый век?
– С такой внешностью и при таком муже она и в двадцать первый отлично впишется. А что-то у нее есть высокомерное в лице, манерах. Фред, ваш демократически-плебейский менталитет это не раздражает?
– Нет, хотя что-то такое у нее, действительно, есть. Странно то, что она около двух лет жила в очень материально и морально стесненных условиях, но это не оставило практически никаких следов в ее нынешнем поведении.
Нэд положил в рот какие-то пилюли и запил их содовой. Джек прохаживался по комнате.
– Нэд, это правда, что вы подаете в отставку?
– Быстро слухи расходятся. Да, ухожу. Мне не 58 как вам, Джек.
– Кто унаследовал престол?
– Майкл.
– Что ж, кандидатура вполне достойная.
По домофону доложили о прибытии миссис Бенингсен.
Я откланялся. В машине обнял ее и спросил, как прошел прием у Дженкинсов?
– Как обычно, скучновато. А вы и впрямь обсуждали высокие материи
– И впрямь.
– И к чему же вы пришли?
– Что, либо человечеству предстоит создать новую, не деструктивную цивилизацию. Либо претерпеть тяжелейшие неприятности вплоть до гибели.
– И это серьезно?
– К сожалению, очень.
– Но, ведь, эти разговоры ничего не меняют!
– Чаще всего, действительно ничего, хотя это не лишает такие разговоры интереса. Но, не забывай, что Джек и Нэд – это люди, ворочающие сотнями миллиардов и обладающие большим влиянием и в бизнесе, и в политике. Кстати, Нэд уходит со всех постов. Приглашал и очень настойчиво нас с тобой в гости, в воскресенье. Чуть ли не в обязательном порядке.
– Ты зависишь от него?
– Ни в малейшей степени. Видимо, хочет со мной обсудить нечто важное и представляющее, как говорят дипломаты, взаимный интерес.
– А что я там буду делать? Он, кажется, живет один?
– Да, большое поместье. Парк и всякое такое.
– Странная вы компания! Они – короли бизнеса! А кто для них ты?
– Я много читал, кое в чем разбираюсь и о многом задумываюсь. К тому же хорошо играю в карты.
– Вот-вот!
Дома нас ждала телеграмма. Умерла мать Исабель.
_______________

На похоронах была вся многочисленная родня. Все по высшему разряду. Как будто не было разорения, нищеты, безразличия той же родни, поместившей урожденную графиню в заштатную богадельню. Родовой склеп был срочно отремонтирован и, как я заметил, готов был принять еще пол дюжины покойников. Суета с похоронами закончилась, но возвращаться домой Исабель не торопилась. Боб был занят чем-то срочным, Диас и Лопес весь день были тоже заняты по работе, так что я был предоставлен сам себе. Диас вывалил мне целую гору рукописей и просил содействия в их публикации. Пока моя жена разъезжала с визитами, я добросовестно читал его труды. Позвонил Боб и предложил повидаться. Пообедать с ним я согласился с удовольствием. С неудовольствием обещал прибыть в бронежилете. Это уже наводило на неприятные мысли, но в этом отношении я привык Боба слушаться.
В невзрачном ресторанчике, в котором было почти пусто, мы вкусно пообедали. Боб развлекал меня рассказами о жизни в сопредельном государстве, а я все ждал, когда же он дойдет до главного. Когда мы перешли к десерту, он выложил на стол билеты на вечерний рейс до Нью-Йорка.
– Немедленно уезжайте. – Я молчал, понимая, что уж если Боб столь категоричен, то у него на то есть основания.
– Даже если Исабель не захочет, уезжай сам. Вообще, не хотелось бы тебя огорчать, но твоя жена в данный момент встречается с тем же объектом. Он, правда, получил небольшое наследство, прифрантился и стал абсолютно неотразим. Домой поедем вместе, а до отлета пересидишь в посольстве.
Я продолжал молчать. Новости были весьма малоприятные. Бросив рассеянный взгляд на застекленную наружную стену, засек молодого парня, внимательно разглядывающего меня. На руку у него был наброшен пиджак. Эта композиция мне очень не понравилась. Без лишних слов, схватив Боба за плечо, упал на пол. Выстрелы раздались почти одновременно со всех сторон. Звон разбитых стекол, крики женщин! Я выхватил пистолет, но куда стрелять еще не сориентировался. Из-за стойки бара какой-то тип вырвал чеку и замахнулся гранатой. Я выстрелил несколько раз, и он вместе с гранатой свалился за стойку. Оглушительный как всегда в закрытом помещении взрыв разворотил стойку и как бы поставил точку в этой ожесточенной перестрелке. Боб, кряхтя и чертыхаясь, начал подниматься с пола. Двое парней держали под прицелом витрину и вздыбленную стойку бара. Я тоже поднялся. Стрелявший в меня парень лежал навзничь снаружи. Еще один лежал у входа. В открытую дверь с улицы вбежал кто-то с автоматом. Видимо, человек Боба. Боб каким-то натуженным голосом сказал, чтобы подогнал машину. Я бросился к столику Фила. Пуля попала в лицо и вышла через затылок. Состояние черепа было такое, что проверять пульс не имело смысла. Я забрал документы и деньги – все равно украдут. Опираясь на меня, Боб пошел к выходу. Двое с автоматами сопровождали нас, оглядываясь во все стороны. Из машины Боб вызвал полицию. В посольстве на его бронежилете мы обнаружили следы двух пуль, и врачу посольства пришлось оказывать ему помощь. Остальные были невредимы. Я написал записку, и парни Боба поехали за Исабель.
Через часик, лежа на диване, Боб обрел свою прежнюю улыбчивость.
– Черт возьми, летел выручать тебя, а чуть не влип сам. Фред, если бы ты не снял вовремя того парня с гранатой, то было бы скверно. Но что я в отчете напишу?
Я достал чековую книжку и выписал на имя Боба довольно приличную сумму.
– Возьми и спасибо, дружище. Ты на меня малость поиздержался. Если у тебя будут неприятности, ты знаешь, к кому обращаться. Мне бы с ними за Фила рассчитаться!
– Выбрось из головы. Те, кто стреляли, мертвы. А до тех, кто их послал тебе так просто не добраться. Главная твоя задача, это вытащить Исабель и смыться. Но она может не захотеть. − Я уставился на него. – Ты видно уже забыл, что я тебе сказал про неотразимого идальго?
– Это настолько серьезно?
– Это уж ты разбирайся сам.
Парень, посланный за Исабель, вернулся один. Подал мне записку. «Лети один. Я должна задержаться. Позвоню». Боб ухмыльнулся. Примерно через час позвонил домой. «Сеньора уехала утром и еще не приезжала». Позвонил домой в Нью-Йорк. Трубку взяла Мончитта. Дома все в порядке. Потом говорил с Люсией. Обе были замужем за моими охранниками, и их дети вместе с Полом составляли следующее поколение в нашем поместье.
Я улетел один.

________________________________________


Валентин Богун.
 
samusenkogalina Дата: Вторник, 03 Дек 2013, 12:54 | Сообщение # 470
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2932
Награды: 122
Репутация: 165
Цитата bogun ()
А история с точки зрения идеалов добра и справедливости, вообще штука прескверная.


Цитата bogun ()
Что же до проблемы в широком аспекте, то прогрессу частенько служат далеко не светлые личности, исповедующие светлые идеалы. Из университетского курса философии я запомнил высказывание Гегеля о том, что история движется чаще всего своей темной стороной. Порой, просто негодяями. Вне их воли и сознания, разумеется. Соответственно и светлые личности, порой, прогрессу противостоят. Вот такая, наполненная идеалами молодежь – весьма взрывоопасный материал, легко управляемая негодяями или, якобы, светлыми идеями, например, по радикальному переустройству мира.

Цитата bogun ()
Но даже при напряженной работе самых продуктивных умов планеты, действительно, нет никаких гарантий победы этих самых желанных элементов достойной цивилизации. То, что им противостоит – достаточно могущественно.
– Это что вы имеете в виду?
- Эгоизм, жадность, национальную ограниченность и тот не совсем понятный деструктивный, разрушительный элемент, который, увы, присущ человеческой породе

К сожалению, всё это так.

Жаль, что у героя возникли семейные проблемы. Он мне очень симпатичен.


