| Ла-Ра | Дата: Воскресенье, 13 Мар 2016, 12:48 | Сообщение # 540 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 3378
Награды: 42
Репутация: 127
Статус:  | Иногда задумываешь одно, а получается... (Это я о себе)
Смерть – это ещё не конец…
Сидя под столом, возле софы, подальше от ног мамы и двух своих тёток, скрытая оборками белой скатерти, Алька, затаив дыхание, слушала разговор.
— Эта ры-ыжая стерва порчу на меня навела, потому у меня и здоровье пошатнулось, и с мужиками ничего не выходит. Томка сказала, всё-о, что на меня сделано, хозяйке вернётся. Вот и посмо-о-отрим, как она себя после этого чувствовать будет. — Тётка Марина вытянула ноги и Алька поспешила сжаться в ещё более тугой комочек.
— Не верю я Томе, — зазвучал голос тётки Нади, — хотя, она цыганка… Помню, про Володю и двоих детей мне тоже цыганка нагадала. Мне тогда пятнадцать было. Она подошла на улице, взяла за руку и вдруг сказала: «Муж у тебя светленький будет, детей двое, мальчик и девочка». Ещё что-то говорила, только уже не помню что, да и как-то окрылила она меня, обрадовала…
В комнате открылась дверь, голоса моментально смолкли. Слушая приближающиеся шаги, Алька перестала дышать. Скатерть отдёрнулась, под столом появилась папина голова.
— Ну что, шпионка, попалась?
— Па-а-апа, нет...
Одновременно, с разных сторон, под стол заглянули три женщины. Алька опустила голову, надула губы.
— Давай, давай, вылазь. — Отец протянул руку. — Быстрее.
— Да ладно, пусть останется, — заговорила тётка Марина, исчезая за занавеской скатерти. — Ночь-то сегодня осо-о-обенная…
— Вам бы сорокам только трещать! — возмутился мужчина. — А ребёнку спать нужно.
— Андрей, ну, правда… — вступилась тётка Надя.
Алька прижалась к маминой ноге и, в ожидании, что три сестры всё же переубедят отца, завертела головой, пытаясь уловить меняющееся там, наверху, настроение.
Над столом развернулась настоящая словесная баталия, которая закончилась неожиданным смехом. По-видимому, чтобы избежать насмешек сестёр, отец сдал позиции и покинул комнату.
Край скатерти приподнялся.
— Иди сюда, — донеслось сверху, а когда Алька забралась на диван, мама с улыбкой спросила: — Замерзла?
— Нет. — Девочка замотала головой, но мама всё же укутала её в плед и прижала к себе.
— Ну что, племяшка, гадать будем? — Тётка Надя задорно подмигнула и собрала со стола карты.
— Будем! — Глаза проказницы радостно заблестели.
— Ну-ка, дай мне руку.
Расправив маленькую ладошку, тётка наклонила голову, повернусь к свету, но, так и не сказав ничего, выпустила ручку и, с застывшей на губах улыбкой, принялась тасовать колоду. Алька напряжённо ждала, продолжая держать пальчики растопыренными, а тётка, тем временем, начала раскладывать карты и вдруг запела свои любимые «Ивушки». «Ивушки, вы ивушки. Тополя зелёные. Что же вы наделали…» Сёстры подхватили песню, их мелодичные голоса слились в один, зазвенели, разлились по просторной деревенской комнате.
Понимая, что от тётки она ничего не дождётся, девочка протянула ладошку маме.
— Что здесь, а?
Но мама тоже лишь улыбнулась, поцеловала пальчики и, продолжая петь, прижала дочь к себе. Окутанная теплом ласковых рук, Алька притихла. Тётка Надя разложила карты, посмотрела на них, потрогала, пошевелила, потом снова собрала в колоду и стала тасовать. Девочка вздохнула, прикрывая глаза.
— Ну, и что там карты говорят? Есть короли на горизонте? Или опять пустые хлопоты? — Голос тётки Марины зазвучал словно откуда-то издалека.
— Не нужно было брать её на кладбище, — чуть слышно выдохнула мама.
— Это почему это? — возмутилась Марина.
— Бояться теперь будет…
— Ой, да она мала ещё, ничего не понимает.
