|
Галина Донина
|
|
| olgaishim | Дата: Среда, 01 Июл 2015, 18:43 | Сообщение # 26 |
 Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 3102
Статус:  | Галь, вот и я, вроде, взрослая тётенька, а каждый вечер проверяю, выложила ли ты продолжение 
Магия, однако 
Ольга Гультяева
г.Ишим
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Среда, 01 Июл 2015, 18:51 | Сообщение # 27 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Цитата МилочкаТ (  ) Написано "Произведения для детей", а я читаю и мне нравится.
А мне нравится, что тебе нравится 
Цитата МилочкаТ ( ) То ли я в детство впала, то ли реально интересно.
Скорее второе.
Ой, СПАСИБО!
 Цитата МилочкаТ ( ) Хотя и от первого не отказываюсь.
И я тоже!
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Среда, 01 Июл 2015, 18:55 | Сообщение # 28 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Цитата olgaishim ( ) Галь, вот и я, вроде, взрослая тётенька, а каждый вечер проверяю, выложила ли ты продолжение
Олечка! Невероятно рада этому Такие Читатели у меня, оказывается! Благодарю от всего сердца!
Цитата olgaishim ( ) Магия, однако
Магия в том, что ВЫ пришли. И наконец-то открылась вторая страничка. А то я думала весь мой роман уместится на первой, а он ведь и не маленький 
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Среда, 01 Июл 2015, 18:56 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Среда, 01 Июл 2015, 18:57 | Сообщение # 29 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава семнадцатая,
в которой сердце переворачивается и не деньги падают не с неба
— Куда поедем? — невозмутимо спросил Дрол и вызвал лифт.
Лёнька посмотрел вверх. Никаких этажей не было и вообще ничего не было, кроме сетки, сквозь которую проглядывался лифт.
— А разве мы можем куда-нибудь доехать? — спросил Лёнька и пальцем ткнул вверх.
— Сможем, сможем, — подмигнул Дрол, распахнув перед ребятами дверцу лифта. — Выходите! Зло проваливать!
Перевозчик повернулся спиной и вошел в лифт, Ася с Лёней нерешительно последовали его примеру.
— Смотрите, вот этажи пирамиды. — Дрол указал на огромную панель, размещенную не справа, как обычно, а слева.
Это был треугольник, сделанный из камня и металла, с золотой вершиной. Затем следовала серебряная часть, потом бронзовая, далее — изумрудная и последняя была сделана из неизвестного Лёне и Асе камня синего цвета.
— А это что? — спросил Лёнька и прикоснулся к синей поверхности рукой.
Дрол поспешно отвел ее.
— Ну что же вы, голубчик, нельзя так! Мы можем уехать к обратам индиго. Вы ведь этого не хотите, я так понимаю?
— Да, — смутился Лёнька и покраснел.
— Это редкий камень — танзанит, его добывают в Танзании, — пояснил Дрол и ободряюще подмигнул Лёне с Асей, которые никак не могли понять, как танзанит из Танзании мог попасть сюда — в Обратию. — Не советую вам пока что отправляться на этот этаж. Обраты индиго еще слишком малы, с ними не интересно. Вам придется нянчить их, выносить ночные горшки, менять памперсы, утешать их кнутами в виде пряников. Вы ведь этого не желаете?
— Нет! — заорал Лёнька, тут же вспомнивший о своей младшей сестре.
— Но чуть позже можно будет и к ним сходить в гости. Они растут не по дням, а по часам, в Обратии время идет в два раза быстрее. Так куда же вы все-таки хотите? — еще раз спросил Дрол.
— А на самый верх нельзя? — робко спросила Ася.
— Должен вас огорчить, прелестная барышня, на самый верх нельзя, — произнес Дрол и почему-то прогнулся назад.
«Наверное, в Обратии это поклон», — подумала Ася.
— На самом верху обитают правители Обратии, туда никто таким путем попасть не может. Путь на вершину нашей пирамиды тернист и нелегок, обраты идут туда долго, очень долго, сбивая ноги до крови.
— Зачем же тогда эта золотая часть? — спросил Лёнька.
— А без нее не будет пирамиды, — лукаво ответил Дрол и снова повторил свой вопрос.
— Давайте к серебряным, — выдохнул Лёнька.
— Я так и думал! — обрадовался Дрол, нажав на серебряную часть панели. В тот же миг лифт тронулся и ребята от толчка едва не упали, потому что он спускался вниз, а не поднимался.
— Так мы едем вниз? — удивился Лёня.
— Я же говорил вам, голубчик: мы в глубокой пирамиде.
Лифт наконец остановился, и Дрол открыл дверцу.
— Заходите, — сказал перевозчик, но на этот раз не повернулся.
Лёня с Асей были очень удивлены: перед ними оказалось высокое препятствие в виде серебряной стены. Дрол подпрыгнул и вскарабкался на стену. Ася ловко, по-балетному забросила ногу и подтянулась на руках, а Лёньке пришлось вспомнить о Wall Pass из приемов паркура. Все трое, поднявшись на ноги, отряхнулись.
Перед ними раскинулось сумрачное поле, над головой не было неба, это оказался свод, напоминающий обычный потолок, только из серебра. До него можно было дотянуться рукой. Похоже, они попали в пещеру.
— Как тут можно жить? — удивилась Ася. — Тут даже дышать тяжело.
— Жить можно везде, — уверенно заявил Дрол и указал рукой вперед. — Прошу! Всего десять шагов, и мы на месте.
Глаза Лёни и Аси начали привыкать к сумраку, они робко шли за перевозчиком и вскоре увидели впереди множество маленьких домиков, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Это поселение по форме напоминало треугольник. Лёне показалось, что очень похоже на тот, в который вкладывают шары в бильярде. Между каждым домиком было небольшое расстояние.
«Как кладбище», — подумала Ася и передернула плечами.
— Я веду вас к непростому обрату, — заявил Дрол, — он считается у нас знаковой личностью.
— А почему? — спросил Лёня.
— Не знаю. Наверное, потому что он полный ноль, — хмыкнул Дрол.
— Но в этом совсем нет логики, — сказала Ася.
— Логика? Что вы, милейшая? Здесь только антилогика, — заявил Дрол. — Прошу! — И перевозчик открыл перед ребятами маленькую калитку, сделанную из серебра. Домик был огражден изгородью.
— Это мертвая изгородь, — вдруг сказал Дрол и ткнул пальцем в заборчик, сплетенный из каких-то давно увядших цветов.
Ася вздрогнула.
— Не бойтесь, барышня, — проскрипел Дрол, — серебряные обраты еще живы, хотя они очень и очень стары. Заходите. Глот! Глот!
— Глот?! — в один голос воскликнули Ася и Лёня.
— Да, — спокойно ответил Дрол, — так зовут хозяина.
— Глот с планеты Катрук? — спросил Лёнька.
— Нет, что вы, — поморщился Дрол. — Просто Глот, и всё.
На пороге маленького домика, больше напоминавшего склеп, появился человечек-гоблин ростом с пятилетнего ребенка. У него были огромные печальные глаза серого цвета и большие уши.
«Наверно, их можно сворачивать трубочкой», — подумал Лёня.
— Можно, — тут же сказал Дрол, но он об этом до сих пор не знает.
Ася заметила, что на крыше домика серебрится то ли буква О, то ли цифра ноль, обплетенная металлической лавровой ветвью.
— Тевирп! — слабым скрипучим голоском произнес Глот. У него был такой маленький рот, что Лёнька тут же задумался: «Как же он ест?»
— Серебряным обратам очень мало надо, — снова прочитал Лёнины мысли Дрол, — и говорить, в том числе. Они переставляют буквы слов наоборот. Им очень сложно это делать.
— Какой ужас! — возмутилась Ася. — Их же во всем ограничивают!
— Тише, барышня! — недовольно цыкнул на Асю Дрол. — Они всем очень довольны. Разве не видите?
Ася хотела сказать, что не видит, но, взглянув на Дрола, осеклась.
— Ушорп! — промолвил серебряный обрат и указал пальцем на маленькую скамейку возле домика. Она тоже была серебряной.
— Садитесь, садитесь, а то он обидится, — заявил Дрол.
Ася опустились на скамейку, рядом присел Лёня. Скамейка напоминала детскую лавочку, сидеть на ней было неловко и тесно.
Глот присел напротив, на серебряную ступень дома, Дрол опустился рядом с ним.
Ребята оглянулись вокруг. Домик со всех сторон был «обсажен» ненастоящими деревцами из серебра, на которых висели камушки «плодов» разной формы.
— Оте йом дас! — гордо сказал Глот, и на его бледном личике появилась тень улыбки.
— Это его сад, — перевел Дрол.
Лёню очень удивило то, что Глот так отнесся к их появлению. Казалось, он совсем не удивлен. Как будто сюда каждый день приходят люди и принимать гостей для обратов — обычное дело.
К голым ногам Дрола подбежали три существа, напоминающие цыплят. От всего остального, что здесь было, они отличались золотистой окраской.
Лёнька с Асей, приглядевшись к «цыплятам» внимательнее, обнаружили: птички напоминают крошечных дракончиков. Да-да, именно дракончиков, похожих на птеродактилей.
— Пыц-пыц-пыц, — ласково проскрипел Дрол, — иом икардпыц.
— Его цыпдраки, — снова пояснил Дрол.
— А почему они такие маленькие, эти дракончики, и с перьями? — спросила Ася.
— Это символ, милая барышня, — шепотом, так, чтобы не услыхал хозяин домика-склепа, пояснил Дрол. — Они представляют собой малодушие серебряных обратов. Если бы Глот воспрял духом, они превратились бы в трехглавого дракона, и он попал бы на них туда, куда давно рвется, то есть на небо. Глот никогда не видел звезд, но всегда мечтал о них. Вольнодумец!
— Адзевз! — вдруг воскликнул Глот и указал пальчиком на бутоньерку, прикрепленную к Асиной груди. Он подбежал к девочке и, словно ребенок, взобрался к ней на руки. Ласково посмотрел Асе в глаза и снова повторил:
— Адзевз!
— Он думает, что это звезда, — пояснил Дрол.
Лёня, не удержавшись, прикоснулся к маленькой ручке Глота. Она была очень нежной и мягкой. Лёнька взял ладошку Глота в свою руку и начал ее разглядывать. Его поразили тоненькие бледные пальчики с аккуратно подстриженными синеватыми ноготками. Мальчик сжал ручку Глота в своей ладони. Сердце Лёни трепыхнулось в груди, как будто перевернувшись. В глазах пронзительно защемило. Что-то очень родное было в этом маленьком беззащитном существе. И Лёня заплакал. Ася тоже не в силах была сдерживать слёзы, ее слезинки падали прямо на голову Глота.
— Олпет, как олпет! — прошептал Глот и еще крепче прижался к девочке. Его тельце было холодным, но кожа напоминала нежный лист растения Заячьи ушки. Глот потянулся к бутоньерке и понюхал астру.
— Тенхап от-меч мытолоз, — задумчиво произнес Глот и зажмурил глаза.
— Он говорит, что пахнет чем-то золотым.
— Правильно! — обрадовалась Ася. — Пахнет осенью, ведь астра осенний цветок.
— Ньесо? Отч еокат ньесо? — скрипнул серебряным голоском Глот.
— Он не знает, что такое осень, — сказал Дрол. — В Обратии нет времен года, здесь только фазы Луны.
— Бедные! — всхлипнула Ася. — Хотите, я подарю вам астру? — спросила девочка и, отколов бутоньерку, протянула ее Глоту.
— Енм?! Отэ енм!? — обрадовался Глот, и в его глазах засияли звезды. Но тут же удивительный свет погас, и Глот вопросительно взглянул на Дрола. — Онжом? — робким шепотом спросил он.
— Не могут быть приятности, — на средне-обратском языке прочеканил Дрол. — Мы чего видели. — И Дрол отвернулся.
Глот, благодарно прогнувшись назад, быстро спрятал бутоньерку в складках своего серебристого хитона.
— А что это такое? — спросил Лёня, указывая на цепь и кандалы, лежавшие у порога домика-склепа.
— О! — оживился Глот. — Отэ рад Хикилувд. Ньечо йишорох рад!
— Он говорит, — пояснил Дрол, — что это дар Двуликих, очень хороший дар.
— Цепи и кандалы — подарок?! Да-а-а, — насупился Леня.
— Он словно ребенок, — сказала Ася, погладив Глота по длинным серебряным волосам, напоминавшим тончайшие проволочки. От этого прикосновения человечек зажмурил глаза.
— Точно, — согласился Лёня, — или как старичок. Похож на моего прадедушку.
Глот вдруг вскочил с Асиных коленей и заметушился, зацокал языком.
— Он вспомнил, — пояснил Дрол, — что сегодня с неба падают бумажки.
— С какого неба? — хором спросили Ася и Лёня. — У них же нет неба.
— Тише! — осек ребят Дрол. — Они думают, что это небо. — И Дрол указал пальцем на серебряный потолок.
А Глот побежал за дом и вернулся с маленьким петушком под мышкой.
— Отэ хи амам, — сказал Глот, указав пальчиком на трех цыпдраков, пытавшихся клевать искусственную серебряную травку.
— Что-что? Они съедят этого петуха? — спросил Лёня.
— Нет, — пояснил Дрол, — это их мама.
— Но это же петух! — удивилась Ася.
— Не забывайте, барышня, вы в Обратии, — отозвался Дрол.
А Глот с петухом продолжал метушиться. Похоже, он выбирал место, куда бы его усадить. И наконец выбрал: посадил за калиткой дома. С серебряного потолка вдруг посыпались какие-то зеленые бумажки, напоминавшие купюры денег. Петух начал клевать их, а Глот нервно забегал вдоль мертвой изгороди.
— Волнуется, — пояснил Дрол. — Нельзя, чтобы он наклевал много бумажек. Чем меньше, тем лучше.
Ася с Лёней пожали плечами. Для них наоборот было бы в самый раз. Наконец бумажкопад закончился. Глот забрал своего петуха и снял с его клюва пучок бумажек.
— Ёсв олапорп! Как огомн лавелкан! — воскликнул Глот.
— Ругается, наверное. Что-то о лаве говорит, то есть деньгах, — шепнул Лёня Асе.
— Он говорит: «Все пропало! Как много наклевал!» Зачем же ты так много клевал? — укоризненно обратился к петуху Дрол.
Петух, моргнув глазом, сказал:
— Ок-ок-ок! Ок-ок-ок!
Медленным шагом, высоко поднимая лапы, он гордо удалился за дом.
Глот еще раз вздохнул и спрятал бумажки за пазуху, только не на груди, а на спине.
— Я учох сав тьитсогу! Онжун в укетпа, — сказал Глот и просяще посмотрел на Дрола.
— Он говорит, — перевел Дрол, — что хочет вас угостить, нужно пойти в аптеку.
— В аптеку?! — снова удивились Ася и Лёня.
— Именно, голубчики, — сказал Дрол. — Серебряные обраты покупают еду в аптеках, а лекарства — в магазинах.
— Почему? — спросила Ася.
— Они пили так много микстур и сиропов, глотали такое количество порошков, что теперь им нужны литры и килограммы. А подобными мерами орудуют только в магазинах. Едят же серебряные очень мало, нескольких таблеток или капсул еды и питья в день им достаточно.
— Ад-ад-ад, — подтвердил Глот и сделал жест, означавший «Идемте!»
Они вышли за калитку, которую Глот не закрыл, а, наоборот, распахнул. Точно так же он перед тем сделал и с дверью.
— Когда обраты дома, — пояснил Дрол, — всё закрыто. Когда же уходят — открывают.
Они шли по узенькой улочке из гладкого серого камня, освещенной серебряным светом многочисленных фонарей. Фонари эти были Асе и Лёне по плечу.
Маленькие домики-склепы то и дело мелькали перед глазами. Хозяева сидели на пороге и держали на коленях какие-то дощечки. В каждом дворике были всё те же искусственные деревца и трава. Возле ног обратов бегали цыпдраки, и у всех они были такими же маленькими, как у Глота.
— Чем они занимаются? — спросил у Дрола Лёня.
— Творчеством, — ответил перевозчик. — Они пишут мемуары.
При этих словах Глот, оживившись, что-то быстро спросил у Дрола.
— Им будет интересно, — ответил Дрол.
Глот моляще взглянул на перевозчика.
— Нет, не покажешь, — сказал Дрол и пояснил гостям: — Он хочет показать вам свою дощечку с мемуаром.
— Ад-ад-ад, — обрадовался Глот. — Илширп!
Они подошли к домику с вывеской внизу.
— Акетпа, — прочитали Ася и Лёня.
— Выходите, — пригласил Дрол, — зло проваливать!
Все повернулись к стеклянной двери спиной и зашли внутрь.
Ребят удивило то, что никаких прилавков и касс тут не было. Просто комната серебряного цвета, в стенах которой встроены выдвижные ящички с ручками в виде перевернутых сердечек. Посреди комнаты стоял точно такой же, как и Глот, серебряный обрат. На его шее висел медальон — перевернутое сердечко с надписью «Акетпа».
— Огеч тьад? — проскрипел обрат-аптекарь.
— По-моему, он хочет нас отравить, — предположил Лёня, тревожно взглянув на Дрола.
— Ерытеч ылуспак ылок-акок, ерытеч ынитсалп воспич.
Дрол укоризнено зацокал языком.
Аптекарь же быстро подбежал к одной стене, поднес указательный палец к дверце ящичка и написал в воздухе букву О. Ящичек выехал, продавец достал оттуда четыре коричневых капсулы, свернул невесть откуда взявшийся лист бумаги в пакетик и опустил в него капсулы. Потом подбежал к противоположной стене, поднес руку к другому ящичку и описал в воздухе то же кольцо, только наоборот. На этот раз обрат вытащил из него четыре пластины с квадратными таблетками, по цвету напоминавшими жареную картошку. Их аптекарь положил в тот же пакет.
— Ешьлоб кежамуб ен етёмьзов? — робко произнес Глот.
— Тен, — строго ответил аптекарь и взял из рук Глота не три, а две зеленых бумажки.
Глот, вздохнув, сказал:
— Ун отч, мёди йомод.
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Среда, 01 Июл 2015, 18:58 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Четверг, 02 Июл 2015, 18:05 | Сообщение # 30 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава восемнадцатая,
в которой кто-то получает дырку от бублика, а кто-то — бублик от дырки
Когда они пришли, Глот плотно закрыл калитку и снова указал ребятам на серебряную скамейку. Он быстро раздал всем по капсуле и пластине с таблетками.
— Неприятного отсутствия аппетита! — на средне-обратском языке сказал Дрол.
Лёня с Асей боязливо положили в рот по капсуле.
— Да это же кока-кола! — в один голос воскликнули они, а Глот улыбнулся и что-то проскрипел себе под нос.
— Он рад, — пояснил Дрол, — что вы всё делаете по законам Обратии: сначала пьете, а потом заедаете. Кушайте, кушайте, это чипсы, — сказал Дрол, ткнув пальцем в серебряный блистер с таблетками.
— Чипсы? — удивилась Ася, внимательно рассматривая четыре квадратные желтые таблетки.
— Да, — подтвердил перевозчик, — все с разными вкусами.
Лёнька положил в рот одну «чипсинку» и вдруг почувствовал, что насытился.
— Это равносильно тому, что выпито пол-литра кока-колы и съедена большая пачка чипсов.
— Да, — сказала Ася, — очень сытно.
— Это для гостей у нас такие большие дозы, — снова пояснил Дрол, — сами обраты обычно покупают в четыре раза меньшие капсулы и таблетки.
Глот хотел показать вам свои мемуары.
При слове «мемуары» обрат всполошился и, прогнувшись назад сначала в сторону Аси, а потом Лёни, побежал к дому. Дверь домика осталась открытой. Ребята с любопытством заглянули внутрь. Ничего особенного тут они не заметили. Маленькая кровать тщательно застелена, на ней треугольником стоит подушка и наискосок полоской лежит простыня.
«Как в лагере, — подумал Лёнька. — Неужели он каждый день так тщательно застилает свою кровать?»
— Он ее никогда не застилает? — ответил Лёне Дрол и зевнул.
— Как это?! — удивились ребята.
— Один раз застелил и всё. В Обратии спят не на кроватях, а под ними, на полу.
Лёня и Ася с любопытством заглянули под кровать. Там было очень чисто, гладкий серебряный пол блестел.
— Но ему же, наверно, твердо? Как так можно спать? — спросила Ася.
— А почему, милая барышня, вы решили, что в жизни всё должно быть мягко и удобно?
Асю смутил вопрос перевозчика.
А Лёнька не без иронии сказал:
— Правители Обратии уж точно спят не на полу, а на перинах.
В глазах Дрола вспыхнул огонь возмущения:
— Да будет вам известно, голубчик, что Правители Обратии самые лучшие правители во всем мироздании. Они живут, как их народ, в таких же неудобных, скромных жилищах, спят на земле, питаются крохами, во всем себя ограничивают...
— Да? А почему же они тогда такие огромные? — спросил Лёнька. — Обраты вон какие маленькие, безжизненные, а те — трехметровые гиганты!
— Они думают о благе Обратии! — искренно воскликнул Дрол.
Лёня с Асей многозначительно переглянулись. Глот продолжал что-то искать в своем домике. Над маленьким окошком напротив входа висел портрет Двуликих. Если бы ребята могли войти в жилище Глота, они обязательно увидели бы на стене напротив серебряное блюдо, в котором, словно в зеркале, отражались истинные личины Правителей Обратии. Странно, что этого не видел ни один серебряный обрат. Это была суть обожаемых ими Двуликих: оборотни с окровавленными пастями.
— Почему он так долго ищет дощечку? — спросил Лёня. — У него что, много вещей.
— Нет, — ответил Дрол, — у него только и есть, что кровать, портрет Правителей да серебряный хитон.
— А где же кухня, туалет, ванная? — удивилась Ася.
— Все удобства — на улице, там, за домом. — И Дрол указал в направлении, куда отправился «мама цыпдраков».
— Что же он тогда так долго не выходит? — снова спросил Лёня.
— По законам гостеприимства Обратии он должен вас утомить ожиданием, чем дольше вы будете ждать, тем лучше.
Вдруг все вздрогнули от пренеприятнейшего звука: конечно же, пищало яйцо, забытый Лёнькой херо-гозм.
— Это у меня, — пояснил Лёня и достал яйцо из кармана. — Нужно подзаряжать информацией. — И мальчик тяжко вздохнул.
— Что это? — удивилась Ася.
— Макет моего мозга, — честно пояснил Лёня. — Лорд мне его дал.
Яйцо начало пищать еще настойчивее. К Лёньке подбежали цыпдраки и, подняв свои драконьи головки, вопросительно уставились на него.
— Ну, чего нужно? — недовольно пробурчал Лёнька.
— Они голодные, — сказал Дрол. — Покрошите им одну таблетку.
Мальчик извлек из блистера таблетку и, размяв ее, бросил на землю себе под ноги.
Цыпдраки со страшным рычанием, не свойственным таким тщедушным существам, накинулись на крошки. Ася, ойкнув, поджала ноги.
— Голодные! — сказал Дрол. — Они такие проглоты!
— У Глота живут проглоты, — пошутил Лёнька и взглянул на цыпдраков.
Те не только подобрали с земли все до единой крошки, а своими острыми клювиками выбили под ногами мальчика ямку. Лёня отдал цыпдракам еще одну таблетку, потом пожертвовал последнюю. Цыпдраки не унимались и жадно смотрели на пришельца.
— Они сейчас меня съедят, — пошутил мальчик.
Наконец на пороге появился сияющий Глот, в руках которого была вощеная табличка и палочка для письма. Улыбка на лице Глота тут же сменилась недовольной гримасой, когда он увидел, что Ася отдает цыпдракам свою последнюю таблетку чипсов.
— Может, снова сходить в аптеку? — растерянно произнесла девочка.
— А ун, илшоп! А ун, илшоп! — воскликнул Глот и, вырвав из мертвой изгороди засохший цветок, замахнулся на цыпдраков.
Дракончики ипуганно разбежались в разные стороны.
Лёнькин херо-гозм продолжал пищать всё настойчивее.
— Ничего, — попыталась успокоить Лёню Ася, — сейчас послушаем мемуары Глота, и он успокоится.
— Тов! — торжественно сказал Глот, забравшийся к Лёне на колени. — Тов! — И Глот придвинул к Лёньке табличку, на которой было нацарапано три фразы на языке серебряных обратов. В переводе они означали:
Я самый счастливый
Я всем доволен
Двуликие лучше всех
— Что это такое? — удивился Лёнька. — Где же мемуары?
— Это они и есть, — пояснил Дрол. — Каждый серебряный обрат ежедневно получает вот такую табличку. На ней уже всё написано, им нужно только поставить знаки в конце: желательно меч, можно, конечно, и шар. И нехорошо, если три шара, очень плохо, если горб, — сказав последнюю фразу, Дрол нервно глотнул слюну.
— Брог тен, брог тен, — неодобрительно зацокал языком Глот.
— И что, вот этим они занимаются целыми днями? — развел руками Лёня.
— А что вас, голубчик, в этом уж так сильно возмущает? — спросил Дрол. — Ведь и вы тоже склонны ежедневно выполнять нехитрые операции. Вы же делаете так целыми днями, не правда ли?
Мальчик, покраснев, покосился на Асю. Она молчала, опустив глаза.
— Вам же этого достаточно для счастья, правда? Почему же им этого должно быть мало?
— Но ведь так жить нельзя! — завопил Лёнька, а его херо-гозм перешел на невыносимые децебелы. От этого Глот впервые в жизни свернул свои уши трубочками.
— Смотрите, — Лёнька указал на Глота пальцем, — он никогда так не делал! Ах ты — красава! — И мальчик чмокнул Глота в макушку. — Не всё потеряно! Он может многое! — возбужденно заорал Лёнька. — Ася, читай хокку!
— Осенняя луна.
О если б вновь родиться
Сосною на горе! — произнесла Ася.
В тот же миг Глот раскрутил свои уши:
— Очт отэ, очт отэ? — проскрипел он.
— Это хокку, — пояснила Ася. — Вы сами можете написать его на своей дощечке. Придумайте что-нибудь. — И Ася взяла из рук Глота стилос и стерла три фразы, написанные на ней. — Держите, — передала девочка Глоту палочку для письма, приложенную к чистой табличке.
— То нет допустимо! — воскликнул побледневший Дрол. — Можно!
— Он говорит «можно», — произнес Лёнька и ласково погладил Глота по волосам-проволочкам.
— Мы тебя над казино подвезем! — заорал Дрол.
— Не бойтесь, монастыря не будет, — вдруг разгадал средне-обратский язык Лёня, и херо-гозм тут же замолчал. — Сделайте ему приятно, пожалуйста. Разрешите, ну что вам стоит! — Мальчик просяще посмотрел на Дрола. Глот тоже глядел на перевозчика глазами, полными мольбы.
— Плохо! — буркнул перевозчик.
— Он разрешил, разрешил! — захлопали в ладоши Ася и Лёня, а Глот незаметно вытер выступившую слезинку радости.
— Я ушипан уккох! — пообещал Глот. — Ыв еще етедирп?
— Он напишет хокку, — пояснил Дрол, — спрашивает: «Вы еще придете?»
— Конечно, придем! — пообещала Ася.
— Тогда вам нужно поторопиться. Скоро полнолуние. Двуликие на сей раз хотят призвать в Львиную Пасть всех серебряных обратов. А после полнолуния ни один обрат еще не возвращался обратно.
Лёнька вдруг побледнел: только что Дрол оповестил их о страшном и неминуемом событии, которое наметили Двуликие.
Глот же, напротив, радовался и что-то скрипуче лепетал как ребенок.
Лёня взглянул на Асю. Он пока не успел рассказать ей о том, что должно произойти в Обратии, но она и так всё понимала.
— Етитох юач? — спросил сиявший Глот.
— Он предлагает вам чай, — пояснил Дрол. — В Обратии это проявление высшей степени гостеприимства и расположения. Будете?
— Конечно, — задумчиво произнесла Ася.
Глот тут же соскочил с Лёниных коленей, залетел в дом, оставив там вощеную табличку, которая теперь была чистой, и, выбежав, направился туда, где, по словам Дрола, были «службы».
На этот раз Глот очень торопился.
— Понимает, — грустно сказал Дрол, — что вам нужно скоро уходить.
