[ Обновленные темы · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
Литературный форум » Наше творчество » Авторские библиотеки » Богун Валентин (Стихи и проза.)
Богун Валентин
bogun Дата: Суббота, 14 Дек 2013, 08:44 | Сообщение # 476
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
он тебя? Ари, бегом за аптечкой.

Последствий вся эта история не имела. Рана довольно быстро зажила. Боб в очередной раз назвал меня счастливчиком, присовокупив, правда, еще некоторые не слишком благозвучные эпитеты. Элеонора съязвила, что моя рана – это материализовавшийся гнев униженных и обездоленных. Труп Пако закопали в том же лесу. Боб передал мне несколько писем от его родителей, из которых я узнал, что Пако за время пребывания в Штатах дважды высылал им деньги. Один раз сто долларов, а уже устроившись к нам на работу, триста. Боб организовал пересылку еще нескольких денежных переводов из разных концов Соединенных Штатов, продемонстрировав мне попутно искусство подделки почерков. Это должно было запутать следствие, если бы таковое началось. Но зря мы беспокоились. Никто не заинтересовался судьбой исчезнувшего террориста. А примерно через месяц Элеонора вышла замуж за Боба. Я в порядке свадебного подарка купил им приличную квартиру в Нью-Йорке, и перевел изрядную сумму на имя Боба.
Следующие пару месяцев я чувствовал себя довольно скверно. Со мной случилось то, чего я меньше всего ожидал – депрессия. Попытки ее игнорировать или подавить волевыми импульсами успеха не имели. Собственно, ничего такого особенного со мной не происходило. Я возился с детьми, по обыкновению много читал, встречался с разными людьми, женщинами, но в интервалах между какой-либо деятельностью, а иногда и в процессе, на меня накатывало ощущение подавленности, тоски и какой-то безотчетной тревоги. Иногда, глядя в книгу, ловил себя на том, что давно уже ничего не читаю, а просто сижу в некой прострации, в каком-то оцепенении. Мне становилось страшновато. Особенно от ощущения бессмысленности жизни и ненужности всего, что я делаю. Понял, что надо сдаваться и занялся поисками врача. Оказалось, что врачей таких – легион, но с помощью Джека вроде бы нашел того, кого мне было нужно, и пошел.
Я, собственно, не воображал свое состояние каким-то исключительным, но все же был удивлен, обнаружив в приемной множество пациентов. Наверное, и говорят все примерно одно и то же. И доктор все это выслушивает в тысячный раз. И сам говорит всем примерно одно и то же. И те же лекарства… Но это же нормально, одернул я себя. Примерно так и должно быть.
Сестра проверила мою запись в журнале, извинилась, что придется немного подождать, но уже через несколько минут ввела меня в кабинет помощника профессора. Совсем еще молодой человек задавал вопросы, порой весьма неприятные и заносил их в компьютер. Когда он закончил, сестра повела меня к профессору. К моему удивлению в приемной осталось всего два человека.
Внешность профессора была внушительной. Вполне подстать его высокой репутации. Когда я зашел, он, видимо, читал с экрана мое собеседование с ассистентом. Поздоровался и жестом пригласил сесть. Закончив чтение, не без любопытства, как мне показалось, принялся меня разглядывать. Что во мне такого было необычного? Обыкновенный рослый мужчина средних лет с несколько насмешливым выражением лица. По крайней мере, так мне казалось.
− Как вы сами считаете, причиной вашего состояния послужил конфликт в экспедиции?
− По-видимому.
− Тогда вы что-то недоговариваете.
Естественно, я недоговаривал. Ассистенту я сказал, что один из рабочих набросился на меня с ножом, и мне пришлось применить оружие.
− Для лечения так уж важны подробности?
− Не только подробности, но мотивы и результат. А так же ваша оценка происшедшего. Вам приходилось раньше убивать людей? Не беспокойтесь. Достоянием полиции ваша информация не станет.
− Да, приходилось.
− И вы испытывали в связи с этим аналогичные состояния?
− Нет, никогда.
− В чем же, по-вашему, разница?
− Разница в том, что, защищаясь, я убил хорошего молодого человека.
У меня возникло ощущение, что меня допрашивает следователь полиции. Но я преодолел свои ощущения и пытался отвечать предельно откровенно.
− Почему же хороший молодой человек хотел вас убить?
− Мы по разному понимали пути и способы дальнейшего развития человечества. Но главное, конечно, не в этом. Он получил приказ от руководства своей организации ликвидировать меня. Они считали, что я и моя покойная жена повинны в смерти одного их товарища. Но нас просто использовали! Мы совершенно не подозревали ничего и, в сущности, ни в чем не виноваты.
− Вам не удалось его переубедить?
− К сожалению, не удалось. Когда я выстрелил, и он упал, ноги его зацепились за дерево и продолжали еще какое-то время дергаться. Эта картина все время всплывает у меня в голове. Особенно перед сном.
− А другие ваши жертвы?
Эти слова мне совсем не понравились.
− Это были негодяи разного калибра, либо незнакомые мне люди, пытавшиеся меня убить. Воспоминания об этом не доставляют мне никакого удовольствия, но как-то не затрагивают совесть. Видите ли, я мог его не убивать, а только ранить. Или вообще не стрелять, а попытаться передать его полиции. В той глухомани, конечно, не было никакой полиции, но попытаться можно было. Я выстрелил рефлекторно. Он был честный и самоотверженный человек. Вот в чем проблема. Я замолчал.
− Вам его жаль?
− Конечно.
− Несмотря на то, что он пытался вас убить? У него, как я понимаю, это случайно не получилось.
− В общем-то, да.
−Вы, надо отметить, представляете несколько необычное сочетание человеческих качеств. − Я промолчал. − Вы необычайно удачливы в жизни.
− Пожалуй. Мой приятель называет меня счастливчиком. У большинства людей счастье ассоциирует по преимуществу с деньгами. Но когда у тебя уже есть деньги, другие проблемы как бы меняют свой масштаб.
Он молча продолжал меня разглядывать. Словно какой-то экспонат. Потом произнес:
− Знаете, не все проблемы со здоровьем, к сожалению, разрешимы, но, я полагаю, ваша проблема решится благополучно. Со временем все сгладится. Выпишу вам кое-какие лекарства. Новые впечатления и лекарства ускорят выздоровление. Возможно, нам придется еще пару раз встретиться. – Он выписывал мне рецепты. – А не съездить ли вам в Европу? Хорошо бы с приятной спутницей. И вообще, − он улыбался, − очень советую влюбиться и жениться. Поверьте, всё еще есть очень достойные внимания женщины.
− Я знаю. Такими были мои жены.
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Понедельник, 16 Дек 2013, 20:34 | Сообщение # 477
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Миссис Келли в прошлом заведовала клиникой и преподавала на курсах повышения квалификации. У профессора Келли было много печатных трудов и обширная клиентура в самых элитарных слоях общества. В прошлом. Но для своих друзей она делала исключения, консультируя их и сегодня на дому в почти семейной обстановке.
Меня встретила приятная дама лет шестидесяти (на самом деле, как я узнал позже, миссис Келли было к тому времени 72 года) и сразу расположила к себе милой светской болтовней, которую она, впрочем, очень скоро перевела на проблемы моего здоровья. «Выпотрошила» она меня основательно. Одобрила назначения своего предшественника и пригласила в гости на музыкальный вечер. «Надеюсь, вам будет интересно. Если вы любите музыку». Музыку я любил, и вечерами был не очень-то занят. К тому же я понял, что этот вечер (или вечера) как-то соотносятся с лечением. Схожу разок, а там видно будет. На прощанье миссис Келли сказала:
− Я угощаю чаем с печеньем.
Я заказал пару тортов и мороженое.
Гостей насчитал всего восемь. Одна молоденькая девица пытающаяся, как мне шепнула хозяйка, пробиться в кордебалет театра. Молодая красавица лет под тридцать. Певица, которая тоже куда-то пробивается. Остальные – старики и старушки артистического, как я понял, происхождения.
Квартира миссис Келли состояла, видимо, из нескольких помещений, но гостей принимали в большой комнате с колонной, отстоявшей от стенки футов на десять. Между колонной и стеной – стол. Вдоль стен – диванчики и небольшие мягкие кресла. Рояль стоял в углу. Таким образом, большая часть пола, покрытого лакированным паркетом, была свободна. Один, внушительного вида седовласый старик, уселся за рояль. Второй – невысокий, сухонький старичок достал из футляра скрипку. У старушек на вооружении были виолончель и альт. Шестеро слушателей расположились в креслах и на диванчиках. Гайдн. Сонаты. Я далеко не специалист, но когда играют плохо – переношу с трудом. Они, на мой взгляд, а, точнее, слух, играли очень хорошо. Общая обстановка взаимной доброжелательности, искренняя любовь к музыке, какое-то особое выражение их лиц – я словно в другой мир перенесся. Мир гармонии и красоты. Даже трагические моменты как бы сглаживались, умерялись очарованием звуков. В каком-то месте я даже почувствовал слезы на глазах, но отнес это на счет своего нервно-психического расстройства. Потом несколько арий спела темноволосая Джуди. Прозвучало чудесное сопрано. Наверняка было что-то, из-за чего в театр ее не вносили на руках, а нужно было пробиваться, но мне такие тонкости недоступны. Зависело бы от меня – внес бы несомненно. И не только в театр. За столом почувствовал, что все здесь давно свои. По крайней мере, старики. Правда, их разговоры и шутки были мне не всегда понятны. Это был свой мирок пожилых людей от искусства. И как в нем оказалась профессор-психиатр, было не совсем понятно, но и не столь уж существенно. В прихожей, где мы с миссис Келли встречали мороженое, она при мне положила сто долларов в какую-то сумочку. Положила так, что бы я видел.
− Это певице?
− Да. У Джуди сейчас с деньгами проблемы. Я все понял и доложил еще сотню.
Танцевали только две пары. Я с балетной девушкой и седовласый пианист с Джуди. Прямо таки увел ее у меня. С Молли мы немного повыкрутасничали. Точнее сказать, выкрутасничала она, а я с трудом соответствовал в основном в режиме поддержки. Заслужили аплодисменты. Потом мы танцевали с Джуди, и это было даже больше, чем просто приятно.
В заключение вечера, как я потом узнал, всегда показывали какие-нибудь записи. На этот раз я принес по просьбе миссис Келли свой фильм, который из многочисленных отрывков сварганил профессионал высокого класса. Мы тогда возились с развалинами древнего храма в горах. Я там висел между небом и землей на фоне снежных вершин, что, видимо, должно было продемонстрировать мою отчаянность и чуть ли не героизм. В сущности же − ничего такого выдающегося. Но места красивые. Особенно, когда смотришь все это в уютной гостиной, где нет удушающей жары и всяких жалящих тварей. В общем, всем понравилось, а мне понравился вечер. Я даже затеял с седовласым пианистом интересный разговор об искусстве, но было уже поздно, и мы решили продолжить в следующий раз.
Все кроме Джуди и Молли жили рядом, поэтому развозить по домам пришлось только их. Расставаясь с Джуди, я выразил надежду, что увижу ее в следующий раз. Главное, она дала мне свой телефон.
Все статьи были написаны и подготовлены к печати. Книгу Диаса я тоже закончил и издал. Работы не было. Делать мне, кроме продолжения самообразования, тоже было нечего. Каждый день я уезжал утром «на работу», а в действительности перемещался в свою городскую квартиру и читал, читал… Иногда ехал в пригород, в родительский дом. Если погода позволяла, сидел на палубе яхты. Правда, зимой – это долго продолжаться не могло, и я переходил в каюту. Конкретных целей у меня не было, и ответить на вопрос, зачем я штудирую философию или историю искусств мне было бы сложно. Конечно, расширение кругозора для преподавателя гуманитарных дисциплин вещь полезная, хотя и подавляющая своей беспредельностью. Вечерами я иногда ходил к Джуди в театр. Она изредка выступала на вторых ролях. Контракта с ней не заключали и платили мало. Как-то ночью она мне сказала:
− Не знаю, что бы я делала в этом городе без твоей поддержки?
Должен признать, что выступавшие в этом же театре на первых ролях действительно были лучше, хотя в Гранд Опера их не приглашали. Мы туда иногда с Джуди ходили, после чего у нее, как правило, надолго портилось настроение. Но тут я не в силах был ей помочь. Мне кажется, она начинала склоняться к мысли, что следует выйти за меня замуж, заняться детьми, домашним хозяйством. Но это ей «не светило». Никаких особо нежных чувств Джуди у меня не вызывала, как, очевидно, и я у нее. Нас сблизили обстоятельства, и их неизменность поддерживала нашу близость. Но статная красавица с хорошей фигурой могла решить свои проблемы и помимо меня. Моим главным козырем были не высокий рост и несколько выдающийся подбородок, а деньги. Малоприятное для меня заключение, но что поделаешь?