— Это ты ничего не понимаешь! — повысила голос тётка Надя. — А у неё вылезет в самый неподходящий момент…
Силясь разлепить отяжелевшие веки, маленькая шпионка приподняла голову, но мама тут же вернула её обратно, покачала, тихо запела…
— Эй! Алина, уснула что ли? Что там карты говорят?
Девушка встрепенулась, посмотрела на подругу. Вернее, на подругу подруги. Потрогав карты пальцами, Алина пробежалась взглядом по раскладу. С тех пор, как она научилась гадать, таких вот подруг у неё стало очень много. Каждая хотела знать о женихах, о свиданиях, об известиях. Девчонки с нетерпением ждали, когда она разложит карты, потом слушали, перебивали, требовали разложить ещё раз, когда выпадали пустые хлопоты, будто от этого что-то могло измениться. Аля всегда выполняла просьбу, но делала это без особого желания. Последнее время ей вообще не хотелось брать карты в руки. Ведь когда училась, думала – это так здорово, знать судьбу заранее, чтобы без сюрпризов, и даже не предполагала, что станет банальной гадалкой, да ещё карты вовсе не спешили открывать тайны её будущего. «Не всем это дано, — говорила Даша, та самая девушка, которая рассказала о значении карт. — Видела ведь. У меня так и не выходит ничего».
— Пустые хлопоты, говорю же, — смешивая расклад, сказала Аля.
— Ну неужели совсем ничего? — Рыжеволосая девушка внимательно следила за руками гадалки.
— Совсем. Всё! Хватит на сегодня!
— Как хватит? — загудели девчонки.
— Я устала. — Бросив карты, Алина встала из-за стола и отправилась на кухню.
— Алечка, миленькая, — Нина последовала за ней, — ну только мне, и всё. Клянусь, больше никого к тебе не подпущу.
Они прошли на кухню. Хозяйка налила из-под крана полный стакан воды, поднесла к губам. Глядя, как она жадно пьёт, Нина в нетерпении стояла рядом. Аля опустила руку.
— Ты вот зачем их сюда притащила? Если хотела погадать, пришла бы сама и только. А так… Всё, хватит. Больше гадать никому не буду.
— Ну чего ты злишься? Не могла я отказать…
— А я вот могу! Сказала, больше никаких гаданий.
Гости ещё долго и настойчиво уговаривали хозяйку, но она твёрдо стояла на своём, а потом и вовсе выгнала всех из квартиры, ссылаясь на то, что скоро придут родители, а у неё не прибрано до сих пор…
В комнате дочери царил непривычный порядок. Галина прошла к письменному столу, покачала головой. Даже в ящиках всё аккуратно разложено! Посмотрев на игральные карты, вздохнула. Зря Андрей накричал на неё. У девочки сейчас сложный период, а он заставляет её стать взрослой. Всему своё время, ещё успеет устать от быта, от забот…
В комнату вошла Аля и, увидев маму, достающую что-то из ящика, поспешила возмутиться:
— Ты ведь обещала не лазить ко мне в стол!
— Я не специально. Мне листочек нужен, письмо тёте Марине написать. — Мама продемонстрировала новую тетрадку. А потом покачала головой. — Ты азартными играми стала увлекаться?
— С чего ты взяла?!
— Ну… У тебя в столе карты… игральные…
— А… Мам, это так, гадать пробовала.
— Гада-а-ать! И как? Получается? — Галя усмехнулась.
Дочь кивнула, но потом поморщилась.
— Иногда.
— Вот как. А я уж подумала…
— Мам, всё! Тема закрыта. Побаловалась и всё. Не хочу больше.
— Ладно, не заводись.
— Я и не завожусь. — Алина отодвинула стул, с недовольством плюхнулась на него, и сразу начала раскладывать на столе тетрадки.
Мама вздохнула, потом наклонилась к дочери, поцеловала её в макушку. Алька тоже вздохнула и, оставив своё занятие, развернулась.
— В школе всё нормально? — с улыбкой спросила Галина.
— Да, конечно. Задают много, а так… нормально.
— Ну и хорошо. Пойду письмо писать. От тебя привет передавать?
— Конечно. Мам, а когда к нам тётя Надя приедет?
— Соскучилась? Да, я тоже соскучилась. Но, наша тётя Надя не желает покидать свои севера. Там Света женихается, Серёжка в институт поступает. В общем, сама понимаешь.