Глот появился с серебряным подносом, на котором лежали четыре прозрачные капсулы, четыре зеленые таблетки, четыре белые таблетки и горстка каких-то тонюсеньких колечек, похожих на выпечку.
— Тов! — радостно сказал Глот и поставил поднос на землю.
— Что это такое? — спросила Ася.
— Это кипяток, — указал Дрол на прозрачную капсулу, — эта зеленая таблетка — заварка чая, белая — сахар, а это, — перевозчик ткнул пальцем в тонюсенькие колечки, — это бублики от дырки. Неприятного отсутствия аппетита! Только не перепутайте: сначала зеленая таблетка, потом белая, а уж потом капсула. Бублики от дырки вприкуску!
— Ай! — вдруг заорал Лёня, потянувшийся к подносу. — Ай, больно!
Один из цыпдраков хищно впился в его ногу.
Глот гневно пульнул в дракончика бублик от дырки. Довольный цыпдрак тут же утащил угощение под серебряное деревце и там, громко ворча, накинулся на него.
К удивлению Аси и Лёни, йач оказался очень вкусным, а бублики от дырки буквально таяли во рту.
— Так, — встал с серебряной ступени Дрол. — Не пора вам бесчестие не знать! — И Дрол прогнулся назад, прощаясь с Глотом, который мгновенно огорчился и как-то весь сжался.
— Отэ Яса, — указал Дрол в сторону девочки, — отэ — Ноел.
Только сейчас Лёня понял, что они не представлялись Глоту, да и Дролу тоже. Но перевозчик откуда-то знал их имена.
— Ася! — ласково прозвенел серебряным голосочком Глот, глаза которого по-доброму блеснули. — Леон! — И серебряный обрат протянул ручку за спину.
Наверное, он хотел пожать гостю руку. Лёня зашел за спину Глота и взял его мягкую прохладную ладошку.
— Я удж сав! Я удж сав! — Глот помахал ребятам тыльной стороной ладони.
— До свидания, уважаемый Глот! Спасибо за гостеприимство! — сказала Ася.
— Мы обязательно придем! — пообещал Лёня.
Выйдя за калитку, ребята еще несколько раз оборачивались и смотрели на грустную фигурку в серебряном хитоне.
«Как же мы вернемся домой?» — задумчиво подумал Лёнька, вслед за Асей спрыгнувший с серебряной стены возле лифта.
Дрол, открыв дверцу лифта, сказал:
— Выходите! Зло проваливать!
Ребята вошли в лифт спиной и даже не заметили, какую кнопку нажал перевозчик. Но на этот раз они поехали вверх.
Дрол повернулся в обратную сторону, тут же перед ним глухая стена лифта превратилась в дверь, которую он ловко открыл.
— Здравствуйте! — сказал Дрол и выпихнул из лифта сначала Асю, а потом и Лёню.
Ступив шаг вперед, ребята полетели вниз. Лёнька опять крепко схватил Асю за руку. Они приземлились на что-то мягкое и теплое.
— Мяу! — завопило мягкое и теплое.
— Какой-то кот, — пробормотал Лёня. — Хорошо, что не ток! Ася, смотри, мы в подвале. — Лёня включил фонарик.
— Лёнь, вон дверь! — закричала Ася, указывая на дверь, наметившуюся в нескольких шагах от них.
Ребята осторожно подошли к ней, Лёня дернул ручку. Как ни странно, дверь открылась. Они увидели машину, проезжавшую мимо, и вышли наружу.
— Какое-то здание, напоминает школу — удивленно произнес Лёня.
— А вы что тут делаете? — вдруг донесся до них голос завхоза их родной школы Николая Васильевича.
Ребята обрадовались и испугались одновременно.
— Вот я вам сейчас! — погрозил завхоз и ковыляющей походкой направился к входу в подвал.
— Бежим! — заорал Лёнька и потянул Асю за собой.
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Четверг, 02 Июл 2015, 18:19 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Четверг, 02 Июл 2015, 18:20 | Сообщение # 31 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава девятнадцатая,
в которой выясняется, что одна голова хорошо, а две-три — лучше
— Поехали ко мне домой, — предложил Лёня. — Сейчас всего лишь пять часов вечера.
Ася согласилась.
— Ма, это Ася Силина — моя одноклассница, вместе за одной партой сидим, — сказал Лёня маме.
— Здравствуйте, Надежда Леонидовна, — поздоровалась Ася.
— Приятно познакомиться, — улыбнувшись, кивнула Лёнина мама. Ася ей сразу понравилась.
— Ма, мы пойдем в мою комнату, хорошо?
— Идите, идите, а я вам пока блинчиков напеку.
Ступив на порог Лёниной комнаты, Ася отшатнулась.
— Что это такое? — спросила она, указав на черную надпись на полу, которая угрожающе вибрировала и светилась.
— Это Лёня написял, — пролепетала Маша, которая прибежала из детской комнаты. Малышка вопросительно уставилась на Асю. — Он есё и не такое умеет. Носки глязные блосает на столе, а иногда и тлусики тозе.
— Заткнись, Гномиха! — зашипел на сестру покрасневший от стыда Лёнька.
— Лёня, пуспика плинёс? — спросила вдруг Маша.
— Ой, — сказал Лёнька, — про пупсика я совсем забыл.
А Маша вдруг подпрыгнула, потому что из кармана куртки брата появилась маленькая и очень странная головка. Тут же раздался звук, похожий на крик осла.
— Ой, цыпдрак! — в один голос крикнули Ася и Лёня.
— Дай! — закапризничала Маша и потянулась ручонкой к цыпдраку.
— Лёня, я пошла в магазин за мукой, — донесся голос мамы.
Лёнька зажал карман рукой, пытаясь заглушить нарастающие звуки возмущения цыпдрака.
— Что это у тебя там орет? — удивилась мама.
— Н-ничего, мам, — промямлил Лёня, — это новая интерактивная игра типа тамагочи.
— А-а-а, — задумчиво протянула мама, — какой-то странный звук, такой хищный, бр-р.
— Дай! — снова потребовала Маша.
— Дай ей поиграть, она ведь не сломает, — сказала мама.
— Ладно, — поспешил согласиться Лёнька.
Не успела закрыться за мамой дверь, как Лёнька завопил:
— Черт, как он сюда попал?!
— Он залез к тебе в карман, когда мы его кормили. Бедный Глот, — огорчилась Ася. — Он же будет искать своего цыпдрака.
— Дай! — снова потребовала Маша.
— Смотри, какой он, — сказала Ася.
Ребята принялись внимательно разглядывать цыпдрака. При дневном свете было видно его необыкновенное оперение. Оно казалось атласным. Золотистые крохотные перья, похожие на чешуйки, плотно прилегали к телу. У цыпдрака были очень маленькие крылышки, напоминающие зачатки настоящих крыльев. Лёня взял цыпдрака в руки и развел перышки на груди.
— Смотри! — воскликнул он. — Тут крошечные лапки.
— Точно! — удивилась Ася.
Лёнька потянул розовую лапку с тремя малюсенькими коготками и отпустил ее. Она, словно резинка, тут же вернулась в исходное положение и спряталась под перьями.
— Он не использует эти лапки, — сказал Лёня.
— До поры до времени, — заметила Ася.
— Гляди, — снова удивился Лёнька, — а по бокам у него гладко, как будто перья срезаны.
— Он центральный дракон, — догадалась Ася.
— Как это?
— Ну, помнишь, Дрол говорил, что если обраты воспрянут духом, цыпдраки станут трехглавыми драконами. Этот будет в центре, а у тех, что по бокам, перьев нет слева и справа.
— Точно! — обрадовался Лёня. — Смотри, какой у него хвост, как у ящерицы, правда.
— Ага, — согласилась Ася и провела пальцами по довольно плотному хвосту цыпдрака. — А на голове у него гребешок, словно маленькая треугольная шапочка. И клюв, видишь, это что-то среднее между носом и клювом.
— Смешной, правда? — сказал Лёня и слегка подбросил цыпдрака на ладони. Тот не растерялся, подпрыгнул и мягко приземлился, не поранив Лёнину ладонь своими кривыми лапками, хотя коготки на них были довольно острыми.
Кот, наблюдавший за всем происходящим со шкафа, тоскливо завыл. Теперь ему было особенно обидно: хозяин занимался не его кошачьей персоной, а каким-то паршивцем птичьего рода. Услышав печальный вой кота, Лёнька вздохнул:
— Бедный Глот, он, наверное, переживает из-за цыпдрака, ищет его повсюду.
— А давай мы завтра снова пойдем в Обратию и отнесем Глоту цыпдрака, — предложила Ася.
— Давай! — обрадовался Лёня.
— Я тозе хоцю в Облатию! — начала капризничать Маша.
— Нельзя, — строго заявил Лёня, — там бабайка, он на тебя нападет.
— Буюсь, ой, буюсь, — запищала Маша.
— То-то же, поняла, как страшно. Иди лучше цыпдрака покорми.
Маша, обрадовавшись, схватила цыпдрака за шею и потащила его на кухню. Там, на полу, было много кошачьей еды.
— Кусай, — сказал Маша, ткнув морду цыпдрака в кошачью миску. С хищным ворчанием он набросился на еду. Тимон гневно подвывал на шкафу, но ничего сделать не мог. Цыпдрак тем временем подбирал всё, что было приготовлено для кота, любившего плотно закусить.
— Так что же это за надпись? — спросила Ася. — Откуда она взялась?
— С нее-то всё и началось, — вздохнул Лёня. — Маленький северный олень, не больше нашего кота, принес мне дерево бонсай, и я собственноручно вырубил эту надпись топором. Точнее, не смог вырубить.
— Это тебе Двуликие послали, — сказала девочка. — А сейчас они злятся и не хотят, чтобы ты мне что-то рассказывал. Смотри, как зловеще светится надпись. — Ася указала на буквы-жучки, бегавшие по полу.
— Да ну их! Вот она эта игра, — Лёня протянул Асе диск.
— Это и есть Двуликие? — спросила Ася.
— Да, — вздохнул Лёня, — они монстры. Обладают неимоверной силой и сверхвозможностями. Каждое полнолуние превращаются в оборотней и уничтожают обратов. Пока что серебряных, потом бронзовых, изумрудных. А когда они уничтожат обратов индиго, то спустятся на Землю и захватят ее.
— Это игра, или в самом деле так будет? — испугалась Ася.
— Я уже ничего не знаю, — развел руками Лёня. — Понимаешь, очень скоро у меня битва с Двуликими. Я один буду защищать всех серебряных обратов. Не уверен, останусь ли жив. — Он, вздохнув, вспомнил выражение глаз Глота и ощущение мягкости его ладошки. «Вы обязательно захотите защищать их, голубчик», — прозвучали в голове мальчика слова Лорда.
— Бедный Глот! — сказал Лёня. — Как мне жаль его.
— Да, — грустно отозвалась Ася. — Лёнечка, на тебя вся надежда, ты один можешь защитить обратов от Двуликих, только ты.
— Ася, — вдруг оживился Лёня, — смотри, что мне дал Дарий Флорентиевич. — И мальчик вытащил из-под одеяла белую шкатулку.
— Ой! — всплеснула руками Ася. — Это же настоящая Оружейная палата, только маленькая.
— Вот, — сказал Лёня и достал из белой шкатулки крошечный меч, мифриловые доспехи, шлем и резиновые подошвы — вездебеги.
— Что это? — удивилась Ася.
— Мое обмундирование и оружие, — вздохнул Лёня. — Как его использовать — ума не приложу.
— Погоди, — торопливо сказала Ася, — тут должна быть какая-то разгадка.
— Точно, — хлопнул себя по лбу Лёня, — гляди. — Он взял лупу и поднес ее к крошечному мечу.
— Чем-чакес, — прочитала Ася. — Конечно: Меч-секач!
— Меч-секач! — воскликнул Лёня, и в ту же секунду его тело облепила настоящая серебряная кольчуга, на голову водрузился остроконечный шлем с ровной полоской, прикрывавшей нос, а в руку сам собой вложился небольшой меч. Это оружие было очень удобным и, к удивлению мальчика, легким. Подбросив лист бумаги, Лёня ловко перерезал его мечом пополам.
— Вот это да! — ахнула Ася.
— Вездебеги! — воскликнул Лёня, и под тапочки, в которые он был обут, проскользнули резиновые подошвы.
Калитка скрипнула — мама возвращалась домой из магазина.
— Цыпдрак! Цыпдрак на кухне! — ужаснулась Ася. — Скорей!
В три прыжка Лёня оказался на кухне. Подхватив Машу и цыпдрака, он по потолку добежал до своей комнаты, спрыгнул возле двери и поспешно прикрыл ее с обратной стороны. Это было очень вовремя, потому что мама появилась на пороге дома.
— Бабайка! На меня напал бабайка! — заверещала Маша, а цыпдрак, которого Лёня опустил на письменный стол, икнул. Он стал невероятно толстым и, словно пьяный, покачивался из стороны в сторону, любовно поглядывая на детей осоловевшими довольными глазками.
— Тише! — цыкнул Лёня на Машу. — Это не бабайка, это братик. — Мальчик поспешно снял шлем, кольчугу и положил их на кровать, а меч-секач — на стол рядом с цыпдраком. — Как же их обратно в маленькие-то превратить?
— Попробуй сказать «Чем-чакес», — подсказала Ася.
— Чем-чакес! — громко произнес Лёня, и всё тут же снова стало крошечным.
Мальчик аккуратно сложил «игрушки» в Оружейную палату.
— Дай! — завопила Маша и захныкала. — Дай!
— Нельзя, это защита против бабаек, поняла, — ответил Лёня. — Если ты сломаешь, братик не сможет их победить. Ты же боишься их, ведь так?
— Угу, — согласилась Маша.
— Здорово ты бегал по стенам и потолку, — сказала Ася. — Но всё же, ты один, а их двое, да еще такие страшные.
— Я не один, — вдруг вспомнил Лёня. — Лорд сказал, что Гибара мне поможет.
— А кто такая Гибара? — удивилась Ася.
— Это маленькая пантера, она у Дария Флорентиевича живет, размером с крысу. Но он мне сказал, что я должен найти у нее точку роста и погладить ее три раза, тогда Гибара вырастет.
— За рост отвечает гипофиз, — с видом знатока произнесла Ася. — Ты должен погладить ее по голове, точнее, от правого глаза к уху.
Лёня благодарно посмотрел на Асю и подумал: «Какая она всё же молодчина!» И еще: «Правду люди говорят: одна голова хорошо, а две лучше».
— Но мне кажется, — сказала Ася, — ты должен искать еще что-то. Это будет битва без правил. Собственными силами ты не одолеешь Двуликих. Должна быть какая-то подсказка. Может, она спрятана в самой Обратии.
— Стоп! — вдруг заорал Лёнька. — Стоп! Когда я попал в подвал, там было много бочек.
— Ну и что? — удивилась Ася.
— Они все пронумерованы.
— Что это значит?
— Там была бочка под номером один.
— И что?
— Лорд живет в бочке один на улице Тихий берег океана.
— Серьезно?
— Точно! Я должен снова оказаться в подвале и открыть эту бочку. Возможно, в ней что-то есть. Сансейшвили говорил, что главное правило: найти слабое место противника. Я должен найти это место. Может, в бочке подсказка.
— А как ты попадешь туда?
— Пустяки, — улыбнулся Лёня, — придется снова устроить потоп.
— Лёня! — донесся до ребят голос Надежды Леонидовны. — А почему кот сидит на шкафу и воет? Где его еда, которую я ему дала на целый день? Там много было. Что-то я ничего не пойму.
Лёня поспешил спрятать цыпдрака в ящик письменного стола.
— Отдай! — крикнула Маша.
— Нельзя его сейчас трогать, ему нужно баечки. Принеси лучше кроватку для пупсика.
Маша обрадовалась тому, что можно уложить цыпдрака спать, и побежала за кроваткой.
— Лёня, так что с котом? — снова спросила Надежда Леонидовна, войдя в комнату сына.
Лёнька поспешил задвинуть ящик стола. К счастью, теперь цыпдрак не подавал голоса. Он так плотно закусил, что сон сморил его наповал. Наверное, впервые в жизни цыпдрак наелся.
— Мам, да кто его знает, что с этим котом творится. Весна на дворе, вот он и бесится.
— Какая весна, Лёня? О чем ты? Взгляни на календарь: 6 сентября.
— Да у этих котов, что осень, что весна, одинаково, — нашел объяснение Лёня.
— Ладно, — неожиданно согласилась мама, знавшая, что с котами время от времени случаются чудеса. — Идите на кухню, всё готово.
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Четверг, 02 Июл 2015, 18:32 | Сообщение # 32 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцатая,
из которой следует, что гений и злодейство — вещи несовместные
Бедный, бедный Глот, беспечное сердечко! Он не думал — не гадал, что стальные когти опасности уже направлены к его тщедушному тельцу. Маленький человечек сидел на пороге своего домика-склепа и о чем-то мечтал. Время от времени вынимал из складок хитона бутоньерку с астрой и, понюхав цветок, быстро прятал его. На коленях Глота лежала чистая вощеная дощечка. Если бы Ася могла предположить, какую беду навлечет на этого серебряного обрата, она никогда бы не стерла надпись.
Глот шевелил своим маленьким ртом и задумчиво водил глазами. Он пытался придумать хокку. Ему так захотелось сделать это! Глот напрягал все свои силы, стараясь заставить работать давно заснувший мозг, оживить увядшее воображение. Старания обрата не остались незамеченными, и если бы он был более внимательным, то обязательно заметил бы в своем саду лазутчика.
Хулс, так звали одного из надзирателей серебряных обратов, имевший самые большие уши, спрятавшись за серебряным деревцем, пристально наблюдал за Глотом. Хулс видел, что Глот вынимает из складок хитона какой-то розовый живой цветок. Это была недопустимая дерзость. Двуликие давно запретили обратам иметь живые цветы, здесь были только сухие либо искусственные.
«В живых цветах слишком много жизни, — заявила Двуликая, — они волнуют, возбуждают и влекут к неизведанному. Мы должны уничтожить любое проявление живого в нашем государстве». Да-да, так и было. Когда-то давно в Обратии росли цветы. Но тогда Глот еще лежал под колыбелью. Все цветы и травы вырвали с корнем, деревья вырубили и засушили. Так появились мертвые изгороди и деревца с плодами в виде камушков.
Неслыханная дерзость: у Глота — живой цветок! Этого Хулсу было достаточно для того, чтобы ползти медленнее черепахи в Львиную Пасть и обо всем рассказать Двуликим. Но нет, нет, Хулс был не таков! Он хотел раскидать поменьше про этого негодного Глота, которого называли знаковой личностью серебряных обратов. Столь низкое звание товарища не давало Хулсу покоя ни ночью ни днем. Он завидовал, ох, как завидовал Глоту и давно мечтал сделать ему приятное. И вот такая возможность представилась. «Не смотри, не смотри невнимательней, — шептал внутренний голос Хулса. — Заткни уши пошире!» И он следил. Следил и запоминал.
А на Глота, к несчастью, нашло озарение. Обрат схватил палочку для письма и быстро нацарапал на вощеной дощечке:
О яанвид артса!
Ыт абен котевц,
Адзевз, яашвапу в ньесо!
Так и написал. И даже поставил два меча и два шара с хвостиками. Откуда он знал про шары с хвостиками, о которых забыли самые древние серебряные обраты? Неведомо. Что-то всколыхнулось в подсознании Глота. Он издал звук, в котором была и радость, и боль, и сладость, и горечь одновременно.
Всё! Хулсу наконец хватило. Надзиратель выскользнул из-под серебряного деревца и пополз медленнее черепахи в Львиную Пасть. Он передвигался так медленно, что в его огромных ушах свистел ветер. Бедный Глот ничего не слышал и не видел. Глаза его затуманились слезами. Обрат достал из складок хитона астру и, теперь не таясь, припал к ней лицом. Ручьи слез текли по его маленькому, тщедушному тельцу, которое сотрясалось от рыданий. Эти теплые слезы немного согрели его и привели в чувство. Сквозь их пелену он поглядел на свои босые ноги и увидел двух цыпдраков, растерянно жмущихся друг к другу.
— Едг еще нидо?! — воскликнул Глот. — Едг еще нидо?!
Видеть только двух цыпдраков Глот не привык. Они всегда и всюду были втроем. Глот положил на серебряную ступень свою вощеную табличку и заметался по саду, забежал в домик-склеп, потом помчался на задний двор. Потрусил серебряного петушка, вероятно, надеясь, что из него выпадет третий цыпдрак. Увы, этого не произошло. Глот был в отчаянии. Теперь ему снова хотелось рыдать. Любимое существо, к которому серебряный обрат давно прирос душой, исчезло. Глот даже мысли не допускал, что цыпдрака могли случайно унести гости.
Несчастный побежал к соседям. Он обошел абсолютно все домики-склепы, но везде было по три цыпдрака, ровно по три. Уставший Глот брел с опущенной головой по гладкой дороге, как вдруг раздался очень неприятный резкий звук. Что-то вверху проскрипело так, словно тормозил длинный состав или кто-то провел железом по стеклу. Глот свернул уши трубочкой, закрыл глаза и сжался. Когда эхо неприятного звука утихло, обрат позволил себе поднять глаза к потолку, который он всегда считал небом. В центре ровной серебряной поверхности появилось нечто, напоминавшее глаз. Глот в ужасе пошатнулся. Это был действительно страшный глаз с узким, как у хищного зверя, зрачком. Глаз злобно уставился на Глота. Серебряный обрат ринулся к своему домику-склепу. Плотно прикрыв калитку, Глот забежал в дом и залез под кровать. Но и здесь был страшный глаз, злобно вперившийся в Глота из сетки кровати.
— Отч отэ?! Отч отэ?! — шептал Глот, трясясь от страха.
***
— Теперь Тмыглаз будет всегда и везде следить за негодяем! Мерзкий, презренный обрат! Как он посмел совершить столь тяжкие преступления!
Этих слов Двуликой Глот, конечно, не слышал. Зато Правитель и Правительница Обратии теперь слышали и видели всё. Они стояли в самом центре Львиной Пасти. Именно там, где и открылся Тьмыглаз. Тьмыглаз всегда был здесь. Но раньше не нужно было открывать его, ведь во всей Обратии царили тишь, гладь и благодать. И вот теперь какой-то презренный Глот позволил себе подобную наглость!
— Ад-ад-ад! — твердил Хулс и прогибался перед Двуликими назад.
Он прошел тернистый путь очень быстро, потому что полз в Львиную Пасть медленнее самой неповоротливой черепахи. Двуликие приняли его здесь. Никто из живых обратов не подозревал о замке Правителей. Все думали, что Двуликие влачат такое же, как и остальные, существование. Обраты были уверены, что Правители обитают в пещере, расположенной в одной из двадцати восьми гор Львиной Пасти. Так говорили Двуликие, и подданные в это верили, свято верили.
— О дивная астра!
Ты неба цветок,
Звезда, упавшая в осень! — прочитала Двуликая хокку Глота, и лицо ее презрительно перекосилось. — Кем он себя возомнил? Поэтом? Может быть, гением? Ничтожество! Тварь, не способная ни на что! Ты заберешь у Глота эту дощечку, — прошипела Двуликая Хулсу, едва сдерживаясь, чтобы не раздавить ногой представителя презренного народца и не оставить от него мокрое место. Но она взяла себя в руки. Так было нужно.
Хулс еще раз прогнулся назад и раболепно повторил:
— Ад-ад-ад!
— За то, что ты верно служишь Обратии, мы наградим тебя! — раздваивающимся голосом произнес Двуликий.
— Да! — подтвердила Двуликая, сказав это так, словно в ней жили двое.
— Теперь ты — знаковая личность серебряных обратов, — заявил Двуликий.
Хулс смотрел на Правителей так, словно перед ним были две горы. Он ловил каждое их слово, каждый жест. У Хулса сильно болела шея, и голова его уже готова была отвалиться от постоянного прогиба назад.
— Мы награждаем тебя! — повторил Двуликий и потянулся рукой к голове Хулса. Это движение означало, что он погладил обрата по длинным серебряным волосам. Хулс зажмурился от удовольствия. — Мы награждаем тебя! — еще раз прогромыхал Двуликий.
— Посмертно! — добавила Двуликая.
Хулс услышал последнее слово, но оно не насторожило его. В Обратии принято было говорить таким языком. «Пожизненно!» — сам себе сказал Хулс и улыбнулся своим крошечным ртом.
— Скоро вы все умрете! — продолжала Двуликая. — И мы навеки избавимся от вас. Как же мы вас ненавидим!
«Вы будете жить вечно, — переводил «сладкие» речи Хулс. — Мы всегда будем вместе. Как же мы вас любим!»
— Ступай! — скомандовал Двуликий. — Грамоту получишь позже. Благодарим за службу! И знай: отныне именно ты знаковая личность Обратии.
— Розоп Иитарбо! — слабым от слез голосом проскрипел Хулс.
В его глазах читалось: «Я буду служить Двуликим еще преданнее».
— Ступай! — уставшим голосом произнесла Двуликая. — На сегодня нам достаточно. Меня тошнит от тебя!
«Как она меня любит!» — продолжал обманываться Хулс, бежавший домой вниз по тернистому пути.
— Негодяи! — завопила Двуликая, ворвавшись в Черный замок. — Мерзкие, ничтожные обраты!
— Не вижу повода для беспокойства, — произнес Двуликий, следовавший за Правительницей по пятам. — Скоро полнолуние, и всем им придет конец. Подожди пару дней.
— Нет! — громыхнула Двуликая так, что зазвенели черные стены, а духи обратов, испуганно забились в углы замка. — Нет! Я не желаю ждать. Я развожу костер смерти, неси игральные кости.
— Зачем нам кто-то еще? — удивился Двуликий. — С этими негодями мы справимся сами, и мальчишка — обычное ничтожество, полный ноль. Неужели ты допускаешь, что мы не одолеем его?
— Законы Обратии нарушены. Их попрал самый ничтожный обрат. Я хочу мести, и мне нужны слуги, дьявольские слуги. Эй, негодяи, — крикнула Двуликая духам обратов, — хвороста и огня, живо!
Духи обратов тут же вылетели из Черного замка и направились в леса Львиной Пасти. Они выбирали самый сухой хворост, потому что очень боялись гнева Двуликой. Каждый дух принес по большой охапке, но Правительнице этого было мало. Она больно стегала духов своей кожаной плетью, и те торопились принести еще и еще. Когда сложенный хворост достиг потолка, Двуликая прокричала:
— Довольно! Поджигайте!
Один из духов снял со стены факел и поднес к сухим ветвям. Огонь полыхнул так сильно, что обжег духов, и они безмолвно вскрикнули. Пламя лизнуло лица Двуликих, мелькнули их уродливые черепы. Духи испуганно отшатнулись. Но лица Двуликих восстановились, покрывшись плотью, и стали еще чернее и страшнее.
— Игральные кости! — скомандовала Двуликая, и Правитель подал ей золотой поднос с черными игральными костями, которых была целая гора.
Двуликая начала бросать кости в огонь и что-то шептать при этом.
— Шуликуны! — воскликнула Правительница, в экстазе закатив глаза.
Из огня вышел двадцать один шуликун — существа ростом с кулачок, конскими ногами и мордами, напоминавшими крысиные, только с более длинными носами. На каждом шуликуне был надет черный кафтан, кушак и остроконечная меховая шапочка, похожая на треуголку. В руках они несли железные сковородки с горячими углями и каленые крюки, которыми мерзкие твари сразу попытались захватить духов обратов. Шуликуны противно пищали, прыгали и бесновались.
— Хороши! — заявил Двуликий. — Гляди, как они рвутся в бой!
— Это только начало, — заявила Двуликая и, обратившись к испуганным духам, скомандовала стальным голосом: — Смотреть на стену, негодяи! Не закрывать глаза! Смотреть! — И Двуликая хлестнула духов плетью, а шуликуны запищали так, словно кто-то придавил их ничтожные тельца.
Маленькие кости, влетавшие в огонь, начали отбрасывать на стену огромные уродливые тени.
— Люди Дивия! — воскликнула Двуликая. — Приветствую вас!
Тут уж шатнулся и сам Двуликий. Зрелище, представшее перед ним, холодом прошло по венам. Из огня вылазили монстры. Многоглавые, существа с лицом на груди, со звериными и птичьими головами и ногами, с крыльями. Они заполонили огромный зал замка, издавая звуки, напоминавшие крики тиранозавров. В замке стало смрадно от тяжелого, нечистого дыхания Людей Дивия. Шуликуны продолжали бесноваться, разглядывая монстров, толпящихся и всё прибывающих из огня.