В театре я частенько встречал, особенно на репетициях, пожилого актера с повадками героя-любовника. От былой импозантности мало что осталось, но, видимо, у него вообще мало, что в жизни осталось кроме воспоминаний и любви к театру, к его атмосфере, интригам. Как я узнал, он и в лучшие годы своей карьеры не особо блистал. Несколько попыток переместиться в Голливуд тоже оказались безуспешными. Что ж, винить его в этом было нельзя. Чем располагаем, тем и пользуемся.
Однажды, после спектакля мы собирались с Джуди поужинать.
− Давай пригласим Тома. Он, как всегда, на мели.
Я подумал, что один ужин вряд ли Тому поможет! Да и сам он мне ни к чему, но…Пригласили.
За столом они с Джуди оживленно обменивались мнениями о перипетиях личной жизни режиссера, примадонны, балетмейстера и т.д. Мне это надоело, и я попытался перевести разговор в более интересную для меня плоскость.
− Мистер Бредли, как вы оцениваете сегодняшний спектакль?
− Просто Том. По-моему, все было хорошо. Конечно, мы не дотягиваем до великих образцов, но тут проблема отчасти и финансовая.
− Вы имеете в виду количество участников, костюмы, декорации.
− Да.
− Но ведь у спектакля есть и чисто профессиональная составляющая! Разве не это главное?
Он вдруг посерьезнел и задумался.
− Фред, в наш театр люди приходят отдохнуть, переменить обстановку, покрасоваться, прикоснуться к прекрасному. Проблем у них хватает дома и на работе. Времена, когда театр проповедовал, прошли. Сегодня он развлекает. Это – главное направление, хотя есть и другие, не столь массовые.
Если бы он не говорил так серьезно, я оставил бы его в покое.
− То есть раньше в жизни возникали проблемы, и театр помогал их решать. А нынче проблемы то ли мелкие, то ли не решаемые, и театр ими и не пытается заниматься. Или, может быть зрителю итак все понятно?
Том сосредоточенно жевал, и чувствовалось, что он собирается с мыслями. Оставь старика в покое! – сказал я себе. Он не теоретик театрального искусства. Что за скверная манера ставить людей в неловкое положение! Не слишком ли большая цена за ужин?
− Фред, это вина не театра, а времени, в котором мы живем, специфических условий именно этой страны. Время сытое и одновременно кризисное. Что бы создать другой театр, нужны другие условия, другие пьесы, другая публика. И все это есть, только преобладает иное. Да и кто нынче будет вкладывать деньги в это дело? Имею в виду высокое искусство.
Передо мной сидел совсем другой человек. И то, что он говорил, было достаточно серьезно.
− В чем-то вы правы. Но ведь это не очень-то хорошо!
− Конечно. Так в нашей жизни вообще много такого, что лучше бы ему не быть. Но жизнь такая, и не нам ее переделывать. Сколько пробовали – добром не кончалось. – О, это было уже совсем серьезно. – А вы, Фред, думаете иначе?
− Я представляю себе, что массы людей в этой стране достигли относительного благополучия и получили возможность тратить время и деньги на развлечения. Но эти массы интеллектуально очень не развиты. Почти всё, что за пределами развлекаловки, им просто «не по зубам». В абсолютном исчислении количество серьезных потребителей искусства, пожалуй, не уменьшилось, но относительно их очень не много. А время действительно кризисное, но это глобальный кризис цивилизации. Не думаю, что это существенно сказывается именно на театре.
− Сказывается, Фред. Сказывается. Пошлость захлестывает сытые страны. Это глобальный процесс. Конечно, есть другие театры, которые по-прежнему занимаются исследованием человеческой души, не суетятся перед зрителем, но их все меньше. Преобладают спектакли, в которых, чтобы получить удовольствие, не нужен культурный багаж. В них велика, если можно так выразиться, шоу-составляющая.
Помолчали.
−Том, за что вы любите театр? Ведь вы, как я обнаружил, серьезно мыслящий человек! Вся эта мишура не должна бы играть для вас такой уж существенной роли. Тем более, вопрос, с кем спит главный режиссер.
− Не в ней суть, Фред, не в ней. Хотя и она приятна. Человеческие отношения – разве это не интересно? Красочные зрелища – разве это плохо? Скверность только в пропорциях. Если такое шоу хорошо поставлено и нормально профинансировано – оно вполне способно доставить эстетическое наслаждение даже взыскательному зрителю. Но все же суть не в том. Я говорю о сути, причинах любви к театру. – Немного помолчав, продолжил: − Внутренняя жизнь театра со стороны людей не театральных – малоприятное зрелище. Это среда себялюбцев, интриганов, невротиков. Не случайно, Фред, совсем не случайно, потому что актеры – особые люди. Даже если актеры они не очень хорошие. В наш меркантильный век, пожалуй, только они сохранили высокий уровень бескорыстия. Там играют с высочайшей самоотдачей, там происходят сказочные превращения, там творят иную жизнь, иной мир. Пусть не всегда удачно, но все же! И если вы видите во внутренней жизни театра только интриги, но не ощущаете главного, то вы просто обыватель, случайно затесавшийся в театральный мир. Надеюсь, я никого не обидел?
− Что ж, я мысленно аплодирую вам, Том! Вы философ, видите суть вещей! Не часто слышишь такое. Как насчет шампанского?
− Спасибо, Фред. Не стоит. Мне и так этот ужин может боком выйти. Годы, Фред, годы…Я не философ, но кое-какие мысли порой в голову приходят. Правильней будет сказать, приходили.
Сидя за рулем по дороге домой, я припоминал нашу неожиданно серьезную беседу с Томом. Вот тебе и герой-любовник! Конечно, оба мы те еще специалисты-театроведы! Какого-нибудь серьезного профессионала наши умозаключения, возможно, своей тривиальностью и позабавили бы. Но так уж мозг человеческий устроен. Даже осознавая свою некомпетентность, понимая дефицит исходной информации и достаточного количества извилин, мы почти по любому вопросу имеем свое мнение. Или это только в тех кругах, где я вращаюсь?
_______________
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Среда, 18 Дек 2013, 20:05 | Сообщение # 478
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Прослушивая вечером по обыкновению автоответчик, услышал среди прочего следующее.
« Монсеньор Бернардо де Аларкон хотел бы встретиться с мистером Фредом Бенинсгеном в удобное для него время. Просьба позвонить по любому из двух телефонов…»
Ясно. Новый епископ прибыл в с визитом в Нью-Йорк и хотел бы встретиться. Не очень понятно, зачем я ему нужен? И зачем он мне нужен? Но отказать неудобно. И кто его знает, может быть, интересный человек? Уже по привычке звоню Бобу. Трубку взяла Элеонора.
− Привет! Это я. Еще узнаешь? Как жизнь?
− Еще узнаю. Жизнь на удивление хороша.
− Приятно слышать.
− Ты не поддержишь меня в следующей экспедиции?
− Не понял. Ты ведь получила то, что хотела! Что еще надеешься раскопать? Впрочем, что бы ты не решила, моя поддержка тебе всегда обеспечена.
− Спасибо, Фред. Тебе нужен Боб?
− И Боб тоже.
− Фред, привет! Спасибо за содействие. Я снова при деле. – Сие следовало понимать так, что усилия Джека, предпринятые по моей просьбе, увенчались успехом и Боб снова в ЦРУ. И даже вышел в начальники.
− Боб, меня пригласил на рандеву новый епископ. В двух словах, что за человек?
− Как ты относишься к нынешнему папе?
− Весьма положительно. Очень образованный человек и симпатичная личность. Говорю это при всем моем неизменном атеизме.
− Так вот, монсеньор Бернардо де Аларкон из того же теста. Очень образованный и свободомыслящий человек и, в то же время, верный слуга святого престола. Насколько я тебя знаю, получишь удовольствие от общения с ним. Если, разумеется, он будет к тебе расположен.
− Спасибо, Боб. Как дела на службе?
− Все о’кей. Приходите в воскресенье с Элизабет в гости.
− Ладно. Уточню у Эли и перезвоню.

Глава 6.

В холле гостиницы было малолюдно. Из кресла мне на встречу поднялся среднего роста полуседой мужчина с бородкой и тонким интеллигентным лицом. Одет он был в обыкновенный костюм. Наметанным взглядом я определил еще двух мужчин, сидящих невдалеке – по-видимому, из его охраны. Целовать протянутую мне руку я не стал, а самым мирским образом ее пожал. Плавным жестом он пригласил садиться, и принялся с полуулыбкой меня рассматривать.
− Много наслышан о вас. Весьма признателен за материальную помощь и за ваше доброе сердце.
− Я был бы достоин благодарности, если бы делился последним, но это ведь не так!
− У многих людей даже в моей стране есть деньги, но им почему-то не хочется накормить голодных детей или восстанавливать рушащиеся храмы. Тем более, я слышал, что вы видите себя атеистом!
− Монсеньор, вы всерьез полагаете, что среди верующих больше порядочных людей, чем среди неверующих?
− Это зависит от того, кого считать верующим. Нынче весьма распространено обрядоверие. Но среди искренне верующих – безусловно. – Я с сомнением покачал головой.
– Думаю, что и вы, сеньор Бенингсен, тоже верующий человек. -
Его прямолинейность и непосредственность не казались мне естественными и почему-то вызывали улыбку.
− В общем, вы уже зачислили меня по своему ведомству, так сказать, в анонимные христиане.
− Думаю, что так оно и есть. По делам людей определяется вера их! Даже если дела ошибочны. Главное – благородство намерений. Не всем дано прозреть истину, но всем дана свобода в попытках творить добро. Бог в глубине нашего существования, в совести, в любви, в красоте. Кто-то из отцов церкви заметил, что в человеке, по сути, мало человечности. Бог человечен, а человек бесчеловечен. Христианство сверхразумно, и призвано облагородить Homo sapiens, довести его до истинно человеческого состояния. Оно не может быть выражено строго концептуально. Истинная вера выражается в практике жизни.
Он замолчал. Таких конструкций я еще не встречал, хотя….
− Вам трудно что-либо возразить, но получается, что молиться вовсе не обязательно, а уж ходить в церковь и вовсе ни к чему.
− Для преобладающего большинства – это необходимо. Оно напоминает и дисциплинирует. Но не для всех. Сейте разумное, доброе и этого достаточно.
− Монсеньор, какое счастье, что вы не родились пару сот лет назад! Не уйти бы вам с такими взглядами от рук святой инквизиции!
− К сожалению, вы правы. Что ж, церковь ошибалась. Наш Папа, как вам, наверное, известно, покаялся перед миром за неоправданное насилие над людьми. Времена другие и взгляды, суждения должны соответственно меняться.
Мне очень хотелось ему заметить как это удобно: пролить реки крови человеческой, а потом отделаться всего лишь публичным раскаяньем, но я удержался.
− Монсеньор, вы священник, несомненно, новой формации. Если бы я собрался уверовать, то ваши взгляды мне наиболее близки, хотя кое-что не мешало бы уточнить. Позвольте пригласить вас в гости.
Он задумался.
− Что ж, надеюсь, я вас не стесню. А обменяться суждениями с мыслящим человеком всегда интересно.
− Машина заедет за вами….
− Если удобно, то часов в шесть вечера.
Я вызвал по мобильнику своего шофера и представил его охранникам.
______________

Вечером позвонил Боб.
− Как прошла встреча?
− Очень интересно. Достойный кандидат на костер времен разгула святейшей инквизиции.
− Не очень-то обольщайся его якобы ультра прогрессивностью. Он знает, кому что нужно и можно говорить.
− Я пригласил его на завтра в гости.
− И он согласился? Фред, это влетит тебе не в одну тысчонку! Сеньор Аларконе очень рациональный человек. О чем ты собираешься с ним беседовать?
− Как получится. Хотелось бы о перспективах развития нашего общества и роли бога в этом процессе.
− Я бы тоже не прочь послушать.
− Хорошо. Постараюсь записать. Кажется, это не очень этично, а потому пленку ты не получишь, но сможешь прийти и прослушать.
− Договорились. Видишь ли, роль монсеньора Бернардо на данном этапе во внутренней политике этого государства весьма значительна. Мы надеемся на его поддержку в грядущих преобразованиях.
_____________
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Пятница, 20 Дек 2013, 22:55 | Сообщение # 479
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
_____________

