| Никмарх | Дата: Понедельник, 21 Апр 2014, 17:59 | Сообщение # 1 |
 Гость
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 9
Статус:  | Здравствуйте. Буду очень благодарен, если вы взгляните и критически разберете мои работы =)
Она возбуждённо твердила что-то в оправдание
Она возбуждённо твердила что-то в оправдание. Её губы привычно кроили паутину липких обезличенных фраз. Ложь - медленно анестезирующий яд. Мы оба знали об этом и оба обманывали друг друга: я – делая вид, что верю ей, она – притворяясь, что говорит правду.
Воздух густел, впитывая эхо пустых обещаний. Растревоженная тишина спросонья звенела разбитыми каплями неискренних слёз. Нельзя было ничего вернуть. Оставалось лишь гаснуть под листопадом разъедающих воспоминаний, провожая усталым взором бледную тень нашей обессилившей любви. Но кто-то из двоих ещё продолжал жадно вгрызаться в прошлое, не желая выпускать из судорожно сжатых зубов её обтрёпанного подола.
Бесстыжие взгляды. Театральные жесты. Невнятный стук ни к чему не обязывающих слов. Она становилась всё ближе, она уже была рядом, на выдохе опаляя моё лицо мятной свежестью жевательной резинки. Наигранно мягкая, вымученно послушная. Нераскаявшаяся грешница в сладкозвучных стонах готовая растопить ещё непрочитанные молитвы.
Как настойчиво она себя предлагала… Как отчаянно желала принадлежать...
Я видел сжигаемые похотью знакомые черты, затаённое высокомерие в невлюблённых глазах, ядовитый блеск растёкшейся по лицу улыбки. Я слышал дикий ритм вожделенно бьющегося сердца, ярость страсти, клокочущей в бешено вздымающейся груди. Она дразнила, она манила, извивая своё гибкое змеиное тело, в алчном капризе вкрадчиво окуная в меня холодные руки. В своём голодном исступлении она была обольстительно опасна.
Отчего же я не уходил? Отчего стоял в безмолвном отвращении, устало сносил её расчётливые ласки и невольно морщился от горького привкуса навязчивых поцелуев?
Отпусти. Отступи. Мы оба знаем, что это ни к чему не ведёт. В конечном счёте, ты просто проглотишь меня и невозмутимо отправишься дальше степенной походкой насытившийся людоедки, по пути небрежно переступая через других несчастных, облучённых твоей гибельной красотой.
Не искушай. Прекрати. К чему всё это? Ведь, однажды ты всё равно пропадёшь, сбросив меня на обочине своей турбулентной жизни, растерянным и полым внутри.
Ночь с любопытством заглядывала в комнату. Щурилась от бледного рассеянного света люстры, что швырнул наши тени на деревянный пол. Вот одна из них мягко отвела другую в сторону, отступила на шаг, задрожав. Тогда вторая грациозным кошачьим прыжком метнулась куда-то вбок. Щёлкнул выключатель. Ослепли лампочки.
Бархатным шёпотом шуршал её податливый голос…
Береги себя, мой ангел (отрывок)
Мягкая дымчатая ночь. В сломанном звоне выщербленного шёпота еле дрожит одинокая остывающая фраза «мне зябко рядом с тобой», как предвестие, как эпиграф к предстоящей сцене.
Маленькая комнатка, пропитанная ароматами свежего ветра и сладкой корицы, тонет в чахлом свете уныло тлеющего ночника. В приоткрытое окно сочится декабрьский холод. Я сижу поперёк застланной кровати, одной рукой удерживая навесу доверчиво раскрытую книгу, а другой - в задумчивой неспешности перекидывая её сухие страницы. Бегло прочитанные строчки шелестят голове ансамблем упорядоченных фраз и тут же умолкают, надолго не задерживаясь в памяти. Мысли мои далеко. Решив, наконец, что глупо вот так вот бездумно листать роман, даже не стараясь вникнуть в смысл повествования, я откладываю в сторону с досадой захлопнувшийся томик.