— Куда их девать? — растерянно произнес Двуликий. — Смотри, они уже ломятся в наши покои.
— Отправляйтесь в пещеры Львиной Пасти! И сидите там, пока мы вас не призовем на битву! — скомандовала Двуликая. В тот же миг Люди Дивия послушно, словно зомби, покачиваясь из стороны в сторону, вышли из замка и начали карабкаться вверх, стремясь к ущелью Львиной Пасти. В замке остались только шуликуны, считавшие себя особо приближенными по праву того, что были созданы первыми.
Двуликий облегченно вздохнул.
— Эти пускай остаются, — промолвила Двуликая, презрительно указав на шуликунов, сбившихся кучкой, по форме напоминавшей остроконечный треугольник. — Они присмотрят за духами. Мне надоели их трясущиеся тени.
Шуликуны радостно завизжали и бросились к духам, тыча в них раскаленные крюки и швыряя горячие угли. Духов обратов спасало только то, что они умели летать, а шуликуны — нет.
— Песиголовцы! — воскликнула Двуликая, бросив последнюю горсть игральных костей и приказав духам обратов смотреть на стену.
На стене замка снова появились огромные тени. Из огня один за другим выходили циклопы с человеческими телами и собачьими головами. У них были страшные пасти с острыми зубами, огромными клыками. Человеческие руки без конца сновали в воздухе, пугая духов корявыми пальцами с длинными треугольными когтями. Первый песиголовец был особенно голоден, поэтому схватил одного из самых любопытных шуликунов, намереваясь зубами сломать ему хребет.
— Поставь на место! — воскликнула Двуликая, и в тот же миг песиголовец бросил на пол перепуганного пищащего шуликуна. — Их должно быть ровно двадцать один. Вы, — Двуликая указала пальцем на песиголовцев, которых было несметное множество, — вы отправитесь за Людьми Дивия и будете сидеть в пещерах, ожидая битвы. Только тогда сможете поесть.
С открытых пастей песиголовцев капала слюна, они были невероятно голодны, но приказ Двуликой не обсуждался. Она — их госпожа и создательница.
— Отправляйтесь в Львиную Пасть! — крикнула Правительница, и песиголовцы один за другим выползли на четвереньках из замка.
Игральные кости закончились, костер начал затухать. Двуликий облегченно вздохнул.
— Пора подкрепиться! — произнесла Правительница, и духи обратов заметушились, торопясь угодить Двуликим, поднося им как никогда кровавые куски мяса.
Шуликуны, просяще стоявшие со своими сковородками у огромного стола, плотоядно запищали. Из их ртов извергалось пламя.
Двуликий, поморщившись, бросил им кусок мяса, упавший на сковородку одного из шуликунов. Мясо зашипело, зажариваясь, а шуликуны накинулись на него, толкаясь, кусая и царапая друг друга.
— Ну, что ты скажешь теперь? — многозначительно произнесла Двуликая, по руке которой стекала кровь.
— Мы — Правители мира! — прогремел Двуликий. — Миром правим мы! — И он сделал еще одну подачку шуликунам.
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Четверг, 02 Июл 2015, 18:47 |
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Четверг, 02 Июл 2015, 22:10 | Сообщение # 33 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19711
Статус: | Галь, это прямо сага получается у тебя.
И где ты столько буков берешь?
Да так складно складываешь....
Молодечик, Галчонок!
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Пятница, 03 Июл 2015, 22:39 | Сообщение # 34 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Цитата МилочкаТ ( ) Галь, это прямо сага получается у тебя.
Ничего себе - польстила ты мне Спасибо!Цитата МилочкаТ ( ) И где ты столько буков берешь?
Да так складно складываешь....
Наверное, на меня напал БУКОВельЦитата МилочкаТ ( ) Молодечик, Галчонок!
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Пятница, 03 Июл 2015, 22:40 | Сообщение # 35 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать первая,
из которой можно узнать, как работает закон бумеранга
Хулс и не подозревал, что за ним может кто-то следить. Обычно он сам следил за кем-то. Серебряные обраты относились друг к другу по-братски. Никогда никто из них даже не подумал замыслить против другого подлость или зло. Лишь два представителя серебряных были не такими, как остальные. Именно они и стали надзирателями. Когда Хулс полз по тернистой дороге медленнее черепахи, вслед за ним полз немного быстрее его товарищ — Ишу. Ишу незаметно проник в Львиную Пасть и слышал всё, что сказали Хулсу Двуликие. Зависть придушила Ишу, бросив на его тщедушную грудь огромную жабу. Как мог он, худший из худших, допустить такую несправедливость! Презренный Хулс намеревался стать знаковой личностью серебряных обратов. Жаба науськивала Ишу: «Отними у него звание. Вы похожи друг на друга, как две серебряные монеты. Никто не догадается, что ты не Хулс. Забери грамоту себе!»
«Как же это сделать? Как это сделать?» — стучало в висках Ишу, ползущего вслед за Хулсом обратно. «Убей его, убей! — навязчиво квакала проклятая жаба. — Отрави, дай ему яду!» Эта мысль привела Ишу в Низагам.
— Йад енм удя, — сказал Ишу обрату, продававшему лекарства.
Еще ни один из серебряных обратов никогда не покупал яд. Хотя здесь он был. Поэтому продавец удивился и вопросительно поглядел на Ишу.
— Йад енм удя! — возмущенно заорал Ишу.
— То огеч? — спросил продавец.
— То оготсич ацдрес, — произнес Ишу.
— То огеч? — еще раз спросил продавец.
— То йесв ишуд, — на этот раз сказал Ишу и добавил: — Йад накатс.
Продавец был очень удивлен. Обычно обраты покупали вещества литрами и килограммами.
— Накатс? — удивился он.
— Накатс! — возмущенно воскликнул Ишу. Он уже видел себя знаковой личностью Серебряной Обратии. Что он тогда сделает с этим догадливым торговцем? Сотрет отсюда навечно!
Наконец ему принесли один стакан жидкого яда в бутылочке. Схватив ее, Ишу пополз туда, где жил Хулс. Счастливчик не скрывал радости. Его бледная кожа даже порозовела от счастья.
Хулс лежал под кроватью и мечтал о том, как Двуликие вручат ему грамоту.
Именно в этот момент на пороге домика-склепа Хулса появился подлый Ишу.
Ни о чем не подозревая, Хулс рассказал обо всем.
— Отэ одан тьитемто, — выдавил из себя Ишу.
Радостный Хулс встрепенулся: у него закончились припасы того, чем обычно отмечали в Обратии торжества, — сердечной настойки из травы валерьяны и мяты. Хулс было дернулся бежать в Низагам, но Ишу остановил его.
— Исен евд ишач, — сказал он, — у янем тьсе.
Счастливый Хулс побежал на задний двор, а Ишу вытащил из холщовой сумы два сосуда. В одном был яд — для Хулса, в другом же — обычная сердечная настойка — для Ишу. Настойка имела другой цвет, поэтому Ишу не боялся перепутать.
Хулс, вернувшийся с заднего двора, торжественно поставил на землю перед серебряной ступенью две чаши, в которые Ишу ловко налил жидкости.
— Аз отэ одан тьип моплаз, — выдавил из себя Ишу.
Ничего не подозревающий Хулс одним махом глотнул содержимое чаши. Ишу же выпил свою сердечную настойку. «Счастливчик» Хулс сразу же посинел, глаза его закатились, тонкий змеиный язык вывалился из маленького рта. Несколько секунд он трепетал всем телом. Ишу с улыбкой наблюдал за этими судоргами смерти. Мертвый Хулс упал на серебряную ступень. Из его посиневшей руки выкатилась пустая чаша. Ишу ликовал, ни капли жалости не нашлось в нем, ничего не шевельнулось в его отвратительной душе. Да и была ли она в его теле? Вряд ли. Только одно беспокоило Ишу: куда девать труп Хулса? Недолго думая Ишу положил тело под кровать домика-склепа.
Теперь он наконец мог принять награду из рук Двуликих. ***
Сытые шуликуны стали еще более навязчивыми. Они с писком лезли в двери опачевален Двуликих, намереваясь завалиться спать на огромных кроватях.
— Какая мерзость! — прогремел Двуликий. — Тебе это не противно?
Двуликая расхохоталась в ответ.
— Отправь их куда-нибудь. Или я раздавлю их.
Двуликая была как никогда добра и покладиста.
— Ладно. Скоро я сделаю это. Только сейчас выжгу на доске грамоту для нашего вестника правды. — И Двуликая скрылась в своей опочивальне.
Ее не было полчаса. Всё это время Двуликий брезгливо наблюдал за шуликунами, которые гонялись друг за другом, бросая горящие угли и взвизгивая от боли. Некоторые впивались горящими пастями в горло других. Обожженные пищали еще пронзительней.
Наконец из опочивальни вышла Двуликая. В руках она держала дощечку, точно такого размера, как те, на которых серебряные обраты писали свои мемуары. Но эта была в серебряной оправе. Двуликая сдержала слово — выжгла для Хулса дарственную грамоту.
— Отправляйтесь в оленюшню! — заявила Правительница. — Возьмите двадцать два оленя.
— А зачем двадцать два? — удивился Двуликий. — Почему один лишний?
— Он не лишний, — сказала Двуликая. — Повезет грамоту. Вы вручите ее Хулсу. Не сметь вынимать ее из рамки! Поняли? Ты будешь главным, — ткнула Двуликая пальцем в самого крупного шуликуна, которого она создала вторым.
Первый ей не совсем удался. «Этот блин комом, — прошептала Двуликая, когда из огня появился первый шуликун. — Какой-то весь покрученный и покареженный. Тьфу!»
Первый шуликун вновь почувствовал себя ущемленным. Остальные завизжали, что означало согласие. Двуликая достала из огня камина и бросила на сковородку главного какой-то раскаленный полукруг, напоминающий месяц.
— Это огненный бумеранг, — прогремела Правительница. — Используйте его для устрашения презренных обратов. И притащите мне сюда негодяя Глота! Заберите у него дощечку. Ее привезет двадцать второй.
Шуликуны снова завизжали.
— Выполняйте! — прогремела Двуликая.
Шуликуны выбежали из Черного замка со своими сковородками и раскаленными крюками.
— Зачем тебе Глот? — спросил Двуликий. — И где ты намереваешься поместить его? Люди Дивия и песиголовцы невероятно голодны. Львиная Пасть окровавлена. Они начали пожирать друг друга. Если ты оставишь Глота в Львиной Пасти, они раздерут его на части до полнолуния.
— Я не настолько глупа, — хмыкнула Двуликая. — Шуликуны привезут его сюда и привяжут к главной башне замка. Они будут мучать его до самого полнолуния. Подносить к его ногам горящие угли, прижигать тело калеными крюками. Я хочу, чтобы этот негодяй мучился долго.
— О, как же ты умна, как великолепна! — восхитился Двуликий.
— Что касается песиголовцев и Людей Дивия, — продолжала Правительница, — пусть пожирают друг друга. Их там несметное число. Для битвы хватит. Кровь лишь раззадорит охотничий инстинкт этих слуг дьявола, будь уверен.
***
Шуликуны тем временем уже мчались по тернистой дороге на оленях, размером с кошку. Им едва удалось миновать Львиную Пасть. Два песиголовца погнались следом, надеясь поживиться мясом оленей и самих шуликунов. Но олени были очень ловки и увертливы.
Двадцать вторым бежал тот самый, который принес Леону Миссионову злополучный бонсай. Теперь он исполнял новую миссию: донести до Хулса грамоту, а на обратном пути доставить дощечку Глота. Олень был очень недоволен этим, он постоянно раздувал ноздри и подкатывал глаза. Двадцать второму хотелось вести на спине седока, но товарищи считали его лузером. Олень негодовал и бил копытом, тяжело дыша в зад двадцать первому. Однако если бы двадцать второй знал, как опасно нести на спине шуликуна, он бы порадовался положению неудачника. Шуликуны то и дело цепляли оленей за рога своими раскаленными крюками, огненным дыханием палили им спины. От этого движение лишь ускорялось, и огненные всадники летели во тьме тернистого пути невероятно быстро.
Наконец появился первый домик-склеп серебряного обрата. Шуликуны довольно запищали и перестали припаливать огнем оленей. Те перешли на пеший ход, устало шагая по главной улице Серебряной Обратии. Серебряные обраты удивленно наблюдали за этой процессией.
— Где дом Хулса? — пропищал шуликун, сидевший на самом первом олене.
Испуганный серебряный обрат, вышедший за калитку, едва не упал на мертвую изгородь.
— Где дом Хулса?! — еще громче пропищал шуликун и ткнул в обрата раскаленным крюком. Несчастный ойкнул от боли. — Заодно покажи нам дом Глота!
Обрат указал сначала на дом Хулса, а затем — Глота.
Ужасные прищельцы двинулись вперед, обрат же поспешил к своему домику-склепу. У самого порога его что-то больно ударило по спине, обрат обернулся и увидел раскаленное полукольцо. Главный шуликун бросил в него огненный бумеранг. Опалив спину обрата, полукольцо вернулось в лапу шуликуна. Несчастный забежал в домик и спрятался под кроватью.
А счастливый Ишу не торопился покидать владения убитого им Хулса. Он ходил по саду и заднему двору, размышляя, что бы еще присвоить себе. Присваивать было особо нечего, кроме трех цыпдраков и одного серебряного петушка. Ишу задумался, стоит ли. Это хозяйство требовало дополнительных затрат и не давало никакого проку. В тот самый момент, когда он решал, брать или не брать, раздался топот копыт. Ишу был очень удивлен, увидев необычайную процессию. От его зоркого взгляда не ушло и то, что последний олень нес на своей спине какую-то дощечку в серебряной рамке. Сердце Ишу ёкнуло. Он догадался — это посланцы Двуликих, которые принесли грамоту.
— Ты Хулс? — без всяких приветствий и церемоний противно пропищал гонец, сидевший на первом олене.
— Ад-ад-ад! — не сомневаясь, ответил Ишу.
— Тогда это — тебе! — Шуликун указал лапой на дощечку, привязанную к спине двадцать второго оленя. — Иди и возьми! Нам некогда ждать!
— Ага! — промолвил Ишу и поторопился к последнему оленю.
Дрожащими руками взял Ишу заветную грамоту. В тот же миг процессия быстро двинулась вперед. Ишу упал на серебряную поверхность земли и, трепеща всем телом, зарыдал над своей, как он считал, грамотой.
— Отэ ёом! Отэ ёом! — шептал обезумевший от счастья Ишу.
Немного придя в себя, он встал на дрожащие ноги и потащил в сад грамоту, ради которой убил товарища. Там, продолжая дрожать, Ишу аккуратно и медленно вытащил деревянную дощечку из серебряной оправы. Но стоило ему прикоснуться к тому, что было адресовано другому, как его руки покрылись пузырями. Ишу закричал так, словно его режут. Все обраты выскочили из своих домиков-склепов.
Пузыри поползли по телу Ишу вверх, стремясь к его лицу. Грамота, предназначенная Хулсу, была пропитана поедающим плоть ядом. Этот яд прожег тело Ишу до самых костей, и мучения его были ужасными. Кислота разъела лицо Ишу, превратив его в череп, а тело стало скелетом. Ишу упал на серебряную ступень, именно в то место, куда за полчаса до того упало тело отравленного им Хулса...
Пронзительный крик продолжал звучать в ушах Глота, когда к его дому приблизилась страшная процессия.
— Ты Глот? — пропищал главный шуликун.
— Я, — неуверенно ответил Глот.
— Взять его! — скомандовал главный шуликун.
Двадцать остальных, спрыгнув с оленей, побежали к перепуганному Глоту. Они надели на него те самые цепи и кандалы, что лежали у порога. Один из шуликунов ткнул Глота в спину раскаленным крюком, и обрат выбежал за калитку.
— Будет идти в центре! — пропищал главный шуликун. Глота поставили после одиннадцатого оленя. — Заберите дощечку и привяжите ее к спине двадцать второго. Сочинитель! — И главный ткнул каленым крюком в лицо Глота.
Испуганные серебряные обраты наблюдали за тем, как по центральной улице в цепях и кандалах уводят Глота. Бедняга низко опустил голову, он не хотел видеть сочувствия своих братьев и винил во всем только себя одного.
— Мечаз я ласип уккох? — шептал Глот. — Мечаз я ласип уккох?
А еще он думал о том, что так и не нашел третьего цыпдрака. Эта мысль терзала Глота больше всего.
По пути шуликуны то и дело норовили припалить тело узника раскаленными крюками, бросали в него горящие угли. Глот сбил ноги в кровь и едва дышал от усталости.
Когда процессия приблизилась к Львиной Пасти, шуликун, ехавший на одиннадцатом олене, потребовал, чтобы Глот сел рядом с ним. Ничего не понимая, Глот забрался на оленя. В тот же миг началась дикая скачка. Шуликуны вонзили свои крюки в бока оленей и те, обезумев от боли, ринулись вперед. Глот едва удерживался, чтобы не упасть. Шуликун, сидевший за его спиной дышал на него горячо и смрадно, и Глот чуть не терял сознание.
В Львиной Пасти было темно. Глот вдруг понял, что за ними погоня. Страшные утробные крики каких-то существ отражались от гор и вдвойне громче громыхали в ушах.
Он вцепился в спину оленя, обрату хотелось закрыть глаза, заткнуть уши. Но что-то мешало сделать это. В темноте он начал различать очертания огромных монстров, бегущих по сторонам от процессии. Глот никогда не видел таких страшных существ. Тут были одноглазые циклопы с людскими телами и собачьими пастями, монстры с лицами на груди, многоглавые, со звериными и птичьими головами и ногами, с крыльями. Глоту показалось, что всё это ему снится, и он наконец зажмурил глаза.
Но шуликуны были проворными. Им и на этот раз удалось пересечь Львиную Пасть. Теперь олени ловко взбирались вверх. Сюда не могли подняться Люди Дивия и песиголовцы, отчаянно крушившие камни у подножия высокой скалы. Это была одна из главных гор Львиной Пасти, с обратной стороны которой огромным гнездом чернел замок Двуликих.
Олени вскарабкались на пик главной скалы и начали спускаться вниз. У порога замка их встретили Правители Обратии.
Глот в забытьи услышал голос Двуликой:
— Ну что, всё выполнили?
— Да, — подал голос главный шуликун.
— Ага, вижу, — прозвучал во тьме голос Двуликого.
— Приковать цепями негодяя к главной башне замка! — отчеканила каждое слово Двуликая. — Отныне и до полнолуния вы будете подниматься к этому мерзкому обрату и мучать его!
Глот подумал, что такого не может быть, это не их Правители, а монстры, из тех, что бежали за ними по Львиной Пасти.
— Почему не выполняете? — громыхнул Двуликий.
— Мяса, мяса, мяса! — пропищал за всех главный шуликун, остальные же только кланялись и глотали слюни.
— Сначала выполните приказ: негодяй должен быть прикован немедленно. Верните оленей в оленюшню и сожгите дощечку. А потом мы решим: получите вы мясо или нет, — рявкнула Двуликая.
И Правители скрылись за огромной черной дверью замка.
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Пятница, 03 Июл 2015, 22:56 | Сообщение # 36 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать вторая,
в которой кто-то подмочит чью-то репутацию
Воскресным утром у людей обычно хорошее настроение. Но Денис Калашников проснулся с мрачными мыслями.
— С кем поведешься, — бурчал он, — правильно русичка говорит.
Денис неохотно поплелся в зал. На диване сидел отец в семейных трусах, майке и пил пиво.
— Пива хочешь? — икнув, спросил он.
— Я по утрам не пью, — хмыкнул Денис, вытащив из-под воблы какой-то старинный лист бумаги, и тут же закричал: — Я так и знал, замочил-таки!
— Не замочил, а подмочил, — снова икнул отец.
Денис тряхнул плотным листом бумаги, походившим на папирус, и поднес его к глазам. Сверху латинскими буквами, в старинной манере было написано «REPUTATIO». Дэн не владел языками, но прочитать свою фамилию-имя смог. Тут же у мальчика подкосились ноги.
— Шо, сына, плохи твои дела? — икнул отец. — Я тебе, наверно, как его, ну там, где оценки записывают... — Отец почесал затылок. — О! Табель, точно табель! Подмочил, что ли?
— Да ну тебя! — отмахнулся Денис и поплелся со странной бумагой в свою комнату. — Алло, Лёнька, — сказал он, когда установилась мобильная связь, — у меня кошмар.
— Что случилось, Дэн? — ничего не понял Лёня. Звонок друга буквально сорвал его с девятиэтажки. Сегодня ночью он, благодаря околоушу, прыгал по крышам.
— А то и случилось, — буркнул Денис. — С кем поведешься.
— Да объясни ты, наконец, ничего не пойму!
— Сначала эта говорящая бабочка, потом Моня Мах, конечно же, чокнутый профессор в виде Лорда, дурацкая надпись на полу в твоей комнате. Какая-то предстоящая битва с монстрами из игры. А теперь, — Денис перевел дыхание, — теперь меня преследует сам Папа Римский — Иоанн ХХII.
— Что значит, преследует?!
— А то и значит: сегодня он мне всю ночь снился. Сначала бубнил что-то, как церковный поп, на иностранном языке, но я ему сказал, что буду говорить только на русском. Тогда он перешел на русский и заявил, будто я последователь его дела и он избрал меня. Представляешь? Я буду бороться с химией в ХХI веке, как он боролся с алхимией в XIV! А еще он мне сказал, что наша химичка — ведьма. Не случайно ее зовут Алевтина и она преподает химию. Из этих двух слов он сложил слово «алхимия». В общем, Лёнька, он требует, чтобы я развел в школьном дворе костер и отвел ее туда.
— Кого?!
— Да химичку же! Ты что, не понимаешь?! Он считает ее ведьмой, требует, чтобы я сжег ее на костре, заодно бросил туда все учебники химии.
— Бред какой-то!
— Тебе бред, а мне что делать?
— Дэн, но это же обычный сон!
— Ага, сон. Я тебе сегодня покажу, что он оставил для меня на журнальном столике. Он дал мне «Репутацию», заверив: я самый что ни на есть лучший избранник в борьбе с ересью, то есть любыми науками. Утром просыпаюсь, иду в зал, глядь, а на столике — бумага, солидная такая, древняя. Отец, правда, ее пивом подмочил. Так что, давай ко мне, я тебе всё покажу.
— Не могу!
— Как, и сегодня не можешь?! Вот так ты, значит, к нашей дружбе относишься, да?!
— Прости, Дэн! Ситуация, правда, такая, что мне очень надо быть в другом месте. А завтра уже встретимся. В школе... Хорошо?..
Лёнька не успел договорить, как в трубке запищало — обиженный Денис не хотел больше продолжать разговор. Лёня набрал его номер, но Дэн вообще выключил телефон.
С тяжелым сердцем мальчик позвонил Асе.
— Ась, я вот тут подумал, — сказал он, — мы уйдем почти на целый день, боюсь оставлять в комнате артефакты.
— Давай возьмем их с собой.
— Вообще-то можно, но в карманах они не поместятся. Тащить школьный рюкзак не хочется, а нести артефакты в целлофановом пакете вроде несолидно.
— А давай я возьму папин планшет, он небольшой, но в него всё поместится. Я, кстати, хлеба купила.
— Хлеба? Зачем?
— Цыпдраков покормим.
— Это правильно. Они такие голодные. Когда будешь у меня?
— Примерно через час.
— Хорошо, жду.
***
Собравшись, ребята вышли на улицу. Лёня бросил на землю Клубоинг-737, и они пошли доселе невиданным маршрутом. Куда? Конечно, к Сосново-Лабиринтовой поляне.
— Зло проваливать! — улыбнувшись, проскрипел Дрол, когда ребята оказались в Обратии.
— При потопе стучите десять! — четким голосом прочеканил Лёнька.
— Какой недогадливый мальчик, однако! — фыркнул Дрол, схватив Асю за руку и запрыгнув на тот же козырек. — Стучите десять! — кричал Дрол, бросив Лёньке деревянную табличку с молоточком.
Шумный поток воды несколько раз прокрутил мальчика вокруг лифта и снова слил в подвал. Ничего не оставалось, как простучать десять раз. Вода начала сходить, обнажая пузатые очертания бочек.
— Что же вы медлите? — донесся до Лёнькиного слуха голос Дрола. — Выходите же!
«Как бы он чего не заподозрил?» — подумал Лёня, живо прокручивая тяжелые бочки.
— Сейчас, сейчас, — сказал мальчик, — я сушусь. — Вот она! — обрадовался он, наконец обнаружив бочку с номером один.
Открыть ее оказалось не так-то просто. Крышка сидела очень плотно. Нужно было чем-то подбить ее.
— Молоточек! — догадался Лёнька и несколько раз стукнул по крышке. Звук гулко прозвучал в пустом подвале.
— Что вы там делаете? — заволновался Дрол.
— Скажите, пожалуйста, — попыталась отвлечь перевозчика Ася, — а кто-нибудь хоть раз поднимался на самый верх?
— Во-первых, — сказал перевозчик, — на самый низ, а, во-вторых, как я вам уже говорил в прошлый раз, это невозможно, потому что...
Лёнька наконец открыл бочку. На дне лежало крохотное деревце. Да-да, такой же бонсай, как принес Лёне северный олень. Только тот был похож на сосну, а этот — на лиственное дерево, потому что на нем были веточки с почками.
Лёня быстро вытащил деревце, спрятал его в планшет, и, закрыв бочку, аккуратно поставил ее на место. Потом повернулся к двери подвала спиной, сделал шаг и вышел у лифта.
— Чего это вы там так долго возились? — спросил Дрол у Лёньки и оценивающе поглядел на него. — Зачем было снова наступать на те же грабли?
— Извините, я автоматически, — оправдывался Лёня.
— Здесь нельзя автоматически, — пожурил мальчика перевозчик. — Ладно, поехали!
Когда они подошли к домику Глота, им стало не по себе. Калитка была распахнута, дверь тоже. Но не это испугало гостей. Здесь всё было не так. Несколько деревцев с камушками кто-то выкорчевал, серебряную скамеечку перевернули. Навстречу гостям выбежали два цыпдрака и серебряный петушок. Они кричали что-то на своем птичьем языке. И это что-то звучало очень тревожно.
— Где же Глот? — наконец выдавил из себя растерявшийся Дрол.
— Оге иларбаз! — раздался голос точь-в-точь такой же, как у Глота.
Все трое обернулись: перед ними стоял серебряный обрат, как две капли воды походивший на их друга. Но это был не он, а его сосед.
— Я Толг, — сказал обрат, печально прогнувшись назад.
— Что тут произошло? — спросил Дрол.
— Глот ласипан уккох, и оге иларбаз, — пояснил Толг.
— Я говорил, что не могут быть приятности! — раздосадованно прокричал Дрол. — Кто забрал его?
— Еынненго икиндасв, — слабым голосом произнес Толг.
— Огненные всадники? — переспросил Дрол.
— Ад-ад, — подтвердил Толг.
— Они приехали на маленьких северных оленях? — спросил Лёня, приставив растопыренные ладони к голове.
— Ад-ад! — оживился Толг.
— Это Двуликие! — догадался Лёнька. — Их посланцы.
В тот же миг что-то сверху пронзительно скрипнуло. Все посмотрели на небо-потолок. Тьмыглаз, открывшись, злобно уставился на пришельцев.
— Что это такое?! — закричала Ася.
— Медленнее! — воскликнул Дрол. — У вас приятности! — И Дрол толкнул Толга, указав на его домик-склеп. Толг быстро побежал к домику.
Лёня поспешно выпустил из сумки цыпдрака и бросил на землю хлеб.
— Медленнее! — кричал Дрол и тащил за руки Лёньку и Асю в сторону лифта. Земля, содрогнувшись, задрожала, послышались звериные крики. Асе показалась, что сейчас начнется землетрясение.
Все трое ринулись туда, где был лифт, который теперь всё отдалялся.
— Начало действовать колдовство! — закричал Дрол. — Они догоняют нас!
— Кто?! — воскликнули Ася и Лёня.
— Обернитесь!