— Понимаю. — Аля кивнула. — Тогда давай, к тёте Марине летом поедем. Надоело что-то в городе…
Мама улыбнулась, но как-то совсем не весело.
— А, в самом деле, поезжай. Она рада будет.
— Что, одна?! А вы?
— А у нас с папой отпуска не совпали в этом году! — Галя горько усмехнулась и направилась к двери.
— Мам… — Алька быстро встала, но повисший на языке вопрос так и не смогла задать, просто посмотрела на неё, обняла и прошептала: — Я люблю тебя…
До отправления поезда осталось пять минут. Запоздавшие пассажиры и провожающие суетились на платформе, над их головами строгим голосом гремел громкоговоритель.
Торопливо пройдя вдоль вагонов, Алина остановилась, внимательно, словно пытаясь уловить что-то незримое, посмотрела на маму, а когда она улыбнулась, коротко обняла её, забрала вторую сумку и поднялась по ступенькам. Потом быстро прошла до своего места, чтобы помахать рукой в окно.
— Тётю Марину не обижай! — крикнула мама. — И напиши, как приедешь!
— Мам, письмо три дня будет идти, я лучше переговоры закажу. Ты не переживай, со мной ничего не случится. Обещаю!
— Конечно, детка. Конечно…
Через девять часов поезд загремел сцепками, заскрипел тормозами у маленькой сельской станции. К пятому вагону подбежала женщина в белом ситцевом платье и, едва завидев в тамбуре девушку с сумками, заулыбалась:
— Племяшка! — Марина помогла ей покинуть поезд, потом обхватила. — Ой, как ты выросла! А я-то думаю, ты у нас ещё совсем маленькая, а ты… — Продолжая тараторить, она тискала девушку, а та только смеялась, даже не пытаясь вставить хоть слово.
Перрон быстро опустел. Немногочисленные пассажиры спустились к неказистому зданию вокзала, потом разошлись в разные стороны.
До дома тётки идти минут сорок. По пути она расспрашивала племянницу о городской жизни, а когда встречался кто-то из односельчан, радостно извещала, что к ней приехала Галина дочка. После чего следовало удивление – надо же, как выросла, а потом вопросы: как мама, как жизнь, как школа… Алька не скромничала, отвечала охотно, знала – лучше рассказать сразу, чем потом ловить на себе любопытные взгляды. Кто такая? К кому приехала?..
— Проходи. — Марина толкнула дверь боковой комнаты.
Кажется, время застыло за этой дверью, забыв, что мир меняется, движется вперёд. Здесь по-прежнему властвовала старина с её белёными стенами, гобеленом над железной кроватью, периной и пухлыми подушками под кружевной накидкой. На полу круглый коврик, вязанный из тряпочек ещё бабушкой, на окнах весёленькие цветастые занавески.
Когда-то эту комнату делили три сестры, потом Надя, старшая из сестёр, уехала учиться и в село уже не вернулась. Упорхнула из родного гнезда и младшая сестра.
— Давай, приводи себя в порядок, и пойдём пироги стряпать. Тесто уже подошло, на-а-ас дожидается! — пропела тётка, оставляя племянницу разбирать сумки.
Облачившись в домашний халат и тапочки, Алька прошла на кухню и сразу спросила:
— А с чем будут пироги?
Марина улыбнулась, высыпая на доску горсть муки.
— С ка-а-артошкой, — она выложила тесто на муку, подбила его, надавила двумя руками, — с ка-а-апустой и-и сладкие, с ревенем!
— Любою с ревенем!
— Тогда возьми ложку и подави его, чтобы сахар пропитался. Только фартук надень, а то вымажешься вся!
Подготовив тесто, хозяйка порезала его на кусочки и взялась лепить пироги. Её помощница, после того как выполнила задание, тоже окунула пальцы в муку и взяла кусочек теста.
— Галя писала, ты гадать научилась? — Марина с улыбкой посмотрела на племянницу.
Та пожала плечами.
— Да, так, немножко. Хотелось… Помнишь, ваши посиделки? Мне так нравились истории про гадание, про святки. Я прямо завидовала вам, тоже хотела свою историю иметь, такую особенную… А. Не вышло. Не моё это. Девчонки повадились ко мне по любому поводу бегать. И не доходит до них, что устаю от этого. — Аля вздохнула. — Тёть Марин, а помнишь, про цыганку рассказывала, про Тому?