Тишина нежно окутывает плечи, лишь изредка вздрагивая от урчащего шороха заблудившихся автомобилей, которые сонно ползают снаружи, своими подслеповатыми фарами неуверенно нащупывая дорогу в столь поздний час.
В какой-то момент с коридора донеслась вкрадчивая мелодия зовущих шагов, стихших у порога. Последующую минуту выкрало ожидание, и только на вторую надсадно скрипнула облезлая входная дверь. В образовавшемся проёме появилась она – виновница моих мечтательных размышлений. Помедлив, она вошла глухой, тягостной поступью, будто нехотя, остановилась вдруг и недовольно подёрнула плечами.
- Как здесь холодно, - милым голосом растеклось по воздуху.
- Так давай закроем окно, - сказал я, стремительно спрыгнув на пол.
- Оставь. Просто на кухне было теплее.
- Я успел соскучиться. Что ты делала там так долго?
- Умывалась.
В блеклом дрожании лампочки стало заметно, как побледнело и осунулось её красивое лицо.
- Отчего ты сидишь в тишине?
Она подошла к столу и плавным движением мышки оживила компьютерный экран. Тот разгорелся гаммой сверкающих красок. Взволнованным минорным приливом накатила музыка, лёгкая как дыхание. «Radiohead - All I need» - её любимая песня.
Раскачиваясь под мягкий бас гитарных струн, Мила стояла ко мне спиной, руками опираясь о край столешницы. Я осторожно подкрался к ней сзади и легонько чмокнул в шею, с жадным нетерпением заграбастав в объятия.
- Тебе нездоровится? – спросил я озабоченно.
Она обернулась. Её поцелуй расцвёл на моей щеке. Но откуда взялась эта подавленность, эта усталость в глазах?
- Наверное, просто утомилась на работе.
«I am all the days that you choose to ignore», - проникновенно пел вокалист.
Откупившись ещё одним поцелуем, Мила выскользнула из рук, подобрала со стола ножницы и направилась к подоконнику, на котором стоял ваза с подаренными мною розами. С присвистом защёлкал металл, укорачивая стебель каждого вынутого цветка, одного за другим.
- Что с твоим пальцем? – мимоходом спросила она, не прерывая своего занятия.
Я посмотрел на мизинец, к кончику которого прилип обрывок ватного тампона в красных кровоподтёках.
- Порезал, когда точил ножи. Ещё саднит немножко.
- Ерунда.
«It’s all wrong, it’s all right», - тоскливо тянул испуганный альт. Равнодушно лязгали ножницы.
- Какой фильм будем смотреть сегодня?
- Ты знаешь, сегодня я лучше пораньше лягу спать. Прости.
Песня стихла, расплескав по комнате молчание и грусть.
Покончив с цветами, Мила проскочила мимо, выхватила из шкафа застиранный розовый халат и начала переодеваться.
- Тогда я лягу вместе с тобой, - ответил я, выключая компьютер.
Лишь скользко улыбнувшись, Мила юркнула под вспенившееся одеяло и тут же отвернулась к стене. Спустя несколько мгновений я оказался подле, приобняв её за талию. Моя ищущая ладонь осторожно кралась по махровой поверхности халата.
- И удобно спать в одежде? – ворчливо заметил я.
- Так просто теплее, - промычала она в ответ.
- Не отворачивайся. Дай я тебя поцелую.
Мила вздрогнула и все же вынужденно перекатилась с боку на бок, опалив меня своим загадочно-неизъяснимым взглядом. Сдавшаяся и послушная. Я тихонько приник к краешку её рта. И ещё, ещё, в новый раз, в этот раз, в пятый раз. Трепетно, влюблённо. Покорно отдавая свои студёные губы, она не вернула ни один из поцелуев.
- Что тебя тревожит, Мил? – спросил я взволнованно, оборвав свои невзаимные ласки.
- Зачем тебе знать про всё это?