Ребята обернулись. За ними по пятам гнались ужасные огромные монстры. Двуликая послала в погоню двух песиголовцев, двух Людей Дивия и десять шуликунов. Шуликуны путались под ногами согбенных великанов, но не отставали от них ни на шаг. Высота неба-потолка не позволяла монстрам распрямить плечи, что играло на руку беглецам. Песиголовцы и Люди Дивия бежали не так быстро, как могли бы.
— Откуда эти?! — заорал Лёнька. — Здесь были только Двуликие.
Дрол не ответил. Расстояние между ними и чудовищами сокращалось.
— Вот они — огненные всадники, — прошептал Дрол.
— Что же делать, Лёнечка?! — едва не плача, прокричала Ася. — Что делать? Они догонят нас.
— Вездебеги! — вдруг выкрикнул Лёня, на ходу открывший сумку.
Резиновые подошвы, выплыв из планшета, приросли к Лёниным кроссовкам. В спину беглецам уже дышали орущие, словно тиранозавры, и противно пищащие уроды.
— Держитесь за меня! — воскликнул Лёня, подхватив с двух сторон Асю и Дрола.
Мальчик оттолкнулся сначала одной ногой, потом другой, и все трое прыгнули вперед сразу на шесть метров. Монстры начали отставать, но не сдавались. В конце концов показалась заветная серебряная стена. Лёнька спрыгнул вниз, увлекая за собой Асю и Дрола.
— Скорее, скорее! — просил он перевозчика, у которого, как назло, дрожали руки.
Дрол никак не мог вызвать лифт. Чудовища теперь тоже приблизились к стене.
Наконец все трое быстро забежали в лифт, и Дрол нажал на кнопку. Лёньке с Асей показалось, что кабина закрывалась целую вечность. В последний момент один из песиголовцев успел всунуть в щель свою когтистую лапу. Лифт остановился.
Ася вскрикнула. Лёня попытался выпихнуть противную лапу, но ему ничего не удалось. Песиголовец нагло воткнул в щель вторую лапу и приоткрыл дверцу. Показалась ужасная одноглазая морда с раскрытой пастью, а за ней мелькнули и остальные уроды.
— Noli me tangere! — выкрикнул Лёня, и монстр отшатнулся так, словно кто-то опалил его огнем.
Кабина наконец закрылась и поехала вверх. Но всем троим казалось, что монстры продолжают погоню.
Лифт остановился, ребята с опаской вышли из него, Дрол следовал за ними. Он был бледным, как лист белой бумаги.
Перевозчик подвел Асю и Лёню к стеклянной двери и глухо произнес:
— Здравствуйте! Приходите еще!
Это означало: «Прощайте! Вам не стоит приходить сюда больше!» У Дрола был вид обреченного на смерть.
— Пойдемте с нами! — предложила Ася.
— Я не могу, — печально отозвался Дрол.
— Но здесь же опасно! — закричал Лёнька.
Вновь послышался топот погони.
— Медленнее! — воскликнул Дрол и толкнул гостей за дверь.
— «Noli me tangere!», Дрол. Кричите «Noli me tangere!» — успел дать последний совет перевозчику Лёня.
Они снова приземлились в подвале собственной школы. Но на душе у них теперь было очень тяжело. Что станется с Дролом? Монстры точно расправятся с ним! Где Глот? Почему в Серебряной Обратии появился страшный глаз? Откуда взялись эти чудовища? «И неужели, — размышлял Лёня, — я теперь должен бороться не только с Двуликими, но и с ними?» Шансы на победу явно падали.
Мальчик, открыв дверь, пропустил Асю вперед.
— На ловца и зверь... Гляди, какой нежный цветочек!
У подвала школы стояли трое. Лёнька сразу заметил их черные кожаные костюмы и бритые головы. На затылках парней — татуировка в виде волчьих когтей. «Банда черных псов!» — сам себе сказал Лёня и едва не потерял сознание от страха. Единственное, что он успел, — вырвать Асю из рук здоровенного детины.
— Бежим! — выкрикнул мальчик. К счастью, он не успел снять вездебеги.
— Э-э-э! Ты куда, пацан? — в один голос рявкнули псы.
Лёнька ничего не видел. Было уже темно. На этот раз поход в Обратию, оказывается, занял много часов. Лёня бежал изо всех сил и тянул Асю за собой. Наконец они попали во двор какого-то дома. Ребята остановились отдышаться. Сию же минуту раздался звук тормозящих мотоциклов.
— Хотели убежать от меня? — просипел здоровила, схвативший Асю за горло. Он ткнул кулаком Лёне в лицо так, что мальчик отлетел на несколько метров. — Открывай подъезд! Сейчас развлечемся, — сказал здоровила другому псу и потащил свою жертву к дому.
Все трое были похожи друг на друга. В городе постоянно говорили о банде черных псов, которым всё всегда сходит с рук. Они не раз были замешаны в грабеже, хулиганстве и насилии.
— Ну что, открыл? — спросил главный.
— Открыл, — ответил второй.
— А может, не надо? Она малолетка. Это другая статья, — подал голос третий.
— Не псы, — отозвался главный, — нам всё отмолится. Моему отцу служит Фемида.
Ася попыталась кричать, однако здоровила закрыл ее рот своей огромной ручищей.
Сквозь пелену Лёня увидел, как блеснули в темноте огромные золотые цепи на шеях бандитов. На цепях висели массивные кресты с распятиями Иисуса.
— Господи! — заплакал мальчик. — Неужели ты не видишь, что творится? Прожги им тело своим крестом! Ну, прожги же!
Чудо не свершилось, но слабое Лёнькино тело вдруг воспряло. Он вскочил на ноги и побежал к подъезду, дверь которого уже закрылась. Возле дома стояла машина.
Лёнька рванул дверцу иномарки. На него недовольно уставился усатый тип.
— Вы видели, видели?! — кричал Лёня. — Трое потащили девочку в подъезд.
— Ну и что? — равнодушно отозвался тип.
— Они хотят... изнасиловать ее!
— Ну и что? — снова повторил тип, зевнув. — Мне лично всё равно, кто кого куда потащил. Это меня не касается.
— А если бы там была ваша дочь?! — закричал Лёня.
— Не ори, — бросил в ответ тип, — людей разбудишь. Моя дочь по ночам где попало не шляется.
— Откройте дверь подъезда! — взмолился Лёнька.
— Мне некогда. Я машину прогреваю. Сейчас поеду. Не видишь?
Лёня метнулся к подъезду. Там был кодовый замок. Он набрал первую попавшуюся комбинацию цифр. Ответил женский голос.
— Откройте подъезд, пожалуйста! Помогите, там девочка, помогите!
Но женщина поспешно положила трубку. Лёня сделал новую попытку, еще одну. Всё повторялось, как и в первый раз. Мальчику даже показалось, что загремели замки: это закрывались обитатели дома. Медлить было нельзя.
Полный решимости, Лёня побежал к детской площадке. Сделав оттуда разбег, воскликнул:
— Меч-секач!
Тело мальчика тут же покрыла кольчуга, на голову водрузился шлем. Несколько шагов — и он прыгнул на крышу машины.
— Э-э-э, пацан! Ты что творишь? — заорал усатый тип. — Это личная собственность, ответишь по закону.
— Да пошел ты! — крикнул Лёня. — Крыса!
Мальчик, оттолкнувшись от машины, полетел вверх. Правой ногой выбил окно в пролете на втором этаже подъезда. Он так и летел — правой ногой вперед. Снес главного пса, который уже было припал к груди отчаянно отбивавшейся Аси. Двое других псов держали ее за руки. Они стояли у дверей лифта. Главный от удара Лёни долетел до стены и, больно ударившись об нее всем телом и головой, сполз вниз.
Двое остальных при виде странного зрелища, отпустив Асю, заметушились. Один побежал на третий этаж, другой — на первый. Лёнька подлетел сначала к одному, потом к другому, ловко срезав мечом поясы на их кожаных штанах и пнув их ногой в зад. Тот, что бежал на первый этаж, запутался в штанах и покатился вниз. Гулко громыхала по ступеням его лысая голова. А тот, что бежал вверх, тоже запутался и упал.
— А этот, этот, глядите, голубчик, подмочил свою репутацию, — пропищал знакомый голосок. Atacus attlas сидела на выбитом окне.
Под ногами одного из псов была лужа.
— Все позади, — сказал Лёня Асе. — А ведь ни один жилец этого дома так и не вышел. Да, вон, глядите, и усатый улепетывает в своей машине.
— Не хочет быть свидетелем, — пропищала Atacus attlas. — Он такой же преступник. Поверьте, голубчик, возмездие рано или поздно настигнет его. Ведь еще Иисус Христос сказал: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон...» А Земля, как известно, круглая... Ну что, теперь домой?
— Да! — сказал Лёня. — Надо торопиться. Мама, наверно, волнуется.
— Ой! — наконец отозвалась Ася. — Что же мне делать? Платье порвано.
— Звони своим, — деловито распорядился Лёня, — скажи, что скоро будешь. Давай поедем ко мне. Я попрошу у мамы что-нибудь.
— Нет, нельзя! Родители не поймут, почему я в другой одежде.
— Не волнуйтесь, голубушка, — пропищала Atacus attlas. — Сейчас я вам помогу.
Atacus attlas взлетела с подоконника выбитого окна и сделала несколько кругов вокруг Аси. Лёне показалось, что девочка начала светиться, ткань ее платья заискрилась, а разорванные места поползли друг к другу. Потом Atacus attlas сделала еще один круг, и от Асиного платья поднялся парок. Казалось, кто-то гладит ткань невидимым утюжком. Теперь Ася выглядела блестяще.
— Как новенькое! — обрадовалась она.
— Рад вам услужить! — пропищала Atacus attlas. — А об этом забудьте. Ничего такого в вашей жизни никогда не было и больше не будет. Уверяю!
Ася, посмотрев в маленькие черные глазки бабочки, ответила словно под гипнозом:
— Хорошо.
— Вот и славно. Теперь летите домой!
Atacus attlas махнула двумя крылышками одновременно, и Лёня с Асей, взявшись за руки, оторвались от пола. Они вдвоем вылетели из разбитого окна и полетели... прямо по небу — туда, где жила Ася.
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Пятница, 03 Июл 2015, 23:43 | Сообщение # 37 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать третья,
в которой горит оно всё синим пламенем
В Обратию вернулись не все гонцы смерти, посланные Двуликой. Первыми повернули свои стопы в сторону Львиной Пасти шуликуны. Они были трусливы и, когда услышали «Noli me tangere!», прекратили погоню. Правители удивились, увидев этих десятерых уродцев.
— Проклятие! — воскликнула Двуликая. — Они вернулись ни с чем! Где песиголовцы? Где Люди Дивия? Я вас спрашиваю, бездельники!
— Они... продолжили... погоню... — тяжело дыша, пропищал главный шуликун.
— А вы почему вернулись? Отвечайте, негодяи!
Шуликуны опустили головы, уткнув носы в грудь.
— Мерзавцы, трусы! — орала Двуликая. — Пошли прочь! Чтобы я вас не видела! Не отходить от стихотворца ни на шаг! Вы мне получите за свое малодушие. Мяса вам не видать как собственных ушей!
Шуликуны, убитые угрозой Правительницы, опустив головы, один за другим вышли из Черного замка.
— Где же они, где?! — металась по замку Двуликая.
Правители надеялись, что гонцы смерти прибудут не одни, а с негодным мальчишкой. Двуликие видели и тех, кто сопровождал его.
— Эта девчонка может быть для нас еще опаснее, — шипела Двуликая, увидевшая сквозь Тьмыглаз Асю.
— Смотри, — говорил Двуликий, — она словно вся светится. Это не к добру.
— Я чувствую, — шипела Двуликая, что в ее имени заложена какая-то необычайная сила. Она страшна по действию. Девчонка слаба физически, но в ней неимоверно твердый дух, и она не такая, как остальные.
— Не волнуйся, — попытался успокоить Правительницу Двуликий. —Я уже послал им навстречу трех черных псов. Если песиголовцы и Люди Дивия не выполнят наш приказ, эти сделают свое дело, будь уверена.
— А перевозчик? — спросила Двуликая.
— Мы замочим его, — отозвался Двуликий.
Правительница вопросительно подняла свои черные татуированные брови.
— Он попытается устроить потоп, — пояснил Двуликий, — чтобы спастись от погони. Но не найдет дощечку с молоточком и не сможет простучать десять. Ха-ха-ха!
— Где же дощечка, где молоточек? — язвительно скривила губы Двуликая.
— Этот безумец отдал их нашему воину, ха-ха-ха. А тот был слишком рассеян, чтобы вернуть их!
— Прекрасно, негодяй будет замочен с головой! Это то, чего он заслужил. Я надеюсь, гонцы смерти принесут нам нашу добычу уже сегодня к вечеру.
***
Понедельник — день тяжелый. Об этом хорошо знал Денис Калашников.
— Чего ты ко мне приклепался? — во сне спросил он у Папы Римского.
— Ти можешь називать меня Жан д’Юэз, — на ломаном русском сказал Иоанн ХХІІ. — Я есть сын простого сапожника из Каора. Ты есть сын простого купца. Мы есть с тобой похожи.
— Ну и что из того?
— Я есть помогать тебье, ты есть помогать мне. Я очень, очень богат, у менья много денег. Ти можешь тоже стать богат, если выполнять мой приказ.
Денис взвился. Даже во сне он не собирался выполнять чьи-либо приказы.
— Какой гневный отрок! Всё, что тебье нужно делать, это вести ведьма на костер. Мне нравится то, что ты не хочешь учиться, это есть хорошо. Много, много ереси сотворили смертные, учьеные. Ты не должен читать книжка.
По закону противодействия Денису почему-то тут же захотелось полистать учебник химии. Во сне он подбежал к своему рюкзаку, открыл его и достал книгу, намереваясь упорно читать параграф за параграфом.
— Что ты дьелать?! — воскликнул Иоанн ХХІІ. — Я же сказать: это — ересь, бросать на костер! — Папа Римский двумя пальцами взял учебник и брезгливо отбросил его в сторону.
— Эй, ты, как там тебя, — бесцеремонно обратился Денис к Иоанну. — Порвешь книгу — сам будешь клеить.
На утро Денис был зол как цепной пес. А когда на улице из-за угла к нему вдруг подскочил странно одетый гражданин в расшитой золотом и драгоценными камнями накидке с высоким воротом, в шапочке яйцеобразной формы, напоминающей корону, Дэн и вовсе дар речи потерял. Что-то в облике гражданина напомнило ему о Мономахе, и неслучайно. На голове у этого была не просто шапочка, а тиара — тройная корона, увенчанная небольшим крестом и тремя венцами. К тому же на ногах у него были какие-то штиблеты красного цвета. Во сне всего этого Денис не разглядел. И теперь он понял, что пропал: это и в самом деле был настоящий Папа Римский.
— Разжигать костьёр и вести учителница химия! — зычным голосом прогремел над ухом Дэна Иоанн. — Да помогать тебе цьерковь! — Иоанн начал крестить Дениса, подняв вверх два пальца.
К счастью, в этот самый момент дорогу перебежала черная кошка, и служитель, плюнув, бросился в кусты.
А Денис Калашников пулей помчался в школу. Он ничего не видел, поэтому едва не сбил с ног важно идущую маму Кати Славиной. Та тоже ничего не видела, потому что ее голова была гордо вздернута к небу.
— Эй, полегче! — недовольно рявкнула Славина вслед убегающему Денису. — Что за школа: искалечат прямо на ходу.
Славина была вхожа в кабинет директора без звонка. Она давно нашла общий язык с директрисой, потому что у них вообще было много общего. Славиной нравилась «манера руководства» Карины Игоревны.
Однако... Сегодня Горгина не пришла, а прибежала на работу. Начиная с субботы, она сама себя не узнавала. Муж удивился, когда его супруга вначале отменила свои субботние спа-процедуры.
— Это салон «Страшная сила»? — спросила Горгина, набрав знакомый номер. — Это Горгонова Карина Игоревна, — муж поперхнулся утренним кофе. — Я записана на мерзость-терапию на 12.00, так вы вычеркните меня, потому что я не приду, так и знайте!
Администратор салона «Страшная сила» вся трепыхнулась: по тону Горгиной она поняла, что запахло жареным и салон может потерять одну из лучших (по оплачиваемости, конечно) своих клиенток. Горгину ждали на очередной процедуре омоложения, называемой мезотерапией, которую она почему-то назвала мерзостью. «Ей кто-то не угодил!» — мелкнула мысль в налакированной голове администраторши, и та решила: пора пускать в ход тяжелую артиллерию. Администраторша разлилась медовым елеем:
— Хорошо, хорошо, Карина Игоревна. Салон давно хотел предложить вам, уважаемая Карина Игоревна, наш золотой бонус. Это абсолютно бесплатно. Маска для глаз и век «Крокодильи слезы» и волшебно действующие обертывания в овечью шкуру.
Горгина задумалась. Она всегда была не равнодушна ко всему новому. Но только в косметологии!
— Нет! — наконец рявкнула Карина Игоревна. — Мне не до ваших «Крокодильих слез» и каких-то там обертываний, я должна бежать в парк, чтобы скакать на скакалочке. — И Горгина со злостью швырнула трубку.
Администраторша была в шоке: если она потеряет такую клиентку, ее уволят. Но Горгиной было наплевать на шок представительницы «Страшной силы», она давно научилась переступать через людей.
— Дорогая, куда ты? — залепетал муж, увидев свою Кариночку в обычном спортивном костюме, который она носила еще в молодости.
— Я в парк, — бросила на ходу Карина Игоревна. — Вернусь, когда сделаю пробежку и проскачку. — И Горгина громко хлопнула входной дверью.
И на следующее утро история повторилась. В понедельник чуть свет Карина Игоревна заявила, что не поедет на работу в машине, а побежит.
Горгина гнала вдоль трассы, словно спринтер на длинные дистанции. Люди удивленно выглядывали из маршруток, когда эта дама в деловом костюме обгоняла их на светофоре.
— Хорошее начинание! — произнес Лаврентий Павлович, выглянув из окошка своего служебного автомобиля. — Карина Игоревна, как всегда, флагман. Это нужно отметить. Пора уже дать ей какую-нибудь награду, что-нибудь типа за вклад в педагогику...
Но Славина не поняла «начинаний» Карины Игоревны. Раскрасневшаяся, необычайно бодрая и потная директриса, едва не сбив родительницу, облаченную в меха, ворвалась вслед за Славиной в собственный кабинет.
— Что случилось? — воскликнула Славина. — Вы и бегом?! Ничего не пойму.
Эта фраза Славиной моментально остудила пыл Горгиной.
— Это всё Лордин, это всё он! — прошипела Горгона, и «змеи» на ее голове встали дыбом. — Под его дудку пляшет вся школа.
— Да что вы? — выдавила из себя испуганная Славина.
— Карина Игоревна! — вдруг включилась громкая связь с секретаршей. — Учителя спрашивают: когда состоится вечер танцев, в какое время?
— Какой вечер танцев? — удивилась директриса.
— А вы что, еще не видели объявление в фойе?
— Нет, — развела руками Горгина.
— Тогда читаю: «Вечер отдыха для учителей ”Танцуют все!” На саксофоне играет завуч школы Лордин Дарий Флорентиевич».
— Ну, вы это слышали?! — завопила директриса.
— Козе-е-ел! — ошарашенно протянула Славина.
— Леночка, поговорим об этом позже.
— Какой козел! Вы знаете, что у меня с Катькой творится?
— А что? — заинтересовалась директриса.
— Этот педагог провел в классе воспитательный час под названием «Гуманное в зверях и звериное в человеке». С тех пор Катьку как подменили. Она подобрала искалеченного котенка. Что я ей только не обещала взамен. Бесполезно. Представляете, Карина Игоревна? Этого Лордина нужно уволить, он крайне опасный тип.
— Да как же я его уволю?! — всплеснула руками Карина Игоревна. — У меня для этого никаких оснований нет. Показатели растут. По успеваемости мы в городе первые. За прошедший период ни одной двойки, даже самые отстающие подтянулись. Учителя тоже на взлете. Все кружатся вокруг него. А ко мне даже не подходят. Вот, смотрите, что он мне дал в пятницу. — Директриса протянула Славиной толстую папку, на которой было написано: «План выведения учеников ОШ № 96 из Царства Тьмы».
— Что за бред?
— А вы почитайте, занятно.
— «Часть первая, — начала читать Славина. — ”Перезагрузка программного обеспечения”. Глава первая. Каждый ученик — личность, имеющая склонность к определенным областям знаний. На этом основании необходимо разработать собственную программу обучения для каждого, загрузить ее в персональную подручную книжицу ученика. Подручную книжицу следует снабдить полным образовательным комплектом, в который, кроме прочего, будут включены лабиринты знаний по всем предметам. Обучение переориентируется на практическое. Всякий ученик получит возможность виртуально испытать себя в качестве лингвиста, литератора, математика, химика, физика, биолога и т. д. Для этого будут разработаны игры-симуляторы. Каждый школьник сможет сделать собственное открытие в той или иной области знаний, наиболее притягательной для него лично. Лабиринты знаний призваны не только обучать, но и контролировать процесс обучения. Проходить их будет сложно, однако интересно и увлекательно». Что это за бред?
— Читайте вторую часть, — выдавила из себя директриса.
— «Часть вторая, — продолжила Славина. — ”Переустройство материальной базы”. На основе имеющегося здания будут произведены определенные строительные работы. Столовая переустраивается в Трапезонию. На входе этого большого красивого зала, в котором не должно быть тесно даже при том условии, что сюда придут все ученики и учителя школы, будет установлен индикатор голода. Наиболее голодные в Трапезонии обслуживаются первыми. Предполагается создание наиприятнейшей атмосферы, способствующей культу медленного питания. В Трапезонию будут приглашены лучшие повара города. В основе питания — здоровая пища: волшебные каши с натуральными усилителями вкуса в виде фруктов и сухофруктов, суперы, борщеры, десертеры, сокеры, морсеры и пр. Ученикам выделяется полчаса времени для полезного медленного питания.
Спортивный зал переоборудуется в Спортанию. Она включает бассейн, лыжную трассу с еловым лесом, теннисные корты и площадки для других подвижных игр, каток, залы для аэробики и развития силы.
Библиотека переоборудуется в Библиополис — зал высотой пять метров со стеллажами. Книги Библиополиса будут подобраны таким образом, что ученикам захочется их читать. Это лучшие произведения всех времен и народов, на которых взвращивались гении, писатели, ученые, видные деятели всех стран. Книги будут иметь живые картинки и обладать способностью воспроизводить у читателя звуковые, нюховые и тактильные, но только эстетически приятные, ощущения. Храм Книги станет обителью Муз. Здесь можно будет насладиться музыкой, произведениями искусства.
Кроме прочего, в школе появится Релаксония и Видалия — залы, которые ученики чаще всего смогут посещать после уроков и в выходные дни». В выходные дни? — удивилась Славина.
— Ага! — подтвердила директриса. — Я теперь отсюда не вылезу. Вы читайте, читайте.
— «Релаксония будет включать аквапарк с девятью горками и многочисленными водными каскадами, зимний сад с экзотическими растениями и редкими животными в виде микроэкземпляров и комнату учебного сна. В последнюю теперь смогут отправлять с уроков провинившихся учеников. Короткий учебный сон не только приведет их в чувство, успокоит, но и позволит в наилучшей форме усвоить изучаемый материал.
Видалия будет представлять собой видеозал — летающую тарелку. Здесь будет собрана коллекция шедевров мирового кино в стереоизображении и звуке. Имеющие склонность к кинорежиссуре смогут попробовать себя в области вариативного кино, написав сценарии иных развитий сюжетов знаменитых фильмов. Школа обязуется связаться с режиссерами данных фильмов (если это возможно) и предложить им снять новые варианты кинолент»...
— Вы не представляете, сколько у меня вопросов по вот этому фолианту! — директриса гневно ткнула пальцем в папку.
— Да где он денег столько возьмет?! — ехидно воскликнула Славина. — Чтобы такое сотворить — их нужно немерянно!
— Он вхож в дом Лаврентия Павловича. Вы же знаете, какой это влиятельный человек в нашем городе. Если тому понравится этот проект, он в лепешку расшибется, но всё сделает. Тем более к нам начнут ездить со всего мира. Я уверена в этом. Вообще Лордин что не задумывает, всё сбывается. Я пропала! Моей относительно спокойной жизни — конец. Я и так постоянно отбиваюсь: районо, гороно, облоно, санэпидемстанция, пожарные... Да что я вам рассказываю, вы и сами всё прекрасно знаете. Эх! Да гори оно всё синим пламенем!
Не успела директриса закончить свой спич, как до слуха обеих дам донеслось:
— Взвейтесь кострами
Синие ночи,
Мы пионеры,
Дети рабочих.
Запахло паленым.
— Да что это такое? — взвилась Горгина, поспешно распахивая окно.
Прямо под кабинетом директора ученик 7 А класса Денис Калашников развел костер. Он сделал это так нагло, будто каждому в школе было дозволено разжигать костры и горланить песни. Припевая, Калашников прыгал вокруг огня. К костру то и дело подбегал и подбрасывал сучья гражданин явно не светской наружности, одетый так, словно сошел со старинной церковной картинки.
«Господу помо-о-олимся! — тут же зазвучало в ушах Горгиной. — Господи поми-и-илуй нас!»
— Что это такое?! — завопила директриса.
Увидев ее, странный гражданин осенил орущую крестным знамением и с треском вломился в кусты, растущие под забором.
— Калашников! — продолжала вопить Горгина. — Немедленно затуши костер, пока нас пожарные не засекли. Я тебе! Беги за водой, идиот!
— Ведите химичку! — заорал Калашников. — Алевтину Николаевну — на костер!
Но директриса не слушала Калашникова.
— Ну, вы это видели?! — обратилась она к Славиной. — Никакой дисциплины. Вот с какими ученичками приходится работать!
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Пятница, 03 Июл 2015, 23:49 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Суббота, 04 Июл 2015, 21:44 | Сообщение # 38 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать четвертая,
в которой что-то пустит корни, а что-то захотят вырубить на корню
— А что это за маньяк в короне? — спросила Славина.
— Да кто поймет, с кем эти тинейджеры водятся. Сейчас, вы же знаете, извращенцев хватает. Кстати, этот Калашников из класса вашей Кати.
— Извращенцы... — вдруг задумалась Славина. — О, идея! Карина Игоревна, я знаю, как мы расправимся с Лординым.
— Как?
— Мы сделаем из него извращенца. Теперь это горячая тема. Нужно подставить его. Мы сфабрикуем дело о том, что Лордин якобы пристает к малолетним.
Горгина побледнела: игра принимала слишком серьезный и опасный оборот.
— Мне не хотелось бы засвечиваться, — произнесла она. — Школа может прогреметь.
— Но это единственный действенный способ, вы же знаете: за это сажают, даже не особо разбираясь. Неужели вы не хотите вырубить Лорданию на корню вместе с ее чокнутым датским принцем?
— О, как я этого хочу, если бы вы знали! — стиснув зубы прошептала директриса.
Раздался стук топора. Горгина выглянула в окно: «маньяк» неистово рубал недавно посаженное дерево у самого корня.
— Да что же это такое?! — заорала директриса, снова распахнув окно. — Вы только поглядите: он опять вылез из кустов и портит имущество школы. Я сейчас милицию вызову, и тебя отправят в сумасшедший дом.
«Маньяк» на секунду застыл над деревом, а потом выпрямился и злобно осклабился.
— Ведьма! — зычным голосом прокричал Иоанн. — Палить, на огонь!
Директриса, окончательно убедившись в том, что имеет дело с маньяком, подняла трубку телефона. «Маньяк», подобравши свое церковное одеяние и показав красные штиблеты, с топором под мышкой рванул к забору.
— Вы видите, видите? — говорила Горгина Славиной. — А всё это тлетворное влияние Лордина. Это, наверно, из его шайки, он подослал, чтобы из меня кровь попить.
— Я же вам говорю, — затараторила Славина, — есть только один выход избавиться от него.
— Но как мы это осуществим? — прошептала директриса.
— Я всё уже придумала. Мы подошлем к нему Светку Красавицкую. Девчонка ранняя, ушлая, перед такой никто не устоит. Она запишет на диктофон разговор с Лординым. Этого будет достаточно для того, чтобы заявить в прокуратуру.
— А как мы уговорим Красавицкую пойти на такое?
— Не волнуйтесь, Карина Игоревна, Светка за набор французской косметики душу дьяволу продаст, я вас уверяю.