— Эх, племяшка, была Томка, да вся вышла. Померла недавно. И осироте-е-ели мы… А что, может, ты и мне погадаешь? — В глазах у тётки поселился озорной огонёк. Качнув головой, племянница усмехнулась. — Да шучу я, шучу. А чего это ты вдруг Томку вспомнила? Хотела чего?
— Хотела. Чтобы погадала мне.
— М-м-м… А сама чего? Раз другим гадаешь, так себе-то, вообще, плё-овое дело.
— Так не выходит, понимаешь. Не идёт расклад, ерунда получается.
Марина сочувственно закивала.
— Да-а-а… тебе бы к Надю-юхе, она ас в этом деле. А знаешь — всё это е-рун-да! Уж сколько мне гадали, а мужика как не было, так и нет! Давай-ка лучше споём! Ивушки, вы и-и-ивушки. То-поля зелё-о-оные…
— Тёть Марин, а помнишь, когда мне пять лет было, тётя Надя мне руку смотрела. Почему она тогда ничего не сказала? Она ведь увидела что-то, точно!
— Не сказала, значит, так надо! Что же вы наде-е-елали? Вы в любовь пове-е-ерили…
— Что же вы наде-е-елали? Вы в любовь пове-е-ерили. У крыльца высо-о-окова-а, встретила я со-о-ока-ала. Встретила-а пове-е-ерила-а, на любовь отве-е-етила-а… А пойдём сегодня на речку?
— Конечно, пойдём. Вот только бабушку навестим. А завтра в го-о-ости пойдём, к тётке Да-а-арье, к ней тоже племяш приехал, ла-а-адный такой парнишечка, познакомитесь.
— Ты опять за своё?! Ну говорили же сегодня на эту тему!
— А ты слушай меня! А то просидишь, как я, весь век одна! Тоже в девках-то гордая ходила, тот не такой, этот не по мне, а как парней всех разобрали, так и про гордость забыла, хоть бы за кого замуж пойти… — Подхватив передник, тётка уткнулась в него лицом.
— Ну-у, ты чего? — Алина поспешила обнять её. — Не надо, ты ещё молодая…
Тётка усмехнулась и покачала головой.
— Не слушай меня глупую. Конечно, всё по любви до́лжно быть. Я ведь, племяшка, любила сильно. Колю, сына тёти Глаши, ты знаешь её…
Аля вмиг побелела и вскинула руку к груди.
— Да-да, вот как утоп он, так и всё… Словно отрезало. Никто не нужен был. Потом, когда в пору-то женскую вошла, с женатиком связалась, дурочка, так в результате и прожила жизнь никчёмную.
Девушка вдруг выпрямилась, опустила голову и, глядя на собеседницу исподлобья, заговорила твёрдым, негромким голосом:
— Рано ты свою жизнь в прошлое время ставишь! Всё ещё у тебя будет и любовь, и мужчина хороший, и детей двое, только не твои, но любить, как своих будешь!
Застыв с поднятыми руками, тётка смотрела на племянницу. А та, вдруг словно спохватилась, часто заморгала.
— Это ты чего это? — очнулась Марина. Протянула к ней руку и взяла за подбородок. — И давно это у тебя? А ну, в глаза смотри! Ты точно только картами баловалась?
— Пусти, больно ведь!
— Аля!
— Ну, правда, только карты. А это, как-то само собой…
— И часто у тебя это — «само собой»?
Девушка поморщилась.
— Ну так, пару-тройку раз.
Тётка недовольно качнула головой, поправила передник.
— Не говори никому об этом.
— Почему?!
— Слухи быстро разлетятся, потом точно замуж не выйдешь. Послушай доброго совета, молчи, иначе, ничего хорошего у тебя в жизни не будет. Люди шарахаться начнут, мужики бояться станут. Матери, надеюсь, не рассказала?
— Нет, как-то…
— Вот и не говори! Нечего её беспокоить. И так жизнь не сахар… — Она вдруг усмехнулась. — Так что там, говоришь? Муж хороший будет?
— Тё-оть Марин…
— Да ладно тебе! Рассказывай! Ну интере-есно же!
— Знаешь, я образ женщины светленькой вижу, обижена она на тебя сильно. Поэтому ты и не можешь ни с кем семью создать.