Мои куклы и живопись. Приглашаю.
Моя авторская библиотека.
Союзники IX моя страничка
Мои сонеты. Коломенский текст
Жили-были куклы
Моя копилка на издание книги.
 
bogun Дата: Четверг, 05 Дек 2013, 19:01 | Сообщение # 471
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Дома меня ждало письмо от настоятельницы и просьба Нэда по прибытии позвонить. На время отсутствия Фила его брат Сэм возглавлял мою домашнюю службу безопасности. Не знаю, что он переживал, но внешне держался хорошо. А я потерял верного друга и помощника. Мысли в связи с гибелью Фила текли у нас с ним примерно в одном направлении. Договорились со временем попытаться найти того, кто отдал приказ.
Настоятельница писала о переменах в Сан- Антонио. Работу получили пока что человек двести, но для такого городка это было не мало. Скоро пустят обогатительную фабрику, и тогда занятость станет почти полной. Приезжих, в соответствии с имеющейся договоренностью, берут во вторую очередь и из-за этого бывают конфликты. О партизанах ни слуху, ни духу. Говорят, что Вилья получил приказ о переносе операций в другой район. Дела в школе идут успешно, хотя принять всех желающих все равно нет возможности. Такого роста благосостояния, который позволил бы отменить кормежку детей, бесплатные учебники и форму, к сожалению, не наступил. Приезжал новый епископ. Молодой и энергичный. Просил передать мне благодарность и очень хотел бы со мной встретиться. Силы постепенно оставляют ее, а потому она позволила себе взять в помощники Браульо, если я помню такого. Не забыть бы при следующем транше добавить на зарплату Браульо.
Позвонил Нэду. О покушении он уже знал. Выразил соболезнование в связи с гибелью Фила. Хоть он был уже не у дел, но соответствующие службы компании, видимо, продолжали снабжать его информацией. Настоятельно приглашал меня в гости. Договорились на пятницу вечером.
− Впрочем, − заметил Нэд, − я теперь свободен весь день.
Представить его ничем не занятым было трудно, но, видимо, старость – это серьезно. Вспомнил своего отца.
Весь следующий день читал бумаги Диаса. Что ж, как говорится, вполне на уровне. Можно и издать. Вечером позвонила Исабель. Поскольку я снял деньги со всех ее счетов, то догадаться, о чем в первую очередь пойдет разговор, было не трудно. На душе у меня тяжело. Огорошил ее первой же фразой.
– Твой друг рядом, или ты одна?
Некоторое время ушло на замешательство.
– Прости, Фред. Ты столько сделал для меня, а я отплатила тебе….
– Надеюсь, что это любовь!
Она промолчала. По моим расчетам у нее было что-то около десяти тысяч песо и собственность в виде дома, который я записал при покупке на ее имя. Жду продолжения. Наконец услышал.
– Он оказался мелкой сволочью и вымогателем. Когда узнал, что у меня нет денег, закатил жуткий скандал. Я хочу вернуться в Нью-Йорк, что бы быть рядом со своим мальчиком.
Гляди-ка! Вспомнила о мальчике! Но вслух злорадствовать не стал. В конце концов, не виновата же женщина, что полюбила другого!
– Поступай, как сочтешь для себя удобным. Можешь подать на развод. Если хочешь, подам я. Будешь свободной женщиной, выйдешь замуж по любви и будешь, наконец, счастлива.
– Я и за тебя вышла по любви, Фред.
– Что ж, значит, ты любвеобильна. Такое бывает. В общем, мы, кажется, все обсудили. Тут как раз Пол прибежал. Надо его поцеловать на ночь. Он еще, к счастью, не понимает, что у него слегка блудливая мамаша. Откровенно говоря – это и для меня было неожиданностью.
Повесил трубку. Разозлился, конечно. Через несколько минут телефон зазвонил снова. Телефонистка спрашивала, согласен ли я оплатить разговор. Согласился, конечно. Ну и ободрал он ее! Уже и позвонить не на что! Лихо!
– Фред, это опять я. У меня нет денег на билет. Мне нечем расплатиться с прислугой.
– Ты хочешь сказать, что он выкачал из тебя все до последнего песо? Ты не хочешь вернуться в монастырь? Я попрошу матушку Хуаниту принять тебя.
− А как быть с нашим мальчиком?
− Немного поздновато ты о нем вспомнила. Ладно, я, конечно, оплачу твой билет и прочие расходы. Зайдешь завтра в банк – там будут деньги для прислуги. В банке же они смогут получить, что им причитается. Я встречу тебя и отвезу на нашу городскую квартиру. Там и обговорим подробности развода.
– Спасибо. Но почему так сложно с деньгами?
– Боюсь давать тебе деньги на руки. Опять тебя охмурит какой-нибудь жиголо.
– Хорошо, Фред. Я на все согласна.
Весь следующий день я возился с бумагами Диаса, договаривался с издателем. Гулял с сыновьями. Под вечер поехал к Нэду. В этот же день на Исабель было совершено покушение. Левые не простили ей гибели Альфа. Она получила три пули и в тяжелом состоянии была доставлена в американский госпиталь. Но узнал я об этом несколько позже.
_______________