— Хорошо бы.
— Так что этот бред, — Славина брезгливо ткнула пальцем в папку Лордина, — можете забросить куда подальше. Он вам не понадобится.
— А я так и сделаю, — поджав губы, прошипела директриса. Она подтянула к высокому письменному шкафу тяжелый дубовый стул, влезла на него и швырнула папку в угол. — Фу, сколько грязи!
Обе дамы были чрезвычайно довольны тем, что они задумали.
***
— Ну ты, Лёнька, меня и подставил, — бурчал Денис на перемене после первого урока. — Я уже с Иоанном костёр развел, жду тебя, жду, а ты так химичку и не привел.
— Дэн, как ты себе это представляешь? — возмутился Лёня. — Ты чего, с ума сошел, что ли? Чем занимаешься?
— Он предложил мне возглавить крестовый поход, — мечтательно произнес Денис. — Я согласился.
— Ты что?! — заорал Лёнька. — Зачем ты втравился в это скользкое дело?
— Ага, значит, тебе можно биться с Двуликими, а мне возглавить крестовый поход нельзя, да? — Денис обиженно поджал губы.
— Ты завидуешь, что ли? — удивился Лёня и со вздохом добавил: — Успокойся, завидовать нечему. Скорее всего, я погибну в этой битве.
— И кто тебя заставляет туда идти? Ты — свободный человек, сам решаешь, что делать, а что — нет.
— Не могу отказаться. Я должен спасти Глота! Ты не представляешь, какой он... У меня сердце сжимается, когда вспоминаю. И сейчас не знаю, где он. Они забрали его, наверно, пытают. А всё из-за нас... — Лёня хотел сказать «из-за нас с Асей», но вовремя осекся.
Денис ревниво сузил глаза, его светлые волосы, казалось, встопорщились:
— Из-за кого это вас?
Лёня, опустив голову, шепнул:
— Я ходил в Обратию с Силиной.
— Ага! — завопил Денис. — Значит, так ты к нашей дружбе относишься?! Меня, значит, с собой не взял, а Силину взял. Вот какой ты друг! От меня бы там больше пользы было. Я бы тебе точно помог. А что сделала эта Силина, а? Видишь, теперь у тебя из-за нее неприятности.
— Да, у меня неприятности, — уставившись в стенку, произнес Лёня. — У меня дерево проросло.
— Что это значит? — удивился Денис.
— Пустило корни в стол.
— Ты температуру с утра мерил?
У Лёни и в самом деле на столе теперь росло дерево. Когда он в воскресенье вечером вернулся домой, то сразу полез в планшет за бонсаем. Как он его только не крутил, никаких надписей или хотя бы знаков не нашел. Тогда Лёня положил деревце на стол. Оно тут же поднялось, словно неваляшка, и плотно присосалось корнями к поверхности стола. Чем больше мальчик тянул, тем сильнее оно прирастало. Дерево пустило корни, которые пробились сквозь доску стола. Лёня растерялся. Ну и влетит же ему, это точно! Сначала надпись на полу, а теперь еще бонсай!
Он позвонил Асе и обо всем рассказал ей.
— Это неслучайно, — сказала она. — Нужно, чтобы дерево росло. Возьми какой-нибудь горшок, разрежь его сзади и приделай к деревцу, насыпь земли, полей.
Лёнька так и сделал, полил. Кошмар! Дерево начало расти.
Когда мама вошла в Лёнину комнату, бонсай дорос уже до полуметра.
— Что это такое? — удивилась Надежда Леонидовна.
— Это... это такой цветок, — торопливо заявил Лёня. — Мне его Ася подарила.
— Какой необычный! — задумчиво пробормотала мама.
Наутро дерево доросло до потолка, почки на нем распустились, превратившись в необычайно плотные листики в форме сердечек, как на растении гингко. Лёнька был в отчаянии.
— Ась, — тихо сказал он в трубку, — может его срубить наполовину. Мама меня не поймет.
— Нельзя, — категорично заявила Ася. — Если оно так выросло, значит, за этим должно что-то последовать. На нем есть листья?
— Да, — сказал Лёнька и прикоснулся рукой к нижнему листочку. — Напоминают бумагу.
— Вот! Это не случайно! — воскликнула Ася. — Не руби. Скажи маме, что это быстрорастущий цветок.
Лёнька так маме и сказал. Мама в жизни подобного не видела, но почему-то была очень довольна.
— У тебя теперь как-то приятно стало, Лёнь, свежо, что ли. Столько воздуха, как в лесу.
— Ага! — вздохнул Лёнька.
А Маша тут же попыталась оторвать листочек, который был на самой нижней веточке.
— Ты что, нельзя! — заорал Лёнька. — Убью, если оторвешь!
Маша захныкала. Напрасно Лёня так волновался, даже если бы листок тянул сам Ли Верз, он не смог бы его оторвать, это было невозможно.
***
От долгих мучений, жажды и голода Глот был едва жив. Он никак не мог понять, где оказался. То и дело обрат слышал голоса, они раздваивались и растекались в его сознании. Глот, собрав все силы, приоткрыл свои опухшие глаза. Он посмотрел вниз и понял: его привязали к скале, над пропастью. Голова Глота закружилась.
— Будешь знать, как нарушать законы Двуликих! — донесся до пленника противный писк. У ног обрата стоял главарь шуликунов. Только он умел разговаривать, остальные двадцать издавали писк или беззвучно открывали свои мерзкие огненные пасти.
Глот вдруг заговорил на обычном языке. Его поразило это: теперь он не думал, как вывернуть наизнанку слова.
— Двуликие? Вы сказали Двуликие?
— Да, — пропищал главарь шуликунов. — Что тут такого? Кто еще правит вашим презренным государством?
— Этого не может быть, — шептал Глот. — Лучше Двуликих нет во всей Вселенной. Они добры, и помыслы их светлы.
— Ага! — пискнул шуликун. — Светлы, только живут они почему-то в Черном замке.
— В Черном замке? — еще больше удивился обрат. — Они не могут жить в замке. Они скитальцы. У них ничего нет.
В ответ шуликун расхохотался.
— А как же тот ком золота, который лежит в Львиной Пасти, способный раздавить всю вашу Обратию и всех обратов вместе взятых? — язвительно пропищал шуликун.
— Это наше общее! — уверенно заявил Глот. — Мы собирали золотой ком много лет. Мы отдали всё, что у нас было. В Серебряной Обратии нет больше ни грамма золота.
— Вот поэтому и вас самих скоро не станет, ха-ха. Вы всё отдали Правителям, теперь вы не нужны. Ваши жизни не стоят ломаной ничтожной монеты...
— Что это ты тут разговорился? — громыхнул голос Двуликого, и черная тень накрыла Глота со всеми шуликунами, стоящими у его ног. Правитель вышел на балкон главной башни замка и услышал этот разговор. — Кто уполномачивал тебя?! — еще громче воскликнул он и откуда-то сверху посыпались камни.
Шуликуны заметались из стороны в сторону, пытаясь увернуться от камнепада. Никогда не опускали на землю они свои сковородки и раскаленные крюки. Казалось, это было частью их организмов. Глот вжался в скалу. Когда камнепад прекратился, Двуликий заговорил тише.
— Вы должны мучить его, припекать его пятки углями, припаливать тело крюками, а не вести тут беседы. Ясно?!
— Хорошо, хорошо, — залебезил главный шуликун, подобострастно глядевший на Двуликого, а остальные начали кланяться, отчего в воздухе замельтешили треугольные шапочки. — Господин... не подадите ли вы... нам... немного... мяса? — запинаясь, произнес главарь шуликунов, изо рта которого потекла слюна.
— Нет! — отрезал Двуликий. — Правительница зла на вас и не велела давать вам мяса. Вы, негодяи, не исполнили приказ. Не привели сюда мальчишку с именем льва и девчонку, его сопровождавшую. Исполняйте приказы — тогда будете есть.
«Леон приходил, — подумал Глот. — Он приходил ко мне, и Ася тоже! — Глот улыбнулся, и на глазах его блеснули слезы. — Леон спасет меня, спасет! Я знаю, он вернется».
Главарь шуликунов, взобравшись на спины себе подобных, которые для этого собрались в кучу, больно ткнул Глота крюком в грудь. Обрат потерял сознание.
***
Когда Денис Калашников вернулся домой после уроков, из шкафа, стоявшего в его комнате, вдруг вылез Иоанн ХХII. Денис от неожиданности подпрыгнул.
— Ты что, Жан, с ума сошел, да? — заорал мальчик. — Какого ты залез в шкаф?
— Я вынужден биль бежать, — задумчиво произнес Иоанн. — Эта ведьма преследовать менья, насылать на менья демона.
— А, ты про Горгону. Она может, это точно.
— Всю жизнь я бежать от демона. Вот, смотри, что я писать. — И Папа Римский протянул Денису пергамент.
— Я же тебе сказал — не хочу читать на иностранном, говори на человеческом языке. Понял?
— Хорёшо, — согласился Иоанн, — тогда слюшай. — И Папа нараспев произнес: — «Чародей Иаков Брамбасон и Иоанн Аман, лекарь, приготовить яд, чтобы отравить нас — менья и кардиналы. Но им это не удаваться. Что же они тогда делать? Вылепить из восковая свеча наша фигура, читать над нами заупокойные молитва, колоть их игла с ядом. Однако бог оградить нас от несчастья, помогать нам, и эти дьявольские фигуры попадать в наша рука. Чародеи бросать в темный подземелья, откуда никто не выходить живым. Но только мне удаваться изгонять дьявола из моего воскового двойника, как враг подослать мне другого, запрятать его в кольцо», — закончив читать, Иоанн многозначительно посмотрел на Дениса и добавил: — Ты возглавлять поход и находить для менья это кольцо!
Денису стало плохо, он почувствовал, что ввязался-таки в неприятную историю.
— Погоди, Жан, — торопливо заявил мальчик, вспомнивший, как они с Лёнькой искали информацию о Мономахе, — я кое-что должен выяснить.
Денис подбежал к компьютеру.
Папа Римский осенил себя крестным знамением и, увидев на экране собственное изображение, воскликнул:
— Ироды окаянный, они сделать мой портрет! Тепьерь всякий может ткнуть менья иголка!!!
Иоанн без лишних размышлений залез в шкаф и плотно закрылся там. То, что прочитал Денис, привело его в замешательство. Оказывается, он имел дело с отъявленным негодяем, который обманным путем стал Папой. Он воспользовался фальшивым рекомендательным письмом, будто бы написанным королем Робертом. «Плохо придется тем, — дрожа, читал Денис, — кто не признает моих полномочий! Я предам анафеме всех, будь то короли, властелины, простые священники, целые общины или университеты, и проклятье мое заставит всех признать меня единым правителем. После смерти Генриха VII я унаследовал императорский трон».
— На кой ляд я с ним связался?! — едва не плача, пробормотал Денис.
Он прочитал и о крестовых походах, один из которых ему предлагал возглавить Иоанн: «Папские крестоносцы грабили и убивали население Италии, сжигали дома, насиловали женщин, крали детей».
— Кошмар! — воскликнул Денис. — Да он такой же служитель Бога, как я Силина! Что же делать, что делать? Как мне от него избавиться? О, знаю!
Денис открыл учебник химии и начал громко читать вслух. Иоанн застонал в шкафу.
— Ага, действует! — обрадовался мальчик, продолжая скандировать химические формулы. — Мне нравится химия, я обожаю химичку Алевтину Николаевну!
— Мама мия! — донесся из шкафа голос Иоанна. — Да ты есть демон. Я придавать тебе анафема!
— А я тебя не бояться! — завопил Денис. — Я теперь полюбил химию, буду зубрить ее с утра до ночи и другие предметы тоже. Это не ересь, это не ересь, ха-ха!
Иоанн застонал еще громче и затрясся так, что шкаф задрожал.
— Так, нужен контрольный удар. Что ты там, Жан, не любил? Ага, Данте. Данте — великий поэт всех времен и народов. — Денис набрал слово «Данте» и начал громко читать стихи.
В шкафу колошматился «религиозный маньяк». И вдруг раздался громкий хлопок.
— О! — обрадовался Денис. — Ликвидация завершена.
Денис подошел к шкафу и осторожно приоткрыл дверцу. Иоанна там уже не было, только его красные штиблеты.
— Хорошая обувь, — со знанием дела произнес Денис, разглядывая туфли Иоанна, — кожа настоящая. Ладно, оставим этот сувенирчик. У, еретик! Чего это ты решил, что я хуже всех учу науки?
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Суббота, 04 Июл 2015, 22:01 | Сообщение # 39 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать пятая,
в которой на ловца и зверь бежит
Ловцы смерти так и не вернулись в Львиную Пасть.
— Дьявол! — негодовала Двуликая. — Мы не тех послали.
— Теперь уже поздно думать об этом, — говорил Двуликий. — Добыча ушла от нас, но через три дня нам не нужны будут никакие ловцы, потому что он прийдет сюда сам.
— Было бы лучше, если бы он даже не приближался к Львиной Пасти. Путь его должен быть прерван в самом начале, поэтому мне нужен настоящий Ловец. Заодно принесет труп перевозчика. Эй, вы, негодяи, — обратилась Двуликая к духам серебряных обратов, — изловите мне самую прыткую лань и приведите ее сюда! Сегодня мы устроим охоту и выберем Ловца. Он должен прикончить мальчишку.
К середине дня духи серебряных обратов изловили самую прыткую лань и привели ее в Черный замок. Шуликуны следовали за животным по пятам, то и дело впиваясь своими огненными пастями в его ноги. Лань загнанно мычала и била копытами.
— Прочь! — воскликнула Двуликая. — Вы не участвуете в охоте! Отправляйтесь к главной башне замка и займитесь делом.
Шуликуны, опустив головы, один за другим, вышли вон. От голода они покачивались из стороны в сторону.
— Очень хочется поглядеть на это зрелище, — прогромыхал Двуликий.
— Сейчас у тебя будет такая возможность. Идем!
Правители покинули Черный замок, направившись к главному отрогу Львиной Пасти. Двуликая держала пойманное животное за ногу, перевернув его вниз головой. От страха лань болталась в ее руках, не брыкаясь, словно парализованная.
Подойдя к узкой тропке, Двуликая перевернула лань и бросила ее на землю. Правитель факелом поджег сухую траву, вспыхнувшую за спиной жертвы. Ей ничего не оставалось, как побежать вниз, навстречу погибели.
Люди Дивия и песиголовцы, зачуяв запах мяса, выскочили из своих пещер. Как только лань спустилась вниз, началась бешеная гонка. Двуликие наблюдали за этой охотой, не скрывая улыбок. Им нравились кровавые зрелища. Монстры, бегущие по кругу за ланью, царапали и кусали друг друга. Некоторые из них, споткнувшись, падали наземь, остальные, не останавливаясь, без сожаления затаптывали себе подобных.
Но лань не сдавалась. Страх придавал ей сил и скорости, и она всё мчалась и мчалась вперед.
Один из песиголовцев уже вцепился в ногу лани зубами, однако животное вырвалось, ударив копытом в единственный глаз монстра. Тот, схватившись за голову, пронзительно завыл и отстал от погони. Наконец лань заметила выход из Львиной Пасти. Это было то самое место, откуда обычно появлялись обраты — конец тернистого пути.
Лань шмыгнула в проход и побежала вниз. Она слышала страшный рев у себя за спиной, клацанье зубов, скрежет когтей о камни. Монстры поняли, что проиграли.
Разочарованные Двуликие негодовали. Схватив огромный камень, Двуликий бросил его вниз. Валун прибил несколько Людей Дивия и песиголовцев. Остальные, откинув камень с убитых соплеменников, жадно набросились на их тела. Не прошло и минуты, как они сожрали всё, даже кости, и, яростно воя, побрели в свои пещеры.
— Среди них нет Ловца! — негодовала Двуликая, ворвавшись в Черный замок.
— Ну и дьявол с ним! — воскликнул Правитель. — Смотри, твои руки уже обрастают шерстью, твои ногти становятся еще крепче, а зубы — острее. Час полнолуния грядет. Скоро всё станет на свои места.
— Ты прав, — согласилась Двуликая. — Пора сделать наш татуаж еще более черным. Серебряные обраты сыграли свою партию в этой игре. Их поселение теперь не интересует меня.
— Да, там нет больше ни грамма золота. Постепенно мы завладеем всем золотом Обратии, — сказал Двуликий. — Индиго — наша последняя ступень, завершающая. Желтый ком станет огромным, и тогда мы спустимся на Землю, чтобы покорить ее.
— Люди падки на деньги, — громыхнула Двуликая. — Им подавай хлеба и зрелищ. Мы подадим им это. Взамен заберем души.
— Если у них еще есть эти души, — заметил Двуликий. — Они ведь давно живут по нашим законам и называют белое черным, а черное — белым.
— Ха-ха, точно! Они носят кресты, но каждый день преступают придуманные безумцем заповеди.
— Это нам на руку. Пусть преступают!
— Мы встретим их с распростертыми объятиями, — презрительно скривилась Двуликая. — И они... получат по заслугам.
***
Светлана Красавицкая была очень довольна: набор французской косметики, считай, лежал в ее сумочке.
— Для начала, — сказала Света Славиной, — я потренируюсь на физкультурнике. Заодно проверю, как удастся записать на диктофон разговор с ним. А вы приходите сегодня к кинотеатру «Салют», если Дядя Стёпа будет там маячить около 20.00, значит — клюнул.
«Умная девочка!» — подумала Славина.
Когда закончились уроки, Степан Степанович закрылся в своей коптерке, чтобы спокойно выпить кофе. Но не тут-то было. В дверь кто-то поскребся. Засадин вздрогнул. «Неужели чупакабра? — мелькнула мысль в его кудрявой голове. — А я так и не поставил капкан...»
Физкультурник, купив капкан в магазине «Охота и рыбалка», хранил его в шкафу. Степан Степанович испуганно повел глазами из стороны в сторону, пытаясь понять, что всё-таки делать: срочно доставать капкан или же ловить чупакабру голыми руками.
— Можно? — раздался за дверью томный голосок.
Физрук облегченно вздохнул. Голос был не чупакабровский.
Дверь коптерки приоткрылась, и на пороге, манерно отставив вперед ножку, возникла ученица 7 А класса Красавицкая Светлана.
— Можно? — еще раз томно спросила она.
Что-то в ее голосе насторожило Степана Степановича, и он снова повел глазами из стороны в сторону и даже наморщил лоб, пытаясь предугадать цель этого визита.
— Степан Степанович, — прямо заявила Светка, усевшись на то место, где когда-то сидел чупакабра, — Степан Степанович, я хочу пригласить вас в кино.
Такого физкультурник никак не ожидал. Он думал: Красавицкая будет просить об очередном освобождении от урока физкультуры.
— Понимаете, я хочу отблагодарить вас. Вы так долго терпите то, что я часто не хожу на уроки физкультуры, — хитро блеснула размалеванными глазками Светка.
Это было уже ближе к делу, и Степан Степанович оживился.
— Давайте сходим в кинотеатр «Салют». Там как раз идет фильм «Число Зверя». Я слышала — хороший.
Название фильма насторожило физкультурника, но Светка продолжала свою атаку:
— Знаете, Степан Степанович, мне так нравится ходить в кино. Там так темно. Не видно будет, что вы вдруг ненароком положите свою руку на мое колено, или возьмете меня за талию, или... — Светка намеренно не договаривала, хитро сверля глазками физиономию Засадина. Кое-какие фантазии возникли в его кудрявой голове, и он покраснел, но ничего не сказал. — А потом пойдем к вам домой, и вы сможете отстегать меня вот этим ремешком. — Светка приоткрыла сумку, показывая Засадину тонкий кожаный ремень.
Физкультурник оживился еще больше: ему нравилась перспектива отыграться на Красавицкой за то, что та прогуливала его уроки.
— Ах ты, коза, — наконец заговорил Засадин, а Светка тут же включила диктофон, который держала в кармане. — Ну и коза же ты! Так, говоришь, будет темно, да? — И физкультурник потрогал голую Светкину коленку.
«Повелся!» — обрадовалась Красавицкая.
— А как родители? — спросил физкультурник. — Не будут против того, что ты пойдешь со мной в кино на вечерний сеанс.
— А, — небрежно махнула свободной рукой Светка. — Предкам давно наплевать, куда и с кем я хожу.
Физкультурник довольно тряхнул своей кудрявой головой.
— Ну, раз ты предлагаешь сама, — продолжал радоваться Засадин, — ну, тогда хорошо.
— В 20.00 у кинотеатра «Салют», — томным голосом произнесла Светка и хлопнула своими тяжелыми от туши ресницами. Она медленно встала и так же медленно вышла из коптерки. А физкультурник, проводив ее взглядом, отхлебнул кофе из чашки.
— Есть! — прошептала Светка, протянув Славиной диктофон.
Та прослушала записанный разговор и осталась очень довольна результатом.
— Молодчина! — сказала Славина. — А теперь — Лордин! — И Славина указала на кабинет завуча.
***
— Зачем ты налил в пробирку клюквенный сок, кар-кар? — спросил у Лордина черный ворон. Как всегда после уроков Дарий Флорентиевич проверял тетради в кабинете завуча.
— Хочу проверить уровень витамина С. Морсеры из клюквы необычайно полезны. Я тебя уверяю. Их обязательно нужно пить.
Черный ворон только каркнул, словно поперхнулся, и нахохлил перья: морсеры из клюквы его не волновали.
— Можно? — раздался томный голосок.
— Входите! — разрешил Лордин.
Виляющей походкой в кабинет завуча вошла Красавицкая.
— В походке вашей есть нечто непристойное, — спокойно взглянув на Светлану, заметил Лордин, — как и во всем вашем облике.
Светка такого не ожидала. Биолог всегда был тактичным и очень предупредительным, поэтому она тут же стушевалась и покраснела.
— Говорю я вам это потому, что здесь никого, кроме меня и моего ассистента, нет.
— Ассистента? — удивилась Светка.
— Да, — сказал Лордин, кивнув в сторону левого плеча. Ворон внимательно изучал девочку черными глазами-бусинками.
— Я вот всё время думаю, — сказал Лордин, выдвинув ящик письменного стола и вытащив из него какую-то серебряную массу, по форме напоминавшую лепешку. — Я вот всё время думаю: какого вы рода-племени?
Светка еще больше растерялась.
— Что вы имеете в виду? — спросила она.
— Полагаю, — задумчиво продолжал Лордин, начавший вымешивать лепешку, — вы из индейцев сиу или из племени скиди-пауни.
Светка потеряла дар речи.
— Ваша раскраска напоминает мне о представителях этих племен. Это им, им, голубушка, чтобы устрашить врага нужно было столько краски, поэтому я и сделал подобные выводы.
— Может... пойдем в кино? — вдруг брякнула Светка, шмыгнув носом, что выглядело очень нелепо. — В кинотеатре «Салют» идет фильм... «Число Зверя».
— А вы большая поклонница нумерологии? — спросил биолог.
Светка и вовсе растерялась, взгляд ее был прикован к рукам Лордина, который ловко вылепливал из серебряной лепешки человеческую фигурку. Прямо на глазах появлялась статуэтка, внешне сильно смахивающая на самого учителя. Светке эта статуэтка напомнила «Золотого Оскара».
— Что это такое? — спросила Красавицкая.
— Фабрикую собственное тело, — невозмутимо ответил Лордин и проницательно взглянул на Светку, в ушах которой прозвучала фраза Славиной: «Сфабрикуем против него дело». — А теперь — подставляю себя, — и он, пристально взглянув на Красавицкую, поднес вылепленную статуэтку под настольную лампу, — чтобы подсушить.
У Светки подкосились ноги: ей показалось, будто Лордин обо всем знает или догадывается.
— Это мое альтер эго. Вас не смущает, голубушка, что оно голое?
Светка автоматически повела головой слева направо.
— Вы же знаете: настоящий художник должен быть правдив.
Красавицкая заметила: статуэтка невероятно похожа на Лордина, ее поразило и то, с каким натурализмом она была сделана: буквально живой маленький человек. «Как в ”Терминаторе 2”», — подумала Светлана.
— Только размер другой, — замечание Лордина заставило девочку вздрогнуть. — Я назову его «Серебряный Дар». Как тебе это название? — обратился Лордин к черному ворону.
— Неплохо, кар-кар, — проскрипел ворон.
— Это мне показалось? Или такая игра? — сбиваясь, спросила Светка.
— Нет, голубушка, это вы, вероятно, играете в какие-то игры, — отозвался Лордин. — Игры ваши довольно опасны и могут плохо кончиться.
Светка собиралась уже выбежать из кабинета, но Лордин остановил ее. Вероятно, ему хотелось преподать Красавицкой урок.
— Так отчего же вы так стремитесь в кино? — спросил Лордин.
Светка решилась идти ва-банк, чувствуя, что у нее из-под носа уплывает набор французской косметики. Она едва выдавила из себя:
— Там темно. Вы можете сделать со мной, что хотите. А потом отшлепать за плохое поведение вот этим ремешком. — И Светка показала Лордину всё тот же кожаный ремень.
— Нет-нет, голубушка, — абсолютно спокойно отозвался Лордин, — ремешок — это для вас слабовато. Только плеть со стальными набалдашниками. — Лордин достал из того же ящика какое-то средневековое орудие пыток.
При виде плети Светкин дух пал, и она готова была не просто бежать, а драпать куда глаза глядят.
— Отчего же вы метнулись к двери? — спокойно продолжил Лордин. — Побудьте здесь еще. Ваше предложение кажется мне заманчивым. — Светка, остановившись, с надеждой поглядела на Лордина. — Во-первых, мне нравится, что там темно. Это значит, вы никого не испугаете больше своей боевой раскраской. А во-вторых, — не дал опомниться Красавицкой Дарий Флорентиевич, — во-вторых, мне нужно посоветоваться со своим ассистентом. — И Лордин скрылся за дверью маленькой комнатки.
— Какая удача, не правда ли? — донесся до слуха Светланы голос Лордина. — Скоро полнолуние, и мне просто необходима свежая кровь. Но ты ведь знаешь: я пью кровь только с высоким содержанием гемоглобина.
Светка затряслась от страха, ноги ее словно приросли к полу. Не в силах пошевельнуться, она вынуждена была продолжать слушать этот разговор.
— У девчонки явно хор-р-рошая кровь, кар-кар, — донесся скрипучий голосок. — Посмотри, какие у нее красные щеки, какие алые губы.
— Это еще ни о чем не говорит, она просто злоупотребила косметикой. А что там, под краской?..
Светка радостно вспомнила свое бледное без макияжа лицо.
— Да что я тебя уговар-р-риваю, кар, меня ведь интер-р-ресуют лишь ее кости. Я тер-р-рпеть не могу кр-р-рови. Кстати, где я смогу обглодать их? — капризно прокаркал черный ворон.
— Не волнуйся, по дороге, влево от кинотеатра «Салют», есть пустырь... Так что... взять удавку?
— Конечно, кар-кар!
Светке захотелось испариться. Она едва дышала от страха, но по-прежнему не чувствовала ног.
Дверь комнатки открылась, и на пороге появился Дарий Флорентиевич с черным вороном на плече. В руках у него что-то было. «Удавка! — мелькнуло в Светкиной голове. — Маньяк! — зашумело в ушах».
— Крови, дай крови, крови! — вдруг послышался зловещий шепот. Это подал голос Серебряный Дар.
— О! — невозмутимо сказал Дарий Флорентиевич. — Не успел появиться на свет, а уже чего-то требует. На, попей! — И Лордин протянул статуэтке пробирку с клюквенным соком.
Серебряный Дар, выхватив пробирку из рук Лордина, осушил ее одним глотком и впился жадным взглядом в шею Красавицкой.
— Мне нужно на воздух! Я хочу домой! — завопила Красавицкая.
— Хотите — прошу! — позволил биолог, и ноги Красавицкой наконец «отклеились» от пола.
Она выскочила из кабинета завуча, побежала вниз, по пути налетев на Славину. Красавицкая не слышала, что ей вслед кричала заговорщица. Светка бежала к себе домой, не останавливаясь ни на секунду. Закрыв все замки, залетела в ванную комнату и начала намыливать лицо. Наконец после третьего полоскания, смыла-таки всю краску. Теперь из зеркала на нее смотрела бледная девочка с какими-то выцветшими глазами. Но Светку это только порадовало.
— У меня низкий гемоглобин, бледные щеки и едва розовые губы! — выдохнула она.