Моментально нахмурившись, Марина с силой сжала кусочек теста.
— Тебе повиниться перед ней нужно, — осторожно продолжила Аля.
— Всё сказала? — выдохнула с недовольством тётка.
— Всё. Ты должна понимать, что каждое наше действие имеет последствие. Если она не простит, так и останешься одна!
— Эх Алька, Алька… — Марина закивала: — Гори-и, гори-и, моя-а звезда… Если бы всё так просто было…
— Это произойдёт, я точно знаю, я вижу…
— Видишь?! Надо же. — Тётка тяжко вздохнула. — Надеюсь, живой меня видишь? А то насолила-то я ей сильно.
— Что же ты такого натворила?
— Ты же у нас того… Возьми и угадай!
— Ну чего ты? — обиделась племянница.
— Ладно, хватит пустой болтовни. Сковороду поставь и дуться прекрати. Мала ещё, судьбы других устраивать. Чтобы больше я таких разговоров не слышала!
— Сама ведь начала, — пробубнила девушка, отходя от стола к газовой плите.
— Чего?
— Ничего…
В кухне повисло тягостное молчание. Альке вдруг подумалось, что неспроста возник этот разговор. Наверняка мама попросила свою сестру, чтобы она поговорила насчёт гадания и к чему это может привести. Не нужно было открываться тётке, точно не нужно было…
— Уже решила, что после школы делать будешь? — спросила Марина.
— Ещё нет, — буркнула племянница.
— А помнишь, как стюардессой стать хотела?
— Так это когда было-то…
— А что, будешь по салону самолёта в костюмчике шагать… — Тётка подхватила пироги со стола, подошла к плите и, подтолкнув гостью локтем, усмехнулась. — Сегодня здесь, завтра там…
Остановившись у края могилки, Марина достала мешочек с пирогами. Алька боязливо огляделась. Она так и не смогла побороть детский страх перед любым проявлением смерти. На кладбище ей было особенно не по себе. Мерещилось всякое. Увидев в лесной чаще, среди белых стволов берёз, женщину в светлом платочке, она невольно придвинулась ближе к тётке и спросила:
— Кто это там стоит?
Прежде чем ответить, Марина поставила тарелочку с кусочками пирога рядом с крестом.
— Где? Так это же…
По спине у Альки поползли ледяные мурашки, но, оказывается, внимание тётки привлекли идущие по дороге люди.
Девушка быстро оглянулась, чтобы ещё раз посмотреть на женщину, но в лесу уже никого не было.
Мужчина провёл двух подростков по тропинке между могильными оградками, указал на памятник, что стоял неподалёку от леска, потом посмотрел на замерших женщин и сказал, чуть склонив голову:
— Добрый день, Марина Петровна.
— Добрый… Что-то не узнаю вас… — присматриваясь к нему, ответила та.
— В гриме… — пошутил, было, собеседник, но быстро спохватился и принял серьёзный вид.
Марина же, наоборот, заулыбалась.
— Господи, Фёдор… Николаевич… Неужто ты?
— Он самый, Петровна! Он самый. Вот, решил могилки проведать, да дом предков детям показать. А то вырастут, так и не узнают, откуда корни наши пошли.
— Значит, проездом. А остановились у кого?
— Там и остановились. Новые хозяева любезно комнату нам предоставили.
— Понятно, — кивнула Марина. — Слушай, а раз такое дело, приходите к нам в гости. Ко мне племянница приехала, мы пирогов настряпали, вот и посидим вместе. А?
— Знаешь, а с удовольствием!..
С умилением поглядывая на тётку, Алька шагала рядом и рассеянно улыбалась. Рассказ о Фёдоре она почти не слушала, потому как думала о той женщине, которую видела в лесу. Не шла она из головы и во время вечерних посиделок всё с тем же Фёдором, и когда спать легла, едва закрыла глаза, сразу образ её увидела. В этот раз, женщина подошла к ней, улыбнулась ровно так же, как на фотографиях семейного альбома и тихо произнесла:
— Выросла наша Алиночка.
— Бабушка, ты ведь умерла.