Дом в глубине парка выглядел внушительно. Три этажа, выложенные из какого-то бурого камня. Много ухоженной зелени. Большой бассейн. Ворота вдруг открылись, и я подъехал к входной двери, которая тут же отворилась, и некто в ливрее не без торжественности произнес:
− Мистер Палмер ждет вас в библиотеке, сэр.
С чего бы такая торжественность?
Библиотека находилась на втором этаже. Нэд сидел в глубоком кресле, слегка приподнялся и приветственно помахал мне рукой, приглашая садиться. Что-то в нем переменилось. Черт возьми, да он болен! Это открытие, видимо, отразилось как-то на моем лице.
– Возраст, дорогой мой Фред. И хоть старость естественна, но приятней она от этого не становится.
Он болен и болен серьезно. При таком состоянии собеседника, о чем можно говорить? Почему он так настойчиво приглашал меня в гости?
– Как ваши дети? Расскажите про ваши дела в Сан -Антонио?
– Дети в порядке, растут. Про Сан-Антонио особенно рассказывать нечего. Для начала − 200 рабочих мест. Для городка с населением чуть больше 2000 человек – это не мало. Обещают довести занятость до 100%.
– Они знают, кому обязаны своим благосостоянием?
– А кому это нужно. Тем более что зарплата очень низкая, и это несправедливо.
– Вы меня удивляете, Фред. Низкая зарплата − это одна из главных причин появления там столь значительных инвестиций. В конце концов, не альтруизм же движет компанией?
– Разумеется, но это в принципе. А в частности, даже с учетом разницы в ценах там зарплата в 10 раз ниже, чем в Штатах! Не слишком ли? Это лучше, чем ничего, но уж очень несправедливо.
– Что ж, – он усмехнулся, – займитесь организацией профсоюзов. Как ваша школа, продолжаете кормить?
– Продолжаю. И не только кормить, но и учебники, вычислительная техника. Оплачиваю двух педагогов и врача с сестрой.
– И каковы ваши планы на будущее?
– Хорошо бы удержаться на прежнем уровне. Вы плохо выглядите. Что с вами?
– Старость, болезни. Обычное дело в этом возрасте.
Он говорил с некоторым раздражением. Вошла пожилая негритянка. Судя по переднику – горничная.
– Выпьете чего-нибудь?
– Немного виски с содовой.
Она подошла к бару и принесла на подносе бутылку виски, содовую и пару рюмок. Рослая и все еще красивая женщина.
– Что ни будь еще?
– Нет, спасибо.
– Ужин через час, если не возражаете.
Она безмолвно смотрела на Нэда.
– Где Элизабет?
– У себя с детьми.
Он кивнул, и она бесшумно вышла.
– Сама по себе идея эволюции через смену поколений может быть и не плоха, но уж крайне неприятна на практике. – Немного помолчав, продолжил, слегка запинаясь. – Фред, я позвал вас, чтобы посоветоваться и сделать вам кое-какие предложения. Среди моих многочисленных знакомых подходите для моих целей только вы. Понимаю, что вопросы весьма деликатные, но, может быть, вы откликнитесь на них положительно? Я, во всяком случае, очень на это надеюсь. Уж извините мне некоторую патетику и многословие. Она объясняется необычностью ситуации. Но сначала позвольте познакомить вас с моей дочерью и внуками. – Первый раз слышу про дочку и внуков.
− Вы ведь любите детей, Фред?
Мы немного посидели молча. Открылась дверь и молодая светлокожая мулатка зашла в комнату, держа за руки двух ребятишек: девочку лет четырех, и мальчика лет пяти. Действительно, люблю детей!
– Эли, присядь на минутку. Дети, идите сюда.
Малышка полезла к Нэду на колени, а мальчонку он обнял и прижал к себе. Картинка получилась трогательная. Мне почему-то захотелось для симметрии обнять их маму. Разного рода неуместные желания посещают меня не редко, но ноги у нее действительно были красивые. Когда они ушли, Нэд плеснул себе виски.
– Как вам понравилась моя дочь?
Ну что отвечают в подобных случаях?
– Приятная женщина. Муж у нее, по-видимому, белый?
– Да, был. Еле она от него избавилась. Не очень приятная история, хотя и тривиальная. Намучилась изрядно. Вы, наверное, заметили, что у нее слуховой аппарат? Это от рождения. Даже с аппаратом она неважно слышит, зато хорошо понимает по губам. Испытываю перед ней чувство вины. Внуки, слава богу, здоровы.-
Так. И что же дальше? Кстати, когда видишь перед собой красивую женщину, то не мудрено слуховой аппарат и не заметить.
– Вы уж извините меня, но последнее время я внимательно слежу за вашей жизнью. Не спешите сердиться. Вреда я этим вам не нанесу. Уж поверьте. Дело в том, что у меня рак и очень скоро я, наконец, смогу решить проблему, связанную с богом. Склоняюсь к вашей точке зрения, что никакого бога нет, и весь «тот свет» выдуман людьми с перепугу. С вашей женой дела обстоят неважно. Я как раз жду звонка с последними новостями о ее состоянии. Дело в том, что левые экстремисты не простили ее невольного участия в гибели их командира. Вчера в нее стреляли. Сейчас она в американском госпитале. Состояние тяжелое. Утром мне сообщили, что операция прошла успешно, но поврежден позвоночник, и нижняя часть тела останется парализованной. Как только она станет транспортабельной, нужно будет перебросить ее в Нью-Йорк.
Он замолчал, давая, видимо, мне возможность переварить сказанное. Было что переваривать! Вот сволочи! Так и не успокоились! Мало им епископа! Глядишь, и мать Хуану прикончат!
– Мне нужно проделать кое-какие процедуры. Сделаем, если позволите, небольшой перерыв. Я хочу, что бы Элизабет показала вам дом. Не возражаете? Впрочем, если вы захотите просто погулять по парку, я вас пойму. – Я продолжал молчать. Он нажал кнопку, и зашла все та же пожилая негритянка.
– Лора, если мистер Фред не возражает, пусть Эли покажет мистеру Бенингсену дом. – Я молча вышел. Элизабет подошла буквально через несколько секунд. Теперь и я заметил миниатюрный слуховой аппарат. И не только. Она действительно смотрела на мои губы. В лице что-то неуловимое от Нэда. Не было только присущей Нэду уверенности в себе. Скорей наоборот.
Большой красиво обставленный дом, но без излишеств. Пустынно. Видно дети гуляли. Лишь в одной комнате мы встретили горничную, накрывавшую на стол. Элизабет предложила выйти в сад, но нас перехватила ее мать и проводила меня снова к Нэду.
Нэд пребывал на прежнем месте. Как будто постарел за эти четверть часа. Видно, чувствовал себя неважно. Я подумал, что все мы, конечно, смертны, но когда примерно знаешь срок, и срок этот невелик, да к тому же нечто малоприятное тебе об этом все время напоминает – это совсем другое дело. Надо бы отчаливать, но он еще не сказал мне чего-то важного. Словно почувствовав мои мысли, он сказал каким-то потухшим голосом.
– Французы говорят: «Уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца».
Что было ответить?
– Фред, в ваше отсутствие мне звонили из американского госпиталя. Особых перемен нет, но опасность для жизни миновала. Через несколько дней ее можно будет перевезти. - После небольшого интервала добавил. - Зная вас, полагаю, что теперь вы с ней не разведетесь. – Черт возьми! Откуда он все знает? Закурил сигару и пододвинул мне коробку. – Перехожу к главному и черезвычайно важному для меня вопросу. Судьба моей дочери и внуков волнует меня сейчас больше всего. У меня есть…− Он немного замялся, что было для него совершенно необычно. - Скорее это просьба, чем предложение. Я хочу назначить Вас…Извините, хочу просить вас быть опекуном моих внуков. У меня сын и еще двое внуков, но о них я не беспокоюсь. Сын самостоятельный и успешный бизнесмен. О будущем своих детей он позаботится сам. Мы с ним не очень ладим, но в данном случае – это малосущественно. Вам все равно придется взять кого-то в дом – Бетси стареет и ей все тяжелей, несмотря на помощниц. Кстати, с Бетси мы старые приятели. Я обсуждал с ней этот вопрос, и она отнюдь не против.
– Не против чего?
– Не против того, что бы мои внуки воспитывались вместе с вашими младшими детьми. А в качестве помощницы Бетси по дому возьмите мою дочь. На мой взгляд, детям было бы лучше всего жить здесь. При наличии вашего согласия, я оставлю дом и все поместье вам. Я завещаю внукам по десять миллионов, которые они получат к своему совершеннолетию. Двадцать миллионов в ценных бумагах я завещаю своей дочери Элизабет, пожизненную пенсию всем старым слугам, но под вашим контролем. Это для того, чтобы с Элизабет не случилось того, что с вашей женой. − Я вздрогнул. − И если вы принимаете мои условия, то завещаю лично вам сто миллионов плюс право пользоваться доходами в пределах необходимости с сумм, оставляемых внукам.
Молчу. Все это меня слегка ошеломило. Наконец я сказал:
– Почему бы не поручить это дело вашей родне?
– Они мне не нравятся. И в какой-то степени я им не доверяю. Ясно, что все предвидеть невозможно, но то, что я предлагаю, кажется мне наилучшим вариантом.
– Если не секрет, что вы оставляете сыну?
– Значительно больше. Да, он может затеять судебный процесс, но я приму все мыслимые меры, чтобы он его не выиграл. Собственно, уже принял. Если уж говорить, что меня беспокоит больше всего, так это ваша личная безопасность. С одной стороны, мне кажется, что бурный период вашей жизни со стрельбой и прочими эксцессами заканчивается. С другой, я все же опасаюсь, что вы захотите разделаться с парнями, убившими Фила и стрелявшими в Исабель. Говорить, что в этом нет смысла – бессмысленно. Тут действуют эмоции. Надеюсь, вы это сами понимаете. Чувства! С ними тоже надо считаться! Тем более что они представляются мне в данной ситуации вполне естественными. Опасность в том, что цепочка может не оборваться, но напротив. И тогда последует череда взаимного уничтожения. Предлагаю компромиссный вариант. Их уничтожат местные военные или парни Боба Беренса. Тут дело в деньгах, уж извините за цинизм. Наверное, это грустно, что вы единственный человек, которому я могу доверить свое самое дорогое. Возможно, это меня не украшает, но это так.
– Я должен подумать над вашим предложением. Дети – это, знаете ли, большая ответственность. Хотелось бы поближе познакомиться и с детьми, и с вашей дочерью.
– Хорошо. Только не долго. Мое время, к
сожалению, истекает. Да, должен предупредить, что у дочки бывают нервные срывы. Впрочем, в доброжелательной обстановке, как я надеюсь, их не будет.
______________


Валентин Богун.