Атмосфера общения стала заметно теплей после знакомства Монсеньора с детьми. Он о чем-то поговорил с Че, Мончиттой. Лусия с мужем собирались куда-то в гости, но перед уходом тоже были ему представлены.
Когда мы остались одни, он настоятельно просил рассказать ему, как кто попал в мою семью.
− Господь воздаст вам за вашу доброту.
− Монсеньор, вы серьезно считаете, что господь занимается судьбой каждого человека?
Мы прохаживались по аллеям нашего парка. Некоторое время он молчал. Наконец произнес:
− Должен покаяться перед вами за сказанное. Я до сих пор не решил для себя этот вопрос. Вам это кажется странным?
− Простите, но я недостаточно знаю вас. Вопрос действительно необычайной важности и сложности, как и многие другие вопросы теологии. Вплоть до проблемы существования бога.
− В существовании бога я уверен абсолютно. Я это чувствую. Но многие заявления церковных авторитетов кажутся мне сегодня сомнительными.
− В том числе и зафиксированные в священных книгах?
− Да, поскольку и они были написаны такими же церковными авторитетами. Вы ведь знаете, что положения, канонизированные на соборах, принимались простым голосованием. – То, что он говорил, было удивительно не своим содержанием, но совершенно непонятной откровенностью. Я бы даже сказал – рискованной откровенностью.
– Мир меняется, − продолжал он, − и наше будущее внушает серьезные опасения, но церковь, вера, продолжают быть востребованными и, смею надеяться, полезными человечеству. – Я, положим, так не думал, но возражать не стал.
− Уж вы-то знаете, что за нравы господствовали в империях аборигенов в доколумбовый период! Что по сравнению с ним козни инквизиции! Хотя действия церкви тоже были не всегда достойными. Сегодня это признано самим папой!
− Монсеньор! Позвольте и мне быть столь же откровенным. Я вижу перед собой человека прагматических взглядов. Ультрасовременного! Неужели такой человек может быть религиозен? Я не говорю верующим в нечто над нами стоящее, мирообразующее. Но, исповедовать какую-то определенную религию из множества существующих! Со всеми ее ритуалами, с необходимостью замалчивать очевидные нелепости! Из той противоречивой мешанины, которую представляют собой идеи священных книг христианства, неужели не ясна истинная сущность религии? При всей ее полезности. Вольтер на этот случай высказался точно.
− Но, почему вы не хотите идти от факта? Еще блаженный Августин сказал: «Люби бога, и поступай, как хочется»!
− Простите, но это уж очень двусмысленно. Вы говорите, что будущее внушает вам серьезные опасения. Что вы имели в виду?
Он долго собирался с мыслями.
− Мне не часто приходится отвечать на такие вопросы. Это расслабляет! Выражаясь языком комментаторов, можно сказать, что это хороший вопрос! Заставляет задуматься и определиться. Но безумно сложно. Уже прошло немало лет с тех пор, как Фукуяма провозгласил близкий конец истории. Меня, помнится, это заявление поразило. Не мне тягаться в знании предмета с профессионалами такого уровня. Но вот пару лет назад он был вынужден признать, что несколько поспешил с таким утверждением. С другой стороны, заявление Холдингтона о неминуемом столкновением цивилизаций. И довольно убедительно. Одно для меня несомненно: система либеральных ценностей такой, какой она функционирует сегодня, лучше всех других существующих, но весьма далека от совершенства. Более того, в некоторых областях человеческой жизнедеятельности она вредоносна.
Мы подошли к бассейну и разместились в креслах. Начинало смеркаться. Епископ продолжил.
− Да, вредоносна. Отставшим нужно подтягиваться, но к чему? К образу жизни «золотого миллиарда»? Но я серьезно опасаюсь, что если нищие массы Юга каким-то способом начнут выбираться из своего гетто отсталости, то это неминуемо и сильно отразится на благополучии пресловутого миллиарда. Ведь чего греха таить, ограбление отставших народов не только в прошлом, но продолжается в несколько более утонченных способах и поныне! К тому же материальных ценностей планеты на всех просто не хватит! Пойдут ли добровольно развитые страны на некие самоограничения в потреблении? Очень сомнительно. До сих пор ничего подобного историей не зафиксировано. Эгоизм, бессердечие, бесчеловечность – этого сколько угодно, но массового альтруизма, истинного братства народов – что-то не припомню. Конечно, мир, люди меняются, но не думаю, что это так уж значительно. Помочь другим не в ущерб себе – это, пожалуй, предел того, что мы достигли.
Ну и епископы пошли нынче! Впрочем, Боб предупреждал… Показалась Мончитта с подносом и целым выводком нашей малышни. Замыкали шествие два здоровенных сторожевых пса.
− Прямо таки библейская сцена! – Умилился Монсеньор.
− Миссис Бетси спрашивает, не нужно ли вам чего-нибудь еще? – Поставила на столик бутылку вина, стаканы и фрукты. – А миссис Лора спрашивает на когда готовить ужин?
Глядя вслед удаляющейся процессии, он сказал:
− Вы создали некий оазис человеческой доброты. Это трогает душу. Поверьте. Но мир не таков. В мире переизбыток ненависти, эгоизма, и большой дефицит культуры, да и просто человечности. Думаю, что и ваш жизненный опыт говорит о том же.
− Как вы полагаете, Монсеньор, чем объяснить тот наблюдаемый нами процесс, когда богатеющие страны, впервые получившие возможность вложить средства в воспитание и культуру, поддерживают по преимуществу поп культуру, в которой превалируют примитив и даже разнузданность? Под лозунги либерализма, свободы личности поощряют, по сути, вседозволенность.
− Это очень сложный вопрос. – Монсеньор со вкусом выпил. – С одной стороны, человеческая природа требует неких возбудителей, а, с другой, потакать ей в условиях тотальной рыночной экономики весьма выгодно. Борьба с наркотиками имеет твердое физиологическое обоснование. Наркомания убивает. Но «шоу-гашиш» не убивает тело. В своих худших вариантах он тормозит развитие, а то и просто калечит душу. Вся проблема в рынке. В его неоправданной универсальности. Нельзя отдавать искусство рынку. Мне кажется, сегодня это уже начали понимать
Я смотрел на него с нескрываемым удивлением. Интересно, насколько он позволит себе смещаться влево?
− Мне кажется, вы затронули главное. Интересы капитала стоят на пути дальнейшего развития человечества. Тут левые, пожалуй, правы. Вы не находите?
− В какой-то мере да. Видимо, мировой капиталистической системе предстоит совершить очередную трансформацию. Если этого не произойдет, то в руках левых и исламистов будет мощное идейное оружие. Оно поможет им привлечь на свою сторону широкие массы Востока и Азии. Эти люди всегда предпочтут идеалам свободы, демократии, мирное благополучие в условиях даже авторитарных режимов и исламских ограничений.
− Но возможно ли это, даже такое благополучие в условиях несвободы? Да и молодое поколение не так уж просто удерживать в рамках! Вот вы говорите, что нельзя отдавать искусство на откуп рынку. Другими словами, нужно воспитание, искусство субсидировать и держать под контролем. Это значит, что что-то придется ограничивать, а то и просто запрещать. Но весь опыт человечества говорит, что это очень опасный путь! Сразу встает вопрос, а кто конкретно будет ограничивать и запрещать? Ведь это мощное орудие воздействия на общество, и оно обязательно попадет в чьи-то конкретные руки. Будет обслуживать чьи-то интересы и, вероятнее всего, они частенько будут расходиться с интересами общечеловеческими.
− Я скажу вам то, что говорить не принято. Особенно в моем положении, хотя это относится к преобладающему числу людей. Наберусь смелости и скажу. Я не знаю ответов на ваши вопросы. Правильней будет сказать: думаю, что знаю, но уверенности в их правильности у меня нет. Вам это кажется странным? В своей профессиональной деятельности я придерживаюсь политики церкви, хотя не всегда и не со всем согласен. С одной стороны, идет естественный ход событий. Порой, страшноватый именно своей естественностью. Неторопливый и кровавый. С другой – историю делают сами люди. И от того, как они ее делают, многое зависит. Главная проблема – вмешиваться, делать историю, не нарушая естественности, законов исторического развития. Но где те меры, где определители границ вмешательства? Как найти оптимальное направление, время и степени этого вмешательства? – Немного погодя добавил. – Трудно смириться с мыслью, что за время одной человеческой жизни даже в условиях удачных воздействий, даже в нынешних условиях резкого ускорения всех процессов развития, ничего значительного в истории сделать нельзя. Разве что еще больше увеличить количество страданий, крови и грязи. Жаль, но таковы реальности исторического процесса.
Мы снова выпили. Мне показалось, что его мысли в последних фразах утратили четкость. Их можно было оспорить, но делать этого я не стал. Спустя некоторое время он продолжил.
− Стоит ли поэтому удивляться, что многих благородных молодых людей такой темп хода истории не устраивает! И не только молодых. Господь вдохнул в нас искру совести, и из-за этого мы теряем покой, готовы сражаться, и даже умирать. По большому счету − это прекрасно, но почему так велика цена? Почему все идет так медленно?
− Если вообще идет.
− Да, если вообще идет. Иногда думаешь, что пребываешь все в том же варварстве, только высокотехнологичном. Вершина наших достижений в устройстве мира – это либерализм, рынок, демократия. Но какая же всё это мерзость! Часто повторяют слова Черчиля, что демократия – это безобразная форма правления. Об этом же говорил и Аристотель, но, к сожалению, ничего лучшего человечество не придумало. Все другие известные способы социального мироустройства оказываются на практике еще хуже. Внутри нации в чем-то похожая ситуация. Единственный носитель культуры – интеллигенция, и никакой прогресс без нее во всех сферах жизни невозможен. Но взгляните на эту интеллигенцию! Она в большинстве своем продажна и готова обслуживать любые способы правления. Но ничего лучшего нет! – Я разлил остатки вина. Поставив пустой стакан, Монсеньор де Аларкон довольно мрачно заметил: − Все современные реалии демократии замешаны на лжи.
− Но я бы сказал, что по большому счету это ложь во благо. Или вы полагаете, что прямая демократия, т.е. действительная власть народа, была бы лучше?
− Конечно, непросвещенным народом нужно управлять. Суть вопроса лишь в степени допуска народа к управлению. Судя по нашей стране в этом вопросе справедливости нет. Нет социальной справедливости и в других странах.
− Но как же вписывается в эту картину ваш бог?
− «Платон мне друг, но в боге истина»! Мир формирующегося постмодерна не мыслим без соответствующего пересмотра и религиозных концепций. Но потребность в умиротворении и спасении души остается. Господь при сотворении человека вложил в него, как я уже говорил, крупицы совести и разума. Свой дальнейший путь человек должен пройти сам.
Это было уже нечто определенное. Значит, возобладала концепция невмешательства.
− Но как же тогда быть с Христом?
− Да, да. Это было вмешательство, но оно носило концептуальный характер. Своего рода коррекция веры. Больше ничего подобного не было. Но, разумеется, провиденциальный замысел нам неведом.
− Если верить в существование бога, то не знаю как у вас, но у меня складывается впечатление о его полной бессердечности. Это какая-то чуждая, нечеловеческая сила.
− Что ж, вспомните Лао Цзы! «Небо и земля немилосердны. Совершенно мудрый – тоже немилосерден»
− На стене одного из бараков концентрационного лагеря то ли в Германии, то ли в России кто-то из заключенных оставил надпись: «Если бог есть, то пусть он попросит у меня прощения».

Прослушивание заняло у Боба почти два часа. Иногда он ухмылялся. Закончив, спросил:
− И сколько ты пожертвовал на восстановление кафедрального собора?
Я назвал цифру.
− Дороговато обошлась тебе эта беседа!
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Понедельник, 23 Дек 2013, 22:25 | Сообщение # 480
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
На очередном собеседовании с миссис Келли я признался, что мне значительно полегчало. Нависшая надо мной огромная черная волна тоски и одиночества отступила. Мысли о смерти, о бессмысленности нашего существования как бы утратили свою остроту, хотя внешний мир ничуть не изменился, и жизнь по сути своей оставалась трагичной. Кажется, это у Кастанеды: «Искусство жить состоит в том, чтобы уравновесить ужас от того, что ты человек, восторгом от того, что ты человек»! Хорошо сказано! Видимо, я приблизился к этому равновесию.
Изменив и значительно сократив количество лекарств, миссис Келли, как бы между прочим, спросила, знаю ли я, что Джуди приглашают в оперный театр Глазго. «Не бог весть что, но всё же какая-то стабильность на ближайшие пару лет».
− Насколько я понимаю, выйти за вас замуж у нее вряд ли получится. – Я подтвердил. – Я не настаиваю на данной кандидатуре, но побег в любовь настоятельно рекомендую. С последующей женитьбой. Разве ваш прошлый опыт не подтверждает мою правоту?
− В каком смысле?
− В смысле мощного и благотворного влияния на психику. Нормальному человеку, относящемуся к себе без особых иллюзий, не обремененному решением неких грандиозных задач, трудно жить только для себя.
− В принципе, вы, безусловно, правы. Хотя я мог бы возразить, что у меня дети, о которых я забочусь. Но разве мыслимо влюбиться по заказу?
− Нет, разумеется, но повысить вероятность можно. Расширьте круг общения, поезжайте за границу. Желательно не туда, где вас могут убить. При ваших возможностях и жизненном опыте у вас все шансы найти себе достойную подругу. Деньги, конечно, создают в этом вопросе определенные сложности! Джуди, видимо, потому и неприемлема психологически, что вы подозреваете ее, возможно подсознательно, в корыстных интересах. Но ведь и у вас в любви тоже в известном смысле корыстный эгоистический интерес! Вы стремитесь к психокомфорту, наслаждению, счастью. И все это, прежде всего, для себя!
- Это уж слишком большие натяжки. Мне представляется, что в истинной любви превалируют совсем другие чувства: бескорыстие и даже порой жертвенность.
− Конечно, конечно. Впрочем, одно не исключает другого.
Есть еще религия. Весьма мощное терапевтическое средство, но при вашем критическом уме – это не пойдет. В упрощении мира у вас потребности нет. Полюбить ближнего как самого себя – у вас, как показывает опыт, не получается. Получив по правой щеке, вы скорей пристрелите, чем подставите левую. Впрочем, я не в осуждение. Иногда так и надо поступать. Еще Конфуций говорил, что платить добром за зло – глупость. Чем же тогда платить за добро? Нет, религия Вам не подойдет. А почему вы забросили археологию? Из-за смерти профессора Розенцвейга? Но Лопес жив, и с удовольствием составит вам компанию. Да есть и множество других серьезных ученых в этой области. Были бы деньги! Но сначала с Джуди в Европу.
Она молча выписывала рецепты. Словно что-то дернуло меня за язык, и я спросил.
− Миссис Келли, А вас порой не охватывает отчаяние при взгляде на мир со всеми его мерзостями и непременным личным финишем?
- Представьте себе, что нет.
− И как это вам удается?
− Примерно так же, как и большинству людей. Автоматика мозгового психокомфорта поддерживает нужный баланс. Учтите, что мое положение отягощено к тому же возрастом и всем ему сопутствующим. Должна вам заметить, мистер Бенингсен, что обычно такие вопросы не задают. Но, преодолев желание указать вам на вашу бестактность, отвечаю. К сказанному хочу добавить, что управляемая область психики тоже должна действовать в нужном направлении. Следует разумно подходить ко всем горестям человечества. Хорошо бы понимать, что можно сделать, а что нам неподвластно. Бессмысленные страдания лишь разрушают психику, не влияя ни на что в этом мире. Так что порой лучше заниматься своим делом и оставить мировые проблемы в покое. Конечно, мир от этого лучше не станет, но личный покой – о нем тоже стоит позаботиться. Особенно на старости лет. Вот вы еще можете вступить в какое-нибудь ультра левое движение и бороться с мировым злом. Даже с оружием в руках. Это вполне способно принести вам удовлетворение и душевный покой. Впрочем, полной гарантии и здесь дать нельзя. Трезво оценивая результаты такой своей деятельности можно впасть в еще большее отчаяние. В моей практике такие случаи наблюдались. Как видите, просчитать конечный эффект довольно трудно.
Милая светская дама куда-то исчезла. На меня смотрела профессор и доктор наук. Несколько насмешливо.
− Итак, что вы выбираете?
______________