— И что с того? Смерть — это ещё не конец…
Алька дёрнулась, открыла глаза. Сердце бешено заколотилось. За окном уже посветлело. Ночь растаяла в предрассветных сумерках. В ногах завозился рыжий кот. Скрипнул старый шкаф. Входная дверь издала ноющий звук и, щёлкнув, распахнулась. Отодвинувшись подальше от края кровати, девушка натянула одеяло до самых глаз. В доме и раньше происходили подобные вещи. Он вдруг словно оживал, начинал дышать, ворочаться. Но сегодня это воспринималось как-то по-особенному страшно…
— Алина! Уснула что ли?
Встрепенувшись, Алька зажмурилась от яркого солнца и прикрыла глаза локтем. Тётка, играючи, толкнула её в бок.
— Пошли, ещё раз искупаемся и домой.
После того, как разомлела на солнышке, вода стала казаться холодной, и девушка, зайдя по щиколотку в реку, остановилась, поёжилась, не решаясь шагнуть дальше. Марина брызнула в неё водой, засмеялась, глядя, как племянница, словно цапля, переставляет ноги и пытается защититься от капель руками.
— Давай! Просыпайся, соня!
— Ну чего ты? — Алька тоже обрызгала тётку, а потом забежала в воду, нырнула и поплыла.
«Всё течёт, всё изменяется… — загудело у неё в ушах. — Смерть — это ещё не конец… Выросла наша Алиночка… Пришло время…»
«Пришло время…» — что означала эта фраза, и для чего пришло время, Аля понятия не имела. Много раз, перед сном, мысленно задавала вопросы, надеясь, снова услышать бабушкин голос. Но ответа так и не получила.
Время пролетело очень быстро. Вот уже три года как школа осталась позади...
Девушка посмотрела вдоль длинного коридора общежития. В конце, возле лестницы, стояла Светлана. Одна. В свадебном платье, в фате и вся в слезах. Её горе глухими ударами сердца отдалось в голове третьекурсницы. Сама не зная зачем, Алина подошла к невесте.
Словно ожидая поддержки, Света вскинула руку и прошептала:
— Он не пришёл… Представляешь…
— Сволочь, конечно. Но поверь, так даже лучше. Лучше сейчас, чем потом… Вот увидишь, у тебя ещё всё сложится и ребёночек в радость будет. А этот… он ещё пожалеет, каяться придёт, только тебе он уже будет не нужен.
Хлопая слипшимися ресницами, невеста непонимающе смотрела на сокурсницу, пока та вкрадчиво говорила. Но потом вдруг переменилась в лице.
— Ты не понимаешь! Не понимаешь! Что значит – не нужен? Да я жить без него не могу!
— Света, это не произойдёт завтра. И даже не через год. Но боль уйдёт, верь мне…
— Верить… — Снова заходясь слезами, она захлюпала, запричитала: — Как я теперь одна, с ребёнком? А с учёбой что? Господи, родителям-то как скажу…
— Всё образуется, вот увидишь.
На лестнице послышался топот и встревоженные голоса. В коридор вбежали сразу несколько девушек. Все в нарядных платьях.
— Вот ты где! Мы знаем, где он. Поехали быстро. Поехали, поехали… — Одна из подруг подхватила невесту под локоть и потянула к лестнице.
Света обернулась на утешительницу, странно как-то посмотрела на неё, а потом позволила подругам увести себя. Вскоре на этаже снова наступила тишина. Алька покачала головой. Она знала – ничего у них не выйдет.
За желание помочь благодарности ждать не стоит. Этот урок она усваивала раз за разом. Тяжело, с болью в сердце. Каждый раз, обещая себе, что больше никогда не будет лезть не в своё дело. Обещала и тут же нарушала обещание…
Услышав голос, как она его называла «голос предков», Алька улыбнулась и посмотрела в зелёные глаза. Перед ней стоял будущий муж. Именно об этом говорил тот, кто оберегал её, советовал, чьё незримое присутствие она ощущала ежесекундно. Девушка ещё не знала о своём избраннике ничего, но уже принимала идущее от него тепло, уверенность, спокойствие…
Следующие несколько лет прошли, как во сне. Счастливый брак, любимая дочь Настя. Растворившись в повседневных заботах, молодая женщина перестала думать о своих способностях, пустила их на самотёк и в какой-то момент даже забыла о внутреннем голосе. А потом заболела мама…
Потянулись страшные дни, месяцы годы… Бесконечные телефонные разговоры, уговоры, поездки, а ещё сны, где она тащит маму в гору, вымотали Алину и морально, и физически. Теперь она и сама чувствовала, что стоит одной ногой там, в тонком мире, где голоса уже не кажутся далёкими. Начала видеть образы, ощущать присутствие жутких существ. Первое столкновение с одним из них, произошло на даче.