Сообщение отредактировал bogun - Четверг, 05 Дек 2013, 19:49
 
bogun Дата: Суббота, 07 Дек 2013, 15:51 | Сообщение # 472
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Яхта, которую наш сторож упорно называл катером, слегка покачивалась в укромной бухточке вблизи пляжа. Сегодня годовщина смерти Нэда, и сидя в кресле на палубе, я пытался подвести итоги прошедшего года. Элизабет поставила портрет отца в гостиной и зажгла свечи. Ее мать пошла в церковь. С утра ребятня пускала в бассейне радиоуправляемые кораблики. Только Пола Исабель не пустила, потому что он покашливал. Она разъезжала по коридорам второго этажа на своей электрической коляске, а Пол и Нэд младший, катались, цепляясь за коляску сзади. Во второй половине дня мы с Элизабет (я иногда называл ее про себя Элизабет вторая) поехали со всей малышней в наш дом к морю. Но океан штормил и на яхте выехал только я, да и то тут же укрылся в соседней бухточке. Со своего места я мог за всеми наблюдать. Наши детишки носилась по почти пустынному пляжу. Элизабет загорала, лежа на коврике.
Нэд все рассчитал правильно. Его сын пригрозил мне после опубликования завещания судебным процессом, но, видимо, его адвокаты ему отсоветовали. Элизабет с Бетси и Люсия с Мончиттой занимались детьми и домом. И делали это до удивления бесконфликтно. Тут, конечно, заслуга Бетси. Авторитет ее был непререкаем. Только подросшая Ненси все чаще ночевала у Рольфа. Он теперь конгрессмен, и его рассуждения о глобализации стали куда содержательней.
Хуже обстояло дело с Исабель. Наши отношения с Элизабет ее раздражали, и мне пришлось даже как-то ей напомнить, что это она ушла от меня, а отнюдь не наоборот. Одно время она хотела со мной развестись и вернуться домой, но потом передумала. Расставаться с сыном мы не хотели оба. Так и жили все вместе в большом доме Нэда. В университете я вел семинар по искусству доколумбовой Америки. Времени это занимало не много, что позволяло мне много читать по широкому кругу гуманитарных и социальных проблем. Я понимал, что такая разбросанность мало эффективна. Но предпочитал плыть по течению своей любознательности. Летом мы собирались с Диасом и еще одним доктором – миссис Джин Роулинс, на Аляску. Там вроде бы обнаружили следы древних поселений и массу останков доисторических животных.
Вчерашний звонок Анны-Марии возможно существенно откорректирует мои планы на лето. У Диаса сердечный приступ, и он в госпитале. Я просил держать меня в курсе и если потребуется, обещал перебросить его в Штаты.
Не менее интересный звонок был от Боба. Его снова перевели, но нужной мне информацией он владел по-прежнему. Еще Нэд успел выяснить фамилии двух боевиков, стрелявших в Исабель. А так же и отдавшего приказ члена руководства этой организации. Потом Боб сообщил, что один из боевиков – известный молодой поет. Второй – простой парень, которого в настоящее время перебросили в партизанский район в джунглях.
Боб прислал мне стихи этого парня. Его звали Франсиско. Со смертью Нэда дело кровной мести заглохло. Тем более что парень в джунглях погиб. По одним слухам от раны. По другим – от какой-то кишечной инфекции. Впрочем, какая разница!
Франсиско от движения отошел и сейчас весь в поэзии. Ликвидировать его ничего не стоит. Но у меня пропало всякое желание кого-либо убивать. Тем более поэта, о чем я Бобу и поведал. Ответил он бесстрастно: «Как скажете, босс!» Выдал мне номер телефона подруги Франсиско, с которой он сейчас живет. Несмотря на некоторую разницу во времени, тут же ему позвонил. К моему искреннему удивлению он оказался дома, на что я особенно не надеялся.
– Франсиско, это звонят из Штатов. Я прочел ваши стихи. Совсем не плохо, старина. А цикл, посвященный Аните – просто прелесть. Хочется помочь вам напечататься, хотя тут не без проблем. Что вам нужно в данный момент?
Он довольно долго молчал, что можно было понять. Потом спросил:
– Кто вы и как к вам попали мои стихи?
– Мне прислал их мой друг. Я могу помочь вам их издать. Хотите?
– Вы это серьезно?
– Абсолютно. Выберите себе издательство. Думаю, что для начала триста экземпляров будет достаточно. Страниц порядка пятидесяти. Можно немного больше. Найдите хорошего художника. Деньги по счетам издательства будут оплачены Национальным банком. Там же будет и ваш гонорар.
– Меня не напечатают. Я левый.
– Знаю. Об этом я тоже позабочусь. Ведь сеньор Гильямес теперь в правительстве? Думаю, он поможет.
Некоторое время он молчал.
– Чудно как-то. Что я за это должен сделать?
− Писать еще лучшие стихи. А когда вам в следующий раз прикажут убить женщину, задумайтесь, достойно ли это?
Он что-то начал понимать.
– А достойно ли грабить мою страну? Задумайтесь также над вопросом, как снизить детскую смертность?
– Франсиско, я не стал бы протестовать, если бы вы стреляли в какого ни будь коррумпированного негодяя, но в женщину?
– Я, кажется, понял кто вы! Она предала Альфа и заслужила пулю.
– Поверь, это ложь. Я был последним, кто пожал руку Альфреду в тот злополучный вечер. Она не предавала его! Тебя ввели в заблуждение. Если бы ты не был поэтом, то уже давно был бы покойником, как твой напарник по тому покушению. Та, которую ты искалечил, сидит сейчас рядом со мной в инвалидной коляске. Подумай обо всем этом. Может быть, у тебя получатся хорошие стихи. А утром, часам к десяти подойди в национальный банк. Там для тебя будут деньги. Ты ведь попал под амнистию! Привет Розите. И мой совет: займись литературой. Тут от тебя будет больше пользы твоему народу. Талант – это редкость, и его нужно беречь. Прощай.
У Исабель по щекам текли слезы.
Утром мне сообщили, что Франсиско заходил в банк и сейчас занялся публикацией своих стихов. Вот как бывает закручено в жизни.
На берегу было весело. Мальчишки мои что-то орали, носились по пляжу и вообще выражали всяческий восторг. Эли одной рукой держала дочку за руку, а другой махала мне, что бы я взял их на борт. Но при таком волнении – это было сложно. Пришлось возвращаться на стоянку. Не успел пришвартоваться, как вся ватага ворвалась на яхту и начала носиться по палубе. Мы с Эли спустились в каюту. В коридоре она обняла меня, и мы поцеловались.
______________


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Воскресенье, 08 Дек 2013, 10:26 | Сообщение # 473
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Сон, который мне снился, был интересен, но память настолько ослабела, что утром я уже почти ничего не помнил. Что-то мы с Филом делали в джунглях. Кажется, строили какую-то изгородь! Фил смеялся, а вот почему – это я вспомнить не мог никак. Проснулся, и по привычке измерил давление. В пределах допустимого. Если принять во внимание, что и сколько я выпил на ночь, то особо удивляться не приходилось. В отличие от времен молодости «выпить» означает отнюдь не то, что большинство под этим подразумевает. На ночь я теперь пью разного калибра таблетки в надежде избежать ночных неприятностей и проснуться утром. Пока не встаю, чувствую себя почти нормально. Сглотнул, что полагалось, и пятнадцать минут лежал спокойно, прикидывая, что мне сегодня предстоит совершить. Потом, чертыхаясь, кое-как оделся – зимой, это целая проблема. Сердце затрепыхалось, и я начал куда-то проваливаться. Но вот снова включилось. Так. Значит надо добавить еще и этого. А теперь променад и в обязательном порядке.
К морю не хотелось. Там сейчас ветер и вообще противно. Уселся за руль. Не торопясь, медленно в сторону кладбища. Торопиться уже некуда. В склепе у меня электричество. Включаю обогреватели и усаживаюсь в кресло. Вместо гробов небольшие урны с прахом. А Фил молодец. Умер достойно. Черт возьми, иногда мне кажется, что уже все умерли. В сущности, так оно почти и есть. Кто еще достойно умер? Нэд. Просто вколол себе больше, чем полагалось. Устроил все свои дела и ушел. Исабель тоже молодцом. За все годы своего колясочного положения никаких претензий, или жалоб. А в чем, собственно, я был виноват? Но для женщин это не важно. Нашла бы за что. И способ тот же. Как только она могла не оставить вразумительной записки? А бабушке Ло просто повезло. Это же надо! Не проснулась утром и все тут.
И чего это я все о покойниках? Или моя очередь приближается? Разумеется. И уже давно. Тоже мне открытие! А ведь тогда в ресторанчике жизнь мне спас Фил! Успел таки всадить молодому человеку за витриной пулю в грудь. За что это они хотели тогда меня прикончить? Ах, да, за Ральфа. Но я же ни в чем не виноват! А им плевать. Принцип у них простой: лучше убить парочку невиновных, чем упустить хоть одного виноватого. Легко это у них…. Но и я тогда не сплоховал. Молод был. Реакция – что надо. Тот парень с гранатой свое получил. И кто там следующий? Нажал кнопку и на экране появился Хуан. Нет, Хуана сегодня не надо. А это Диас. Ну, вот прошло столько лет, и что изменилось в моем Сан-Антонио? Нет, кое-что конечно изменилось. Доход на душу населения возрос существенно. Но шахты снова собираются закрывать в связи с ростом себестоимости добычи и одновременным падением цен на металлы. Снова все останутся без работы. Других предприятий в городе по-прежнему нет. Заработанные деньги компания инвестировала где-то в другом месте. Что им люди? Да и виноваты ли они, хозяева? Им решения диктует рынок, система. Как сказала когда-то покойная Исабель: «Значить систему нужно сменить»! Простая логика. А на что? Вот ведь главный вопрос! Был и остался! На что сменить? Или снова нужна радикальная коррекция? Но на горизонте ее что-то не видно. Вспомнился спор Диаса с Джеком.
– Мы конечно должны вам помочь. Караван человечества уж очень сильно растянулся, − говорил Джек. Но уж очень бесцеремонно вы требуете! Почему мы вам, собственно, должны? Наше благосостояние – это мудрость наших законодателей, мужество наших солдат, гений наших ученых, талант и многовековое упорство простых тружеников.
– Даже если принять все это, если считать, что вам повезло с раскладом истории, не следует забывать грабеж слабых народов, жадность ваших дельцов, беспощадную эксплуатацию коренного населения.
– Но таковы были нравы тех времен! И можно подумать, что когда открыли Америку, которую до того никто извне не грабил и не угнетал, что мы тут застали? Кровавую цивилизацию, полудикие нравы.
– А вы пришли с развернутыми знаменами гуманизма. Кто уничтожил коренное население нынешних Соединенных Штатов?
– Но, повторяю, таковы были нравы тех времен.
– А сейчас? Разве вы вернули награбленное? Разве вы перестали грабить? Ваша экономическая система уже давно не соответствует глобальным потребностям человечества, условиям его выживания, но вы продолжаете грабить и плевать вам на все. Добром это, разумеется, не кончится.
– В какой-то мере вы правы, но наша система соответствует уровню понимания большинства наших избирателей, а это инерционная штука.
– Верно, но ею же можно как-то и управлять. А вы − власть и деньги! Разве вы хоть пытаетесь изменить психологию толпы? Черта с два. В вас вся причина. Вы – главный камень преткновения. Вы до сих пор не можете осознать, что ведете мир к катастрофе.
– С этим можно согласиться, но что вы предлагаете, революцию и гильотину? Так уже сколько раз было!
– Но никогда еще не было такой опасности для цивилизации в целом.
– Вот когда это поймут, тогда…
– Как же, поймут они, когда это не хотите понять вы, капитаны бизнеса. Понять, что нужно делиться! У меня такое ощущение, что скорей мир провалится в тартарары, чем вы пойдете на это.
– К сожалению, это не исключено.
Незадолго до своей смерти Диас сильно «полевел».
_____________

