| Донина_Галина | Дата: Вторник, 01 Июл 2014, 23:36 | Сообщение # 1 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Награды: 108
Репутация: 345
Статус:  | История вторая. Королева Глаша и Паша Третий
Есть на Земле остров, где живут самые заботливые крокодилы на свете. И всегда на том острове найдутся другие крокодилы, которые оценят эту заботливость.
«Я лечу, лечу, лечу на «Крокодильце-777», домой! Какое счастье!» — думала благокроковерная Паши Первого, глядя на облака из окошка самолёта. Её вдруг что-то в грот потянуло со страшной силой. Видно, сердце материнское почувствовало, что вылупилось наконец яйцо.
Прилетела королева Глаша на «Крокодильце» первым рейсом, а с ней и остальные крокодолки на остров вернулись. «Сколько ж можно отдыхать в Крокоидиллии? — решили они, — там мужья, наверно, совсем на фабрике слёз приуныли бедные, заплакались уж. Кто же о них позаботится, если не мы? Никто им песенки давно не поёт, стишки не читает, морковку не трёт, банданы не стирает». Мамы ведь не знали, что папы фабрику ту на замок закрыли и теперь улыбочками занимаются.
Ну вот, прилетела, значит, Глаша и прямо из аэропорта в грот пошла. Даже такси не взяла, а нечего в Крокодолии брать-то — нет там такси и не было никогда. Это Паша Первый постарался, о сородичах позаботился. Издал указ, что, мол, не требуются нам на острове такси, нужно пешком больше ходить и воздухом свежим дышать. Для здоровья это всем полезно.
Вот идёт мама пешком с чемоданом, воздухом свежим дышит, папу добрым словом вспоминает. Какой молодец, думает, это ж надо, заботливый, добрый и нежный одновременно. Тяжело ей, королеве, а она всё равно улыбается — туристам и крокодольцам тоже. Те перешёптываются, крокодольцы то и дело подходят к Глаше, помощь свою предлагают. Королева же вида не показывает, что устала, что надоело ей чемодан тащить.
— Чемодан не тяжёлый, — говорит, — там всего 33 набора вьетнамок, трусов и бандан, а ещё три килограмма ракушек и подарок Павлику — пакетики с грязями лечебными.
В общем, не показывает вида, и всё тут. Один раз только его показала. Мимо пальмы шла, подумала: «Может, повесить чемодан на ветку, туристы найдут, сюрпризик будет, обрадуются». А потом решила: «Нельзя, чемодан должен быть в грот доставлен, и точка. Иначе экипаж «Крокодильца-777» пострадает — скажут, что это они тару королевскую из самолёта выбросили, чтоб легче взлетать было».
Вздохнула Глаша радостно от решения такого чудесного и пошла себе дальше. А воздух свежий раздольно-крокодольский так и наполняет её мечтами разными. Мечтает королева, как сыночка обнимать будет, как фотографии ему покажет с Крокоидиллии, как они вместе коктейль станут из моркови и сельдерея давить. И не думает даже, что сынок-то новорожденный, где уж ему коктейли-то давить. Но мечты отвлекают Глашу от долгого пути, она улыбается, крокодольцы радуются. Вот тебе и возможность новая увеличить норму упаковки улыбок.
А Паша Первый не знает ничего и даже не ведает о том, что мама прилетела уже, на землю родную с чемоданом выгрузилась. Она ж ему сюрприз решила сделать.
Сидит себе король с Пашей Вторым в гроте. Отгул на фабрике взял, футбол ведь по телевизору снова показывают — кубок Диего Крокодонны. Как такое пропустить можно? Паша Второй тоже к футболу успел пристраститься. Он раньше в Ящеронии ни разу футбол и не смотрел даже. Кто ж ему в ящеронском доме покажет его? А вдруг он футболистом решит стать? Нельзя! Слишком большая зарплата, да ещё и в зелёных денежных единицах. Точно собьётся ящерёнок с пути верного, по наклонной покатится. И закатится куда-нибудь в щель, где его и не найдёшь уже. Нельзя!
Вот и не смотрел Саша ни разу ни один из кубков. А тут папка такой молодец! Сидят они, значит, рядом, сидят себе и горя не знают. А чего им горе-то знать, когда они вместе! Паша Первый лапы на стол положил, а Паша Второй и вовсе на столе лежит, в лапах папкиных развалился, прям в телевизор носом уткнулся.