В предрассветной мгле, когда кажется, будто вся нечисть расползается по тёмным углам, что-то тяжёлое вдруг навалилось на ноги, прокатилось по телу, словно катком, расплющило, не позволяя шевелиться, сдавило горло. Понимая, что задыхается, Аля попыталась сдвинуть руку, чтобы разбудить мужа. Всего пару сантиметров, всего одно движение… Нечто держало крепко, дышало в лицо. Мысли женщины заметались, а в груди вдруг поднялось неведомое до сих пор зло. Оно кричало, говорило гадости, заставляя нечто уйти, освободить… С очередной волной ярости тело вдруг налилось силой, Алька дёрнула руками и резко выдохнула. Её затрясло. Проснувшийся муж, не понимая в чём дело, начал успокаивать, похлопывая по плечу. Но уже скоро рука утешителя замерла, и зазвучало мерное сопение.
Всю эту историю можно было посчитать бредом или объяснить с точки зрения науки и медицины, но ни то, ни другое не было бы правдой.
Через два дня, проснувшись от ноющей боли в животе, Алька вдруг поняла, к чему было то дачное представление, и сразу вызвала скорую помощь. Тонкий мир знал, что человек запустил себя, надорвался и вот-вот погибнет, поэтому вмешался, предупредил… Да — грубо, да — бесцеремонно. Но кто знает, может, по-другому было нельзя…
Лечение, операция, потом ещё лечение… Аля «прошла по краю», но выкарабкалась и теперь принимала всё, что ей дают высшие силы: сны, голоса, картинки из будущего… Они сыпались на неё, помогая и мешая одновременно.
От очередного сна она долго не могла прийти в себя. Он касался родителей. Мама в свадебном одеянии за накрытым столом и, выводящий пьяные па, отец. Оба виноватые, грустные, но сон при этом красочный яркий…
У мамы ремиссия после длительного лечения. Но вдруг, вдруг это предупреждение? Алька сомневалась бесконечно. Сомневалась, но она так боялась потерять маму, боялась её смерти до дрожи, до паранойи, поэтому письмо написала. Над почтовым ящиком рука дрогнула. Может, не нужно? Пальцы разжались, и конверт опустился в щель. Нужно! Ведь зачем-то ей рассказали, зачем-то предупредили.
Междугородный звонок слышно сразу. Звонить могла только мама, поэтому Алька с волнением подняла трубку, но вдруг услышала голос отца. Кажется, за долю секунды мир успел рухнуть. Но из трубки вдруг посыпались обвинения, укоры. Часто моргая, нерадивая дочь, слушала, как её отчитывает отец. Он прочёл письмо и теперь требовал, чтобы она не беспокоила мать своими бреднями. Выслушать спокойно у Алины не получилось. Она ответила грубо, с повышением голоса, а в конце бросила трубку.
Права или нет, виновата ли? Говорить о видениях? Молчать? Кому можно довериться, а кому нет? Медиум или больная? Что делать, кто ответит? Вопросов было столько, что голова от них шла кругом.
Но когда внутренние терзания горе-медиума достигли апогея, пришла скорбная весть. Умер отец. И теперь тот сон, вина раздора, стал абсолютно ясен. Мама – невеста!..
Постичь мир и его возможности мало кому удаётся. Аля слушала, как тётка Марина рассказывает о семье, о девочках близняшках, детях Николая, с которым она сошлась сразу, как только помирилась с его сестрой. Слушала и думала, сама ли она тогда пошла к Лизавете или запомнила предсказание? И вообще, пошла бы, не знай о предсказании? Тётка так и не рассказала ей ничего. Почему-то стала избегать, взгляд прятать. Мысли её вечно метались, путались, отчего Алине рядом с ней становилось неуютно, возникало необъяснимое чувство вины. Так потихоньку и «отошли» друг от друга.
А может, людям не нужны подсказки? Не нужны медиумы. Не нужны такие, как она…
— О чём задумалась? — Тётка Надя приобняла племянницу за талию.