К Исабель я старался заходить каждый день. Утром я передал ей только что присланный мне сборник стихов Франсиско Гомеса, а на вечер мы договорились обменяться впечатлениями. Когда я зашел к ней, она меня уже ждала.
– Не знаю, как тебе, А мне понравилось. Кое-что немного подражательно, но талантливо. Ты хочешь его и дальше поддерживать?
– Сначала я хотел его убить. Не забывай, что это он стрелял в тебя! Вместе с еще одним парнем. Того уже нет в живых – погиб где-то в джунглях. Кстати сказать, друзья говорят, что светлой души был парень.
В лице у нее было недоумение.
– Не убивай его. Это ровным счетом ничего не изменит. − Она закрыла лицо руками. − Передай, что я простила его. Он ведь, в сущности, и не очень-то виноват! Ему приказали! Сказали, что я предала Альфа. Жаль, что не убил! Теперь вот буду мучаться всю оставшуюся жизнь. Ты вряд ли представляешь, каково мне! Ведь кроме себя и винить-то некого! – Помолчав, добавила. – Как глупо все получилось. Меня просто использовали.
Я молчал.
– Могу что-нибудь для тебя сделать?
− Что тут можно сделать? Ты и так сделал все, что можно. А у тебя ведь были все основания ненавидеть меня! Уйди, пожалуйста. Боже, как я хочу умереть! Давай разведемся. Только я не хочу, чтобы ты женился на Элизабет. Она мне не нравится. Уйди, пожалуйста.
Рольф периодически навещал нас. Я понимал, что это он производил своеобразную инспекцию жизни Ненси. А Ненси уже стала почти взрослой девушкой. О чем-то шушукалась с Элизабет. С Исабель была вежливо холодна. Пока все у нас с ней было благополучно. Пару раз в году я посещал ее директрису, беседовал с учителями. Узнал, что и Рольф звонил. Тоже справлялся о Ненси и ее успехах. Она хорошо занималась. В кого-то влюблялась. С кем-то сорилась, но все в пределах естественного. Никаких наркотиков, ничего тревожного.
К приезду Рольфа я обычно готовился. Читал его статьи по проблемам глобализации, его выступления в конгрессе и тому подобное. Это была сфера деятельности Рольфа. И при встречах ни о чем другом он говорить не мог. Кроме обычных помощников, положенных конгрессмену, он содержал еще пару научных консультантов, которые не без успеха натаскивали его по всем актуальным вопросам. На мне он, как я понимал, отрабатывал свои грядущие выступления, «проверял свой уровень», как он однажды выразился. Что и говорить! Тема была актуальна и неисчерпаема. Мир менялся прямо-таки на глазах. Впрочем, будущее, как меня убеждало большинство авторитетных авторов, не сулило ничего хорошего.
Выглядел Рольф еще более значительно, чем раньше. Приходя, обязательно навещал Исабель. Болтал с ней на всевозможные светские темы, после чего начиналось главное. Мы уединялись в моем (бывшем Нэда) кабинете и начиналось собеседование на заданную тему. Впрочем, иногда жизнь вносила коррективы.
– Фред, как вы полагаете, мы одолеем терроризм?
– Разумеется, нет.
– Вы серьезно? Вы полагаете, что мы влезли в очередную авантюру? Но, нельзя же не отвечать на их вылазки?
– Отвечать, конечно, нужно, но вы же не об этом говорите! Задача поставлена не столько одолеть, сколько искоренить. А вот это, при нынешних обстоятельствах, совершенно невыполнимая задача. Мы столкнулись с проявлением глобального кризиса, а бороться собираемся с его следствиями.
Рольф внимательно смотрел на меня. Потом спросил:
– Значит, по-вашему, все ошибаются? И президент, и все его советники, и весь конгресс Соединенных Штатов?
На лице его начала проступать чуть заметная усмешка.
– Вероятней всего, они всё прекрасно понимают, но надо сделать что-то, доступное пониманию широких масс. Нужно конкретизировать и упростить проблему, которая, по сути, является, как я уже сказал, глобальной и неизвестно, решаемой ли вообще.
Рольф встал и заходил по кабинету. Видимо проблема его серьезно занимала.
– Про кризис нашей цивилизации мои эксперты уже все уши прожужжали. А вот по части практических мер у них явный дефицит идей. Насколько я понимаю, они ратуют за глобализацию, за преобразование всего мира на западный манер, за примат либерализма, рынка. С определенными ограничениями, разумеется. Но это все больше общие слова!
– Рольф! Мне, дилетанту, не с руки спорить с вашими матерыми профессионалами. Но, по-моему, они ошибаются. Они думают, что иранца с китайцем можно сблизить до такой же степени, как немца с бельгийцем, или голландца с французом. Ошибка в том, что иранец с китайцем принадлежат разным цивилизациям, тогда как немцы и голландцы – к одной. И еще. Ведь, при нынешнем распределении ресурсов все остальные страны, которые мы стараемся вовлечь в режим глобализации, заранее обречены на более низкий жизненный уровень. Да и экология планеты не выдержит дальнейшего роста промышленного производства третьего мира на манер современного Запада. Разве что новые технологии обеспечат нечто радикально новое в области производства продовольствия или в сфере энергетики.
– Но какие можно себе представить иные модели глобализации?
– Я не могу себе их представить, поскольку не занимался всерьез этим вопросом. Кроме того, проблема необычайно сложная. Над ее решением работают лучшие умы планеты, как я понимаю.
– Но разве мы не доказали на практике, что наш вариант наилучший?
Что меня удивляло в Рольфе, так это сочетание успешности в бизнесе с неспособностью понять сравнительно элементарные проблемы в других областях. Я ему толкую такие понятные, на мой взгляд, вещи, что наш путь, при ограниченности земных ресурсов, принципиально невозможен для других. Что экология Земли не выдержит при современной технологии еще даже одних Соединенных Штатов, а он мне о преимуществе нашего пути развития в том смысле, что им должны следовать все остальные страны. Что тут скажешь?
– Вы говорите, «мы доказали». Кому и что? Убедительное для вас, вовсе не убедительно для людей другого образа мышления. А материальных ценностей в том количестве, в котором их потребляет западный благополучный мир, на все остальное человечество просто не хватит. Ресурсы планеты ограничены. И, кроме того, у нашей цивилизации со всеми ее либеральными ценностями, множество недостатков. Их значимость велика для нас, а для народов иных менталитетов – просто неприемлема. Поток свободы, образно выражаясь, несет с собой и массу мусора. К тому же он, этот мусор, на поверхности, и легко обозрим со стороны. Западную культуру они называют материалистической, безнравственной и упаднической. Да разве вы сами не знаете, как мало совместим современный бизнес даже с официально господствующей протестантской моралью? Может быть, ученые и впрямь изобретут нечто, позволяющее резко изменить жизнь в лучшую сторону, но пока дело идет к тому, что кое-чем придется поделиться. И не излишками! А для этого нужна революционная перестройка сознания. И не только правящей элиты, но и рядовых обывателей. Очень не простая проблема! Не уверен, что она вообще разрешима мирным путем. Из истории мы знаем, что осознание даже руководящими слоями глобальных проблем и связанных с этим изменений всегда запаздывает. Другими словами, элите нужны факты и время для их осознания, для понимания абсолютной необходимости каких-то жертв. В наше время стремительного развития событий такое запаздывание может стать роковым.
– Фред, все, что вы говорите, как-то жутковато. Получается, что вся человеческая цивилизация в опасности. Впрочем, мои ребята говорят тоже самое. Но, не взирая ни на что, с терроризмом бороться надо.
– Разумеется! Тем более что опасность терроризма будет возрастать не только по мере обострения социальных и прочих проблем, но и по мере роста разрушительной силы применяемых террористами средств. Тут прогресс науки в некоторых сферах может оказаться смертельно опасным для цивилизации. Западной, в первую очередь.
И примерно в таком духе еще часа полтора.