Теперь, много лет спустя, эта поездка представляется мне сплошным потоком музеев, дворцов, пейзажей. С Джуди мы расстались в Лондоне. Она направилась в Глазго, а я в Париж. Больше мы с ней не встречались.
Из Италии меня вызвала домой Бетси. У нее нашли рак, и дом со всей нашей разновозрастной ребятней перешел под начало Лусии. К тому времени у нее подрастало уже двое своих.
Грустно было расставаться с Бетси. Конечно, годы весьма преклонные, но я возил ее по всем светилам, и делал все, что к тому времени можно было сделать. Видимо это продлило ей жизнь на пол года. Скорее, впрочем, существование. Но болезнь она обнаружила поздно, время было упущено, и развязка наступила неотвратимо. Боли были ужасные. Никакие наркотики уже не помогали. До сих пор вспоминаю с ужасом. Свое имущество Бетси завещала мне, а составляло оно более десяти миллионов в ценных бумагах. Поскольку прибыль она никуда не вкладывала, то все дивиденды за много лет оседали на ее счете и представляла тоже весьма внушительную сумму. В связи с этим в Сан-Антонио появились стипендиаты, продолжавшие обучение в столице и даже в Штатах. Давно это было.
Но сколько можно валяться? Надо начинать вставать. Нынче – это целое дело. Начали! Вроде сегодня почти без проблем! Теперь меня еще и ноги подводят. Но сегодня терпимо. Вообще, кажется пора заканчивать. Что заканчивать? Жизненный путь. Кажется, Плиний сказал, что возможность умереть, когда захочется – лучшее, что боги дали человеку. Или не Плиний? В сущности, сейчас почти все силы и время уходят на борьбу за продление жизни. В просветах пишу и вспоминаю. Жизнь, на мой взгляд, прошла вполне успешно. Как говаривал покойный Боб, «Фред – счастливчик». Скучно, в общем-то, не было. Конец, правда, несколько подпортил общую картину, но, в целом, жаловаться грех.
Перемещаюсь своим ходом. Голова сравнительно ясная, почти ничего не болит. Сил, правда, все меньше, и сердце порой прихватывает, так это же минимальная плата за столько прожитых лет! Конечно, можно измыслить нечто более приятное. Никаких тебе неприятностей и безболезненная смерть во сне. Хорошо бы, но… Пожалуй, это уже слишком. Хотя, даже во сне смерть довольно неприятная штука. Как-то противоестественно: жить, жить и вдруг исчезнуть. Но ведь именно это естественно! Естественно, когда все ресурсы исчерпаны, но пока голова работает, умирать не хочется. Даже самая благополучная жизнь трагична именно этим.
Хватит философствовать. Займемся-ка делом. У меня такое ощущение, что нужно спешить. Сажусь за компьютер. Клавиши нажимаю пока без проблем. Припоминаю, как встретился в британском музее с бывшим министром профессором Гильямесом. Встреча была и неожиданной, и радостной. «Континентальные соотечественники» − сострил профессор. Я пригласил его на спектакль в оперу, а потом на ужин, который заказал в номер.
О спектакле говорить не хотелось – ничего выдающегося. Меня в то время больше интересовали политические вопросы. Деятельность Гильямеса чуть ли не радикала в качестве министра культуры в правительстве, во главе с президентом, с которым левые боролись много лет. Называлось оно правительством национального примирения. Но в ответ на мои вопросы он ограничивался общими фразами. За то про свою отставку рассказал подробно и с чувством. Вкратце его конфликт с президентом состоял в том, что любовница главы государства возымела желание петь в опере. Ночной клуб, где она была очень популярна, стал ей тесен, а возможности президента велики. То, что голос ее был отнюдь не оперный, она принимать во внимание не желала. Но оперный театр – это в известном смысле лицо государства, и допустить такой срам было невозможно. Заручившись поддержкой всех членов кабинета, включая военного министра, он побеседовал с президентом. Итог оказался для министра культуры плачевным. Отставка. Все, на чью поддержку он рассчитывал, его не поддержали. Американское посольство тоже промолчало. Впрочем, был и положительный момент: Камилла – Хосефа все же осталась в своем клубе, и честь национальной оперы была спасена. Заодно возрос авторитет Гильямеса в кругах интеллигенции. Смешная история.
− Какова ваша роль сегодня в руководстве левым движением?
− Можно сказать, я от него отошел. В связи с тем, что кровавое историческое буйство России завершилось позорным крахом, левые идеи претерпевают сильную деформацию во всем мире. Попытки подстегнуть эволюцию, исторический процесс, найти особый путь, немедленно ведущий ко всеобщему счастью, оказался очередной химерой, и довольно дорого стоил человечеству. Невзирая на темперамент и внешнее благородство левых порывов, приходиться соглашаться с неизбежностью эволюционного пути развития. Есть люди, которых такое положение вещей не устраивает. Они продолжают борьбу. Порой, вооруженную. С одной стороны, успеха в этой борьбе в обозримом будущем конечно не будет. Да и не дай бог им победить в государственном масштабе. Но, с другой, терпеть некоторые режимы просто непереносимо.
− Вы пришли к отрицанию целесообразности вооруженной борьбы с капитализмом? Революции вам теперь представляются исключительно бессмысленными акциями?
Он задумался.
− Во-первых, отсутствие прокламируемых конечных результатов не означает отсутствия смысла самого движения, борьбы. Оно может содействовать прогрессу, если социальным прогрессом считать рост социальной справедливости в мире, наряду с решением его материальных проблем. Во-вторых, разнообразие мышления людей есть объективная реальность. Соответственно объективно неизбежно и отражение этого разнообразия в политическом спектре. Это касается и левых, и правых. Дело не в целесообразности, а в искусственности или естественности этих социально ориентированных движений. К примеру, коммунистические движения были во многом искусственны. Об этом свидетельствует резкий спад числа коммунистов вплоть до исчезновения в отдельных странах коммунистических партий при прекращении их финансирования Россией. Что до революций, то и они бывают разные. Тут надо определиться. Революция 1789 года во Франции была объективно заданной, неизбежной. Революция 1917 года в России – нет, хотя она потрясла мир и оказала на него серьезное воздействие. Попытка Че Гевары – акция значительно меньшего масштаба, красивая, но бессмысленная.
− А действия ваших партизан?
− Они полезны в смысле расшатывания нашего коррумпированного режима, но они не должны победить. Да этого и не произойдет.
− Когда вы были молоды, то думали, по всей вероятности, иначе.
Он слегка поморщился.
− Пожалуй. Но я и сегодня пристрелил бы с чистой совестью немало негодяев, в том числе и в правительстве. И это при полном понимании бессмысленности таких акций в историческом аспекте. Хотя, иногда уничтожение отдельных лиц все же существенно влияет на ход истории. Многое изменилось бы, если бы, к примеру, Александр Македонский погиб в самом начале персидских войн. К сожалению, не мало молодых по-прежнему полагают, что, свергнув какую-то премерзостнейшую хунту, они решат социальные проблемы страны. Если условия не созрели, то на смену одной хунты просто придет другая. И порой очень достойные люди зря сложат свои головы.
− Что ж, наверное, вы правы. Но, надо признать, что это довольно тягостная правда. Сносить правление корыстолюбивых негодяев, уповая на грядущий некогда прогресс – это не все в состоянии. И потом, где четкие критерии, указывающие, что время перемен уже наступило? Чаще действуют методом проб и ошибок. И кто различит где, как вы выразились, историческое буйство в попытке искусственно подхлестнуть прогресс, а где сам прогресс? Вы не думаете, что активные выступления левых есть необходимая и естественная составляющая эволюционного процесса? Что до насилия и кровопролития, то помните, Маркс говорил, что насилие – это повивальная бабка истории! Самые, что ни на есть созревшие революции, самые победоносные освободительные войны разве обходились без крови и насилия? Кстати, я думаю, что победи левые повстанцы сегодня и стань вы президентом, социальный прогресс был бы непременно.
Он улыбнулся.
− Спасибо на добром слове, но пока это невозможно
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Четверг, 26 Дек 2013, 12:10 | Сообщение # 481
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Штаты считают себя оплотом демократии, но почему-то наша грубая имитация демократии со всей ее коррумпированностью и прочей мерзостью вполне их устраивает. Думаю, что дело в презренном металле. Наше правительство придерживается четкого проамериканского курса, и с радостью позволяет транснациональным и чисто американским компаниям грабить свой народ. За что имеет возможность урвать изрядный кусок пирога. В сущности, как я уже писал, мы наблюдаем довольно циничное предательство идеалов демократии со стороны Америки. Я не оскорбляю ваши национальные чувства?
− Все вот так беспросветно?
− Нет, конечно. Но пока всяческая мерзость доминирует.
− Что же может изменить ситуацию?
− Народ. Все более просвещающийся народ. Под руководством левых. Новых левых. Неосоциалистов.
− Но у левых нелады с экономикой!
− Далеко не у всех. Социалисты в Европе вполне рыночники. И даже более того, неорыночники. Не следует думать, что развал СССР означает начало эпохи безграничного торжества западного либерализма. Слишком очевидны его дефекты, невзирая на столь же очевидные экономические достижения. Классический рынок себя во многом изжил. А в мировом аспекте и подавно. Сегодня человеческая мысль социалистической ориентации бьется над решением проблемы создания общественного сектора в экономике не похожего на советскую систему управления предприятиями. Над тем как модернизировать современную демократию, что бы повысить влияние простых граждан на руководство государством. Эти и другие проблемы (например, как спасти культуру от власти бизнеса, рынка) настоятельно требуют решения. Альтернативами выступают различные движения фундаменталистского толка, заранее обреченные на поражение в борьбе за спасение и дальнейшее развитие человеческой цивилизации. Но, может быть, мы оставим политику?
− Профессор, позвольте еще один последний вопрос, который почему-то не дает мне покоя. Когда еще я встречу на своем пути человека вашего уровня?
− И что же это не дает вам покоя?
− Проблемы прошлого. Проблема минувшего социализма в России и других странах их лагеря. Распространенным является мнение, что все происшедшее – это досадная случайность, ныне исправленная временем. Я имею в виду большевистский переворот и все последующее. Не кажется ли вам, профессор, весьма маловероятным, чтобы событие такого масштаба и такой степени воздействия на судьбы мира было следствием простой случайности? Мне представляется, что в силу каких-то причин глубинного характера вектор исторического развития должен был быть скорректирован. И перед нами не случайность, а именно коррекция, которая под воздействием большевиков в мире и произошла. Выполнив свою историческую задачу, система за дальнейшей ненадобностью была убрана с исторической арены.
Наклонив голову, он молча смотрел мне в лицо. Через некоторое время заметил:
− Вам не кажется, что вы как бы персонифицируете историю? Думаю, что такая схема пришлась бы по душе теологам.
В дверь постучали. Официант убрал посуду. Поставив кофейник и бутылку ликера, бесшумно удалился.
− Профессор, чем вас так заинтересовал древний Вавилон?
− Скорей Ассирия. Появились переводы новых табличек. Необычайно интересно. Быть может, придется пересмотреть не только кое-что из древней истории, но и саму проблему появления человека. Печально интересными являются отчеты о снабжении продовольствием лагерей перемещенных лиц. Вы же знаете, что ассирийцы переселяли по своему усмотрению целые завоеванные народы. В этих лагерях была жуткая смертность. Ощущения такие, как будто читаешь про какой-нибудь вполне современный Освенцим. Кстати, я прочел вашу последнюю книгу. Не берусь судить о ее научной ценности, но прочел с большим интересом. Поздравляю, сеньор Бенингсен! Ваш анализ классового расслоения тогдашнего общества выдержан вполне в марксистском духе. Кровавое у нас прошлое.
− Спасибо. А что вы, думаете, нас ждет в будущем?
− Очень трудный вопрос. Международная комиссия ООН в своей резолюции записала, − он прикрыл глаза и произнес, словно читая невидимый мне текст. – «Бесчеловечность людей по отношению друг к другу не изобретение нашей эпохи, но никогда еще в истории она не проявлялась с такой силой и размахом». Довольно печальные выводы. Но если считать, что мы остались на древнем, скажем, ассирийском уровне, и что каких-то скачков в этом направлении в ближайшее время не предвидится, то чего мы можем ожидать в будущем?
− Но, согласитесь, что прогресс в морали все же есть, и управляемость миром возросла.
− Пусть даже так, но при первом же серьезном кризисе звериная суть, уверяю вас, несомненно, выйдет на первый план. А причин для кризисов, в том числе и глобальных, более чем достаточно. Отношения людей друг к другу в духе толерантности остаются сегодня столь же недостижимыми, как и в древности. Ислам, кажется, готов принять всех недовольных под свои знамена. А это очень коварная религия. Упрощенный вариант христианства, ориентированный на безусловное и слепое подчинение личности. Ах, оставим эти мрачные темы.
− Кстати, вы не знаете, где сейчас профессор Алонсо?
− Знаю. Он в командировке, в Париже. Кажется, приобретает что-то для своего музея. Спонсоры по моим сведениям снабдили его весьма приличной суммой.
_____________