— А говор-р-рил, что не игр-р-раешь в игр-р-ры, кар-кар! — заметил черный ворон.
— Ну, разве что самую малость, — улыбнулся Дарий Флорентиевич. — Чуть-чуть...
— Так кто из вас был ловцом, кар? Она или ты?
— Не знаю, — заметил Лордин. — Но зверем я точно не был. — И Лорд подмигнул Серебряному Дару.
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Суббота, 04 Июл 2015, 22:17 | Сообщение # 40 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать шестая,
в которой кто-то пишет письма мелким почерком
— Ну всё, кар-кар, тебе кр-р-рышка! — сказал черный ворон. — Пиши письма мелким почерком, за удавку пр-р-ридется ответить.
— Не каркай! — улыбнулся Лордин. — А насчет писем, ты прав. Что-то я давно никому ничего не посылал.
— Чернила должны исчезать, — стальным голосом скрипнул Серебряный Дар. — Или быть невидимыми. Выдающиеся люди всегда пишут так из мест не столь отдаленных.
— Да чего вы вдруг решили, что мне хочется в эти самые места? — лукаво спросил Лордин.
— Хочется — не хочется, а Славина с Гор-р-ргиной уже закинули невод, кар-кар.
— Какой ты проницательный, — улыбнулся Лорд.
Он выдвинул один из ящиков письменного стола и достал какую-то коробочку, на которой было написано: Наивкуснейшие письменные принадлежности, съедобные экологически чистые чернила и аппетитная бумага для писем. Изготовлено артелью «Черникин и братья Ежевикины», Срок годности не ограничен.
— Откуда ты бер-р-решь все эти штучки, кар-кар? — удивленно спросил черный ворон.
— Оттуда! — загадочно ответил Лордин.
— Тебя что завербовали? — скрипнул Серебряный Дар.
— Не-е-ет, ну что ты, — протянул Лордин. — Я свободный человек, относительно свободный. Хотя у меня, как и у всех, есть оковы. — Лордин выдвинул последний ящик стола и указал пальцем на классный журнал 7 А. — Но они приятные, поверьте мне. Ну-с, начинаю писать письма мелким почерком. Они исчезнут бесследно, это я вам гарантирую.
Лордин достал из коробочки чернильницу, налил в нее черничные чернила и взял два небольших листа бумаги сиреневого цвета. На первом он написал:
Уважаемая сударыня Ася! Делу время, потехе — час. Не правда ли? Прошу Вас убедиться в этом, посетив мое скромное жилище под номером 1, расположенное по улице Тихий берег океана. Жду Вас вместе с Вашим рыцарем сегодня в 16.00. Не забудьте захватить купальные принадлежности. Д. Ф. Лордин.
Второе письмо было адресовано Лёне Миссионову и содержало такую же информацию.
— Ну, как? — спросил Лордин у черного ворона.
— Нор-р-рмально. Только чего же ты чер-р-рнила жалеешь? Напиши свое имя и отчество полностью, пусть детишкам больше вкусного достанется, кар-кар.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Лордин.
Двумя пальцами он взялся за последнюю букву своей фамилии и потянул запись вверх: слово и еще две буквы оторвались от бумаги.
— Не желаешь? — спросил Лордин у Серебряного Дара, поднеся к его рту собственную фамилию с инициалами.
Серебряный Дар тут же вырвал из рук Лордина черничную запись и проглотил ее с жадностью.
— Дай еще! — металлическим голосом потребовало альтер эго Дария Флорентиевича.
— Умерь свои аппетиты! — отрезал Лордин. — Держи себя в руках!
— Зачем ты его вылепил, кар-кар? — спросил черный ворон и, с опаской поглядев на статуэтку, передвинулся ближе к голове хозяина.
— Да кто его знает? — задумчиво ответил Лордин. — Если он будет мешать, я его снова лепешкой сделаю.
Эти слова Лордина магически подействовали на альтер эго, которое немедленно прикусило свой серебряный язычок.
— А конверты тоже съедобные? — спросил черный ворон, следивший за тем, как Лордин вкладывает письма в красивые белые конверты, сделанные из какого-то необычного материала, напоминавшего тонкое стекло.
— Нет, — сказал Лордин. — Конверты несъедобны, однако имеют свойство исчезать после того, как из них достают послания. Это самые экологически безопасные конверты в мире. — И Лордин, достав тетради Аси и Лёни, вложил в них письма. — Завтра утром они получат тетрадки вместе с моим приглашением.
***
— Тебе письмецо! — противно пропищал главарь шуликунов, ткнув раскаленным крюком в грудь Глота.
— Письмо! — простонал Глот. — От Леона?! Правда? Я целую вечность не получал писем.
Плечи обрата задрожали от беззвучных рыданий. Странно, что Глот до сих пор еще был жив. Несмотря на пытки, он стал сильнее. В нем появилась вера. Глот надеялся, что Леон обязательно придет и спасет его. И, наверно, заберет с собой, в свой мир, более справедливый, чем тот, в котором приходилось жить обратам.
— Письмо! — еще раз прошептал Глот.
— А вот это не хочешь?! — пискнул главарь шуликунов, швырнув на уши Глота горячую лапшу.
Глот, тот самый Глот, который всегда радовался этому, теперь отчаянно простонал. Он понял: никакого письма нет, не было и не будет. Даже если бы Леон написал, Глот никогда бы не получил его. Он раб, самый обычный пленник. Его жизнь, желания, порывы — абсолюно всё в руках Двуликих.
— Я не хочу! — выкрикнул Глот. — Не хочу больше!
В ответ уродцы взвизгнули и с новой силой принялись истязать свою жертву.
— У-у-у-у! — донеслось вдруг из Черного замка, и шуликуны застыли со своими сковородками.
— У-у-у-у! — завыл еще один двойной голос.
Приближался час полнолуния. Страшное превращение началось. Духи серебряных обратов забились в углы Черного замка, по которому метались, царапая стены длинными черными когтями, Двуликий и Двуликая. Их лица и тела на глазах обрастали шерстью. Широко раскрытые рты превращались в пасти, в которых вырастали огромные зубы. Казалось, невидимая сила выворачивает Правителей наизнанку, извлекая их истинную суть. В их подведенных глазах зажегся огонь. И теперь они буравили красными лучами дрожащих духов. Уши Двуликих с противным скрипом, напоминающим звук ломающихся костей, полезли вверх, обрастая короткой жесткой шерстью.
— У-у-у-у! — завыл Двуликий, подняв свою безобразную голову вверх.
— У-у-у-у! — отозвалась Двуликая.
Оба зверя бросились к столу, на котором стояли золотые блюда с кровавыми кусками мяса. Оба теперь жрали, запрыгнув на стол, по-собачьи хватая куски зубами и проглатывая их целиком.
Насытившись, Двуликие спрыгнули со стола в разные стороны. Злобно глядя друг на друга, ощетинившись и приняв боевые позы, монстры медленно ходили взад-вперед. Казалось, еще миг, и начнется бой. Но вот волна злобы утихла — Двуликие наконец пришли в себя.
— Завтра они будут здесь! — прорычала Двуликая.
— Завтр-р-ра мы разор-р-рвем их на куски! — отозвался Двуликий.
На головах оборотней по-прежнему были золотые короны.
— Еще один шаг к нашей цели! — рыкнула Двуликая, и глаза ее вспыхнули с новой силой. — Никто, никто не остановит нас! У-у-у-у!
От этого воя Двуликой содрогнулись даже Люди Дивия и песиголовцы. Один лишь Глот теперь ничего не боялся.
— Скоро, — шептал он, — скоро. Леон придет. Нужно только дождаться...
***
— В чем дело? — пытала Славина Светку Красавицкую, которая явилась в школу без макияжа. — Куда ты убежала? Что с тобой вообще такое? На тебе лица нет.
— Ничего, — отмахнулась Светка. — К Лордину я больше не пойду. Не нужна мне ваша косметика.
— Да что произошло? Он что давил на тебя?
— Ничего! — отрезала Светка.
— Ты хоть что-нибудь записала?
— Ничего не получилось. Вот, держите диктофон, там запись разговора с физруком.
— Засадин, кстати, был вчера в 20.00 у кинотеатра «Салют». Даже сладкую вату купил. Наверно, тебе.
Светка только хмыкнула.
— Я его на всякий случай сфоткала. Смотри!
— Да ну, — отмахнулась Светка. — Мне это неинтересно. Я вообще на урок опаздываю. Так что, до свидания.
— Ты очень нас подвела, Светлана, — с досадой сказала Славина и направилась в кабинет директора.
— Так значит, нет у нас ничего против Лордина? — недовольно спросила Горгина.
— Что-то он ей такое сказал, — отозвалась Славина, — что она не только ничего не записала, но даже сегодня пришла в школу ненакрашенная.
— Да, это он может, — задумчиво произнесла директриса. — Что дальше?
— Предлагаю подделать запись, используя материал с физруком. Кстати, его теперь легко можно шантажировать. Вот! — И Славина небрежно бросила на стол Горгиной фото, на которых был запечатлен сияющий Засадин со сладкой ватой в руках.
— Идиот!
— А тут он уже не так сияет, — заметила Славина, достав из пачки нижнюю фотографию, на которой потухший Засадин сам поедал комок сладкой ваты. — Вы можете дать ему прослушать запись, потом покажете фотографии. Это вещдоки. Он был там. Пусть теперь ответит.
— Да зачем он нам нужен? — не поняла задумки Славиной Горгина.
— Как «зачем»?! — взвилась адвокатша. — Он у нас на удочке. Пойдет по делу Лордина свидетелем. Будет выступать в суде. Скажет, что слышал и видел, как Лордин обхаживал учениц седьмого класса.
— А-а-а, — наконец догадалась директриса. — Вы думаете, это сработает?
— Конечно! Уверяю вас, пара пустяков. Я возьму запись и попрошу специалистов сварганить новую. Голос Лордина мы можем и так записать. Все эти его дурацкие словечки типа «Хороша!», «голубушка» и так далее. Это всё пригодится. Кто же с малолетками в наше время разбрасывается такими словами? Сейчас даже в их сторону смотреть опасно. Так что, я пошла, а вы разбирайтесь с физруком.
Горгина решила немедля взяться за дело.
— Леночка, Засадина ко мне! — скомандовала она.
И длинная фигура в спортивном костюме нарисовалась на пороге кабинета директора.
— Вызывали? — промямлил Засадин. Что-то в его мозгу тревожно зашевелилось, и теперь он нервно щелкал пальцами.
— Вызывала! — сказала директриса и бросила на стол пачку фотографий.
Лицо Засадина пополотнело.
— Узнаете? — спросила директриса и включила злополучную запись: — «Ах ты, коза, — игриво зазвучал голос физкультурника. — Ну и коза же ты! Так, говоришь, будет темно, да?.. А как родители? Не будут против того, что ты пойдешь со мной в кино на вечерний сеанс?»
— Ну что, достаточно вам?! — рявкнула директриса. — Ишь, ловелас нашелся! Да знаете вы, что я с вами теперь могу сделать?!
Покрасневший физкультурник готов был разрыдаться.
— Я б-б-больше не буду! — заревел он. — Она всё сама-а-а!
— Кто вас заставлял это делать, а?!
Директриса была очень довольна эффектом своего спича. Она даже не ожидала, что Засадин будет рыдать вот так, совсем как мальчишка. Горгоне нравилось помучать людей, от этого она получала особое удовольствие человека, имеющего власть над другими.
— Берите бумагу, пишите заявление об увольнении.
Засадин жалобно завыл. Он так мечтал работать в школе, в которой появится Спортания, так хотел проехаться по лыжной трасе среди пушистых елей, побеленных снегом. Он уже видел себя в Трапезонии, поедающим все эти чудесные суперы, борщеры, десертеры. И тут такая засада!
— А может, дадите мне еще один шанс, — жалобно завыл Степан Степанович. — Пожалуйста, еще один шанс!
Горгина выдержала длинную паузу, с удовольствием слушая всхлипывания Дяди Стёпы.
— Ну ладно! — наконец сказала она.
— Спасибо! — обрадовался физкультурник и, бросившись к ногам директрисы, попытался облобызать своими мокрыми от слез губами ее руки.
— Это лишнее! — остановила Горгина порыв Засадина. — Сядьте! Я прощаю вам ваш поступок, но с одним условием.
— С каким? — всхлипнул, успокаиваясь, Дядя Стёпа.
— Вы должны выступить на суде против Лордина в качестве свидетеля.
— На каком суде? Против кого? — опешил Засадин.
— Против Лордина, — твердым голосом повторила директриса. — Расскажете о том, как он не дает проходу ученицам своего класса.
— Он?! — безмерно удивился Засадин. Такое можно было сказать о самом физруке. Что греха таить, его руки то и дело мимовольно скользили по телам учениц. Но Лордин?! Все в школе знали, что к детям он относится уважительно, по-отечески. — Я не могу, — нерешительно протянул Засадин.
— Сможете! — прошипела Горгина. — Или он, или вы. Идите, подумайте, но недолго.
Засадин, низко опустив голову, вышел из кабинета.
***
Лёня с Асей не сразу обнаружили письма от Лорда. На уроке химии Лёнька случайно достал тетрадь по биологии. Пролистнув ее, увидел письмо.
— Ась, — прошептал Лёня, — посмотри, у тебя ничего нет в тетради.
Ася достала свою тетрадку и тоже нашла в ней письмо.
— Так, Миссионов, — строго обратилась к Лёньке химичка Алевтина Николаевна, — ты чего разговариваешь? Не отвлекайся, сегодня пишем самостоятельную.
— Хорошо, Алевтина Николаевна, — согласился Лёня и шепнул Асе: — Прочитаем на перемене.
— Алевтина Николаевна, — пробасил Егор Бубнов, — можно я к Калашникову сяду?
— Чего это вдруг? — удивилась химичка.
— Оттуда лучше видно!
— С последней парты? А может, ты хочешь у Калашникова списать?
При этих словах Денис гордо поднял голову. Теперь он по химии был первым учеником в классе. Благодаря Иоанну ХХII Денис штудировал предмет день и ночь. На всякий случай, чтобы окончательно «обезвредить маньяка».
— Нет, я не буду списывать, — сказал Бубнов, — да у нас же и варианты разные. Просто мне тут сильно солнце в глаз светит. — И Бубнов вздрогнул, бросив взгляд на соседку по парте — Светку Красавицкую. Сегодня он ее совсем не узнавал и всякий раз пугался, увидев бледное Светкино лицо.
— Ну ладно, пересаживайся, — согласилась Алевтина Николаевна.
Писать самостоятельную Бубен, похоже, не торопился. Резво перескочив к Калашникову, он достал из кармана маленькое зеркальце и теперь, сделав вид, что уронил ручку, полез под парту и подставил зеркальце под юбку Аси Силиной, пытаясь разглядеть то, что его очень интересовало.
Лёня обнаружил грязные бубновские намерения неожиданно, и это его невероятно возмутило. Сделав вид, что тоже уронил ручку, Лёнька полез под парту. Здесь и состоялся разговор, который в корне поменял отношения Бубнов — Миссионов.
— Убери зеркало! — процедил Лёнька покрасневшему от напряжения Бубнову. С его ростом и шириной было очень неудобно кукожиться под столом.
— А то что? — прошептал скрюченный Бубнов.
— А то в глаз тебе засветит не солнце, будь уверен!
Лёнька провел короткие переговоры с Бубновым чрезвычайно убедительно. Грязные бубновские намерения тут же сошли на «нет», а зеркальце уплыло в карман донжуана.
— Я несколько раз не повторяю! — закрепил успех диалога Лёнька.
— Ну, вы начнете уже писать самостоятельную или нет? — раздраженно спросила Алевтина Николаевна. — Вон Калашников, в отличие от вас, полработы сделал.
Денис и в самом деле строчил и строчил, задумчиво высунув язык.
«Хорошая наука химия, — размышлял Дэн. — А может, мне химиком заделаться, нахимичить чего-нибудь...»
***
На перемене Лёня с Асей уединились в библиотеке. Здесь, как обычно, было тихо. Школьники не особо интересовались книгами.
Ася первая дрожащими руками достала белый конверт. Когда она, открыв его, извлекла вкусно пахнувшее письмо, конверт исчез. Ребята вздрогнули от удивления. Лёня быстро достал свое письмо. И снова конверт исчез.
Развернув небольшие листы сиреневого цвета, ребята прочитали послания. Они были написаны необыкновенно красивым мелким почерком.
— Буковки как бисер! — восхитилась Ася.
— Да! И какие-то объемные, — сказал Лёня.
— Они так вкусно пахнут! Не могу — хочу их съесть! — Ася вопросительно посмотрела на Лёню.
— А давай попробуем, — сказал он и потянул за последнюю объёмную букву. Всё письмо снялось с бумаги, став комочком, напоминающим то ли ягоду, то ли конфету. Лёнька, положив комочек в рот, зажмурился от удовольствия. — Какая вкуснятина! М-м-м!
Ася сделала точно так же.
— Давай съедим бумагу, — предложил Лёня. — Она пахнет вкусно-превкусно, как ягодная жвачка.
— Давай! — обрадовалась Ася.
Бумага была еще аппетитнее чернил. Теперь даже следа от писем Лордина не осталось.
— Здорово! — сказал Лёня. — Пойдем сегодня в гости к Дарию Флорентиевичу. Ты будешь очень удивлена.
— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнувшись, ответила Ася.
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Суббота, 04 Июл 2015, 22:35 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Воскресенье, 05 Июл 2015, 23:29 | Сообщение # 41 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать седьмая,
в которой кто-то получает все тридцать три
Рано утром домики-склепы серебряных обратов задрожали. Знакомые утробные звуки волынки, мерные удары в гонг оповещали о том, что Правители желают видеть своих подданных в час полнолуния. Обычно в это время уходили двое серебряных обратов. Двое из тех, которые больше не возвращались. Теперь же призывали всех.
Только трое серебряных ничего не слышали. Первым был Глот. Его забрали огненные всадники и увезли куда-то, вторым — Хулс и третьим — Ишу.
Глашатаи били в гонг всё быстрее. До тех пор, пока все старцы Серебряной Обратии не вышли из своих склепов. Наконец глашатаи прокричали:
— Заткните уши! Закройте глаза пошире! Двуликие не хотят вас видеть! Ни одного из вас! Ничтожные обраты, разбежитесь в стаи подобно быстрым черепахам! Не направляйте ладони к Львиной Пасти. Сегодня ночью тут вас никто не ждет. И не думайте об этом! Ваши великие дракцыперы и золотые курицы должны оставаться там, ни один не пойдет с вами. Медленнее разбирайте чужое зло! Не на вас свалились все тридцать три несчастья.
Серебряные всё поняли правильно: их всех до единого ждут Двуликие в Львиной Пасти. Они должны прибыть туда завтра днем, взять с собой цыпдраков и серебряных петушков. Последняя фраза глашатаев особо порадовала обратов. Они услышали то, что их ожидают все тридцать три удовольствия. Наивные!
Серебряные начали собираться в путь. Каждый посадил в свою холщовую суму трех цыпдраков и одного серебряного петушка. Только двенадцать птиц оказались никому не нужны и сиротливо жались к ступеням домов своих хозяев. Толг с сожалением посмотрел на цыпдраков Глота. Но не решился посадить их в свою холщовую суму. В Серебряной Обратии не принято было брать чужое.
Надев на руки цепи, а на ноги — кандалы, старцы медленно двинулись в путь. Они шли по знакомой дороге, через тернии, не надеясь увидеть звезды. Но лица их сияли, серебряные были счастливы, потому что верили в свою счастливую судьбу...
***
— Ась, ты как хочешь, а я слушать Моцарта не буду, — заявил Лёня Асе, когда они вышли за порог дома по улице Лесной и бросили на землю Клубоинг-737. — Это как-то не по мне. Меня чего-то потянуло в кино. Давай, если всё закончится хорошо, сходим вместе на какой-нибудь фантастический фильм.
— Давай! — обрадовалась Ася.
Беззаботно болтая, они подошли к Сосново-Лабиринтовой поляне. На этот раз Лёня не ошибся и повел Асю направо. Высокая сосновая дверь была гостеприимно приоткрыта. Свежий морской бриз встретил их на пороге.
— Ух ты! — воскликнула Ася. — Настоящий океан!
Лёнька довольно улыбнулся. Он чувствовал себя мужчиной, открывающим мир перед своей дамой.
— Вот дом Дария Флорентиевича, — сказал Лёня, и Ася увидела огромную дубовую бочку. — Это бочка-трансформер, — пояснил Лёня. — Она становится настоящим дворцом.
— Бочка-студия, голубчик, — донесся голос Лорда, открывшего дверь. — Очень рад, что пришли. Вы по-королевски вежливы: сейчас ровно 16.00. Прошу — заходите!
Ася робко переступила порог и удивленно принялась разглядывать необычное жилище. Ей показалось, что она попала на какой-то экзотический остров, где было абсолютно всё для комфортной и счастливой жизни.
— Ой, сколько книг! — восхитилась девочка, подняв голову вверх и разглядывая книжные полки, уставленные фолиантами, книгами и книжицами. На огромном столе она увидела развернутую книгу, которую в данный момент читал Дарий Флорентиевич.
— Это «451 градус по Фаренгейту» Рея Бредбери, — пояснил Дарий Флорентиевич. — Уникальная вещь. Всё, что в ней предсказывал великий американский фантаст, сбылось: влияние телевидения, пренебрежительное отношение к чтению книг и образованию вообще. Читали Бредбери? — обратился Лорд к Лёне.
— Нет, — вздохнул Лёнька, — не читал.
— Не страшно, еще почитаете, у вас вся жизнь впереди, — заметил Дарий Флорентиевич.
— Правда? — с надеждой взглянул на Лорда мальчик. Эти слова давали ему именно надежду, ведь он твердо знал: учитель говорит только то, в чем убежден.
— Всё в ваших руках, голубчик, — ободрил Лёньку Дарий Флорентиевич. — Кстати, как ваши дела?
— У меня дерево проросло, — вздохнул Лёня, — и листья на нем появились.
— Это хорошо! — обрадовался Дарий Флорентиевич. — А вы не заметили, они еще не пожелтели?
— Кажется, начали желтеть.
— Вот когда пожелтеют и опадут, обязательно соберите все до единого. Вы их пересчитали, надеюсь.
— Да, — сказал Лёня, — ровно тридцать три.
— Глядите, чтобы ни один не пропал. Иначе они не сложатся в книгу.
— Книгу?! — в один голос выдохнули ребята.
— Да-да, именно книгу, вернее, книжицу. Она будет для вас невероятно полезна. К тому же это знак, что битва начинается.
У Лёньки предательски заныло в животе.
— Так, на этом разговор закончим. Держите по дельфинчику, переодевайтесь и марш, голубчики, купаться!
Ребята глазом не успели моргнуть, как Лорд, зачерпнув из аквариума в два пластиковых стакана по крохотному дельфинчику, протянул их Асе и Лёне.
— А что нам с ними делать? — удивился Лёнька.
— Кататься на их спинах.
— Кататься?!
— Именно, — подтвердил Лорд, усаживаясь в кресло. — Заодно проверите, как работает точка роста. Правда, Гибара? — добавил он, почесав за ушком маленькой черной пантерки, мягко запрыгнувшей к нему на колени.
— Пр-р-равда, — муркнула Гибара, хитро взглянув на Лёньку с Асей.
— Раздевалка прямо у берега, — сказал Лорд. — Только не упустите дельфинов, когда вновь сделаете их миниэкземплярами. Я знаю этих плутишек, они так и норовят сбежать на волю.
Ребята задумчиво вышли из бочки. Переодевшись, подошли к воде.
— Это какой-то очень ласковый океан, — сказала Ася, дотронувшись пальцами ноги до теплой воды.
— Ага! — согласился Лёня. — И шуршит волнами так приятно, что можно заснуть.
— Смотри, Лёнь! — обрадовалась Ася. — Рыбки!
Наклонившись над прозрачной водой, ребята увидели стайки разноцветных рыбок.
— Тут и Немо есть! — удивился Лёня, заметив оранжевую рыбку с белыми полосками.
— Красота! — восхитилась Ася.
Дельфинчики в стаканах нетерпеливо застрекотали.
— Выливай воду, бросай их в море, — сказал Лёня.
— А они не уплывут? — с опаской спросила Ася.
— Не успеют! — обнадежил Асю Лёнька. — Значит, я глажу своего, а ты — своего.
— Хорошо! — засмеялась Ася.
Выплеснув дельфинчиков в воду, ребята не дали им опомниться. Погладив рыбок три раза, испуганно отскочили в сторону. Секунда, и теперь настоящие дельфины радостно застрекотали, сделали круг у ног Аси и Лёни, как будто приглашая их покататься.
— Никогда не плавала на дельфинах!
— Я тоже, — сказал Лёня. — Давай подсажу.
Он помог девочке залезть на спину ее дельфина, затем забрался на своего, и они полетели по океану, торпедируя легкую волну и разрезая водную гладь.
— Чувствую себя львом из мультика про черепаху, — заметил Лёнька и закричал: — Е-е-е!
Ася, расхохотавшись, тоже закричала:
— Е-е-е!
Так они летали по океану до тех пор, пока не устали.
— Поплавайте здесь без нас, — сказал Лёня, — а мы поплаваем там без вас.
Нырнув, ребята поплыли под водой. Непуганные рыбы касались их своими плавниками и удивленно разгядывали. Тут были оранжевые кораллы. Лёнька хотел сорвать одну веточку, но потом вспомнил, что нельзя. Тогда опустился на самое дно. Он явно что-то хотел найти. Ему нужно, очень нужно было сделать подарок Асе. Лёня вспомнил о ловцах жемчуга. Непростое это было дело — искать жемчуг. Много раз всплывая на поверхность, мальчик хватал ртом воздух. Когда сделал последнюю попытку, увидел на дне красивую светлую раковину с раскрытыми створками. Внутри, словно украшение в бархатной коробочке, лежала большущая перламутровая жемчужина. Лёня взял раковину, зажал ее в руке и всплыл на поверхность.
— Ася, Ася, — закричал он, — смотри, что я нашел!
— Жемчужина! — удивилась Ася, подплывшая к Лёне.
— Это тебе. В знак нашей дружбы и...
— Спасибо! — покраснела Ася.
— Ну что, — рассеянно произнес Лёня. — Нужно дельфинов загонять в стаканы.
К счастью, они не уплыли. Особую юркость приобретали только, когда были микроэкземплярами. Ребята, проделав тот же фокус с точкой роста, быстро подхватили рыбок вместе с водой в стаканчики.
Выйдя на берег и поставив стаканы на песок, Ася с Лёней улеглись на полотенца.
— Потехе — час, — донесся из бочки голос Дария Флорентиевича. — У вас еще 15 минут.
Здесь, на улице Тихий берег океана, явно был бархатный сезон, потому что солнце грело очень мягко. Казалось, вот так можно проваляться на берегу и ни капельки не обгореть.
— Интересно, а что тут зимой? — спросила Ася.
— Зимой тут то же самое, точно такая же погода, голубушка, — снова прозвучал голос Дария Флорентиевича. — Так что, прошу Вас, сударыня, и Вас, сударь, посещать меня в любое время года. Буду рад, и дельфинчики тоже. Они давно засиделись в аквариуме.
Ася многозначительно посмотрела на Лёню. Мальчику не нужно было слов, он и так всё понял: Дарий Флорентиевич приглашал в гости, это значит...
— Спасибо! — поблагодарила за приглашение Ася.
— Вы, скорее всего, голодны, так что бегите в дом. Час потехи истек.
Ребята встали с полотенец. Больше всего их удивило то, что купальник и плавки высохли, волосы — тоже. Ладно, Лёнькин короткий ёжик, но Асины длинные локоны!
— Сегодня я угощаю вас кукурушкой и сладкими клочками нежных облаков, — сказал Дарий Флорентиевич, как только Лёня и Ася зашли в бочку и выпустили дельфинчиков в аквариум.
— Чем?! — удивились ребята.
— А вот этим, — пояснил Лорд, в руке которого желтел большой початок кукурузы.
Лорд достал из стола вилку с двумя остриями, напоминавшую вилы, и начал ловко крутить ею, прикладывая к початку. На тарелку посыпались шарики из слепленных зерен кукурузы. Нечто вроде ежевики, только в несколько раз крупнее. Лёня с Асей завороженно следили за движениями Лорда. Когда все зерна были сняты с кукурузы, Лорд посолил их и включил духовку своей треугольной печи. Поставил туда тарелку.