Глава 5.


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Понедельник, 09 Дек 2013, 23:10 | Сообщение # 474
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
В университете работала женщина, не заметить которую было невозможно. Лет сорока. С крупными чертами лица. Статная блондинка. На своих каблуках она была не ниже меня ростом. Красавица? Лет двадцать назад – безусловно. Но и сейчас весьма близка к такому определению. Занималась проблемами древней истории. Одну из ее книг я даже прочел. Занимательно. Об остальном мне судить трудно. Лично знакомы мы не были.
Я сидел в университетской библиотеке, просматривая новые журналы, когда увидел ее, направляющуюся явно ко мне. Обсуждать свои проблемы мы вышли в коридор.
– Мистер Бенингсен, я собираюсь по окончании семестра заняться раскопками на севере Канады. Там есть места огромных скоплений останков древних животных.
Она замолчала, ожидая, видимо, моей реакции. Ладно, выдам ей реакцию.
– Миссис Крайски, но кости древних животных не входили до сих пор ни в сферу моих, ни, как мне известно, и в сферу ваших интересов!
– Верно. Но я ищу подтверждения одной из глобальных катастроф, происшедшей на нашей планете в прошлом. Вас это не заинтересует? Возможны находки костей не только животных.
Так. Это вроде наживки, которую мне предлагали заглотнуть. Вообще-то говоря, аргументация слабая. По видимому, ей нужны были деньги. В связи с болезнью Диаса в Южной Америке ничего этим летом не намечалось. Почему бы и не заглотнуть? Почему бы ни заняться мировыми катастрофами?
– Миссис Крайски, возможно это меня и заинтересует, но хотелось бы подробней.
Она вынула из портфеля пластиковый файл и вручила его мне.
– Здесь всё на восьми страницах. Реферат моей докторской диссертации. И еще переписка по этому вопросу с другими университетами.
Мы договорились встретиться через день. Прочел я все это тут же в библиотеке. Что ж, очень возможно, что так оно в действительности и было, то есть произошла некая гигантская катастрофа. Возможно, даже глобальная, и обнаружить подтверждение этого было бы действительно интересно. Но мало ли на свете интересного? К тому же, этим вроде бы уже занимались. Я бы предпочел пустыню Наска, в которой предполагалось искать остатки неких сооружений, с высоты которых можно было наблюдать все рисунки этого гигантского календаря. Работы собирался вести один итальянский профессор. Меня, правда, смущала сама идея такого способа прочтения информации. Да и сам способ записи тоже был несколько сложноват. Но разбирался я в этом поверхностно, а посему препятствием для участия в экспедиции миссис Крайски мои сомнения быть не могли. Большое впечатление на меня произвели письма ряда ученых, затрагивающих эту проблему. Поэтому, когда на следующий день мы встретились, я уже был, что называется, готов. Выделенных ей средств было как всегда мало, и я обещал финансовую поддержку. Просмотрели и утвердили примерный план работ.
Знакомство с Элеонорой, она же миссис Крайски, было значительным событием в моей довольно монотонной жизни. Мне нравилась моя работа, но следовало делать перерывы. Дома резвилось множество детишек. Подрастали дети Лусии, Мончитты, внуки Нэда. К счастью, места хватало на всех. Иногда появлялась Ненси. Она сильно повзрослела, и все больше времени проводила у Рольфа, с дочкой которого у нее было много общих интересов. Иногда я не выдерживал и вырывался на океанский простор. Погоды были неспокойными. Катер швыряло и кренило до опасных пределов, что, собственно, и требовалось. По субботам карты и умные разговоры с Джеком и его компанией. Узнав, про мои планы с Канадой, он заметил, что это будет мне прилично стоить.
– Хотите войти в долю?
– Нет, но помочь могу. Завтра акции (и он назвал известную компанию) начнут, по всей видимости, падать и их будут сбрасывать. Но потом всё должно стать на место. Информация конечно строго конфиденциальная, но, припоминая ваши спекулятивные акции с серебряными рудниками, на которых вы лично ничегошеньки не заработали, полагаю, что так оно будет и на этот раз. − Черт возьми, значит, они все знали! Мне стало неловко. - Но сейчас риск куда более велик. Отважитесь? Можете заработать столько, что хватит весь север Канады перепахать.
– Сколько?
– Ну, бросьте миллионов двадцать. Рискну и я. Потери, даже если они и будут, не превысят пару миллионов. Но думаю, что я не ошибусь. Рискнем?
Через неделю он позвонил.
– Можете продать все и заработать миллиона два. А можете оставить. Думаю, они дадут не меньше 8% годовых. Вполне удачное помещение капитала.
Я не очень рисковал. Участие Джека – это надежная гарантия. Боб когда-то сказал, что я счастливчик. Очень похоже на правду. Кстати о Бобе. Что-то давно никаких сигналов.
______________

Неприятности начались в понедельник. Было новое платье у Элизабет, и Исабель активно консультировала. На следующий день после окончания первого семинара меня вызвали в деканат, и милейшая секретарша декана сказала, что нужно срочно ехать домой. Какие-то неприятности с женой. Действительно неприятности. Уложив детей, Исабель с помощью горничной легла сама, заглотнув при этом такую дозу какой-то дряни, что очнуться после этого можно было только что в раю. Но мало этого. Для страховки она себе еще что-то вколола. В общем, желаемый эффект был достигнут. Что тут скажешь? Конечно, жизнь у нее, невзирая на все мои старания, была не сахар. Виновным, кроме нее самой, был разве что случай. К возмездию она не стремилась. Такое стремление – естественно для людей. Я, собственно, этому чувству полностью сочувствую. Хотя, дал себя уговорить и за Фила сполна не рассчитался. Прости, Фил. Может еще случай представится. В этом как раз слабость «права гнева». Он перехлестывает вначале и у большинства людей неправомерно затухает со временем. Впрочем, неправомерно ли?
Через неделю после похорон, Ан привезла Диаса. К сожалению, привезла поздно. Операцию на сердце он не перенес. А еще через пару дней появился Боб. Его за какую-то самодеятельность перевели в центральный аппарат и посадили за такую работу, что через неделю он уволился.
Боб безработный – это как-то не звучало, но куда денешься? Джек во время наших обычных субботних посиделок обещал мне его куда-нибудь пристроить. Элеонора, с которой мы за последнее время очень сблизились, предложила ему возглавить организационную часть нашей экспедиции. (Похоже, что раньше эта роль предназначалась мне). Он обещал подумать. Я заметил, что интерес Элеоноры носит не чисто производственный характер, но у меня никаких даже намеков на чувство ревности. А вообще-то я не очень понимал, как государство может разбрасываться столь ценными кадрами, как Боб! Но Джек сказал, что мне просто не все известно. Конечно. С этим спорить не приходилось. Меня Боб устраивал. И даже более того. Я вообще считал себя перед ним в долгу.
При таких событиях жаловаться на монотонность жизни уже не приходилось.