День в Париже был у меня разделен на три части. Утром в Лувр. Каждый день. Как на работу. После обеда – обход города. Точнее, объезд. Вечером театр. Общее впечатление от Лувра – ошеломление. Об остальном не говорю. О каком городе написано больше? И как написано!
О профессоре Алонсо я вспомнил дня через три. Найти его через посольство не составило труда. Мы встретились у Лувра и провели вместе больше трех часов. Ноги гудели от усталости. Голова была переполнена невероятным обилием впечатлений. Не знаю, как профессора оценить в качестве идеолога правых, но гидом он был превосходным. Вечером договорились встретиться на квартире, предоставленной ему уехавшими в круиз друзьями.
Мы расположились в очень мило обставленной комнате. Ничего ультрасовременного, но и от Людовиков тоже ничего. Нечто в стиле Арт Нуво.
Какое-то время ушло на рассматривание нескольких прекрасных полотен, развешанных на стенах.
− Вы хотели мне что-то показать, профессор?
− Да, да. И не только показать. – Он достал из шкафа полотно размером полтора на два фута. Прелестная мадонна в стиле Рафаэля.
− Кто-то из учеников?
− Нет. Копия.
− Великолепно.
− Если хотите, можете купить. Дело в том, что купил ее я, но эта сумма подрывает мои финансовые возможности и ограничивает время пребывания в Европе. Удержаться не мог, но по зрелому размышлению приходиться продавать. – Он назвал сумму. Это было не дешево даже для такой прекрасной копии.
− Почему так дорого?
− Вы правы. Для простой копии дороговато, но это копия работы Рубенса. Документы прилагаются. Из времен ученичества, я полагаю. Уверяю вас, что рыночная цена этого полотна значительно больше. Но в моем положении выставлять только что купленную картину на продажу было бы опрометчиво. Конечно, можно это сделать через посредников, но времени потребуется много.
− Беру. – Я выписал чек.
− Мартини?
− С удовольствием. Как говорится, спрыснем сделку. – Он слегка поморщился.
− Как впечатления от Парижа?
− Я несколько подавлен обилием прекрасного. Профессор, что есть красота?
− Мой дорогой друг! Ведь это один из труднейших вопросов, чему свидетельством множество авторитетнейших суждений порой не очень-то совместимых. Вот почему и у меня для вас нет однозначного ответа. Если хотите, могу дать краткий обзор суждений по этому вопросу.
Говоря откровенно, такой обзор я бы мог сделать и сам, но хотелось послушать его в изложении профессора.
− Итак, наберитесь терпения. – По всему было видно, что ему самому хотелось высказаться на эту тему. И возможно не столько ради меня, сколько для подведения неких итогов собственных размышлений в этом направлении. − Начать и закончить можно бы Гегелем, который писал: «Рассудку невозможно постигнуть красоту». Право, на этом можно бы и остановиться, но вы ведь вероятней всего материалист, и вам подавай материальную сущность прекрасного! А для чего? Что бы утвердиться в своем материализме? Чтобы создать рецептуру прекрасного? Стоит ли?
− Но мне, возможно, придется отвечать на подобный вопрос. Студенты – народ пытливый. Точнее сказать, среди них встречаются пытливые умы.
− Понимаю. Вы хотите выяснить объективную сущность прекрасного.
− Да, поскольку если не признать наличия таковой, то остается согласиться, что это нечто вроде иллюзии, дарованной избранным в порядке утешения и компенсации милосердным провидением.
Он с некоторым любопытством воззрился на меня.
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Суббота, 28 Дек 2013, 11:59 | Сообщение # 482
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
− Индикатором красоты является несомненно мозг, который воспринимает объективно существующую реальность. Если стоять на материалистических позициях, то вопрос стоит так: что собой представляет то объективное, вещное нечто, существующее вне сознания и вызывающее у нас ощущение прекрасного? Может быть, суть в пропорциях, может быть в отношении к жизни, всему содействующему жизни? Может быть, суть в гармонии? Кто-то сказал, что красота – это сигнал непосредственной познанности. Еще Платон ставил вопрос о соотношении красоты и пользы, но Кант четко различал эти понятия. Однако и разрывать их как-то немыслимо! А кое-кто считает, что красота – это высшая форма целесообразности. Но всегда найдутся примеры, опровергающие или, по крайней мере, ставящие под сомнение данное определение.
Я понял, что ничего нового не услышу.
− Профессор! Оставим в покое красоту. Будем наслаждаться, не вникая в ее сущность. Вопрос даже более сложен, чем я когда-то предполагал. Поговорим о политике. Есть проблемы, которые меня очень интересуют, но ясности в них у меня нет.
− Что ж, в меру своих возможностей…
Он шутливо развел руками.
− В вашей, и многих других странах формально существует демократия. Наличествуют демократические институты в виде парламента, избираемого президента и даже конституционного суда. Какова же действительность, мы с вами знаем. Но почему главный оплот демократии в мире спокойно на это взирает, тоталитарную власть поддерживает и выступает, как правило, только в ситуациях, когда проявляется уж просто какое-то людоедство, и скандалы приобретают международное звучание. Почему такая бутафорная демократия в вашей и ряде других стран, подпираемая гориллами-военными устраивает Штаты?
− Краткого ответа и на этот вопрос быть не может. Но если это вас так интересует, наберитесь терпения.
− Я весь внимание, профессор.
− По-видимому, нужно начать с семантики и с древности, со времен греческих полисов. Среди шести способов правления, перечисленных Аристотелем, есть и демократия. Демократия, как известно, переводится как власть народа. По-видимому, ни один из шести перечисленных способов не являлся универсально оптимальным. С изменением условий диктатура сменяла олигархию, демократия монархию и так далее. Но среди всех форм правления Аристотель считал демократию наихудшей. Это не в силу личных пристрастий. Дело в том, что управление государством даже в масштабе полиса требует определенных способностей и знаний. У рядовых граждан, как правило, не было ни того, ни другого. Что же получалось на практике? От имени плебса выступали отдельные его представители, обладавшие не всегда нужными моральными качествами, но всегда способностью убеждать. Демагоги. Вот за ними и следовала чаще всего толпа, от которой требовалась поддержка тем или иным законодательным инициативам. По сути, демократия всегда в той или иной степени была представительной. В наше время такую форму демократии узаконили. Управляют государством профессионалы, тем или иным способом получившие поддержку большинства народа. Разговоры о том, что правит народ, осуществляется власть народа – это, выражаясь деликатно, не совсем соответствует реальности. И, слава богу! Прямая демократия в условиях бедности большинства граждан – штука весьма опасная. Демагоги с помощью внушаемой толпы решают в основном свои личные проблемы, а нищее большинство норовит обогатиться за счет богатых сограждан. Опыт истории показывает, что свобода экономически выгодна далеко не всегда. Нищий народ, получив реальную власть, представляет угрозу стабильности государства, и мешает его обогащению. Тенденция толпы − не создание условий для развития экономики, а стремление отобрать у богатых и разделить. По мере роста производительных сил, богатства и культуры общества, правящие круги вынуждены во все большей степени прислушиваться к мнению широких масс, хотя демократия остается представительной и в значительной степени фиктивной. Но, главное, она становится экономически выгодной. Нынешняя демократия – это не выдумка кабинетных умников, а веление обстоятельств реального бытия. Изменения, происходящие с либеральными ценностями, вызваны необходимостью. Рузвельт никогда не сумел бы провести свои законы, частично регламентирующие свободный рынок, если бы не жесточайшие кризисы, грозившие гибелью системы. Если вы не устали, я продолжу.
Суть прогресса общества в росте его богатства и, как следствие, росте на этой основе социальной справедливости. Нынешняя демократия – это лишь наилучший на сегодняшний день способ решать проблемы прогресса. Способ далекий от идеального. Более того, недостатки его последнее время нарастают, и в мире назревает серьезный кризис. Демократия сегодня не обеспечивает достаточной защиты от всяческих негодяев, преследующих узко корыстные цели в ущерб общечеловеческим интересам. По-видимому, предстоят существенные изменения в системе либеральных ценностей. Но пока что она привела развитые страны к высокому уровню благосостояния на зависть остальным народам. -
Стереотип лектора , кажется, полностью овладел им. Откровенно говоря, не так уж много нового я услышал, но все же это помогало «расставить точки над и». К тому же, в отличие от отставного министра, профессор был действующим политиком. Он продолжал.
- При решении сложных задач почти всегда есть понятные, простые и убедительные решения. Чаще всего ошибочные. Например, идея построения социализма или национал-социалистические идеи. Кстати, и Гитлер, и Сталин были избраны вполне демократическим путем. В результате во второй мировой войне по самым скромным подсчетам погибло свыше 60 миллионов человек. Коммунистические идеи стоили еще дороже. Вот почему в некоторых ситуациях целесообразней поступать в сфере тактики антидемократически, во имя стратегических интересов демократии. Возьмите нашу страну с ее нищим населением. При проведении действительно свободных выборов вероятность победы крайне левых очень велика. И что тогда? Что они начнут строить? Социализм по-советски? Но это, как теперь уже всем ясно, дело абсолютно безнадежное. Этого допустить нельзя! Тем более что почти неизбежно начнется гражданская война. Вот в чем причина поддержки Штатами нашего коррумпированного правительства, которое все же не допускает уж совсем дикарских действий, понимая, что перед лицом мирового общественного мнения, и своего в первую очередь, Штаты вынуждены будут реагировать. Вот когда большинство левых сил достигнет уровня понимания всех этих проблем, тогда другое дело. Тогда нашему правительству наступит конец, и к власти придут люди типа Гильямоса.
Он разлил вино, и мы выпили.
− Вот так, мой друг. − И он уселся в кресло. − Вспомните историю Альенде! Посмотрите на сегодняшнее Чили! Посмотрите на Кубу или Северную Корею. Надеюсь, эти примеры подтверждают мою мысль. – Он снова наполнил рюмки и неожиданно сказал.
– У вас не бывает желания выпить столько, что бы мир открылся, наконец, своей лучшей, светлой стороной? –Это было неожиданно.
− У меня направление опьянения совсем другое, успокаивающее, но отнюдь не просветляющее.
− Заканчивая, надеюсь, что моя основная мысль вам понятна: свобода в некоторых обстоятельствах может быть роковой. Она вполне может привести к победе сил тьмы и даже к истреблению бытия. Впрочем, мысль не моя и далеко не новая.
− В абстрактно-теоретическом плане вы, пожалуй, правы, но я не могу отделаться от мысли, что порой в выборе поддерживаемых режимов доминируют материальные соображения. И зарабатывающие на этом варварском режиме круги «давят» на правительство Штатов, принуждая во вполне корыстных целях поддерживать самые подлые диктатуры.
− Разумеется, выстроенная мною модель страдает упрощениями. Конечно, бывает и то, о чем вы говорите, Но не оно доминирует. Во времена холодной войны был еще один фактор, вынуждавший поддерживать явно антидемократические режимы, дабы их не перекупили Советы. Теперь такая надобность отпала. Стремление к демократии, к утверждению либеральных ценностей опирается не только и не столько на моральные ценности. Разве вы не видите связи между экономическими успехами отдельных стран и приматом в этих же странах либеральных идей?
− Да, такая связь прослеживается.
− Стало быть, демократия, либеральные ценности на данном этапе исторического развития экономически целесообразны. В социальном аспекте нынешняя демократия далека от идеала, но мы имеем то, что реально достижимо.
− Однако, широкие массы, например, Востока, пронизаны совсем другими убеждениями. И я не стал бы говорить, что они обязательно хуже. Они просто другие.
− Ну, мы уже переходим к глобальным проблемам. Давайте оставим что-нибудь на другой раз. На Востоке другие условия. С этим нужно считаться.
− Согласен. Но еще немного о демократии и либеральных ценностях. Они ведь тоже переживают кризис, который неизвестно чем закончится.
− Вы правы. Лидер болен. Ценности вроде бы неоспоримы, но следствия порой сомнительны, а то и просто негативны. И этот негатив нарастает. Изменились условия и нужны новые идеи. Тут чуть ли не главная опасность нынешнего исторического момента. На изъянах демократии – росте преступности, бездуховности, утрате массой народа самого смысла существования играют самые реакционные силы – фундаменталисты, тоталитаризм., всяческие религиозные фанатики. Помните, республиканский Рим в случае опасности отменял республиканский принцип правления и вводил временную диктатуру. Но давайте об этом в следующий раз. Я, простите, устал. В заключение хочу отметить, что, в сущности, сегодня вырисовываются три пути дальнейшего развития человеческой цивилизации: неолиберализм, предполагающий существенную трансформацию и современного глобализма, восточного фундаментализма (не дай, как говорится, бог) и неосоциализма. с его попыткой модернизировать общественный сектор экономики, избавив от дефектов советского образца. Полагаю, что решение этих проблем если и будет найдено, то в весьма отдаленном будущем. Но жизнь сложна. Глобализм в сочетании с пируэтами антиглобализма таят в своем грядущем взаимодействии еще много непредсказуемого.
− Жаль, что наше время истекает. А хотелось бы обсудить вопрос о том, что само понятие экономических успехов должно как-то измениться. Ограниченные ресурсы Земли, растущие потребности других народов – все это должно изменить направление производства, научной мысли. Я имею в виду прикладную науку. «Золотому миллиарду» возможно придется чем-то материальным поступиться, какой-то частью своего комфорта. Добром это вряд ли произойдет. А сила не на стороне обездоленных. Значит опять терроризм, разрушительная мощь которого будет все расти! Так можно и до заката цивилизации докатиться. Впасть в некую неоархаику.
− Что ж, вполне возможна и такая альтернатива. Тут большие надежды на науку. Новые источники энергии, генетически модернизированные производители пищи.
− Очень интересен мне вопрос о псевдодемократии, которую для широких масс выдавали за демократию истинную. И только благодаря такому систематическому обману сумели в нашей стране построить богатое общество.
− Это действительно интересный парадокс. Да, я прочел вашу последнюю книгу. Легко читается. Очень интересно.
Разошлись мы поздно. Высказанное им, казалось мне вполне разумным. Впрочем, еще Монтень шутил, что у него всегда прав тот философ, которого он читал последним. Расстались мы самым дружеским образом.
_______________
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Воскресенье, 29 Дек 2013, 18:50 | Сообщение # 483
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
С памятью плохо. Особенно на фоне прошлого. Когда-то я цитировал первоисточники чуть ли не страницами. Помню, Элизабет пару раз меня проверяла. А теперь на моем диктофоне обрывок дискуссии, но вспомнить где и когда это было – я не в состоянии. Не говоря уже о том, чьи это голоса.

− Так вы противник сексуальной революции, Фред?
Ох уж эти мне любители простых ответов на сложные вопросы.
− Какие-то изменения в этой сфере должны были произойти, поскольку в развитых странах существенно изменились условия жизни. Но, по сути, воинствующее бескультурье, животная составляющая человеческого «Я» прорвалась сквозь нашу тонкую пленку культуры, и вылилось в разнузданность и грязь. Да еще и оправдываемую громкими словами с рациональным оттенком.
− Фред, этой революции содействуют мощные биологические силы. Они уже не дадут людям вернуться в систему прошлых отношений. К идеальной любви, к возвышенным чувствам, к беспредельной верности. Все это ушло в прошлое, в мифы. Я, конечно, не учитываю случаи исключительные.
− У меня такое ощущение, что многие только и ждали благопристойного повода смешаться с грязью. И лишь немногие отворачиваются от таких устремлений нынешнего века. Порой с отвращением.
− Главное в этой, с позволения сказать, революции – чуть ли не демонстративная публичность проявлений чувств, деформация господствовавшей в прошлом морали.
− Когда-то это называлось бесстыдством.
− Ну, не будьте уж так строги.
− Пожалуй, возврата к прошлой публичной морали, действительно, в обозримом будущем уже не будет. Но какой-то откат, на мой взгляд, неизбежен. Крайности перестанут быть массовыми, а тяготение к идеалу вернется. Вот вам лично хотелось бы вернуться к господству прошлых отношений?
− Пожалуй.
Кто-то еще (другой голос) заметил:
− А ведь все нынешнее когда-то тоже было. Я имею в виду по существу. Так, может быть, мораль прошлого просто более лицемерна?
− Но это, как вы выражаетесь, лицемерие все же тормозило разнузданность. По большому счету пресловутая сексуальная революция обошлась людям не так уж дешево! Вместо укрепления в человеке человеческого, она отбросила нас к животности!
Пленка кончилась.
______________