— Кукурушка готовится буквально пять минут. Сейчас я сбрызну ее оливковым маслом. Так, еще минуточку терпения.
Терпеть было невозможно — так вкусно запахло в бочке печеной кукурузой.
— Ну вот, готово, — сказал Лорд и поднес к столу, за которым сидели Ася и Лёня тарелку с кукурушками.
— Горячая! — предостерег Лорд Лёньку.
В руках Лорда появился веер, он взмахнул над лакомством, и запах поплыл по бочке. В саду тут же возбужденно затрещали попугаи.
— Теперь можно. Это вас не разочарует, уверяю!
Кукурушка была восхитительной. В меру сладкая, немного соленая, мягкая и плотная одновременно, кукурушка исчезала на глазах. А Лорд довольно улыбался, глядя на поедателей.
— Кукар-р-рушка, кукар-р-рушка! — повторял черный ворон, танцуя на плече хозяина.
Когда ребята насытились, Лорд открыл холодильник и, вытащив оттуда серебряное блюдо, торжественно произнес:
— Лучший десертер мира — сладкие клочки нежных облаков. Прошу!
Это было что-то невероятное! Вкуснейший, легчайший пломбир, в меру холодный и в меру сладкий.
— А это и в самом деле облака? — спросил Лёня.
— В самом деле, — подмигнул Лёньке Лорд. — Я просто знаю, когда их нужно собирать, чтобы они были именно такими. Но секрет раскрыть не могу — фамильная тайна.
Когда трапеза была закончена, Лорд с помощью пульта раздвинул стену бочки, выходившую к океанскому берегу.
— Прошу вас, голубушка, садитесь вот сюда, в это мягкое кресло, любуйтесь видом. А мы с Леонидом немного побеседуем. — И Лорд увел Лёню в свой кабинет.
— Я взял жемчужину со дна океана, — сказал мальчик, — для Аси. Можно?
— Конечно!
Лёнька замялся, ему очень хотелось спросить Лорда о битве с Двуликими.
— Между прочим, — прочитал Лёнины мысли Дарий Флорентиевич, — это лишь ваша добрая воля. Вы можете ни в чем не участвовать.
— Как это?! — взвился Лёнька, сообразив, о чем говорит Лорд.
— Понимаете, — пояснил Дарий Флорентиевич, — когда вы ввязывались в игру, я и предположить не мог, что ее правила так жестоко поменяются. Кто знал, что Двуликая сотворит всех этих монстров. Это было опасно, а теперь — суперопасно. Так что, голубчик, я вас не принуждаю.
— А серебряные обраты? Что будет с ними?
— Их растерзают, всех до единого. Но если вы пойдете туда, на одну жертву может стать больше. По-моему, не стоит рисковать.
Лёня на минуту задумался. Так легко с его плеч мог упасть невероятный груз, кошмар, который мучал его непрестанно. Взглянув в проницательные глаза Лордина, он вдруг понял, что, сбрасывая один груз, может взвалить себе на душу другой, несравненно более тяжкий — предательство.
— Нет! — твердо заявил Лёня. — Я пойду. Друзей в беде не бросают. Там Глот, я должен его спасти.
— Ваш поступок заслуживает уважения, — сказал Лорд и впервые пожал Лёньке руку.
От этого рукопожатия по телу мальчика прошел ток. Он почувствовал, что его, словно батарейку, подзарядили сверхэнергией.
— Но прошу вас: станьте невероятно проницательным. Именно в этом будет ваше спасение. Гибара явится, как только вы подойдете к лабиринту и призовете ее. Удачи!..
***
Как закончился этот вечер, Лёня помнил смутно. Он проводил Асю домой, а потом приехал к себе.
— Лёня, — вдруг услышал мальчик голос сестры Маши. — А ты знаес, листоцки позелтели и отвалились.
Лёнька метнулся в свою комнату, Маша побежала за ним.
— Ты тут ничего не трогала?! — завопил он не своим голосом.
— Нет, — сказала малышка, — я не тлогала на всякий слуцяй.
— Молодец! — выкрикнул Лёнька и бросился на пол, собирая листики в виде сердечек.
Собрав все, он судорожно пересчитал их: ровно тридцать три. Маша не обманула. Лёню поразило ощущение, которое он испытал, прикасаясь к этой плотной пачке листьев. Ему показалось, что им что-то не нравится, и они выгибают свои листяные спины. Так и есть, листья вырвались из рук и снова рассыпались по полу.
— Что им не так? — возмутился Лёнька, принявшись разглядывать листочки.
«Станьте невероятно проницательным!» — прозвучали в Лёниной голове слова Лордина. Мальчик еще раз посмотрел на листики и заметил — они все неодинакового размера.
— Их надо собирать от маленького к большому, — сказал Лёня и снова принялся за дело.
— А мозет, от больсого к маленькому, — робко пролепетала Маша.
— Не мешай! — отмахнулся Лёнька от сестры.
Он опять собрал стопку, и теперь повторилось то же самое: листочки выгнули спины и разлетелись.
— Кажется, Маша, ты права, — сказал Лёня и начал всё сызнова.
Когда он сложил стопку листьев, они тут же словно спаялись с одной стороны. Теперь это была книжица, странная, но всё же. Лёня открыл первую желтую страницу. Как он ни пытался что-либо разглядеть, ничего не вышло. Мальчик, устало тряхнув головой, сказал:
— Утро вечера мудренее, посмотрю завтра. Маш, иди спать, уже поздно.
— Холосо, Лёня, — согласилась сестра, — только без меня не цитай. Спокойной ноци!
— Маш, Маш, подожди. — Лёня вдруг вспомнил о том пупсике, которого купил для сестры. Ему понравилось, что в руках пупсика была малюсенькая куколка. «Это проценты, — улыбнувшись, подумал Лёнька, когда покупал пупсика в киоске «Союзпечать», — за то, что не сразу отдал долг».
— На, Маш, держи! — Лёня вытащил игрушку из рюкзака и протянул сестричке.
— Пуспик! — просияла Маша. — Спасибо! Какой холосенький!
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Понедельник, 06 Июл 2015, 15:53 | Сообщение # 42 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать восьмая,
в которой кто-то очень больно с дуба упадет
Утром сердце Лёни тревожно забилось. В висках стучало: «Сегодня! Сегодня! Сегодня!» Во рту пересохло, предательски заныло в животе. «Не очень-то я похож на храброго рыцаря», — горько ухмыльнулся Лёнька, доставая из-под подушки листяную книжицу. Он специально встал пораньше. Мама уже повела Машу в детский сад, это оказалось очень кстати. Мальчику никто не мешал. В доме было тихо, лишь мерно тикали часы, да Тимон похрюкивал, вылизывая шерсть языком.
— Так, — сказал Лёнька, протирая глаза, — посмотрим еще раз.
На желтой плотной поверхности Лёня увидел обычные жилки, какие бывают в любом листе. Мальчик моргнул, и вдруг... Жилки начали складываться в строчку. Лёнька судорожно читал страницу за страницей. На каждой из них была всего лишь одна строка, которая начиналась с заглавной буквы И. Таких строк оказалось тридцать три. Вот что прочитал Лёня:
И была Братия — земля вольная и свободная.
И жили на той земле сильные телом и духом браты.
И пришли в Братию Двуликие.
И помножили землю ту и братов тех на ноль.
И стала Братия Обратией, и стали браты — обратами.
И пожелали Двуликие золота, много золота.
И начали отдавать обраты всё, что у них было.
И захотели Двуликие тогда получить души обратов.
И получили они их.
И стали обраты слабыми да малодушными.
И возносили они Двуликих и славили их.
И Двуликие обещали им жизнь счастливую.
И лучше для обратов ничего не было и быть не могло.
И дракцыперы братов стали цыпдраками обратов.
И задумали Двуликие убить всех серебряных.
И стали ждать они полнолуния.
И пришел в Обратию отрок с именем льва.
И пришла с ним дева невиданной красоты и силы.
И возлюбили отроки обрата со знаковым именем.
И обрат сотворил диво дивное.
И забрали Двуликие того обрата.
И стали они мучать его, пытаясь сломить дух его.
И обрат тот ждал отрока с именем льва.
И наступило полнолуние.
И пришел отрок с именем льва.
И с ним была большая кошка, черная как ночь.
И появились в Львиной Пасти сущности трехголовые.
И была битва страшная.
И была битва кровавая.
И отрок начал проигрывать.
И подумал он о том, кто есть хозяин Львиной Пасти.
И раскрыл он уши пошире.
И услышал он глас свыше.
И затряслись все двадцать восемь зубов Львиной Пасти.
И...
Как ни старался Лёня прочесть строчку на последнем, самом маленьком листе книжицы, — ничего не выходило.
— Да, — задумчиво произнес он, — настоящая летопись Обратии. Оказывается, Глот когда-то был сильным и вольным. Эх, зачем только он поверил Двуликим!
А в висках снова застучало: «Сегодня! Сегодня! Сегодня!»
— Когда же? — сам у себя спросил Лёнька и нервно глотнул слюну. — Наверное, ночью. Ведь это же полнолуние, а оно бывает только ночью.
Но между тем Лёня по привычке положил в портфель Оружейную палату, вездебеги и Клубоинг-737, который решил отдать Асе. Херо-гозм Лёнька засунул в карман. Потом аккуратно заправил постель, умылся, почистил зубы, выпил чай, съел бутерброд. Околоуш мальчик спрятал в нижний ящик письменного стола.
— Вроде ничего не забыл, — вздохнул он и вышел из дому.
«Нужно с Денисом поговорить, на всякий случай попрощаться», — шмыгнул носом Лёнька. Он готов был расплакаться, так ему себя стало жалко. Но вдруг вспомнил о Ли Верзе. «Не трусь, пацан, будь мужиком! — дал Лёньке установку Ли Верз. — Еще посмотрим, кто кого!» После такой установки трусить было стыдно, и Лёнька, разогнав грусть-тоску, трусцой побежал к автобусной остановке.
***
— Дэн, — обратился Лёня к другу, который шел впереди, приближаясь к школьным воротом, — Дэн, постой.
— Ну чего тебе? — спросил Денис, в голосе которого звучала обида.
— Дэн, я сегодня буду уже не здесь, — прерывающимся голосом выдавил из себя Лёнька.
— А оно тебе нужно? — ехидно спросил Денис. — Чего ты слушаешь всех кого не лень? Вон я захотел избавиться от маньяка и сделал. А ты чего идешь у них на поводу? Плюнь на это всё. Никакой ты не герой, обычный пацан из 7 А, троечник.
— Я уже хорошист, — робко промямлил Лёнька.
— Ну ведь еще не отличник. Ведь так? Чего же тогда лезть на рожон? Сиди себе тихо, не высовывайся.
— Я так не могу, — сказал Лёня. — У них одна надежда — я.
— У них одна надежда! — взвился вдруг Денис. — Ишь, герой нашелся, рыцарь Львиное Сердце. Не хочу с тобой разговаривать!
И Денис рванул было к школе, но Лёнька, схватив его за руку, крутнул к себе:
— Дэн, игры закончились, — каким-то странным голосом сказал он. — Я тебя об одном прошу: не обижайся! Ладно? Ты мой друг, всегда им был и будешь.
Денис захлопал глазами, он не ожидал, что Лёнька может вот так просто, без стеснения выказать свои чувства. Лёнькины слова тронули душу Дениса. Он покраснел и опустил голову.
— Не обижайся, ладно, — еще раз повторил Лёня. — Если что... маму успокой... Хорошо?
Денису стало не по себе: захотелось плакать.
— Ладно, — сказал он, — проехали.
Лёньке больше ничего и не надо было. Он понял: друг его простил и теперь не обижается, друг всё сделает как надо. В школу они вошли вместе.
Когда к Лёне приблизилась Ася, Денис тактично отошел в сторону. Лёнька, отдав ей Клубоинг-737, сказал:
— Выгуливай его, пожалуйста...
Чтобы перебить грустную волну, Лёнька начал рассказывать о том, что прочитал в книжице.
— Лёнечка, — прошептала Ася, — всё должно быть хорошо. Ты будешь не один.
— Думаешь?
— Конечно! Трехголовые сущности — это ведь дракцыперы! Они придут на помощь. А еще ты должен быть очень внимательным. Тебе какая-то подсказка будет свыше.
И вдруг до Лёньки донесся обрывок разговора двух старшеклассников:
— Нет, я тебе говорю: если выбирать — только «Дневной дозор», «Ночной» — это вчерашний день.
Прозвенел звонок. Прошел первый урок, второй, третий. Приближался полдень. Начался четвертый урок — биология.
«”Дневной дозор”, ”Дневной дозор”, — застучало в висках Лёни. — Сегодня! Сегодня! Сегодня!»
— Сейчас! — вдруг выкрикнул он, отчего все до единого ученики 7 А вздрогнули, только Дарий Флорентиевич почему-то совсем не удивился. — Ася, — прошептал Лёнька, — это Обратия, там всё наоборот. Битва не ночью, а днем! Я едва не опоздал. — Меч-секач! — воскликнул он. — Дэн, забери мой рюкзак!
Не успел Лёня договорить последнее слово, как его тело облепила кольчуга, на голову водрузился шлем, а в руках заблестел меч. Лёнька, выставив руку с мечом вперед, полетел по классу. Дарий Флорентиевич отвернулся к доске — он писал тему урока.
— Вот это да! — завопил Бубнов. — Миссионов летает по классу как супергерой...
А Лёнька уже вылетел за дверь, направившись к выходу.
Директриса вышла из своего кабинета. «Давно я не занималась учителями, — размышляла она. — Пора уже подергать их за нервишки, посетить уроки...» И тут Горгона оцепенела: прямо на нее летел какой-то ученик, одетый не по форме, что-то подозрительно блестело в его руках.
— Что за маскарад?! — заорала Горгона. — Где сменная обувь?
Господи, про вездебеги Лёнька ведь совсем забыл!
— Вездебеги! — не своим голосом завопил он. Несколько секунд — и его догнали волшебные подошвы, которые, подлетев под кроссовки, плотно охватили их снизу.
Горгона беззвучно, словно рыба, открывала рот и пыхтела. Забыв о том, что намеревалась пощекотать нервишки учителям, она влетела в приемную.
— Лордина ко мне! — завопила секретарше и ринулась в свой кабинет.
Нервно дергая плечом, перетащила тяжелый дубовый стул к книжному шкафу, на который недавно забросила «Лординский опус».
— Они все с дуба упали, — злобно шипела Горгина, вскарабкавшись на стул. — Сейчас я найду его писанину, и пусть мне покажет, где сказано о том, что ученикам 7 А дозволено летать по школе в доспехах, шлеме и с кинжалом в руках. Сейчас, сейчас...
— Дарий Флорентиевич, — закричала, распахнув дверь кабинета биологии, запыхавшаяся секретарша. — Срочно к директору!
— Но, позвольте, у меня урок, — развел руками Лордин.
— Срочно! — безапеляционно заявила секретарша и застучала каблуками, отправившись обратно в епархию директрисы.
— Егор, голубчик, — обратился Лордин к Бубнову, — я вас прошу, спуститесь в кабинет Карины Игоревны, узнайте, что она хотела. Пришла пора вам сыграть свою партию в этой игре.
— Пиковая дама — козырная! — зловеще прошептала статуэтка, стоявшая на столе Дария Флорентиевича. — Она падет на бубнового вальта. Но появится трефовый король, и он побьет пиковую даму.
Никто этих слов статуэтки не слышал. Никто, кроме Аси Силиной.
— Вы говорите ерунду, — промолвил учитель, наклонившись над собственным альтер эго. — В игре не бывает два козыря.
— Казённый дом, казённый дом, — закатив серебряные глаза, словно шаман, повторяла статуэтка. — Пиковую даму ждет трефовый дом, казённый дом.
— Вот тебе на! — возмутился Лордин. — У нас урок биологии. Достаточно предсказаний! — И Лордин унес свое альтер эго в лаборантскую.
***
— Карина Игоревна, — обратился Бубнов к директрисе, которая стояла на стуле, пытаясь достать заброшенную в угол папку. — Дарий Флорентиевич спрашивает, что вы хотели.
— Он еще спрашивает, — пыхтела директриса, топчась по стулу.
Бубнов, всегда испытывавший интерес к любым особам женского пола, не преминул воспользоваться ситуацией и достал из кармана брюк свое наблюдательное зеркальце. Он подошел поближе и подставил зеркальце под юбку директрисы.
В это время дверь школы № 96 противно скрипнула. На пороге появился некто в черном костюме. Некто решительно подошел к приемной и просочился внутрь.
— Добрый день! — сказал он секретарше. — Я из отдела по неособо важным делам. Вот мое удостоверение.
Некто достал из кармана красную книжицу и, открыв ее, подсунул под нос секретарше.
— Чертякин Демонтий Адольфович, — прочитала секретарша, — следователь отдела по неособо важным делам.
— Что это у вас тут за Спидер Маны летают? Чуть с ног меня не сбил.
— Какие Спидерманы? — удивилась секретарша.
— Да такие, блестящие и с чем-то колющим в руках.
— А-а-а, эти? — обрадовалась секретарша. — Так это, наверно, тот торговый представитель из фирмы «Дурдом ”Солнышко”», который нам подарил смирительные рубашки и у которого мы хотели купить ножницы для подрезания языков и скотч для заклеивания ртов.
Чертякин удивленно приподнял свои черные густые брови.
— Любопытно, любопытно, — сказал следователь. — Вчера в наш отдел поступило заявление от анонима о том, что в вашей школе проводятся противоправные действия против малолетних учеников. Поэтому я без приглашения и хочу видеть директора немедленно.
Как только Чертякин возжелал лицезреть директрису, зеркальце Бубнова, блеснув, ослепило разрумянившееся от бесполезных попыток лицо Карины Игоревны. Горгона потеряла равновесие и упала со своего дубового стула прямо на ученика 7 А, который, кстати, снова не преминул воспользоваться ситуацией и обнял директрису за талию. И вот Чертякин на пороге, а директриса — в очень не выгодном для себя положении.
— Черт побери! — завопила Горгина, поспешно поднимаясь и поправляя разбежавшихся по голове «змей».
— Так, так, — проницательно блеснул черными глазами Чертякин. — Я как раз по этому делу и как раз вовремя. Следователь по неособо важным делам — Демонтий Адольфович Чертякин.
Горгона хотела закричать: «Без своего адвоката я с вами разговаривать не буду!», но вместо этого почему-то выкрикнула:
— Без своего анонима я с вами разговаривать не буду!
— Так значит, аноним ваш, — сделал еще одно проницательное заключение Чертякин.
— Не рой другому яму — сам в нее попадешь! — выпучив глаза от удивления, проскандировала директриса.
— Так значит, рыли? — прищурил глаза всеведующий Чертякин. В этот момент он почувствовал себя гением криминалистики. Ему было приятно и то, что на удочку, вместо какого-то подлещика, попалась сама щука.
— Можно идти? — пробасил Бубнов.
— Идите, молодой человек, — разрешил Чертякин, — мы вас вызовем. А вам, гражданочка, — обратился он к директрисе, — придется проехать со мной.
— У-у-у, — завыла директриса, и секретарша, слышавшая этот разговор, схватив сумочку, поспешно выбежала из школы.
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Понедельник, 06 Июл 2015, 15:57 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Понедельник, 06 Июл 2015, 16:06 | Сообщение # 43 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава двадцать девятая,
в которой льются реки крови
А Лёня тем временем приближался к цели — Сосново-Лабиринтовой поляне. Он летел над машинами, домами и ошарашенными людьми, вытянув вперед правую руку с крепко зажатым в ней острым мечом. Этот полет ободрил его настолько, что теперь он позабыл обо всех страхах. Он торопился как можно быстрее попасть в Львиную Пасть, вцепиться мертвой хваткой в Двуликих, покрошить на куски монстров и освободить, наконец, всех серебряных обратов. «Скорее! Скорее! — стучало в его голове. — Только бы не опоздать!»
Свежий лесной воздух оповестил Лёню о том, что цель близка. С высоты птичьего полета он увидел замысловатый круг с извилинами — лабиринт. Лёнька опустил меч, направив его в землю, и начал снижаться. Войдя в лабиринт, тихо позвал:
— Гибара, Гибара, ко мне!
Тут же в правой части лабиринта послышалось шуршание и звук мягких шагов. Маленькая пантерка не заставила себя ждать. Подбежав к мальчику, сидевшему на корточках, она принялась ласково тереться о его ноги. «Бедная малышка, — мелькнула мысль в голове Лёни, — она, наверно, погибнет. Силы слишком не равны».
Гибара требовательно подбила мокрым носом Лёнькину руку, как бы говоря: «Чего медлишь? Давай быстрей!». Он трижды провел рукой от правого глаза в сторону уха Гибары, и пантера выросла. Теперь это был большущий грозный зверь, черный как ночь.
— Садись! — рыкнула Гибара, нервно дернув хвостом. Лёнька залез на пантеру, и та сию же секунду рванула вперед, в левую часть лабиринта.
Он не успел ей ничего объяснить, но, похоже, Гибара всё знала сама. Возле стеклянной стены она повернулась спиной и сделала несколько шагов в сторону двери. Дверь разъехалась. В нос ударил жуткий смрад. Лёнька с опаской разглядывал мертвых монстров, которые, вытянувшись, лежали на полу. Все они утонули в потопе, и на их уродливых мордах застыла маска ужаса. Гибара осторожно обходила раздутые трупы песиголовцев и Людей Дивия.
— Где же Дрол? — прошептал Лёня. — Неужели он утонул в подвале?
— Тор-р-ропись! — рыкнула Гибара.
Мальчик задумчиво нажал на кнопку лифта. Размышления о судьбе Дрола напрочь выбили из его головы то, что в кабине добраться до Львиной Пасти невозможно.
Когда дверца открылась и они забежали внутрь, Лёня, продолжая пребывать в раздумьях, нажал на золотую часть панели. Молниеносно включилась сирена — дущераздирающий крик зверя, из груди которого выдирают сердце. Лёнька зажал уши. Золотая панель разъехалась на две части, внутри было три красных лампы, беспрестанно мигавших и слепивших глаза.
— Вы нарушили законы лифта Обратии, — прозвучал искаженный голос. — У вас есть одна минута для того, чтобы найти ответ. Третье название Обратии. Минута пошла!
С последним словом со стен лифта в сторону Лёньки и Гибары поползли длинные острые иглы. Их ход был рассчитан на одну минуту, после которой иглы пронзали насквозь тело своей жертвы. У Лёни затряслись руки, Гибара нервно ощетинилась и зашипела. Деваться было некуда. Мальчик заметил, что каждая светящаяся лампа начинала строчку, в первой и последней было одинаковое количество ячеек, а во второй — на одну больше. Справа Лёня увидел панель, напоминавшую кодовый замок на сейфе. На панели были буквы.
— Последние две буквы, — задрожал Лёнька, — это точно ия. — И он набрал во всех трех строках ия. — Первое название — Братия, второе — Обратия. Какое же третье, какое?! — отчаянно шептал Лёнька.
— Скор-р-рее! — шипела Гибара, втянув живот и поджав хвост, иглы приближались к своим жертвам.
— Брат и я, обрат и я! — сказал Лёнька. — Точно! Глот и я. И он быстро набрал в третьей строке слово Глот. — Глотия, третье название — Глотия!
Иглы застыли, а сирена стихла. Лифт трясло со страшной силой, он спускался всё ниже и ниже, казалось, вот-вот они попадут в преисподнюю. Так и случилось. Остановившись, кабина издала звук, подобный тому, что испускает из своего чрева разгоряченный паровоз. И выплюнул из себя Лёньку с Гибарой.
Они приземлились на какую-то каменистую почву. Вокруг был полный мрак. Кромешная тьма не давала прибывшим понять, куда они попали. Тут было невероятно смрадно и шумно. Лёньке показалось, что они очутились в парке Юрского периода. Наконец глаза привыкли к темноте и мальчик начал различать очертания гор. Он с Гибарой стоял в самом центре Львиной Пасти. Вжавшись в Гибару, быстро осматривался вокруг себя. Вот он различил фигурки серебряных обратов. Они были привязаны к скалам. Казалось, кто-то украсил горы серебряными брошками. А в двух шагах от Лёньки высился громадный золотой ком. Это было золото обратов, которое они покорно всю жизнь отдавали Двуликим. Человечки-гоблины стонали и плакали. Лёнька услышал это, несмотря на крики монстров.
В каждой горе была пещера, заваленная большими камнями. Именно оттуда доносились крики и вой. Острые когти царапали камень. Двуликие закрыли в пещерах монстров, чтобы продлить мучения серебряных обратов.
Вдруг Гибара подпрыгнула и зарычала. Ее лапу припалил раскаленным крюком один из шуликунов. Лёня, поглядев вниз, увидел этих мерзких тварей, похожих на крыс. Держа в руках сковородки и раскаленные крюки, они выстроились треугольником, казалось, для атаки. Лёнька не знал, что шуликунов ровно двадцать один. Здесь их было девятнадцать. Двоих оставили для того, чтобы мучать Глота, а затем, по команде Двуликих, прикончить его.
— Зло проваливать в Львиную Пасть! — противно пискнул главарь шуликунов.
— Заткнись! — тут же зазвучал больно вибрирующий в ушах голос.
Теперь Лёня увидел всё: в центре Львиной Пасти, возле огромного кома золота высился черный двойной трон, на котором восседали два оборотня. Казалось, их головы доходят до вершин скал. Правители держали в руках по тринадцать серебряных поводков, на которых были привязаны песиголовцы. Эти отвратительные циклопы, высунув языки, рычали и выли, царапая когтями землю. Им не терпелось вырваться из рук Двуликих и вцепиться в горло Гибары. Черная пантера отскочила в сторону.
— Ты таки пришел сюда! — зарычала Двуликая. — Таки пришел, лев, сидящий на пантере, ха-ха-ха!
— Ничтожный мальчишка! — загремел Двуликий. — Ты хочешь умереть, я вижу.
— Взять их! — крикнула Двуликая и выпустила из рук три поводка.
Песиголовцы, которых держал Двуликий, в отчаянии завыли и заскрежетали когтями по земле. Им тоже хотелось наброситься на Гибару.
Черная кошка рванула вперед, спасаясь от погони.
— Быстрей, быстрей! — молил Лёня, вжавшись в Гибару и став с нею вместе словно одним целым. — Беги вверх! Они не настолько проворны и не смогут долго преследовать нас.
Гибара, отбрасывая груды камней, полезла вверх. Песиголовцы были намного крупнее и неповоротливее. Они принялись карабкаться вслед за пантерой, пытаясь настигнуть ее. И одному почти удалось это, но Лёня, повернувшись назад, ударил мечом по безобразной морде и рассек голову песиголовца пополам.
Не успев даже вскрикнуть, монстр покатился вниз и упал к подножию трона. Из его головы полилась кровь. Второго песиголовца постигла та же участь. Третий теперь опасливо держался на расстоянии. Лёнька видел перекошенные от ужаса лица обратов. Гибара подбегала к ним, и мальчик ловко срезал веревки, которыми были привязаны серебряные. Лёня вопросительно заглядывал в глаза каждого, и, хотя все они были похожи друг на друга как серебряные монетки, он не видел здесь Глота.
— Глот! Глот! — отчаянно завопил Лёнька. — Где ты?
Глот, привязанный к Черному замку с обратной стороны Львиной Пасти, услышал голос Леона. На его лице появилась тень улыбки. «Он пришел, пришел!» — сам себе шептал обрат. Но тело несчастного было настолько измучено, сам он так слаб, что голос его не мог донестись до слуха спасителя. Глот едва шептал: «Я здесь! Здесь!»
Мальчик не слышал этого, тем более Двуликие спустили с цепей еще шестерых песиголовцев, которые со всех сторон подбирались к Гибаре.
Лёня крутился вправо и влево, отбивая алчные нападки монстров. Гибара же летела вперед по горам. Спаситель успевал срезать веревки с обратов, но человечки были слишком слабы для того, чтобы воевать с монстрами. Обраты, присев, вжимались в камни и закрывали руками лица.
Еще шестерых песиголовцев сразил меч Леона. Теперь перед троном лежала гора трупов, из которых лились реки крови.
— Отпускай всех! — скомандовала Двуликая и спустила с поводков оставшихся песиголовцев. Двуликий последовал ее примеру.