После кремации Диаса мы долго беседовали с Ан. Она очень изменилась за последние годы, много пила, и я не совсем понимал, на что она собирается существовать. Диас завещал мне весь свой архив и одну незаконченную книгу, которую просил довести до опубликования. Воспользовавшись случаем, я заплатил Ан за все бумаги, а она сделала вид, будто не понимает, что бумаги согласно завещанию и так принадлежат мне. Теперь у меня появилась конкретная цель и работа. Материала для завершения книги было более чем достаточно. Вообще, проблема времени, занятости, у меня была весьма существенна. В условиях, когда исчезает необходимость борьбы за хлеб насущный (что мне представляется противоестественным), тем более в условиях богатства, для человека, воспитанного отнюдь не в роскоши, проблема занятости, ощущение заполнености жизни чем-то осмысленным становится весьма существенной. Конечно, время можно было просто «убивать», то есть путешествовать, скупать произведения искусства, волочиться за женщинами и всякое такое. Большинству людей кажется, что были бы деньги, а что с ними делать – проблемы бы не составит. Что ж, для кого-то и впрямь не составило бы, но для меня составляло. Вот почему я так цеплялся за возможность преподавать, раскапывать древности и еще бог знает за какую работу. Кроме того, как я выяснил в последние годы, натура моя периодически требовала пребывания в ситуациях рисковых. Вот почему преподавание, сидение в библиотеках начинало мне со временем надоедать. Правда, события последних месяцев меня несколько взбодрили, если так можно сказать. Но серия потрясений разного калибра вроде бы закончилась, и снова началась рутина.
С Элеонорой у меня установились ровные дружеские отношения. Мы вместе ходили в театры, на выставки, в музеи. Она была интересным собеседником. Всегда ровная, спокойная и как бы чуточку печальная. Полная противоположность ее дочери, которая в свои девятнадцать лет буквально излучала энергию как, впрочем, и положено в девятнадцать лет.
Мы сидели в креслах на борту моей яхты и что-то читали. Команда носилась под присмотром Лусии по песчаному пляжу и, судя по доносившемуся визгу, отлично проводила время. Джессика только что прыгнула в воду прямо с борта и теперь выгребала к берегу.
– Красивая у тебя дочка!
– Влюблена в тебя по уши.
– Ничего, это пройдет.
– Она тебе нравится?
– Очаровательная девушка.
– Вот и женился бы на ней.
– Мадам, вы странно шутите. Это в мои-то лета?
– Но ты еще совершенно молодой человек!
– Все относительно.
– Намек поняла. Да я и не претендую.
– Оставь, Элен. Что это тебя потянуло в матримональные сферы. К тому же спать с матерью и дочерью безнравственно.
Она засмеялась.
– Ты, Элен, загадка для стороннего наблюдателя. Где очередь жаждущих, где муж, любовники и просто толпы воздыхателей? У женщины такого калибра все это предполагается по умолчанию.
– Конечно, некоторое нарушение стереотипа имеется, но мужья были. Опыт печален. Ребенок есть и любовник, какой ни какой – налицо. Что до отклонений, то они действительно наличествуют. Я, правда, надеялась, что они незаметны. Видимо нечто физиологическое.
– Это на тебя повлияли занятия древней историей.
– Скорей они легли на определенное состояние психики.
– Хронический пессимизм?
– Что-то вроде этого. А что, так заметно? Тебе неприятно?
– Да нет. Порой, даже как-то созвучно. Помнишь, «Во многом знании много печали»
– Да нет. Какое уж тут обилие знаний? Просто общая направленность психики.
– В духе: «Все суета сует и всяческая суета»? Но периодами это бывает, чуть ли не со всеми.
– Вот именно. Разница только в продолжительности периодов. Диапазон широк. От нуля до ста процентов.
– А сколько у тебя?
– Затрудняюсь в цифрах, но практически без значительных интервалов. Весьма распространенная нынче депрессия. Пессимизм всего лишь следствие. В таком состоянии мир – довольно таки малоприятная сфера обитания, а его обитателей по преимуществу воспринимаешь как дрянь разных степеней.
– Делается страшновато за себя. Вряд ли я удостоюсь исключения.
– Нет, ты ничего, что наглядно подтверждается моим здесь присутствием.
– Тебе бы не стоило заниматься именно этими раскопками. Они только еще больше укрепят твой пессимизм. Могут сделать его космическим что ли.
– Но разве у тебя, человека во всех отношениях здорового и благополучного нет ощущения, что жизнь трагична, история, по преимуществу, собрание весьма печальных фактов, а то и просто ужасов. Да и на будущее уж очень маловероятно, что есть хоть какие-то гарантии торжества добра, справедливости и просто порядка.
Я смотрел на красивую женщину, удобно расположившуюся в кресле, успешную в своей работе. Да, собственно, во всем, кроме разве что личной жизни, и подумал: а не разыгрывает она меня? Что-то такое, видимо, отразилось на моем лице, и она усмехнулась.
– Зря я, наверное, вываливаю на тебя свои комплексы. Это означает, что я к тебе привыкла, и ты мне близок.
– Спасибо. Но жизнь должна как-то защищаться от такого ее восприятия.
– Набором частных проблем, которые приходиться решать, что бы существовать. Но главное – интересная работа, процесс познания.
Я хотел добавить, что на первом месте все же здоровая психика, но воздержался.
– Ну, добавь сюда общение с прекрасным, любовь. Очень помогает борьба за социальную справедливость. Тут дел хватит на много поколений. И, как ты правильно заметила, поиск истины – процесс познания. Все это, да и многое другое в той или иной степени блокирует пессимизм и позволяет избегнуть этой самой тотальности в восприятии негативного.
– И для чего?
– Негативное восприятие жизни, как правило, не продуктивно, не способствует позитивному развитию.
– Так ты оптимистически смотришь в будущее? Веришь в позитивное развитие?
Тон ее был по-прежнему насмешлив.
– Я бы так не сказал. К тому мало оснований, но бороться за него стоит. Хотя бы в связи с отсутствием весомых альтернатив.
На этом месте наша высоконаучная дискуссия была прервана самым неожиданным образом. Из воды появились две мужские ладони.
– Мистер Беренс просит разрешения войти.
− Пусть войдет, – нежно проворковала Элен.
− Над палубой взметнулся мокрый торс Боба Беренса.
− Где тут принимают на работу? И кто тут у вас главный?
________________


Валентин Богун.
 
bogun Дата: Четверг, 12 Дек 2013, 08:36 | Сообщение # 475
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
На этом месте наша высоконаучная дискуссия была прервана самым неожиданным образом. Из воды над фальшбортом появились две мужские ладони.
– Мистер Беренс просит разрешения войти.
− Пусть войдет, – нежно проворковала Элен.
− Над палубой взметнулся мокрый торс Боба Беренса.
− Где тут принимают на работу? И кто тут у вас главный?
________________

Мы с Бобом жили в трейлере. Точнее, в кузове слегка переоборудованного грузовика. Элеонора жила в палатке. Так она распорядилась. Экспедиция оказалась удачной. Под слоем песка и гравия в два-три метра находились груды костей самых разных животных весьма древнего происхождения. Сначала радовались самой находке. Костей было неисчислимое множество. Потом прибывшие палеонтологи определили, что все кости невероятно перемешаны и переломаны. Даже самые крупные. Причем, переломаны при жизни. Мысль о некой гигантской катастрофе находила свое убедительное подтверждение. Дела наши, в общем-то, шли к концу. Элеонора работала, что-то писала в своей палатке. Мы с Бобом, покуривая, просто созерцали закат, сидя в раскладных креслах и попивая из банок пиво. Боб показал себя отличным организатором. Экспедиция не знала никаких сбоев или задержек. И люди, а все проходили у Боба проверку, работали на совесть. Впрочем, платили мы тоже не плохо.
− Фред, − поставив банку на песок, сказал Боб, − я вот что хочу тебе сказать. Тебя убить хотят. Причем в самое ближайшее время.
За годы общения к словам Боба я привык относиться серьезно. Даже если они произносились с некоторой ленцой и в самой мирной обстановке. Да и тема для шуток подходила мало.
− Кто и за что?
Я старался не нарушить вечернюю идиллию, и потому спросил в той же небрежной тональности.
− Ты его знаешь?
- Сегодня я получил от друзей факс. Пожалуй, можно уже не сомневаться. Придется тебе, как обычно, оплатить почтовые и прочие расходы. Хуже то, что сегодня он достал свой пистолет. Я и мой парень с ног сбились, его разыскивая, но не нашли. Понятно было, что где-то в лесу, но лес большой! А сегодня он отлучился и пришел уже с оружием. Что делать будем?
− Пойдем и отберем.
− Можно и так. А потом? Полиции тут нет.
− Это все за Ральфа?
− По-видимому. А может быть, за содействие в ограблении национального достояния. Впрочем, в данный момент – это не так уж важно.
− Кто его послал?
− Если очень нужно, то и это можно узнать. Но в принципе, ведь, и так понятно!
− Понимаешь, такой поступок представляется уж очень нерациональным.
− По меркам рядовых американских граждан. Но тут действуют совсем другие люди и в совсем других обстоятельствах. Неотвратимость мести повышает боевой дух клана террористов. А может быть это родственник?
− Я хотел бы с ним поговорить. Как его зовут?
− Пако. Толку от разговора не будет, но если хочешь – попробуй. И хотя пистолет я на всякий случай обезвредил, но не расслабляйся.
− Как это тебе удалось?
− Вот-вот! Тебе расскажи! – Он ухмыльнулся.
______________