Этот сон приходил не в первый раз и всегда впечатлял. Он был уже вроде некого ритуала. Начиналось обычно с ощущения, что вот сейчас все начнется. Меня охватывал не страх, но скорей тягостная всепроникающая грусть. Грусть неиpбежности, неотвратимости. Грусть абсолюта. Вот так оно происходит, заведенное некой надмирной силой, и ничего уже изменить нельзя, никого нельзя вернуть. Только воспоминания.
Я иду по темному коридору и точно знаю, куда приду и кого увижу. Наконец, вхожу в знакомую большую комнату, выдержанную в темно-коричневых тонах. Все разместились в желтых полированных креслах. В центре мать с отцом. Они рядом. Полуулыбки. Своей ладонью отец накрыл руку матери, лежащую на ручке кресла. Они и в жизни всегда были дружны. В остальных креслах, расставленных вне определенного порядка, сидят все остальные. Справа, ближе всего ко мне Нел. В своем неизменном сером свитере. Светловолосая. Молодая. Красивая. Почему-то не главные, и не такие уж существенные мысли появляются у меня.
− Нел, я знаю, я должен был его сам убить. Убить этого негодяя, и объяснить ему перед смертью, за что он умирает. Не откупаться деньгами, а самому….. Прости, дорогая. Всегда помню и люблю. Джон и Кен – отличные ребята. Ну, да ты и так все это знаешь.
Взгляд налево. Элизабет. Вся в темном.
− Дорогая, не повезло нам. Просто не повезло. И Робинс подвел. Я не должен был тогда ехать на раскопки. Я должен был быть с тобой до последнего мига. Прости. Мы могли быть счастливы всю оставшуюся жизнь. Да, не повезло. И винить некого.
Фил сидел в пол оборота, и задняя часть его черепа являла жуткое зрелище.
− Случайность, Фил. Просто случайность. Было не мало шансов схлопотать пулю и до того, но когда -нибудь это же должно было случиться! Впутал тебя в свои дела. Я уцелел, а ты вот…. Прости, Фил. Так уж получилось.
Исабель сидела в кресле, как королева на троне.
− Дорогая, ну что ты так чопорно! У нас ведь до поры все было прекрасно! А то, что эти убийцы с запорошенными мозгами искалечили тебя, то какой с них спрос! Мы, ведь, даже простили их, помнишь? А за то, что ты сделала, я тебя не осуждаю, но Полу мама была бы нужна даже в инвалидной коляске. Гордость тебе не позволила жить. Я понимаю.
− Мое почтение, профессор. Я выполнил вашу просьбу. Все опубликовано. Пользовалось успехом в научных кругах.
− Сеньор Гильямес, сеньор Алонсо! Мир все еще в дерьме. Я как-то перестал на это остро реагировать. Быть может, таково его естественное состояние? А может быть возраст? По-прежнему полно счастливых преступников и угнетенных невинных.
− Нед, с вашими ребятами все в полном порядке. По- моему, я исполнил все, что вы просили. Вроде бы и деньги употребил с пользой. А с ребятами мне еще и повезло. Иной раз воспитываешь, тратишь время, силы, а ни черта в итоге не получается. А тут получилось. Повезло. Боб всегда говорил, что я счастливчик. Верно, Боб? Инсульт в пятьдесят лет – это несправедливо. Впрочем, о какой справедливости в этой житейской круговерти можно говорить? С парнем твоим тоже все в порядке. Я помог ему кончить университет. Знаешь, я долго не мог привыкнуть, что тебя нет. Я до сих пор не уверен, что это был инсульт. У вас в ЦРУ всякое бывает. А может, правда? Особой разницы, конечно, нет, но все же хотелось бы знать. Зачем? А черт его знает. За столько лет я привык, что ты есть и вдруг….
− Профессор, я уже догадался, что свободное кресло – это для меня. Прикажете садиться? Еще нет? Но скоро. Сам знаю, что скоро. А ведь я не успеваю дописать! Понимаю, ущерб для мировой литературы минимальный. Вообще-то я больше для себя писал. Каковы мои выводы? Я так и не понял смысла своего присутствия на этом свете. (Уж, пожалуйста, не подумайте, что я верю в мир иной). Зато я твердо уверен, что жизнь, даже прожитая счастливо, трагична. Все вокруг умирают, и на этом фоне продолжать утверждать, что жизнь прекрасна, как-то не получается. Но ничего другого нет, так что выбирать не приходиться. Действительно, остается только пытаться оптимально прожить отпущенное время, не умножая скорбь этого мира, а если можно – напротив, уменьшая. Уменьшая и меру отчаяния, которая охватывает каждого человека, завершающего свой путь. Пытаться скрывать свою душевную боль. Это и есть последний подвиг домашнего масштаба, который мы можем совершить.
Почему-то все смотрели мимо меня. Я оглянулся. Огромный черный вал с проседью пены застыл надо мной в жуткой неподвижности. И тут метафоры. Что ж… Я пошел к своему креслу. Последний фрагмент счастливо прожитой жизни: «Жил долго и счастливо и умер во сне». Сейчас обрушится, сметая в небытие и меня, и все мои воспоминания! Уселся на свое место.
- Ну, давай…
__________________

Конец.

Валентин Богун.
 
Зоя Дата: Понедельник, 30 Дек 2013, 22:40 | Сообщение # 484
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 5203
Награды: 133
Репутация: 190
Прикрепления: 5633755.gif (208.5 Kb)

Зоя Видрак-Шурер

VI Поэтический конкурс "Союзники"
Конкурс "Поэзия без границ"
Книга "Из памяти - с любовью"
Мой архив
Моя копилка на издание книги.
Электронная книга "Звуки небесные, вечные странники"
 
samusenkogalina Дата: Четверг, 02 Янв 2014, 18:40 | Сообщение # 485
Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2932
Награды: 122
Репутация: 165
Валентин, с новым годом! Здоровья, вдохновения, удачи и исполнения желаний!
Мои куклы и живопись. Приглашаю.
Моя авторская библиотека.
Союзники IX моя страничка
Мои сонеты. Коломенский текст
Жили-были куклы
Моя копилка на издание книги.
 
bogun Дата: Четверг, 02 Янв 2014, 18:48 | Сообщение # 486
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Спасибо за добрые пожелания. И Вам желаю держаться на прежнем уровне. Здоровья и удачи в наступившем году.
Валентин Богун.
 
arthur_linnik Дата: Воскресенье, 18 Май 2014, 17:45 | Сообщение # 487
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 364
Награды: 9
Репутация: 17
Elze, Прочитал с огромнейшим интересом. Хочу сделать замечание по поводу имён- отчеств...Учителя друг друга во всякой обстановке, даже пьяные, по имени-отчеству называют. У меня "бывшая" - учительница, потом воспитатель в детском саду. Хотелось бы отдельно поговорить о мальчике-"вундеркинде", но едва ли эта тема уместна здесь.
 
bogun Дата: Пятница, 23 Май 2014, 11:37 | Сообщение # 488
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
С удовольствием пообщаюсь на эту тему. Праобраз, с которым я встретился, поразил меня. Сколько ни живи, а всегда есть шанс встретиться с чем-то новым, невиданным.
Хотелось бы кое-что отредкатировать, но почему-то программа меня в мой текст не пускает. Но это малосущественно.

==================================

Вундеркинд.

Серафима Ильинична сидела в пустом классе уже не первый час. Сегодня она встречалась с новыми учениками и их родителями, но это её не утомляло. За окном всё ещё ярко светило солнце, и через три дня начинался новый учебный год – двадцать пятый в её жизни. Это её волновало и радовало. Дети конечно за лето выросли и было интересно на них посмотреть. Серафима Ильинична любила своих детей, очень привыкала к ним и дети её любили. Она с нетерпением ждала начала учебного года, представив себе, что изменится в классе, кто как будет себя вести и что она им скажет при встрече. Серафима Ильинична любила свою работу. Дома муж – университетский профессор, взрослые дети-студенты. Сын уже на третьем курсе физмата. Дочка на втором филфака. Довольно дружное семейство. Но дома она не чувствовала себя так уверенно, как на работе. Её ребята как бы переросли свою маму и порой даже подшучивали над ней. Она нередко ловила себя на мысли, что не понимает бесед своих повзрослевших детей между собой и с отцом. А когда обращаются к ней, даже тон меняют, говорят ласково и нежно, но… каким-то лапидарным языком, будто опасаясь, что она не поймёт, боясь обидеть её. Дочка приносила для чтения литературные шедевры, как она говорила, но Серафима Ильинична читала их порой даже с трудом и уж шедеврами никак не считала. Сын, очень увлечённый математикой, на эти темы с мамой никогда не говорил. Но иногда она участвовала в жарких его с отцом спорах по самому широкому кругу вопросов. Правильней сказать, пыталась участвовать, но чаще всего как-то неудачно. Частенько слышала от сына: «Ах, мама, но это же совсем не так!» Или что -либо в таком роде, и это было, конечно же, неприятно. А однажды она услышала, как муж говорил сыну в соседней комнате: «О таких сложных и неизведанных по сути материях ты говоришь с категоричностью учительницы младших классов». Это неприятно резануло слух, поскольку она приняла всё на свой счёт. И для дочери она уже давно не авторитет даже в вопросах моды, косметики. А вот на работе всё было по-другому. Тут она чувствовала себя всегда уверенно. Была здесь, как говорится, в своей стихии. Дети её слушались. Для них она была, как ей казалось, высшим авторитетом. Да и среди коллектива она тоже чувствовала себя уверенно. На педсоветах её слушали внимательно, всегда избирали в профсоюзный комитет и всякие избирательные комиссии. Молодые коллеги относились к ней уважительно, прислушивались к её мнению, иной раз спрашивали совета и что уж совсем необычно – порой следовали ему. И вообще обстановка в школе была неплохая, по сравнению с другими школами, о которых ей приходилась слышать. Директор не был тираном, не требовал от учителей больше, чем было возможно, понимал, что «контингент» у них самый рядовой для школы городской окраины.
Иногда она пыталась разобраться в некоторых вопросах, о которых спорили муж с сыном. Но надо признать, что такие попытки заканчивались, как правило, безрезультатно. Вопросы были для неё слишком сложны. В поисках утешения она всегда напоминала себе, что это её дети такие развитые, способные, воспитанные. Ну, а муж и вовсе профессор и доктор наук. Ему как бы по статусу положено быть эдаким всезнающим умником. И опять-таки – это был её муж, её дети, которыми она вполне могла гордиться.

Родители последнего нового ученика, попросившие о встрече, уже запаздывали, но она даже не успела додумать эту мысль до конца, как в дверь постучали и в класс вошли средних лет мужчина в строгом костюме с мальчиком. Мужчина ничем особенным не выделялся. Да и внимание её было сосредоточенно в основном на мальчике. Мальчик как мальчик. Нормального для своего возраста роста, слегка широкоплеч. Вот только лицо….В лице какая-то не по возрасту серьёзность, сосредоточенность. Некий как бы дефицит детскости. Своё «Здравствуйте» он произнёс несколько замедленно, продолжая её внимательно разглядывать.

- Здравствуй! Рада с тобой познакомиться, Володя. – И уже обращаясь к отцу – Всё у нас нормально, или какие-нибудь проблемы? - Он ответил слегка замявшись.

- Да, есть проблемы. – положил перед ней листок с выписанными итоговыми годовыми оценками. Сплошные пятёрки. Четвёрка только по рисованию.

- Так ты у нас круглый отличник! – воскликнула она несколько театрально. Ей показалось, что он чуть-чуть поморщился и даже слегка улыбнулся. Но всё это как-то мимолётно

- Вова, - спокойно сказал отец, подожди, пожалуйста, в коридоре.
Ни слова не говоря, мальчик встал и направился к двери. После непродолжительной паузы мужчина произнёс с какой-то печалью в голосе
:
- Знаете, он у нас не совсем обычный мальчик. – Замялся, как бы подбирая слова. Стремясь прийти ему на помощь, она снова, взглянув на листок с годовыми оценками, спросила.

- Он не совсем здоров?

- Нет, напротив. Очень редко болеет. Немного помолчав, добавил:

- Спортом занимается - восточные единоборства. – И снова замолчал. Она смотрела на него с явным удивлением, ожидая продолжения. Чуть виновато улыбнувшись и немного смущаясь, он продолжил.

- Знаете, проблема в том, что он у нас не по годам развит.
Она вздохнула с явным облегчением.

- Господи, всем бы ваши проблемы. – и, чуть улыбнувшись, спросила:
- И в чём же это проявляется?
Мужчина опять-таки ответил не сразу.

- Вот мы купили ему к новому учебному году все учебники, так он их уже давно прочёл. Даже не прочёл, а скорее просмотрел. Я его проверял. Он действительно все задачки решает без труда. Да что ему эти задачки, когда он уже и алгебру прочёл. А что до чтения вообще, так он уже довольно серьёзные книги читает. Библию прочёл, стихи любит. Из Пушкина и Лермонтова многое знает на память. Память у него вообще фантастическая. А вопросы задаёт такие, что порой не знаешь, как и ответить. Его мама по профессии хирургическая сестра, так она его всегда ко мне отсылает. Я по профессии программист и тоже прочёл не мало, но в некоторых вопросах разбираюсь плохо. В религиозных, к примеру. Так что попадаю нередко в сложные положения. Вот он прочёл «Основы православной культуры» Кураева. И пошли вопросы по религии, а я от этих проблем очень далёк. Хорошо хоть Википедия выручает. Но там ведь не на детей рассчитано!

- В чём же Вы видите проблему?

- Что он будет делать в школе?

- А как было в прошлом году

- Уже были неприятности.

- Он зазнавался? Как-то товарищей унижал?

- Нет, нет. Такого ничего не бывает. Никогда никого не обижает. Не задаётся. Об этом мы с ним много раз говорили.

- А друзья у него есть?

- Есть, представьте. Он с ними в футбол играет.

- А какие всё же неприятности были в школе?

- Он на уроках не слишком внимателен. Читает посторонние книжки. Чаще всего учебники для старших классов. Согласитесь, учителя это не любят. Он вообще очень быстро читает. К тому же у него есть такая особенность или способность. Он, к примеру, только глянет на страницу и сразу может сказать, сколько там букв.

- Да не может быть! – это у Серафимы Ильиничны вырвалось как-то непроизвольно.

- А Вы можете проверить. Я проверял уже сколько раз! – Он достал из кармана коробку спичек – Вот рассыпьте перед ним спички и спросите - сколько их, а потом сами пересчитайте.
Серафима даже растерялась. К такому повороту событий она совершенно не была подготовлена. Оба помолчали.

- А Вы не пробовали отдать его в какую-нибудь спецшколу?

- У нас в городе таких школ нет.
Опять помолчали. Ситуация действительно была необычной. Серафима Ильинична и впрямь не знала как в таких случаях можно и даже нужно поступать.

- Позовите его.

Мальчик вошёл и спокойно уселся на прежнее место. Она внимательно рассматривала его, пытаясь обнаружить нечто необычайное в его облике, что хоть как-то соответствовало бы всему, что она о нём только что услышала. Он тоже разглядывал свою будущую учительницу, ожидая, видимо, новых вопросов.

- Володя, папа говорит, ты стихи любишь? Прочти нам что-нибудь.
Мальчик задумался на минутку. Потом чуть заметно пожал плечами и начал декламировать лермонтовский «Белеет парус одинокий». Буднично, без всякой патетики, но в то же время как-то проникновенно, раздумчиво. Так читать мог только человек, глубоко сопереживающий, сочувствующий немотивированной мятежности духа, романтической тенденции поэтического замысла. Но откуда это у десятилетнего мальчика? Его жизненный опыт не мог дать ему таких ощущений, такого уровня понимания жизни. Но вот же….