Лёнька в ужасе посмотрел вниз, туда, откуда двигалась на них целая стая алчно воющих циклопов.
— Воспряньте духом! — выкрикнул Лёнька. — Прошу: воспряньте духом!
Глот услышал этот крик своего друга и понял, что Леон в любой момент может погибнуть, слишком не равны силы. Обрат высоко поднял голову и распрямил плечи. Теперь он не реагировал на пытки шуликунов, без конца палящих его ступни углями. Глот вдруг вспомнил, что когда-то, очень давно, он был совсем другим — большим, сильным и свободным. И тогда он летал в небе на трехглавом драконе.
— Дракцыпер! — слабым голосом прошептал Глот, а в глазах обрата вспыхнул огонь невероятной силы.
— Ы-ы-ы, ы-ы-ы, ы-ы-ы! — прокатились странные звуки по Львиной Пасти, и циклопы застыли в недоумении.
Земля задрожала: по тернистому пути всё быстрее и быстрее бежал дракцыпер Глота. Услышав призыв своего хозяина, он перестал быть тремя ничтожными цыпдраками. По тернистому пути бежал огромный золотой дракон с тремя головами и хвостом, напоминающим плеть. Еще минута, и он, ворвавшись в Львиную Пасть, взмыл вверх. Он знал, кто враг, а кого нужно защищать. Песиголовцы бросились врассыпную. Но дракцыпер был ловким, хищным и невероятно злым. Подхваченные зубами дракцыпера, песиголовцы один за другим взлетали вверх и растерзанные падали к ногам Двуликих.
Уверенность Правителей пошатнулась.
— Открывай пещеры! — завопила Двуликая, и оборотень Правителя стал отваливать камни от пещер.
Несметное число монстров со страшным ревом вырвалось наружу.
Леон тем временем спрыгнул с Гибары и побежал вверх, туда, куда пантера забраться не могла. Он освобождал обратов, привязанных к пикам гор Львиной Пасти. Мальчик тщетно заглядывал в лицо каждого из них, надеясь увидеть глаза Глота. Казалось, Леон оторвался от земли и теперь парит в воздухе.
— Хватай мальчишку! — прогремела Двуликая, и оборотень Правителя, злобно оскалившись, бросился на гору, туда, где, тяжело дыша, ждала рыцаря Гибара.
— Воспряньте духом! — еще раз крикнул Леон, видевший, как один из монстров огромным камнем сбил дракцыпера Глота и, повалив на землю, впился зубами в его тело. Остальные вслед за первым накинулись на дракона, вырывая из его тела куски мяса и жадно глотая их.
— Воспряньте духом! — еще раз отчаянно выкрикнул рыцарь Леон.
Львиная Пасть огласилась ревом десятков дракцыперов. Теперь битва превратилась в сплошное кровавое месиво. От поднятой пыли стало еще темнее.
Леон, тревожась о судьбе Гибары, спустился вниз.
— А, вот ты где, — прошептал мальчик и ласково коснулся головы пантеры.
В этот миг подлый оборотень Двуликого подкрался сзади и ударил по лапам Гибары. Пантера покатилась вниз. Вместе с ней катился и Леон, потерявший сознание...
Когда он пришел в себя, то увидел, что на его груди стоит здоровенная нога-лапа Двуликой. Вокруг по-прежнему шла кровавая битва. Дракцыперы бились с Людьми Дивия и песиголовцами. Шуликуны, бегая со сковородками, доедали останки, ловко увертываясь от ударов.
— Ну что, Леон-ноль? Тебе пришел конец! Сейчас ты станешь обычным мокрым местом, ха-ха-ха!
«Где Гибара? Где Глот?» — застучало в висках мальчика, который и думать забыл о себе. Его интересовала только судьба друзей.
Леон с трудом поднял голову. Он посмотрел вверх и увидел в руке Двуликой серебряное яйцо. Это был херо-гозм. Двуликая впилась в макет его мозга когтями, лицо ее выражало презрение и ненависть.
— Ничтожные людишки, — прошипела Правительница, — вы все, все, все будете нашими. Все станете слугами, всего лишь слугами. А убийцы, живущие среди вас, помогут нам. Мы дадим им капельку власти, всего одну каплю кровавой власти. И знаешь, почему так будет? Потому что ваш мозг — это всего лишь яйцо. Вы — марионетки, псы, бросающиеся на кость порока. Что ж, хотите — получайте! Добро пожаловать в Царство Тьмы!
Мальчик наконец увидел Гибару, она лежала совсем рядом. Второй оборотень мучил ее, душил какой-то серебряной рогаткой, подставив ее к шее пантеры.
Леон дотянулся рукой до Гибары и, собрав последние силы, трижды провел от правого глаза к уху. Сделать это оказалось невероятно сложно, потому что тело мальчика было почти безвольным. Но всё же ему удалось, и Гибара вдруг вновь стала маленькой пантеркой. Она закашлялась совсем как человек, освободившийся от удавки.
— Беги малышка! — слабым голосом шепнул Лёнька. — Беги к своему хозяину!
Гибара вскочила и, огорченно оглядываясь на Лёньку, побежала по Львиной Пасти, увертываясь от огромных лап монстров, то и дело норовящих ее раздавить.
— Дьявол! — взвился оборотень Правителя. — Я упустил ее. Это мальчишка, он владеет колдовством! Убей его. Что ты возишься? Проткни когтями его мозг.
— Это всего лишь ничтожный орех, ха-ха-ха! — загромыхала Двуликая и впила свои когти еще глубже в херо-гозм.
— Нет! Noli... me... tangere... — борясь с болью, иголками пронзившей голову, воскликнул Леон. — Это не орех, это... это — МОЙ МОЗГ!
Серебряное яйцо вдруг задрожало и стало расти в руках Двуликой. Синее сияние осветило Львиную Пасть, ослепляя всех монстров и самих Правителей, застывших и закрывших личины руками-лапами.
— Воспряньте... духом! — из последних сил выдавил крик из груди Леон, и ввысь взлетели сотни синих птиц. Ярко-синий свет залил Львиную Пасть, это светились их перья. Золотые петушки серебряных обратов стали настоящими птицами счастья.
— Глот, Глот, — воскликнул мальчик, — где ты?!
Один из шуликунов уже срывал с Глота его серебряный хитон, для того, чтобы лучше видеть сердце обрата, которое он приготовился вырвать. Из хитона выпал тот самый цветок, подаренный Глоту Асей. Цветок до сих пор не завял, был таким же волшебно красивым, и от него исходил всё тот же дивный аромат осени. Шуликун взял астру мерзкой крысиной лапой и поднес к длинному носу.
— Отдай! — закричал Глот так громко, что содрогнулись стены Черного замка. — Отдай!!!
— Что ты возишься с мальчишкой? — прорычал ослепленный Правитель. — Дави его!
— Глот! — отчаянно вскрикнул мальчик, в голове которого вдруг застучала мысль: «Кто хозяин Львиной Пасти? Кто хозяин Львиной Пасти?»
До него наконец донеслось эхо голоса обрата:
— А-а-й!
— Глот!!!
— А-а-й!
— Глот!!!
Что-то сложилось в Лёниной голове, и он воскликнул:
— Львиная Пасть, ГЛОТАЙ Двуликих!!!
Земля задрожала. Теперь Леон видел абсолютно всё. От двух главных скал Львиной Пасти вдоль остальных побежала огненная река, сомкнувшаяся в центре и напомнившая формой и цветом очертания огромного языка. Это было похоже на извержение вулкана. Там, где прошла огненная река, упали сожженные трупы убитых монстров. Львиная Пасть затряслась еще сильнее. Раздался грохот невероятной мощи. Лёне показалось, что обраты вместе со своими синими птицами и уцелевшими от битвы дракцыперами взлетели вверх. Центр Львиной Пасти разверзся. Последнее, что видел мальчик, — перекошенные от ужаса морды Двуликих. Вместе с огненной лавой, комом золота, Людьми Дивия, песиголовцами и шуликунами их поглотила Львиная Пасть.
Голова Лёни сильно закружилась, и он снова потерял сознание. Ему казалось, что он летит по какому-то белому туннелю, напоминающему длинную широкую трубу. Так он летел довольно долго. А потом вздрогнул от того, что упал на что-то пружинящее, и в глазах его потемнело...
|
| |
| |
| olgaishim | Дата: Понедельник, 06 Июл 2015, 20:44 | Сообщение # 44 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 3102
Статус: | Галь, ну так не честно... А еще грозишься уехать... Нельзя так поступать с читателями. Да. Хочу все до конца. Вот.
Ольга Гультяева
г.Ишим
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Вторник, 07 Июл 2015, 00:11 | Сообщение # 45 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Цитата olgaishim ( ) Галь, ну так не честно... А еще грозишься уехать... Нельзя так поступать с читателями. Да. Хочу все до конца. Вот.
Олечка! Дорогая, я так рада, что ты читала и увлеклась! Что может быть приятнее для автора. Конечно, есть конец. Сейчас он будет. Этот роман задумывался с продолжением. Но так и остался в единственном числе. Возможно, он продолжится. Не даю обещаний, потому что не всегда удаётся их выполнять. Спасибо тебе, Олечка, ты великолепна и как писатель, и как читатель!
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Вторник, 07 Июл 2015, 00:14 | Сообщение # 46 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Глава тридцатая, заключительная,
в которой кто-то хватает свою первую звезду с неба
Лёня очнулся от голоса мамы. Не понимая, где оказался, он повел глазами: высокий потолок и белые стены — это не их дом. Пахло йодом, бинтами и лекарствами. В коридоре что-то позвякивало. Это медсестра перетаскивала стоячок с капельницей из одной палаты в другую. Мальчик догадался, что попал в больницу. Мама говорила кому-то:
— Вы знаете, он у меня звезд с неба не хватает. Раньше мне это было очень обидно. А теперь, — она заплакала, — теперь я думаю: пусть не хватает, лишь бы жив был и здоров.
— Да-да, согласна с вами, — прозвучал другой женский голос. — Вы его сегодня пока не беспокойте. Он еще очень слабый. А завтра приходите. Доктор говорит, что дело пошло на поправку.
— Хорошо, — согласилась мама, — вот ему передача, там фрукты и каша...
При слове «каша» Лёнька поморщился, чего-чего, а каши ему совсем не хотелось.
— Обязательно передам, — заверила маму женщина. — Идите и ни о чем не беспокойтесь. Всё будет хорошо.
Лёня заснул. Проснувшись, услышал еще один разговор:
— А не знаете, тех ублюдков, что мальца этого покалечили, нашли? — говорил мужчина.
— Нет, они словно под землю провалились, — отвечала женщина.
— Смелый мальчишка. Заступился за старичка. Те трое псов хотели обрить его, а он не дал. Где, кстати, старичок-то?
— В санатории сейчас. О нем Лаврентий Павлович позаботился. Старичку ведь уже больше ста лет. Он и память почти потерял. Говорит, шел в аптеку за продуктами.
— Вот нелюди! Напасть на немощного старика, побить ребенка, просто звери.
— Это точно! Ой, смотрите, мальчонка-то пришел в себя.
И медсестра, наблюдавшая за Лёней сквозь стекло, вошла в палату.
— Где я? — слабым голосом прошептал мальчик.
— В больнице матери и ребенка железнодорожников.
— А почему... матери и ребенка?
— Потому что тут дети вместе с мамами лежат.
— А где же... тогда... моя? — сделал усилие над собой Лёнька.
— Твоя — на работе.
— А почему меня... именно в эту... больницу... положили?
— Потому что у железнодорожников самые лучшие больницы. Лаврентий Павлович приказал, чтоб тебя сюда положили. Ладно, — отдыхай пока. — И медсестра хотела выйти из палаты, в которой Лёня, кстати, был абсолютно один, да вдруг замахала руками и возмущенно сказала: — Ты погляди: моль! Отродясь не было в таких больницах моли.
Но поймать крошечную бабочку медработнице не удалось.
— Голубчик, голубчик! — вдруг услышал писк над самым своим ухом Лёня, когда медсестра удалилась. — Голубчик, как я рад, что вы живы!
— Attacus atlas?! — удивился Лёнька. — Но почему вы стали молью?
— Мне пришлось это сделать, — пропищала Attacus atlas, — однако не волнуйтесь, это временно. Скоро я снова буду самой большой бабочкой в мире. Я здесь уже давно. Слежу за вашим здоровьем.
— А как я сюда попал? — шепотом спросил Лёнька.
— Вас привезли на карете скорой помощи, — пропищала Attacus atlas. — Взрывная волна была настолько сильна, что выбросила вас из Львиной Пасти. Вы, пролетев пару километров, упали на окраине Лесопарка. Надо сказать, очень вовремя там приземлились. Вы совершили еще один подвиг — спасли жизнь и достоинство старичка. Его хотели обрить наголо черные псы. И в тот самый момент, когда главарь занес руку с бритвой над головой несчастного, появились вы. Черные псы с криками «Снова этот маньяк — летающий мальчик!» разбежались кто куда. Но дело в том, — хихикнула Attacus atlas, — что уйти далеко им не удалось.
— Почему? — ничего не понимая, спросил Лёня.
— Первым в канализационный люк провалился главарь, а за ним и двое остальных псов, которых притянуло к этому месту как магнитом. Понимаете, голубчик, кто-то украл крышку люка и сдал ее на металлолом. Впервые в жизни это оказалось очень кстати. С тех пор черных псов в городе не видели. А старичок ничего, бодренький! Добежал до ближайшего телефона, позвонил 102 и 103. Вас увезли в больницу. Старичок же дал показания и спокойно пошел в аптеку — за продуктами. Лаврентий Павлович приказал найти его, чтобы наградить путевкой в санаторий ветеранов железнодорожного транспорта. Вот так, голубчик мой. Кстати, в милиции старичок заявил, что вы возвращались с кружка драмтеатра, поэтому никто не удивился вашему облачению. Но меч-секач, к сожалению, изъяли. Сказали, что это не игрушки. Лаврентий Павлович издал приказ отменить применение колющих и режущих орудий в драмкружках города.
Лёнька, вдруг вспомнив о херо-гозме, хлопнул по карманам пижамы.
— Вы, наверное, ищете серебряное яйцо? — пропищала Attacus atlas.
— Д-да, — побледнев, еле выдавил из себя Лёня.
— Не волнуйтесь, херо-гозм в надежном месте. Его поместили в Музей прикладного искусства, Лаврентий Павлович дал распоряжение.
— Зачем?!
— Кто его знает, голубчик, — махнула лапкой Attacus atlas. — Понимаете, к счастью, Двуликая выпустила из рук макет вашего мозга, а вы вовремя его подхватили. Херо-гозм ведь вырос до размеров кокоса. Когда вы свалились на черных псов, в одной вашей руке был меч-секач, а в другой — херо-гозм, который светился синим светом. Вместе с мечом стражи порядка конфисковали и херо-гозм. Вы были без сознания, поэтому все показания давал старичок. Когда у него спросили, что это такое, он недолго думая заявил, что это символ процветания нашего государства. А еще старичок сказал, что вы сделали его на уроке труда. Лаврентий Павлович, узнав об этом, был очень доволен. «Хорошее начинание!» — сказал он и распорядился поместить ваш херо-гозм в музей.
— О-о-о! — простонал Лёнька. — Нет, это бред какой-то, фантастика!
— Не бред и не фантастика, — обиженно пропищала Attacus atlas, — это, голубчик, как модно сейчас говорить, — реалии нашей жизни.
Мальчик тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Он был уверен, что до сих пор еще бредит. И тут в дверь палаты робко постучали. Attacus atlas мгновенно просочилась в платяной шкаф и затихла там.
— Входите, — откашлявшись, произнес Лёня.
На пороге появилась Ася. Палата сразу засияла радугой. Вместе с Асей сюда влилось солнце, свежий морской бриз, лесная свежесть и что-то еще очень приятное и хорошее. Так вдруг стало светло, тепло и здорово.
Ася села на краешек кровати, взяла Лёню за руку и тихо спросила:
— Ну как ты, Лёнечка?
— Привет, Ась, — улыбнулся Лёнька, — рад тебя видеть. Я ничего. А ты как?
— Теперь всё хорошо, — сказала Ася. — Там Денис за дверью, тоже хочет к тебе зайти.
— Пусть заходит! — обрадовался Лёнька, и в палату тут же влетел раскрасневшийся Дэн. В руках у него был серебряный поднос, на котором лежала большая кисть винограда, сливы, персики и какая-то очень интересная плоская булка с коричневой, словно лакированой, корочкой. «Как в ”Кавказской пленнице”», — подумал Лёня.
— Это тебе Сансейтели передал, — пояснила Ася.
— А две бутылки вина, — хихикнул Денис, — он выбросил в пропасть!
Все трое засмеялись, и Лёнька почувствовал себя самым счастливым человеком в мире.
— Что там у нас в школе? — спросил он.
— О-о! Знал бы ты, — сказал Денис, — что у нас творится! Директриса успела посидеть в СИЗО. Дарий Флорентиевич спас ее от Чертякина. Представляешь, оказалось достаточно одной его фразы, чтобы Горгону отпустили.
— Какой фразы? — спросил Лёня.
— Он сказал, — продолжал Денис, — сказал так: «Будьте уверены, Карина Игоревна никогда не любила детей». И всё, всё! Ее освободили. Жаль, конечно, лучше б еще подержали, — вздохнул Дэн.
— Да ладно тебе, — хихикнул Лёнька. — А еще что?
— Еще, — вступила в разговор Ася, — мама Славиной сбежала в Германию. Она как-то была причастна к этой истории. Знаешь, Степан Степанович так изменился...
— Ага, — перебил Асю Денис, — он ввел бесконтактный физкультурный метод.
— Это что за ерунда? — удивился Лёнька.
— Он теперь к девчонкам даже не подходит и смотреть на них боится.
— Дядя Стёпа решил покончить со своим холостяцким положением, — опустив глаза, сказала Ася.
— Ага, хочет жениться на русичке, — хихикнул Денис. — Только вот она не хочет. Потребовала, чтобы вначале он ознакомился с классической литературой. Так что теперь Засадину придется научиться читать.
Все трое прыснули от смеха.
В дверь палаты вновь постучали, и на пороге появился Дарий Флорентиевич в накинутом на плечи белом халате.
Денис с Асей сразу встали и начали прощаться с Лёнькой.
— Смотри, — шепнула Ася, показав Лёне два билета, — пойдем в следующую субботу — «Хроники Нарнии. Серебряное кресло».
Лёнька утвердительно кивнул головой и помахал ребятам рукой. Его хорошее настроение тут же сменилось тенью на лице. Сердце больно сжалось, и ком встал в горле.
Дарий Флорентиевич сел на край кровати, глаза его ласково сияли.
— Я погубил их! — еле выдавил из себя Лёнька. — Я убил Глота. — Плечи мальчика задрожали от рыданий. — Зачем, зачем я сделал это?..
— Ну, ну, ну, голубчик, вам нельзя волноваться! Успокойтесь, прошу.
Лёня виновато посмотрел на учителя. Лорд выдержал небольшую паузу, потом достал что-то из кармана черного фрака.
— Хватайте свою первую звезду с неба! — сказал он и бросил Лёньке серебряную коробочку.
Лёнька схватил.
— Что это такое? — удивился он, открывая коробочку, на дне которой блестела и мигала маленькая звездочка.
— Это вам! Подарок от Глота, — улыбнулся Лорд.
— Так значит, он жив! — воскликнул Лёня.
— Жив, здоров и очень счастлив, голубчик! — Голос Лорда дрожал, казалось, он сам вот-вот расплачется. — Серебряные обраты теперь на небе. Они свободны, понимаете, свободны! Двуликие никогда больше не будут манипулировать их сознанием. Кстати, голубчик, вы освободили и души серебряных обратов. Они тоже попали на небо.
— Как я рад! — облегченно вздохнул Лёня.
Однако тут же тень сомнения легла на его лицо. А может, Дарий Флорентиевич специально придумал эту историю, чтобы успокоить его, не тревожить после болезни?
— Всё это — правда, — произнес Лорд и достал из своего черного портфеля дощечку Глота, на которой было написано то самое хокку. — Рукописи не горят. Читайте!
Лёнька вопросительно взглянул на Лорда.
— Знаете, — загадочно улыбнувшись, произнес учитель, — кое-кто стер написанное. Но не тут-то было... Всё горело и пылало в Львиной Пасти, но не тут-то было...
Прочитав хокку, написанное на языке серебряных обратов, и поглаживая буквы, Лёнька сказал:
— Да, это почерк Глота.
— Откуда вы знаете его почерк? — удивился Лорд.
— Я откуда-то всё о нем знаю.
— Глот хотел, чтобы я подарил эту дощечку Асе.
— Она обрадуется, точно, — оживился мальчик.
— Голубчик, вижу, ваши дела идут на поправку, — лукаво улыбнувшись, промолвил Дарий Флорентиевич. — Тогда я продолжаю миссию почтальона. — И Лорд достал из своего портфеля маленькую бутылочку.
— А это что такое? — снова удивился Лёня.
— Это письмо, — пояснил Лорд. — Бутылку прибило к моему берегу, однако адресовано послание вам. Держите!
— Но тут написано, — сказал Лёня, вытащив из бутылки свернутую трубочкой желтую плотную бумагу, — тут написано: открыть 1 октября.
— Открывайте смело, — заявил Лорд. — Сегодня именно 1 октября.
— Как?! Уже первое? — подпрыгнул в кровати мальчик. — Неужели прошло больше двух недель?
— Да, голубчик, да! Битва с Двуликими стала для вас серьезным испытанием. Но вышли вы из него победителем. Так что открывайте письмо, читайте!
Лёнька дрожащими руками развернул бумажную трубочку и прочитал:
«Уважаемый Леон! Выражаю Вам свою благодарность и низко кланяюсь Вашей забывчивости. Это я, Ваш покорный слуга — перевозчик Дрол. Я жив-здоров и сейчас пребываю среди бронзовых обратов. Только, если Вы по воле судьбы когда-нибудь попадете сюда, не ищите меня. Я изменил свою внешность до неузнаваемости. Сделал это для того, чтобы спасти свою жизнь. Теперь я знаю всё о Двуликих. Я знаю, но вынужден молчать, ибо неведомо, как отзовется мое слово. Сейчас же я хочу рассказать Вам о своем спасении. Когда Вы с Асей вышли за дверь Обратии, монстры появились у меня за спиной. Я вынужден был устроить потоп. Вода унесла меня в подвал. И тут я вспомнил о дощечке с молоточком, которую всегда прятал в тайнике над лифтом. Я понял, что мне конец. Я судорожно осматривался в подвале, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Вода прибывала без конца. Мне оставалось жить считанные минуты. Мой отчаянно блуждающий взгляд упал на бочку под номером один. И что же я увидел, мой дорогой друг? Свою дощечку и молоточек! Вы забыли их там. И таким образом спасли мою жизнь. Спасибо Вам за это. И еще: в Бронзовой Обратии появилось какое-то невиданное животное. Оно очень стройное и прыткое. Мы в недоумении: как оно могло попасть сюда? Наверное, Вы сможете разгадать и эту загадку. Прощайте и не будьте несчастливы. Ваш покорный слуга — перевозчик Дрол из Обратии».
Лёня сиял. Никогда в жизни на него не сваливалось столько приятных событий одновременно.
— Что это за прыткое животное? — спросил он у Лорда.
— Это самая прыткая лань, которую не удалось поймать ловцам смерти Двуликих. Каким-то образом она попала именно в Бронзовую Обратию.
— Господи! — подпрыгнул на кровати Лёня. — А Гибара, где Гибара?!
Лорд снова улыбнулся и вытащил из кармана фрака маленькую черную пантерку. Счастливчик просиял от радости, а пантерка мягко ступая, побежала к лицу Лёньки. Достигнув цели, она ласково лизнула мальчика в нос.
— Ну, давай уже, пер-р-редачку от меня! — повернувшись к Лорду, попросила Гибара.
— А может, не надо? — заколебался Лорд.
— Надо, надо, р-р-рыцарю тр-р-ребуется вкусненькое.
Лорд, неохотно достав из портфеля целлофановый пакетик, протянул его Лёньке.
— Что это такое? — удивился мальчик.
— Сушеные кузнечики, — вздохнул Дарий Флорентиевич. — Гибара ловила их для вас целую неделю.
— Спасибо! — икнул Лёнька. — Можно, я их... это... потом съем.
— Благодар-р-рю за то, что спас мне жизнь, — муркнула Гибара и лизнула Лёнькину руку. — А то черный вор-р-рон очень надеялся, что я не вер-р-рнусь.
— А кстати, где ваш ассистент? — спросил Лёня у Лорда. — Почему его нет на вашем левом плече?
— А, пустяки. Не волнуйтесь, голубчик, — сказал Лордин. — Я ему просто выписал очередной больничный. Он сильно переволновался из-за вас. Кстати, Гибара, ты не права, он из-за тебя тоже волновался.
Гибара, свернувшаяся на Лёнькиной груди, томно подняла свою черную мордочку и посмотрела на Лорда. Не очень-то ей верилось, что ворон волновался, но всё же было приятно.
— Дарий Флорентиевич, — озабоченно сказал Лёнька, — а вы знаете, что херо-гозм в Музее прикладного искусства?
— Знаю, голубчик, знаю. Не волнуйтесь, этот артефакт вашей великой истории вам больше не понадобится. Я надеюсь! — хитро блеснул глазами Лорд. — Эту игру мы с вами закончили.
— Но что же будет с остальными обратами? — не успокаивался Лёня. — Где Двуликие? Они исчезли навсегда?
— Не думаю, — ответил Лорд, лицо которого сразу стало серьезным. — Не думаю. Они слишком сильны, чтобы не восстать из пепла.
— Но как же мы узнаем о том, что будет с остальными обратами? Как?!
— Время, голубчик, время, — спокойно произнес Лорд. — Этот великий господин даст ответ, не сомневайтесь. Отдыхайте, забудьте обо всем, думайте только о хорошем. Вам еще понадобятся силы. Гибара, ко мне!
Лорд пожал слабую Лёнькину руку, которую перед тем успела в последний раз лизнуть пантерка, и вышел из палаты.
Мальчик разглядывал свою первую звезду с неба — привет от лучшего друга, привет от Глота. Лёня дотронулся до звездочки пальцем, она, вспыхнув, засияла сильнее. Он вспомнил добрую улыбку Глота, его маленькие детские ручки, взгляд, в котором теплилась надежда, и слезы больно защемили в глазах.
— Уколы! — вдруг услышал Лёнька. — Меряем температуру. Где тут наша моль? Еще не съела мою шерстяную кофточку?
В платяном шкафу возмущенно запищала Attacus atlas, окончательно улучшив Лёнькино настроение.
— Обратия, — прошептал он. — Игра на серебряных. Её больше нет. Они... они — свободны...
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Вторник, 07 Июл 2015, 00:31 |
| |
| |
| olgaishim | Дата: Вторник, 07 Июл 2015, 07:12 | Сообщение # 47 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 3102
Статус: | Галочка, если бы я была режиссером, я бы обязательно экранизировала твой сказочный роман! Спасибо тебе за доставленное удовольствие. Всё таки мы все в душе - дети
Ольга Гультяева
г.Ишим
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Вторник, 07 Июл 2015, 08:38 | Сообщение # 48 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19711
Статус: | Цитата olgaishim ( ) если бы я была режиссером, я бы обязательно экранизировала твой сказочный роман!
вот-вот! тоже сожалею, что я не Стивен Спилберг, эх...
хорошее кино получилось бы!
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Вторник, 07 Июл 2015, 13:11 | Сообщение # 49 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Цитата olgaishim ( ) Галочка, если бы я была режиссером, я бы обязательно экранизировала твой сказочный роман! Спасибо тебе за доставленное удовольствие. Всё таки мы все в душе - дети
Спасибо, Оленька! Значит, недаром писала
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Вторник, 07 Июл 2015, 13:13 |
| |
| |
| Донина_Галина | Дата: Вторник, 07 Июл 2015, 13:14 | Сообщение # 50 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 2776
Статус: | Цитата МилочкаТ ( ) вот-вот! тоже сожалею, что я не Стивен Спилберг, эх...
хорошее кино получилось бы!
Эх, мне бы таких режиссёров! Всё тогда было бы чики-пики Благодарю от души!
Сообщение отредактировал Донина_Галина - Вторник, 07 Июл 2015, 13:16 |
| |
| |