— Задумалась?! — Аля улыбнулась. — Помнишь, когда мне было пять лет, ты руку мою смотрела. Что ты там увидела? Ты ведь что-то увидела, да?
— Ну, нашла что спросить! Я, что было месяц назад, не вспомню, а тут…
— Понятно. А погадаешь мне?
— Нет. Прости, но я уже забыла, как это делается.
— Почему ты бросила гадать? — Алька с любопытством посмотрела на тётку.
— Почему? Не знаю. Как-то само собой отошло. Мы ведь в картах утешения ищем. И к гадалкам за этим ходим. А когда в жизни всё тихо и мирно, надобность в этом отпадает. Вот и у меня надобность прошла. И ты с этим завязывай!
— Да я, как-то… Мне тоже без надобности. Просто ради любопытства попросила. Мне ведь никто никогда не гадал.
— Разве?! — удивилась Надя, а потом усмехнулась: — А что, может, и правда, тряхнуть стариной?
— Не надо. Это я так… Просто грустно…
— Ну, ты чего? Не раскисай. — Тётка обняла её и вдруг прошептала: — Смерть – это ещё не конец…
Алька отстранилась, посмотрела ей в глаза. Мысли ярким потоком хлынули в сознание: шёлковая зелень полей, узкая извилистая лента дороги, река… Прозрачная, чистая вода принимает ласково, обволакивает… У другого берега стоят люди в белых одеждах, поют… Их голоса завораживают, заставляют забыть, забыться… Мама позвала всех к столу. Образы мгновенно исчезли. Перед глазами снова возникло лицо тёти Нади…
Это видение никак оставляло Алину в покое. Тонкий мир дал ей что-то, рассказал будущее, но она снова не могла этого понять.
Объяснение пришло через полгода, вместе со страшным извещением…
Глядя на лицо покойницы, легко можно было представить, что она всего лишь спит.
— Разлеглась тут! Вставай! — закричал Володя, наклоняясь к гробу. — Гостей полный дом…
Галя с Мариной поспешили увести убитого горем мужа.
— Пустите! Чего прицепились? Надюшу разбудить надо. Она так вас ждала…
Аля вскинула голову, чтобы не дать слезам вылиться из глаз, но потом не выдержала и разрыдалась. Плакала она не только от горя, но и от того, что снова не смогла разобрать голос тонкого мира, который предупреждал: не нужно тётке ехать на курорт. Но как? Как можно это понять?..
Хотела она того или нет, но Аля родилась медиумом. Можно было игнорировать присутствие тонкого мира, делать вид, будто не слышит его, но он не желал разрывать связь с ней. Прорывался во снах, иногда обретал формы наяву.
Понадобился не один год, чтобы понять язык предсказателя. Понять, что он даёт, ничего не требуя взамен. А ещё, что мир оберегает своего медиума, щадит. Об этом Алина догадалась, когда наряду со всеми смертями родственников, которые она предвидела заранее, смерть мамы стала для неё полной неожиданностью. Тонкий мир знал – дочь будет бороться за неё до конца, поэтому решил освободить любящее сердце, позволить ему успокоиться и жить дальше, ради собственной семьи.
Печали, радости – всё вперемешку… Настя подрастала и всегда знала, что мама рядом, мама поможет, подскажет, успокоит, когда сомнения заставляют волноваться так, что ни спать, ни есть не возможно. Хорошо это или плохо ни одна из них сказать не могла…
— Мам, а что там, за чертой жизни? — однажды спросила дочь.
— Не знаю, они не говорят.
— Интересно, почему…
— Вот буду там, обязательно приду к тебе и расскажу.
— Ма-а-ам!
— Детка, смерть – это ещё не конец…
Едва произнеся фразу, Алька вдруг поняла её смысл. Такой простой и такой правильный… Глядя на дочь, она улыбнулась, а потом обняла её и поцеловала в висок.
— Смерть – это ещё не конец!
От себя не убежишь...
Сообщение отредактировал Ла-Ра - Понедельник, 11 Апр 2016, 20:12 |
| |
| |
К тому же, героине не везло по жизни, она свою карму ещё до находки отработала, а потом зарядила колечко счастьем и подарила! Заметь, не от сердца оторвала, а значит, пойдёт колечко гулять по свету и приносить людям радость! 