А тут мама как назло в дверях с чемоданом. И как закричит:
— Кто ребёнку разрешил так близко телевизор смотреть?!
Паша Первый аж со стула от неожиданности упал, а Паша Второй под телевизор юркнул. В гроте сразу безобразие организовалось. Стул на полу валяется, Паша Первый тоже. Рядом стакан разбитый и лужица морковно-сельдерейного напитка.
— Я так и знала! — крикнула королева Глаша. — Так и знала: вернусь домой и сразу за тряпку. Ну что это такое? Что? Я вас спрашиваю!
А Паша Первый наконец в себя пришёл, понял, кто приехал, обрадовался страшно, аж задрожал от счастья. С пола поднялся, к маме подошёл, обнял её нежно, в щеку зелёную чмокнул, чемодан из лап принял.
Но Паша Второй из-под телевизора вылезать не хочет. У него предчувствия дурные появились. Он о мамах мало что знал, но чувствовал, что сердце мамы не обманешь. Сейчас она на Пашу Второго ка-а-ак глянет да ка-а-ак скажет: «Это не наш сын. Хватайте Лжепашу! К ответу его за обман! Выслать врунщера на дальние острова без права переписки». А ящерёнку не хочется уезжать далеко. И переписываться, ох, как сразу захотелось, аж лапы зачесались! Да и обратно в Ящеронию уезжать он уже и не думает даже. На острове привык, к тому же уют грота ему теперь по душе. Паша Первый его обожает, на руках всё время носит, заботится о нём день и ночь, день и ночь.
— Где ребёнок? — подпрыгнула королева Глаша. — Сколько раз ещё повторять надо: телевизор смотреть опасно для здоровья. Неужели досмотрелся-таки? — И как всхлипнет жалобно.
Ящерёнок Саша тут и не выдержал — вылез из-под телевизора, вот он, на тебе, собственной ящеронской персоной. Стоит в углу, покраснел, глазки опустил, о стену опирается. Хорошенький такой, что спасу нет! На голове — бандана крошечная, на лапках — вьетнамулечки, а из-под трусиков золотистых хвостик торчит, совсем как новенький — отрос уже.
— Ах, какая прелесть! — захлопала ресницами Глаша.
— Дорогая, тебе очень идёт эта юбочка-трусики. — Паша Первый подлизываться начал. Стыдно ему, что беспорядок такой в гроте организовался.
А Глаша вдруг снова как подпрыгнет. Она всегда знала: если Паша комплименты говорит, значит, что-то здесь нечисто.
— Что-то здесь нечисто, — прошептала Глаша и ещё раз взглянула на ящерёнка. — Ой! Я поняла: это... это не наш сын. Его нам подбросили...
Паша Первый поперхнулся даже. Он как раз напитка решил выпить, горло промочить. А ящерёнок тут же голову в плечи втянул и померк как-то весь, как будто вдвое меньше стал.
— Дорогая, с чего ты взяла такое? — наконец выдавил из себя Паша. — Он же вылитый ты в детстве. Изумридичек мой драгоценный!
Паша потянулся лапой к углу, где померк ящерёнок, взял его, прижал к груди и даже зажмурился от удовольствия.
— Мне сердце материнское подсказывает, — всхлипнула Глаша. — Хотя он мне тоже очень нравится. Я о таком маленьком всегда мечтала. Ты же помнишь, говорила тебе: хочу крошечку.
— Но...
Не успел Паша Первый слово молвить, как в Саше совесть заговорила.
— Говорил же я тебе, — взвизгнул он, — я не Паша Второй, а Саша Нулевой. А ты: «Сынок, сынок!»
— Так что, это правда была, что ли? — захлопал глазами Паша Первый, а сам краснеет уже, вот-вот слёзы потекут, разрыдается.
— Правда! — выкрикнул ящерёнок Саша и начал крутиться в Пашиной лапе. — Ы-ы-ы, отпусти! Папка!
— Правда или нет, а не отпущу я тебя уже никуда! — закричал Паша Первый и еще крепче сжал в лапе Сашу.
— Пусти! — изо всех сил пищит Саша и щёки надувает. — А то хвост снова отпадёт.
— Ну и пусть! Всё равно откормлю тебя, хвост новый вырастет. Никуда не отпущу, никуда ты от моей любви и заботы не денешься. Полюбил я тебя всем сердцем и всей душой. С кем же я футбол смотреть должен?
А Глаша растерялась. То на Пашу глядит, то на Сашу. Она ведь тоже успела Сашу полюбить. И ещё ведь ракушки ему не показала из Крокоидиллии.
— Так, — наконец говорит, — ты наш сын и будешь с нами до конца наших дней жить. А конца и края этим дням нет, потому что мы вечные. Даже не думай увиливать. Мы полюбили тебя, так и знай!
— Правда? — вдруг замер Саша. — Не обманываете?
— Не обманываем! — в один голос ответили Паша и Глаша.
— Счастье-то какое! Покладите меня тогда на стол, я не убегу никуда.
Саша теперь уж таким покладистым стал! С Пашей пожил — совсем другой ящер, не узнать его. Доброту он почувствовал, нежность и заботу. Кто ж от такого откажется?
Паша отпустил его наконец. Сел Саша на край стола. Передними лапами плечи свои обнял и нахмурился.
— Если я не ваш сын, — говорит, — то где-то есть именно ваше яйцо. И его нужно найти, чтобы домой вернуть. Но только, — вздохнул Саша, — не буду я больше Пашей Вторым.
— Почему, сынок? — удивился Паша Первый. — Мы ведь тебя полюбили...
— Да знаю я. Только Паша Второй — в яйце украденном, а может, и вылупился уже.
— Не волнуйся, крошка моя, — ласково так говорит королева Глаша. — Он будет Пашей Третьим. Никого переименовывать мы не станем. Это не в традициях нашего королевского дома.
— Правда, что ли?! — подпрыгнул Саша и едва не свалился со стола.
Хорошо, что Паша ловким всегда был. Он же в пляжный крокобол в детстве ещё
играл. Подхватил ящерёнка и в Глашины лапы бережно передал.
Тот аж зажмурился от удовольствия. Женские лапы, они ведь совсем другие, ещё к тому же и мамины! А Глаша тут же целовать и тискать крошечку принялась. Понесла его к кровати, посадила на подушку, чемодан открыла, ракушки достала, высыпала на покрывало. Ах, красота какая! Саша такого отродясь не видывал.
А Паша тем временем воспользовался моментом. Ведро откуда-то достал, швабру, тряпку. Быстро грот весь вымыл, осколки стакана собрал, под ковёр засунул и радуется. Теперь — полный порядок. Сам, правда, то и дело кубок Диего Крокодонны поглядывает. А Глаша всё видит, её не проведёшь. Ну да ладно. Тут дело такое, сынок-крошечка с ракушками балуется: то в одну юркнет, то в другую.
— Мама! — кричит. — Где я? Найди меня. Ау!
А Глаша делает вид, будто не может найти, охает и ахает, как здорово сынок спрятался. Вот тебе и Саша — ему уже восемнадцать, а он всё такой же ребёнок.
— Ой! — вдруг опомнился Саша. — А что ж мы заигрались-то? Нужно же срочно информацию раздобыть о яйце пропавшем. Куда же Паша Третий подевался-то? Идём, папка, раздобудем!
А Паше Первому так не хочется из грота уходить, хоть кричи, хоть в дудку дуй. Здесь ведь футбол, самый интересный голевой момент! Но Саша уже тянет его за вьетнамку к выходу.
— Иди-иди, — говорит Глаша. — Я сама досмотрю и тебе всё потом расскажу.
«Эх, что делать! Дети главнее всего на свете, — думает Паша. — Вперёд!»
Не успели они из грота выйти, а мама уже переключила телевизор на другой канал — кулинарный. Ну, скажите, как она могла пропустить передачу о пользе моркови и сельдерея? Ну ка-а-ак?!
А Саша тянет Пашу к морю. Чего-то его туда именно потянуло. Он же с мамой пообщался, в нём интуиция сразу проснулась. И не зря тянул. В море качается лодка, а в ней — крокодолец-рыбак. Его благокроковерная за морской капустой послала. Говорит: «Иди за капустой и не возвращайся!» Каждый день он к морю ходит, а капуста всё на удочку не ловится. Но зато крокодолец тот много всякого знает.
— Не видел ли ты чего подозрительного однажды ночью, когда у меня яйцо пропало? — спрашивает у рыбака Паша Первый.
— Видел, — тут же радует короля рыбак. — Как раз однажды ночью и видел. Как раз тогда, когда у тебя яйцо и пропало.
— Да что же ты так долго молчал?! — воскликнул Паша, а ящерёнок даже кулачком в воздухе взмахнул — ему досадно стало.
— Так ты ж не спрашивал, — говорит рыбак. — И потом ты ж уже сына настоящего нашёл — зачем тебе яйцо какое-то.
— Ну да, ну да, — задумчиво почесал в затылке Паша и хотел было уже вернуться в грот, чтобы досмотреть кубок Диего Крокодонны, как вдруг ящерёнок во весь голос заверещал:
— Говорите немедленно, что вы видели! Мы опаздываем, нам срочно нужно яйцо потерянное отыскать.
— А-а-а, так это... Три огромных крокодила откопали яйцо из песка и унесли его во-о-он туда. — И рыбак указал лапой в море, где на горизонте виднелся остров. — Но плыть туда я вам не советую. Видели бы вы тех крокодилов! Это ж какие-то цикрокеры.
— Что-что? — удивился Паша Первый.
— Да так, — махнул лапой рыбак. — Я в ту ночь капусты не поймал. Домой побежал и лодку в море оставил.
— Так, — крикнул ящерёнок, — лодку вашу мы угоняем! Считайте, что мы крокополиция. А он — вообще король. Какую хочет лодку, такую и берёт. Сейчас, папка, минуточку! А вы освобождайте плавсредство, да поскорей, у нас времени нету.
Крикнул всё это ящерёнок и в сторону ближайшей пальмы с сюрпризами побежал.
— Куда это он? — развёл лапами Паша Первый.
— Не знаю, — довольным голосом ответил крокодолец-рыбак. — Какое счастье! Пойду домой, огурцов поем. И повод вернуться у меня есть: лодку конфисковали король и принц Крокодолии.
Хихикнув, рыбак прыгнул прямо в воду, доплыл до берега и прошлёпал мимо удивленного Паши Первого.
— Вот, папка, смотри! — Подбежал к Паше ящерёнок, в лапах которого было какое-то яичко.
— Что это такое? — удивился король Крокодолии.
— Крондер-сюрприз! — выкрикнул ящерёнок и Паше подмигнул. — Такие тоже на пальмах есть, это я недавно узнал. Вперёд за принцем Крокодолии! — добавил он, махнув лапой в сторону лодки. — Ты плыви, а я уж на тебе преправлюсь как-нибудь.
Крокодил Паша прыгнул в воду, вслед за ним в сторону моря, разбежавшись, полетел ящерёнок Саша. Ловко запрыгнул изумрудик к Паше на спину. Так до лодки они и доплыли.
— Садись на вёсла, папка, — ящерёнок командует. — Я тоже, конечно, могу на них посидеть, но не стану — лучше здесь, на вёслах мокро очень.
Долго ли коротко, приплыли они на остров злобных крокодонтов. Тихо причалили к берегу и в траве высокой затаились.
Сразу стало понятно, кто тут живёт. Мороз по коже крокодольско-ящеронской прошёл. Никаких тебе пальм с сюрпризами, никаких туристов и пляжей, даже суши-бара нет. Дикость какая-то, да и только! Всё заросшее, неуютное, бр-р-р. Змеи в высокой траве ползают, москиты кусаются, ветки царапаются, птицы какие-то пищат противно. И темно вокруг, хоть глаз выколи. «Вот дела, — думает Паша, — в Крокодолии день-деньской, а тут хоть глаз выколи — тьма-тьмущая».
— Давай, папка, быстрей ищи крокодонтов. Долго я так не выдержу! — пискнул вдруг ящерёнок.
А Паша чуть сознание не потерял. Глянул на сына: тот в два раза толще стал, распух от укусов злобных насекомых и лапками от них отбивается, а они гудят над ним как «Крокобоинги» — ужас!
Паша тогда в два раза быстрее через траву пробираться стал. И вышли они наконец к поляне. Видят: костёр высокий горит, а вокруг сидят три крокодонта отвратительных. У лап их яйцо знакомое лежит. То самое, что Паша Первый потерял, родное такое, белое в чёрную крапинку. Аж сердце у Паши защемило.
А глаза крокодонтов горят, из пастей в огонь слюна капает и шипит. «Гы-гы-гы», — то и дело злодеи злобные выкрикивают.
— Они зажарить яйцо хотят, — шепнул ящерёнок Паше Первому.
— И как мы успели только? — испугался Паша. — Чего ж они раньше-то его не зажарили?
— Не знаю, — отвечает Саша. — Наверно, надеждой питались, думали, из яйца кто-то вылупится, вырастет, а у них еды больше будет.
— И как он только не вылупился до сих пор-то? — удивляется Паша.
— Наверно, назло им! Молодец, Паша Третий! Так держать! — тычет в крокодонтов одной лапой Саша. А в другой у него крондер-сюрприз виднеется. — Папка, — говорит, — нельзя медлить. Промедление смерти яйца подобно. Я крокодонтов отвлеку, а ты Пашу Третьего хватай, и к лодке.
— А ты? Как же ты, сынок? — всхлипнул Паша.
— Не волнуйся, я за тобой побегу. Нужно быстро в лодку сесть, чтоб не успели они поймать нас. Внимание! Раз, два три, подлый крокодонт, гори!
И как выскочит Саша вперёд да как закричит:
— Кто у нас яйцо заберёт, тому яйцо в глаз попадёт!
Ка-а-ак бросит крондер-сюрприз! И прямо в костёр угодил. Искры так и полыхнули в разные стороны. Попали-таки в глаза крокодонтам. Паша Первый сына в виде яйца схватил и в траву высокую бросился. На поляне крик поднялся и вой некрокодильский. Крокодонты мечутся, друг на друга наскакивают, глаза себе трут. Из костра дым пошёл — крондер-сюрприз загорелся, палёным запахло. Крокодонты кашлять начали. Они к яйцам горело-пластмассовым не привыкли ещё. А Саша вслед за Пашей в траву юркнул.
И надо же! В последний момент увидел его таки главный крокодонт. Злобно блеснул он правым приоткрытым глазом и крикнул:
— Га? Ё! Мы бы ты бы!!!
Остальные тут же бросились в погоню. Чувствует Паша: силы у него заканчиваются. А Саша догнал его уже и на плечо к папке взобрался.
— Не могу больше! — стонет Паша. — Умрём мы здесь, сынок. Поляжем на чужой земле. Как же моя фабрика, как крокодольцы, туристы, Глаша? Кто улыбки в целлофан паковать будет? Кто огоньки счастья в небо запустит по случаю возвращения яйца? Кто? Я спрашиваю: кто?!
— Папка, ты так на разговоры последние силы потратишь. Молчи лучше и беги вперёд! — шепчет Саша на ухо Паше.
— Как же мой футбол? — продолжает причитать Паша.
А злобные крокодонты уже в спину его жаром дышат. Вот-вот догонят. И что тогда?!
Как вдруг почувствовал Паша, что яйцо в руках у него зашевелилось, треснуло, и выглянул из скорлупы маленький крокодольчик.
— Па-па, су-ши, су-ши! — пропищал крошечка.
— О силы небесные, о боги Крокодолии! — воскликнул Паша Первый. — Ребёнок, крокосын вылупился! А папе кормить его нечем, ы-ы-ы. Скорей в суши-бар!
И так быстро побежал Паша к берегу, что лапы крокодольские засверкали, забил он пятками по хвосту-то своему. И начали отставать наконец крокодонты злобные.
— Это, — говорит Саша, — у тебя второе дыхание открылось.
— Ага! — радуется Паша на бегу. — Два сына — два дыхания.
А Паша Третий уже скорлупу лапками откинул, сидит у папы на ручках, от радости пищит во всё горло, во все глаза по сторонам глядит, таращится. Ничего ж не видно в темноте-то. Нравится ему, что папка с ним игру затеял, бегает так хорошо — быстро-быстро.
— Видишь, какой он, — шепчет Паше ящерёнок Саша, — намного больше меня.
— Ну да, — соглашается Паша, — ну и что. Какая разница! Ты ничем не хуже. И потом, ты в моей жизни раньше появился. Я тебя сам нашёл, изумрудичек мой драгоценный. Как славно, что вовремя ты в Крокодолию приехал!
Саша от этих слов слезинки две в траву уронил. Надо же — а он ещё отбивался от Паши когда-то, едва не потерял его.
Подбежали они к лодке, Саша глазки протёр, чтобы лучше плавсредство разглядеть. А Паша юркнул уже в него. Крокодольчика новорожденного на скамью рядом с собой положил. А Саша так и сидит на плече Пашином. Штурманом хочет быть, путь указывать. Ему с плеча всё лучше видно.
— Ну, папка, — говорит, — теперь греби во всю мощь крокодольско-раздольную. Через минуту они здесь будут.
Король Крокодолии так быстро начал махать вёслами, что лодка, на тебе — из обычной как будто в моторную превратилась.
Подбежали крокодонты к берегу и от злости завыли, пасти свои к небу подняли, чуть луну не проглотили от досады. Не смогут ведь они вплавь лодку-то догнать, как бы ни старались.
— Бедненькие, — всхлипнул Паша Первый.
— Кто? — удивился Саша.
— Крокодонты-ы-ы, — завыл Паша.
— Почему? — удивлённо развёл лапами Саша. — Чего ж ты их жалеешь? Они ведь зла тебе желали, яйцо похитили, сына твоего.
— Теперь они яйцо тоже потеряли да ещё и обожгли мы им глазки-то, вон как зубками скрежещут! — рыдает Паша Первый.
— Ты серьёзно, папка? — шепнул Саша. — Какие глазки, какие зубки? У них глазища красные, у них зубища острые! Тьфу! — И плюнул в море, так разозлился.
— А мне их всё равно жалко-о-о, — ещё раз всхлипнул Паша.
— Эх, добрый ты крокодил! — задумчиво произнёс Саша и лапкой мордочку подпёр.
Доплыли они до берега. Паша малютку на руки схватил и вперёд — в суши-бар. Саша едва за ним поспевает.
— Давай, сыночек, быстрей! — кричит Паша. — Надо крокочку кормить.
А навстречу — то крокодольцы, то туристы. Все удивляются: что это за малютку Паша на руках несёт?
— Сынок мой второй, Паша Третий нашёлся! — кричит король Крокодолии. — Пошлите записочку Глаше: «Всё в порядке. Сынок вылупился. Мы в суши-баре. Смотри футбол дальше». С огоньком счастья пошлите записку-то и колечко вот это положите, подарочек от меня.
Все сразу бегут выполнять поручение Паши. Туристам тоже хочется записку в небо пустить. Да не могут — крокодольцы как всегда впереди.
А хозяин бара уже на порог вышел, встречает принцев и короля Крокодолии с полотенцем, на котором суши и соус. Так радуется, что Паша Первый и Паша Второй нашли Пашу Третьего! Три порции лучших ролов — на столике, гостей почётных ждут, в самом чудесном месте, с видом на море.
Пять минут, и порядок: Паша Третий наелся-таки, и молока ему не надо.
Вот непоседливый: уже вцепился коготками в мордочку папину, висит на ней, болтается и смешно крокоагукает.
— Какое счастье, когда все дети дома! — говорит Паша и нежно гладит одной лапой Пашу Второго, а другой — Пашу Третьего. — Придётся тебе, сынок, немного нянькой побыть, наверно, когда папка на работу пойдёт, а мама в «Крокодольче» отправится. Видишь, брат твой совсем ещё маленький. Хорошо, что памперсов надарили! Колясочка тоже есть, крокопупсиков видимо-невидимо.
Зажмурился Паша от удовольствия — вспомнил, как перед футболом с крокопупсиками играл.
— Ага! — кивает ящерёнок. — Описался уже Паша Третий! И как ты, папка, только сразу не догадался, что я совершеннолетний ящер, а не новорожденный крокодил. Мне ж восемнадцать лет уже. Я ж не агукал с тобой — разговаривал. А ты меня всё равно за младенчика принял.
— Не знаю, — улыбается Паша. И в этот момент его улыбку упаковывают в целлофан крокодольцы и подписывают пакетик вот так: «Улыбка самого счастливого на свете крокопапы. Срок годности не ограничен. Made in Krokodolia».
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Вторник, 01 Июл 2014, 23:50 |
| |
| |
Это меня Паша Первый уговорил: "Хватит, говорит, держать нас в запасниках, сколько можно!" Когда наконец возникнет шанс поселить королевское семейство в полном составе на бумаге, - не ясно, совершенно не ясно. А здесь им точно будет хорошо и уютно. Да я тут и сама прижилась в этом славном "Союзе писателей". Так что пусть мои крокодольцы тут обитают, кто-то заглянет, почитает, улыбнётся, а им приятно будет. Паша Первый обожает гостей. Это я даже не знаю, кто к нему приходит, а он то всех помнит, всех любит и всем-всем посылает свою улыбку. Он у меня возле компьютера, вместе с ящерёнком Сашей. Глаша убежала куда-то, наверное, в "Крокодольче" вместе с сыночком - Пашей Вторым. 
Заходите ещё! Дверь всегда приоткрыта 