а получается улыбка Моны Лизы - печальная и загадочная!

а жизнь помедленней к закату...

я к старости всё тот же неуч
для бога и для сатаны.

Стих течёт,
гортань мою обогревая...
Ритм - оборона круговая -
бормочет ангел или черт
в мозгу..

И, как трамвай, пойти на круг,
там быть, где не был.

Стать самым ветреным в округе,
ломать судьбу, идти на вы,

Так жаждет всадник медноликий,
и нищий бомж на костылях,
что здесь преломят пять хлебов
по знаку равенства меж ними...

спасибо всем, кто читает...

ревность, будто брошенная женщина,
быстро забывает имена.

. Бабушка, не старей,
живи подольше. Прошла война,
той, белой смертью уязвлена,
где сахар - счастье и соль - на вес.
И чай закончился - вышел весь.

А ещё когда
чай без сахара, будто послевоенный
и любовь бабули бежит по венам,

Уже белеем,
соль и сахар кажутся нам елеем,
и совсем не радует звон монет.

Корёжит прошлое зима,
бросая в поддувало
буржуйки уголь, а сама
стоит в дверях подвала,
где окна вровень чьих-то глаз
и запах мандаринный...
Огонь проделывает лаз
в цилиндре стеарина -
свече на блюдце.

Ещё побудь со мной,
никем не замечаем,
мой лекарь, ангел мой,
со мной неразличим...
Небесный и земной,
пои целебным чаем,
рождественской зимой
лечи меня, лечи...

, а сама
стоит в дверях подвала,
где окна вровень чьих-то глаз
и запах мандаринный...

Скорей беги домой,
в тепло, где блюдце с мёдом.
душистый мандарин -
свидетель всех судеб...
Ничей. И твой. И мой.
Рождественская мода -
и в каждой из витрин
уже сейчас вертеп,

уже дары лежат
и в яслях спит младенец
почти такой, как ты.
Мой врач, свечу задуй...

просто пишу, как пишется, как думается. всё остальное - техника. это уже проще).

Жизнь пугливей лани
умчалась вдаль и не по серебру -
по снегу, по седому бездорожью.

а жизнь прекрасна, что ни говори,
в ней смех и грех... И всё перемешалось.