- А что у тебя самое любимое?

На этот раз молчание длилось долго. Видимо, выбирать ему приходилось из множества. Он перевёл взгляд куда-то вверх, слегка зажмурился и прочёл лермонтовскую молитву. Всё так же проникновенно и даже с каким-то надрывом.

«В минуту жизни трудную, когда на сердце грусть….»В своём осознании происходящего Серафима Ильинична подошла к какому-то пределу. Это глубоко прочувствованная печаль, этот мальчишка с полуприкрытыми глазами. В её представлении так прочесть это стихотворение мог только человек глубоко верующий, осознающий целительные свойства молитвы.

- Ты веришь в бога?

- Не знаю. Если в того, который в Библии, так нет.

- А ты читал Библию?

-Новый Завет. А Ветхий не весь. Очень он толстый.

Перед Серафимой Ильиничной промелькнули лица её учеников. Такие милые и весёлые мордашки, такие наивные. Никакого сравнения с лицом, сидевшего перед ней ребёнка. Да, действительно – это довольно трудно будет совместить.

Внезапно отворилась дверь и стремительно вошла женщина лет сорока. Увидев посторонних, остановилась в некотором замешательстве и вполголоса спросила:

- Ах, извините. Серафима, ты собираешься домой?

- Маргарита Николаевна, познакомься. Это мой новый ученик.

- Очень приятно.

- Маргарита Николаевна преподаёт у нас физику в старших классах. Присядь на минутку. У нас тут необычная проблема.

– Усевшись поудобней, новая учительница спросила.

- Так что у Вас за проблемы?
Все молчали. Наконец Серафима Ильинична заговорила.

- Понимаешь, он не по годам развит. Читает учебники старших классов. Библию прочёл. Читает Пушкина, Лермонтова. Решает задачи по алгебре. Что он будет делать в четвёртом классе?

- Хорошо. Определите его в пятый класс или даже в шестой. Пусть только сдаст экзамены и какие проблемы?
Все молчали.

- Ты физику тоже читаешь? - это она уже непосредственно к Володе. Он почему-то смутился и ответил очень тихо.

- Читаю.

- Первый закон Ньютона помнишь?

- Помню.

- И всё тебе понятно?

- А что там уж такого сложного? Его просто нужно принять к сведению и пользоваться им. Мне только удивительно, что там точно в квадрате, а не какое-нибудь дробное число. Как в законе Ома, например.

- Вот как? – в голосе у неё появилась некоторая растерянность.

- А до современной физики ты ещё не добрался?

- Вы про квантовую механику? - он даже как-то оживился.

- Я читал, но это очень сложно. Это понять нельзя.

- А как же тогда быть? – Маргарита Николаевна улыбнулась и словно снова обрела былую уверенность.

- Через математику и проверять экспериментально. Но там для меня математика очень сложная. Я в ней ещё не разобрался.
Маргарита Николаевна перестала улыбаться и смотрела теперь на мальчика с некоторым недоумением.

- Как видишь, Маргарита, не так всё просто.
А Володя как-то оживился и с увлечением продолжал. Видимо, тема была ему интересна. Но то, что он говорил, для Серафимы Ильиничны было сплошной абракадаброй.

- Вова, - прервала его Маргарита Николаевна, - здесь не все специалисты по квантовой физике, так что поменьше специальных терминов. Что, собственно, ты хотел сказать?
Он смущённо пожал плечами.

– Это очень интересно, но без терминов объяснить, наверное, нельзя. Немного помолчав, добавил: - Оказывается, наш мир устроен совсем не так, как до сих пор думали.

- И как же он устроен?
Мальчик посмотрел на отца, словно испрашивая у него разрешения. Отец улыбнулся и как-то неопределённо пожал плечами. Нахмурившись, мальчик сосредоточился и, словно читая невидимый всем текст, размеренно и даже слегка монотонно начал: Основной вывод, к которому приходит квантовая теория, можно кратко сформулировать следующим образом: материя, то есть вещество и все известные физические поля, не являются основой окружающего мира, а составляют лишь незначительную часть совокупной Квантовой Реальности. Адекватность квантовых теорий реальным физическим процессам проверяется в технических устройствах, которые разрабатываются на основе этих теорий. Понятно, что если бы эти новые теории были бы ошибочны, приборы бы не работали. Но они работают, хотя эти теории представляются нам порой совершенно фантастическими.

Закончив, он слегка наклонил голову, и с лукавинкой посмотрел на учительниц.

- Так, - сказала Серафима Ильинична – теперь всё стало понятно. Проблема действительно существует, так что пойдёмте к нашему директору.
Перед дверью кабинета она остановилась.

- Вы, пожалуйста, подождите минутку. Я его подготовлю.
Директор, полный мужчина с доброжелательным выражением лица, восседал за внушительным письменным столом. Напротив него в кресле сидел сравнительно молодой человек в чёрной сутане и с внушительной окладистой бородой – местный батюшка, преподававший в школе основы православной религии. Выслушав Серафиму Ильиничну, директор улыбнулся и, обращаясь к батюшке, заметил.

- Отец Андрей, кажется, у нас появился вундеркинд. Вы как относитесь к вундеркиндам? – И обращаясь уже непосредственно к Серафиме, спросил.

- Так в чём, собственно, проблема? Опасаетесь несовместимости в коллективе?

- Николай Васильевич, он пугает меня. Как это он поведёт себя в классе среди обычных детей? Да и что ему уровень знаний четвёртого класса. Отец говорит, что уже учебники и старших классов читает! Он Библию уже прочёл!

- Читать, ещё не значит понимать. – отец Андрей снисходительно улыбался.

- А Вы поговорите с ним. Думаю, улыбаться перестанете. Он с отцом в коридоре ожидает.

- Ну что ж, попросите сначала отца зайти. Я вижу, Серафима Ильинична, на Вас он произвёл сильное впечатление.
Вид у вовиного папы был почему-то слегка виноватый. Когда гость устроился в кресле, директор мило улыбаясь спросил:

- Так вы нам вундеркинда привели?
Мужчина слегка пожал плечами, и тоже заулыбался.

- Скажите, в прежней школе у Вас с ним были проблемы?

- Серьёзных не было. Вова мальчик сдержанный. Помнится, как то он в классе пошутил не очень удачно, и учительница мне пожаловалась. Я с ним поговорил и больше такое не повторялось.

- Что же он такое сказал?

- Отец засмеялся. – Ребята расшалились, и учительница спросила, какая муха их сегодня укусила? А он и выдал – Це-Це! - Дети вряд ли поняли, но смеялись громко. По-моему, учительница тоже не поняла.

- Так в чём вы видите проблему сегодня? - Это уже к Серафиме, но ответил отец.

- Он очень изменился за прошедший год. Читает учебники уже старших классов. И вопросы задаёт такие, на которые и у меня даже нет порой чётких ответов. - Все молчали.

- У меня есть тетрадь, в которой собраны всевозможные выписки из разных прочитанных книг. В молодости увлекался. Так он её нашёл и читает. Там выписки из книг по самым различным отраслям знаний, из религиозной литературы. – немного помолчал, словно собираясь с мыслями перед тем, как сообщить нечто необычное.

- Знаете, есть такая у Маркса популярная цитата об отличии даже самого плохого архитектора от пчелы, строящей соты. Маркс писал: «….пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов, но самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку, он уже построил её в своей голове». Ну, Вова прочёл и вечером ( у нас дома принято после ужина беседовать с ним на разные темы) мне говорит: - Папа, этот Карл Маркс не прав.- Нет, вы войдите в моё положение! Мальчонка уличает Карла Маркса! Но послушайте дальше. У Маркса сказано, что отличие в том, что даже у плохого архитектора всё предварительно построено у него в голове. И в этом вроде бы главное отличие архитектора-человека от строителя-насекомого. Но отличие ведь совсем не в этом. Пчела строит тоже по записанной у неё где-то в теле программе.- Знаете, а ведь Вова прав? Разница ведь действительно не в этом. И там и там работа ведётся по предварительной записи, по предварительно разработанной программе.

- И как же вы вышли из положения?

- Я сказал, что для серьёзной критики великого учёного нужно проверить правильность перевода.
Все довольно долго молчали. Наконец директор произнёс.

- Позовите, пожалуйста, мальчика.
Усадив его поближе, спросил.

- Вова, папа говорит, ты много читаешь. Что тебя заставляет? В твои годы у детей как правило другие интересы. Тебе сколько лет?

- Скоро одиннадцать. А читать интересно.

- А что тебя больше всего интересует?
Мальчик немного задумался

- Даже не знаю. Всё интересно. Много непонятного.

- Ну, например.
Он опять задумался.

- Вот… происхождение жизни. И про время непонятно

- Но это всё, так сказать, высокие материи. Сначала надо бы школьный курс одолеть. В образовании очень важна системность.

- Я знаю. Я читаю разные учебники.

- По физике, математике тоже?

-Да, конечно.
Директор что-то набросал на листке бумаги и протянул ему.

- Как из системы этих уравнений определить значения Х и Y?
Мальчик несколько секунд рассматривал написанное, а потом взял карандаш и написал две несложные формулы. Подумал ещё немного, и написал ответы: Х=2.16, Y=0.24. Директор слегка опешил.

- Позволь, но где же решение? Ведь следовало показать вывод этих формул методом, скажем, подстановки.

- Я так и сделал. Только в уме.
Отец встал со своего кресла, взял со стола листок с решением и перевернул его. С обратной стороны был какой-то машинописный текст. Положил листок перед сыном и спросил.

- Вова, сколько букв в этом тексте?

- Семдесят восемь.- и это почти не задумываясь. Маргарита Николаевна взяла листок в свои руки и принялась пересчитывать. Все сидели слегка ошарашенные.

- Как ты это делаешь? –задал директор довольно нелепый вопрос.

- Не знаю. – он смущённо усмехнулся, - Как-то оно само там делается. – и он постучал пальцем по своей голове.

- Да, действительно семьдесят восемь.
Затянувшуюся паузу прервал отец Андрей.

- Такой вот у тебя дар божий. Ты веришь в Бога?
Мальчик посмотрел на отца, словно опять испрашивая разрешение на откровенность. Отец чуть пожал плечами.

- Я ещё не очень в этом разобрался.

- Говорят, ты Библию читаешь?

- Да, Новый Завет прочёл весь.

- И как твои впечатления?

- Много непонятного, а спросить не у кого. Папа в этом тоже не разбирается. Ему оно не интересно, а мне очень. Очень хочется понять. Ведь столько людей на свете верит во всё это.

- Что же тебе в Новом Завете непонятно. – В кабинете снова повисла тишина ожидания.
Мальчик оглядел всех присутствующих и вновь задумался. Было ощущение, что он решает, стоит ли задавать свои вопросы при всех этих людях? Наконец он почему-то вздохнул и заговорил.

- В Евангелии от Матфея в 15 главе Иисус говорит, что он послан Богом только к евреям, а всех остальных людей там сравнивает с псами. Я не еврей, значит Иисусу до меня и дела никакого нет? И даже обидно. И почему если не еврей, так пёс? А апостол Павел в послании к галатам в конце главы третей говорит наоборот. Что нет различия между людьми и все равны перед богом. Но это же наоборот тому, что говорит Христос. Непонятно. И там ещё много такого непонятного.
Выждав немного, о. Андрей произнёс.

- Ндааа. Родители твои - атеисты тут поработали…..

- А Вы могли бы мне всё это объяснить? Или вот в Евангелии от Иоанна в девятой главе Иисус сделал слепого зрячим. А его спрашивают, этот слепой за что слепой? Он согрешил или родители его? Слепота его - это ему в наказание? А Христос отвечает, что нет. Это он для того рождён слепым, чтобы на его примере бог мог совершить чудо прозрения. Это получается, что бог сделал человека слепым, заставил мучиться всю жизнь только для того, чтобы людям чудо показать. Бог говорит, что людей любит! Ну, не людей, а евреев. Так этот слепой ведь тоже еврей. Не русский какой-нибудь. Где ж тогда любовь? И остальные слепые - их за что бог слепыми сделал? Ведь без воли божией даже волос с головы человека не упадёт! - Мальчик как-то разошёлся и даже голос повысил.

- Успокойся, Вова. – Голос отца был строг.
После весьма продолжительного молчания заговорил о. Андрей.

- Дружок, вера не знанием даётся и не человеческой логикой поверяется.
Вера даётся человеку в личном переживании, в откровении. Понятие Бога, бессмертия души – это сверхразумная тайна. И Библия не всегда может быть понята буквальна. Истинный смысл библейских текстов доступен далеко не всем.

- Значит, Вы мне объясняете, что объяснить нельзя. Но есть места, когда и объяснять нечего. Вот ещё, что я никак понять не могу. Был такой пророк Елисей. Он всякие чудеса творил. Однажды дети посмеялись над его лысиной, за что пророк их проклял и, как написано в Библии, призвал на их головы смертную кару. Тут же прибежали два медведя и разорвали детей на куски. То есть, праведный пророк зверски убил 42 детей просто потому, что они над ним посмеялись. Дети! И сейчас Елисей, как ни странно, почитается церковью как святой, хотя сегодня ему бы за это дали пожизненное или даже смертную казнь. Вот скажите, как такое можно понять? А в предисловии к Библии я прочёл, что каждое слово в ней богодухновенно. И если хоть одно неверно, значит и вся Библия под сомнением.
О. Андрей молча разглядывал ребёнка, который уже не мог остановиться.

- Вот католики легко все эти проблемы решили. Там до семнадцатого века просто запретили простым людям Библию читать. А кто нарушал, так с теми инквизиция быстро разбиралась. Христос проповедовал любовь к людям, а церковь людей живьём сжигала. И ничего им за это! Правда, они сейчас извинились.
На этот раз молчание длилось особенно долго, но когда о.Андрей собрался наконец что-то сказать, директор прервал его.

- Ну, богословские проблемы вы с отцом Андреем как-нибудь в другой раз разрешите. Володя, а кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

- Не знаю. Много всего интересного. – Взглянул на отца и очень тихо и как бы осторожно спросил:

- А ходить в школу – это обязательно?

Мой совет, - директор обратился к отцу, - определите его в четвёртую гимназию. Она всё же с математическим уклоном. Да и по другим предметам там, надо признать, дело поставлено более строго. Контингент обязывает.
Когда дверь за ними закрылась, директор раздумчиво произнёс.

- Да, ничего себе мальчик! Если разбрасываться не будет, может далеко пойти. Что, о.Андрей, перепало тебе!

Серафима Ильинична стояла у окна. Солнца уже не было, стало пасмурно и, кажется, собирался дождь. Пора домой. Суп она с утра сварить так и не успела. И ещё не забыть зайти в пятёрку купить мыла и соды. Но каков мальчонка? Как он с о.Андреем разделался? Его и впрямь бы какую-нибудь спецшколу для таких вот одарённых детей. Но ей почему-то было грустно. Завидую? Да, конечно. С такой головой ему светит интересное будущее. Будет видным учёным или даже академиком, а это известность, а может быть и слава. И чем же он всё это заслужил? Потому что от рождения слепой случай такой вот головой наградил? Но его-то в чём заслуга? Несправедливо это как-то. Или вот выдающийся художник, композитор. Так и все эти их способности тоже ведь от рождения. Их можно развивать или не развивать, это уж как жизнь сложится, но не выпадет тебе талант, так никакие труды не помогут. Мне вот голова досталась вполне рядовая. А жаль! Но если так рассуждать, то все великие творцы хоть и великие по значимости для человечества, по вкладу в мировую культуру, но в чём же их как личностей заслуга? Любому такие способности, если выпадут, так и он, может, сделал бы вклад не меньший. Нет, опять я, наверное, что-то не понимаю. B что же нам сереньким делать? Наверное, просто жить. Просто жить и радоваться тому, что имеем и можем.
Зазвонил мобильник. – Серафима, мы сегодня домой идём?

- Идём. Я уже готова.

- Знаешь, когда мы вышли, отец Володю ругал за, как он сказал, «агрессивный атеизм». А мальчонка сказал, что он не против бога вообще, а только против еврейско/христианского, из Библии. Слушай, какой чудный пацан! Ох, намаемся мы с ним! Так я иду.
Дааа. Пацан действительно чудо. Интересно бы его с моими познакомить.
- С шумом распахнулась дверь, и на пороге Маргарита со своей большой хозяйственной сумкой.

Послесловие.
Знакомство с Мишей(Володей) впечатлило меня необычайно. Я подумал, что это может быть интересно и для многих других. Чем вызван интерес понятно. Прежде всего, своей необычайностью, неожиданностью ситуации. Перед тобой обычный вроде бы мальчик, от которого мы ожидаем привычного на основе нашего житейского опыта поведения, а он….Это действительно неожиданно и очень интересно. В нашем подсознании, очевидно, возникает ассоциация с гениальностью. Мы ведь понимаем, что Гении запустили машину прогресса, и продолжают вести человечество вперед. Гении, а не широкие массы меняют наш мир и даже наше представление о реальности. Утверждают, что гений в корне отличается от других людей тем, что он обладает качествами, не свойственными другим, и тем, что это совершенно иная человеческая сущность, некое новое очень редкое качество личности. По другим представлениям считается, что в личности гения напротив, нет ничего такого, что не было бы присуще другим людям, но в нем все качества представлены как бы в превосходной степени: сверхумный, сверхнастойчивый, сверхнезависимый. Гений – это личность, порой прославляемая в веках и бывает вошедшая в историю навсегда, хотя таков удел далеко не всех гениев. Так или несколько иначе, но гений представляет собой редкое, исключительное явление. Кстати заметить, но осознание роли и возможностей гениев породило сегодня настоящую интеллектуальную лихорадку. Во всем мире за ними идет охота. Блестящие умы покупаются и перепродаются. Создаются как бы инкубаторы для одаренных детей. А ученые пытаются понять природу экстраординарных способностей и поставить их производство чуть ли не на поток. И в этом направлении наукой уже достигнуты заметные успехи.
Конечно, вундеркинд – это ещё не гений, а как бы всего лишь кандидат, но с повышенной степенью вероятности гением стать. Понятие вундеркинд подразумевает только как бы повышенные потенциальные возможности развития. Источник гениальности, «вундеркиндность» - следствие сочетание ряда факторов и, прежде всего, определённой комбинации генных структур. Чрезвычайно редкое, как мы наблюдаем. Зависимость от родителей, от их генов сегодня представляется очевидной, но, к сожалению, она на всё ещё не предсказуема. Мозг человека, всё ещё является для нас едва ли не самым большим таинством природы.
Сталкиваясь с вундеркиндами, с этой потенциальной гениальностью человек невольно задумывается о себе, о своей судьбе, о своей ординарности. Возникают порой отнюдь не радостные мысли. Для верующих остаются непостижимыми и законы распределения среди людей этого божественного дара. Тем более, что в обыденной жизни, в быту гении чаще всего демонстрируют отнюдь не позитивные качества, а скорей наоборот. Вот такие вопросы мне хотелось поставить на обсуждение. Вопросы, которые наверняка волнуют многих.
Валентин Богун.

Сообщение отредактировал bogun - Понедельник, 16 Июн 2014, 10:01
 
arthur_linnik Дата: Пятница, 23 Май 2014, 15:37 | Сообщение # 489
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 364
Награды: 9
Репутация: 17
bogun, Мне кажется следовало бы - коль есть праобраз - более шире раскрыть тему или хотя бы больше описания жизни мальчика. Это очень интересно(мне так кажется)будет многим людям. Ведь фактически о них мы знаем как о феномене. Хотя лично я считаю таких детей сродни неким цветам в пустыне весной - быстро и красиво расцвели, порадовали и удивили тех кто им в этот момент встретился и всё. Жизнь хоть и яркая, но быстро пролетает. Всё ж гениальность врождённая - некая форма психического отклонения от нормы. Человек он ведь хоть век будет жить, столько же и учиться. Чему учиться "вундеркинду" всю жизнь? Все те знания человечества он постигнет до того времени, когда сможет что-то выдать от себя. Многие только способны поглощать знания, как песок воду, но при этом, для окружающих людей они и яичницы не способны поджарить(я образно выражаюсь). Может ещё чего напишете про гения?
 
irtya Дата: Пятница, 23 Май 2014, 16:46 | Сообщение # 490
Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 11224
Награды: 248
Репутация: 465
Цитата bogun ()
С удовольствием пообщаюсь на эту тему. Праобраз, с которым я встретился, поразил меня. Сколько ни живи, а всегда есть шанс встретиться с чем-то новым, невиданным. Хотелось бы кое-что отредкатировать, но почему-то программа меня в мой текст не пускает.

это, действительно, очень интересная тема.

Валентин, я добавила Вашего "Вундеркинда" в Ваше сообщение, теперь Вы можете редактировать свой текст сколько угодно и когда угодно.
Ирина Кузнецова

авторская библиотека
 
bogun Дата: Суббота, 24 Май 2014, 11:55 | Сообщение # 491
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Артур, очень красивое и, главное, правильное сравнение. Но ведь это действительно феномен! Статистика говорит (я интересовался), что "вундеркиндность" почти всегда не имеет столь ожидаемых нами последствий. Другими словами, развитие идёт не линейно. А порой и просто тормозится. В итоге, зная историю человека и повстречавшись с ним в зрелые годы, испытываешь даже некоторое разочарование. Бывают, однако, и яркие исключения. (Вспомнил и посмотрел в Википедии!) Но даже признавая это явление неким психическим отклонением от нормы, мне оно представляется всё же со знаком плюс. Согласитесь, что это определение ведь имеет в быту весьма негативный оттенок. А способность потреблять/поглощать знания без выдачи некоего осязаемого результата действительно существует, но, думается, не столько из-за неспособности, сколько из-за отсутствия соответствующих обстоятельств. Сколько вообще на свете нераскрывшихся чуть ли не гениев именно по этой причине
Валентин Богун.
 
bogun Дата: Суббота, 24 Май 2014, 12:04 | Сообщение # 492
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Ирина, я не очень Вас понял, но спасибо большое. Особенно редактировать не собираюсь, но хоть ошибки исправлю. А первый вариант/экземпляр надо бы стереть. Попробую сам. Вот передохну и "займусь" Вами. Это приятное занятие. Потом поделюсь впечатлениями.
Валентин Богун.
 
Мила_Тихонова Дата: Суббота, 24 Май 2014, 12:38 | Сообщение # 493
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19655
Награды: 341
Репутация: 742
Цитата bogun ()
А способность потреблять/поглощать знания без выдачи некоего осязаемого результата действительно существует, но, думается, не столько из-за неспособности, сколько из-за отсутствия соответствующих обстоятельств. Сколько вообще на свете нераскрывшихся чуть ли не гениев именно по этой причине

Я думаю, что вот это и есть главное. Наверное, отдельные школы нужны для таких детей, совершенно отдельные, их не так уж и много надо. И преподаватели там должны быть соответствующие,то есть, из тех же вундеркиндов. Но только взрослые. Равные должны обучать равных. В простой школе их как раз и затуркают. Ведь очень умных нигде не любят. Не любят люди того, кто хоть чем-то выделяется из общей массы. Так и хочется к умникам прокрустово ложе применить. Но, поскольку его нет, убивают морально.
Печальный удел многих гениев.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
 
irtya Дата: Суббота, 24 Май 2014, 13:16 | Сообщение # 494
Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 11224
Награды: 248
Репутация: 465
Цитата bogun ()
Ирина, я не очень Вас понял, но спасибо большое. Особенно редактировать не собираюсь, но хоть ошибки исправлю.

Цитата bogun ()
Хотелось бы кое-что отредкатировать, но почему-то программа меня в мой текст не пускает.

Разве это не Ваши слова?
Ирина Кузнецова

авторская библиотека
 
irtya Дата: Суббота, 24 Май 2014, 13:32 | Сообщение # 495
Долгожитель форума
Группа: Модератор форума
Сообщений: 11224
Награды: 248
Репутация: 465
Цитата МилочкаТ ()
Наверное, отдельные школы нужны для таких детей, совершенно отдельные, их не так уж и много надо. И преподаватели там должны быть соответствующие,то есть, из тех же вундеркиндов. Но только взрослые. Равные должны обучать равных. В простой школе их как раз и затуркают. Ведь очень умных нигде не любят. Не любят люди того, кто хоть чем-то выделяется из общей массы. Так и хочется к умникам прокрустово ложе применить. Но, поскольку его нет, убивают морально. Печальный удел многих гениев.

не будет таких школ, Мила. Во-первых, ребёнок будет оторван от семьи, потому как в каждом городе учителей не наберётся. И не обязательно умных, хотя бы понимающих.
Во-вторых и в-третьих ты права.
Ирина Кузнецова

авторская библиотека
 
Мила_Тихонова Дата: Суббота, 24 Май 2014, 14:21 | Сообщение # 496
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19655
Награды: 341
Репутация: 742
Цитата irtya ()
Во-первых, ребёнок будет оторван от семьи,

Ира! В семье их не только не понимают зачастую, а стремятся подравнять, по принципу "У всех дети, как дети, а ты..." Вообще, быть родителями - большой талант надо иметь, а уж быть родителем гения... Это нужно самоотверженность иметь, наверное. Это огромная ответственность и счастье. Иметь такого ребёнка.
А насчёт школ, могло бы и государство озаботиться. А то, смотрю, гении наши всё больше по заграницам. Нобелевские премии там получают. А нам не надо. Нам и так всё китайцы сделают.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
 
bogun Дата: Суббота, 24 Май 2014, 16:26 | Сообщение # 497
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
Вы правы, Мила. Вы как-то не по возрасту мудры.
Нынче у нас главная тема - украинская. Я сам-то родом из Одессы. Оттуда мне пишут порой просто жуткие вещи. И стихи мне присылают разные. Как Вы думаете, их можно публиковать на своих страницах? И не для поддержки, а чаще совсем наоборот. Интересны взгляды на происходящее разных слоёв населения. Экстросенсы хором предсказывают безрадостное продолжение. Да оно и без них видно. А по этому Куликову полю я пять лет в школу ходил.
Валентин Богун.

Сообщение отредактировал bogun - Суббота, 24 Май 2014, 20:16
 
Мила_Тихонова Дата: Суббота, 24 Май 2014, 16:31 | Сообщение # 498
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19655
Награды: 341
Репутация: 742
Цитата bogun ()
Как Вы думаете, их можно публиковать на своих страницах?

Я думаю, на своих страницах вы можете публиковать всё, что не противоречит правилам сайта.
Цитата bogun ()
Вы как-то не по возрасту мудры.

Озадачили... То есть, пора в маразм, а я всё ещё тут?
Или наоборот, не дозрела ещё до мудрости?
Второй вариант мне больше нравится. happy
Играть со мной - тяжёлое искусство!
 
bogun Дата: Суббота, 24 Май 2014, 17:20 | Сообщение # 499
Постоянный участник
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 324
Награды: 8
Репутация: 27
"Никогда мы не будем братьями
ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными —
нам не стать с вами даже сводными.

Вы себя окрестили "старшими" —
нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, — безликие.
Вы огромные, мы — великие.

А вы жмете… вы всё маетесь,
своей завистью вы подавитесь.
Воля — слово вам незнакомое,
вы все с детства в цепи закованы.

У вас дома "молчанье — золото",
а у нас жгут коктейли Молотова,
да, у нас в сердце кровь горячая,
что ж вы нам за "родня" незрячая?

А у нас всех глаза бесстрашные,
без оружия мы опасные.
Повзрослели и стали смелыми
все у снайперов под прицелами.

Нас каты на колени ставили —
мы восстали и всё исправили.
И зря прячутся крысы, молятся —
они кровью своей умоются.

Вам шлют новые указания —
а у нас тут огни восстания.
У вас Царь, у нас — Демократия.
Никогда мы не будем братьями".

Стихотворение Насти Дмитрук

Сколько молодого негодования, злости и даже ярости. И никакакой самокритики и даже просто честности. Это недостойно поэта. А ведь прочло уже более 2 000 000.
Валентин Богун.
 
Мила_Тихонова Дата: Суббота, 24 Май 2014, 17:56 | Сообщение # 500
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19655
Награды: 341
Репутация: 742
Цитата bogun ()
И никакакой самокритики и даже просто честности. Это недостойно поэта.


Ну, судя по мастерству, это не поэт, а рифмоплёт. А что касается ярости и злости, это тоже объясняется просто - молодёжь хочет в Европу. Вопрос - хочет ли Европа эту неуправляемую стаю с коктейлями Молотова?
Там у них и так уже некуда деваться от детей разных народов.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
 
Литературный форум » Наше творчество » Авторские библиотеки » Богун Валентин (Стихи и проза.)
Поиск:
Издательство "Союз писателей" © 2024. Все права защищены.