Вечером мы сидели в палатке Элеоноры и обсуждали текущие дела. Собственно, нужно было сворачиваться. Когда порядок отъезда был обговорен, Боб налил всем виски, и мы выпили за успешное окончание работ. Немного посидели молча. Глядя в пустоту, Элен задумчиво сказала.
− Вы можете себе представить, что тут происходило? Слава богу, что людей тогда вроде бы еще не было! Но ведь все может повториться. И никакая техника нас не спасет. И ведь когда-нибудь случиться. Брр.
− Вполне может. По-видимому, такие катастрофы неизбежны, и продолжительность существования цивилизаций этим и ограничивается. Если они не успевают достигнуть какого-то порога, за которым им уже ничего не страшно.
− В мое представление о Вселенной эта идея как-то не вписывается.
− Ладно, − сказал Боб. – Спустимся на землю. Есть соображения, по которым Фреду нужно уехать завтра же. Да его присутствие на данном этапе и необязательно. – Элеонора посмотрела на нас с нескрываемым удивлением.
− С чем это связано? – Боб ответил резковато.
− К экспедиции, и к тебе лично это не имеет ни малейшего отношения. Речь идет о безопасности Фреда.
Она потрясла головой.
− В чем дело?
− Элен, − голос Боба звучал непривычно просительно. – Обещаю несколько позже все объяснить, а сегодня уж поверь мне на слово.
Она пожала плечами, разглядывая нас с нескрываемым удивлением.
Утром ко мне подошел Пако. Черноволосый и невысокий крепыш с приятным лицом.
− Мистер Беренс сказал, что вы хотели со мной поговорить.
− Да, Пако. Давай пройдем, – я махнул рукой в сторону леса, − посидим. Разговор может оказаться длинным.
− Тогда я, с вашего разрешения, сбегаю за сигаретами.
Понятно, за какими сигаретами ты идешь!
− Конечно! Я подожду.
Он развернулся и направился к палаткам рабочих. Одновременно еще какой-то парень двинулся в том же направлении. Очень скоро Пако появился и направился ко мне. Ни слова не говоря, мы двинулись в лес. Я уселся на поваленное дерево. Он устроился в развилке напротив. Между нами было не больше пяти футов.
− Закурим? – Я сунул руку в карман и увидел, что он весь напрягся. Потом тоже полез в карман и достал сигареты.
− Так что вы мне хотели сказать, мистер Бенингсен?
В лице и голосе легкая насмешка.
− Пако, я затеял этот разговор в надежде спасти тебе жизнь. − Лицо его, не утратив насмешливости, изобразило крайнее удивление. − Ты ушел из университета с четвертого курса?
− Вы хотите сказать, что меня выгнали с четвертого курса?
− Да, да, разумеется. Это я к тому, что ты образованный человек и должен кое-что понимать. Ральф меня понимал. – При имени Ральфа он вскочил и выхватил пистолет.
− Оставь, это успеется. А знаешь, ты не уложился в норматив. Мой сержант тебе бы это не спустил.
− Какой сержант? – Лицо его стало злым, и черты заострились.
− Видишь ли, в отличие от тебя мне пришлось самому уйти из университета после второго курса. Денег на учебу не было. Отец заболел, и все накопления ушли на лечение. Вот я в армию и подался. Спецвойска. Два года отпахал. Потом меня выперли. Я подзаработал немного и снова пошел доучиваться.
Он молчал, и выражение лица его не предвещало ничего хорошего.
− Сядь, Пако, и убери стрелялку. Рука устанет. Кстати, как тебя по настоящему зовут?
Он не ответил, не сводя с меня глаз. Видимо, решал задачу: стрелять или дать мне еще поговорить
− Если бы я хотел тебя убрать, то давно бы это сделал. Но посуди сам, за что мне тебя убивать? Ты мужественный и честный парень, бросивший вызов вашей и мировой эксплуататорской сволочи. Я сочувствую тебе и твоим товарищам. При полном понимании безнадежности ваших усилий вот так взять и все изменить, сама попытка внушает уважение. В историческом процессе – это не случайное явление. Альф говорил, что у Спартака тоже не было шансов против Рима, но совокупность таких восстаний, в конце концов, доканали империю. Хотя главная причина не в них.
− Ты приговорен за то, что выдал Ральфа.
Голос его стал хриплым.
− Поверь, ни я, ни Исабель Ральфа не выдавали. Клерикалы и военные просто использовали Исабель без ее ведома. Но вы ведь рассчитались с ними! И, поверь, мне не жалко того епископа, хотя его смерть ведь ничего не изменила по существу! А вот Исабель пострадала ни за что!
− Это ты мне голову морочишь с перепугу.
− Пако, спрячь свою пушку и давай спокойно разберемся. Кстати, она у тебя не стреляет. – Он мгновенно прицелился и спустил курок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало. Лицо его исказилось. Он еще дважды попытался выстрелить, но, видимо, Боб сточил ему боек. Я выхватил пистолет и прикрикнул на него.
− Всё. Хватит дурака валять! Чертов убийца! Глупый сопляк.
Он сунул пистолет за пояс и вновь уселся на место. Говорить с человеком, который только что пытался тебя убить, было нелегко. Да и нервы были напряжены. Сто процентной гарантии, что он не выстрелит, у меня ведь всё же не было.
− Я смотрю, ты не поддерживаешь моих усилий сохранить тебе жизнь.
Он пожал плечами.
− Стреляй! Твоя взяла!
− Пако, убивать людей – последнее дело. Это, когда уже нет другого выхода. Нельзя это делать с такой легкостью! Ты же не автомат, не кибер, не зомби! Ты же мыслящая личность!
− Вот вы мне объясните, почему у нас дети мрут от голода и болезней, народ грабят ваши ставленники, нас расстреливают порой без суда и следствия, а нам убивать этих мерзавцев нельзя? Ну-ка, янки! Давай. Я тебя послушаю.
Что я мог ему ответить? Он ведь был прав! Мир устроен несправедливо, и борьба за его устройство даже вот такими методами – справедлива.
− Пако, разве я возражаю против вашей вооруженной борьбы? Она закономерна, хотя ваши идеалы химеричны. Неужели опыт России вас ничему не научил? Но, повторяю, борьба за социальную справедливость закономерна, хотя она лишь малая составляющая той совокупности сил, которые определяют ход исторического процесса. Но подумай сам. Вы хотите убить человека, который хоть как-то пытался помочь вам.
− Знаю. Ты накормил несколько детей и способствовал ограблению наших национальных богатств.
− А, по-твоему – пусть лучше дети голодают, и взрослые сидят без работы? Ведь городок ожил! А, главное, нет других реальных способов поднять хоть как-то экономику, приобщить людей к современной цивилизации.
− Их заработки в десять раз ниже, чем в Штатах. Это просто грабеж.
− Но если капиталисту не дать заработать, он же не инвестирует ни цента! Вам самим это дело не поднять. Куда уходят займы? Их разворовывает ваша правящая элита. Если уж так чешутся руки, стреляй в них! Конечно, это не выход, но эмоционально я бы тебя понял. А для развития экономики нет другого выхода. Сегодня нет.
− Есть. Надо уничтожить капитализм.
− Хорошо бы! Это примерно то же самое, что во времена рабства сказать: хорошо бы уничтожить рабство. Ну, а что взамен? Не было альтернативы рабству в первом веке. Нет альтернативы капитализму сегодня. Ты же знаешь, попытки были. А чем все кончалось?
− Значит, пусть так все и будет. Воры пусть воруют. Американские компании пусть грабят мир. А мы будем сидеть, и ждать у моря погоды! Или молить бога о ниспослании чуда.
− Нет, бороться необходимо, но цели должны быть иными. Попытки построить социализм сегодня – это утопия. Причем, совсем не безобидная. Люди, на мой взгляд, еще не доросли до светлых идеалов подлинного социализма. Решить задачу социальной справедливости одним революционным ударом невозможно.
− Послушай, твоя болтовня мне надоела. Стреляй или я пошел.
− Хорошо. Оставим мировые проблемы. Брось оружие и можешь уходить.
Он встал и бросил мне под ноги свой пистолет. Правильный был расчет! Этим он на какое-то мгновение отвлек мое внимание, выхватил нож и метнул в меня. Почти одновременно я приподнял плечо и выстрелил. Нож вошел в руку. Острая боль. Он опрокинулся назад. Ноги его зацепились за развилку и еще некоторое время подергивались. Из-за деревьев с пистолетами в руках выбежали запыхавшиеся Боб со своим парнем.
− Я же тебе говорил, что бесполезно. Куда


Валентин Богун.
 
Литературный форум » Наше творчество » Авторские библиотеки » Богун Валентин (Стихи и проза.)
Поиск: