но, сколько жизни ни учиться, помрёшь всё тем же дураком: Ворону высмотрит Лисица за час до встречи с колобком, и, рот разинув от восторга, Ворона купится на лесть – и сыр достанется без торга – выходит, и бесплатный – есть.

у нас Иванов хватит, много – не переводятся пока: ему – что змéя, что дракона – и не за славу, не за грош, но, кто лиса, а кто – ворона, до возвращенья не поймёшь,

и небыль с былью неразлучны, хотя друг в друге не видны, а значит, всё благополучно, и лишь бы не было войны. И пусть не всякому Егорке понятны правила и КЗОТ – есть утешенье в поговорке, что дуракам всегда везёт,

Мудрец не мудрствует лукаво:
он знает в мудрой простоте,
что лево – лево, право – право,
что слева – эти, справа – те

что всё случалось и бывало –
когда-то, с кем-то и до нас,
а потому глядит устало
его открытый третий глаз.

Смиренье – потаённая гордыня:

О, сколько перемарано бумаги, ещё немного – высветлится прядь, но будет шанс – возьми билет до Праги, чтоб у Горы безмолвно постоять.

что нет пророков и пророчеств – в своих отечествах и – вне, что за оградой одиночеств пророки счастливы вполне, что слабость пересилит силу, поскольку не вступает в бой,

как забывают в кладовке ненужное что-то.

прошлая правда для будущей истины – лжива.

Новою Вестью продолжится древний Левит,
сбросит былую листву календарь шелестящий.

И если что и было между вами,
то это не твоя – её строка.

И снова – бежишь
от какого-то глупого дела:
на выходе – шиш
или шишка. А ты как хотела?

Время уходит, пожитки свои хороня,
как забывают в кладовке ненужное что-то.

Urbi et orbi*

Слушай шелест листвы – будто шёпот погасшего неба, собирая слова – их всегда не хватает для фраз. Этот запах и вкус то ли воздуха, то ли потребы говорить ни о чём, но о чём-то оставшемся в нас.

Не верю я в блаженство безучастья, но что-то есть – совсем не «под», а – «над», и там, у них, где срокам не подвластен ни общий дом, ни яблоневый сад, где ловят луны вёдерные донья и потолок не выровнен по тлу, мой дед проводит грубою ладонью по тёплому шершавому стволу.