- Кому же, как не мне?
Она вздохнула протяжно и тяжело, обронив мне на плечо свои поникшие оледенелые руки, глазами глядя куда-то прочь, словно силясь там подсмотреть ответ, и, судорожно сглотнув, произнесла тихо, едва внятно, почти про себя: «Мне холодно. Я постоянно мёрзну. И это не от ветра, не от взбесившегося декабря...».
Внезапно стало темнее. То скончались огоньки на огарках свечей, захлебнувшись в лужах дымящегося парафина.
«Работа делает меня чёрствой, - продолжала Мила свою сдержанную исповедь, - Я становлюсь прежней, только когда увольняюсь или беру выходной».
Я чувствовал на своей щеке её жгучее дыхание. Слышал, как в области диафрагмы затравленно скребётся сердце.
- И ещё..., - она запнулась и с мускульным усилием, ногтями вонзаясь в мою кожу, выдавила, наконец, - мне хорошо с тобой, но я не могу тебя полюбить.
Отблески фар облизывали стены, омывая жухлой позолотой наши застывшие фигуры. Стало настолько душно, что пришлось откинуть одеяло. Мне казалось, что я падаю куда-то глубоко, и этому падению нет конца. Мила отодвинулась, сжалась, укутываясь плотнее, и как-то жалостливо протянула в гремящей тишине: «Тебе больно?». Оглушённый, я силился улыбнуться, но эта улыбка только стянула кожу на скулах и вокруг рта. Каким поганым казался побелённый потолок.
- Да.
- Мне тоже, - от её голоса веяло благоуханием печали. - Так нелегко было сказать это.
- Что ж, мы хотя бы попытались, - удалось прохрипеть, пересилив себя.
Тогда, осмелев, она стала говорить ещё что-то, пробуя объяснить и объясниться. Слова жгли ей губы. Камнем падали мне на грудь. А я молчал, чувствуя, как крошатся мои хрупкие надежды, обращаясь в матовую пыль.
- Я знал, что всё непросто, но старался не думать об этом. Не разрешал себе сомневаться в твоей любви. Что же, по-твоему, всё это было?
- Наваждение. Дым.
Мила лежала рядом. Холодная и безучастная. Далёкая, как Полярная звезда.
- Как ты думаешь, отчего роман называют «бульварным»? - спустя немного сухо прозвучало среди безмолвия глухих стен.
Всё происходящее начинало походить на какую-то злую шутку.
Не ответив, я повернул голову в сторону Милы. Наши взгляды испуганно соприкоснулись. В омуте её глаз взвыло моё отражение.
- Пойми, я не могу тебя полюбить, - повторно огласила она свой смертельный приговор, только на этот раз с какой-то ломкой интонацией, словно прося прощения.
- Я могу за двоих.
Я поднялся с постели, шлёпнув босыми ступнями о пол, который колебался и раскачивался подо мной так, что с трудом удалось добраться до окна. Переплёт его чётко отделялся от таинственно и смутно белевших стёкол. Подоконник был неприятно влажным. Я стоял, выпрямившись в полный рост, растерянный, ко всему равнодушный, вглядываясь в сероватую муть обнажённой зимы. Город массово гасил свет. Многочисленные дома меркли изнутри, погружаясь в угрюмый тёмный сон. По небу неслись клочковатые облака, временами заволакивая луну. Глядя на неё, я думал о завтрашнем дне, о неминуемом одиночестве, о тщете всего, впервые жалел, что не курю. О, как хотелось надеяться, что это просто дурно скроенный кошмар.
Беспокойно зашуршала простыня - Мила приподнялась на смущённо скрипнувшей кровати, спиною припав к её невысокой спинке.
- Можно я сфотографирую тебя так? - безжизненно отдалось в пространство.
Напряжённые пальцы заскребли по гладкому пластику подоконника. С каким хладнокровием она расчленяла моё счастье...
Не знаю, как долго я ещё стоял на том же самом месте, наблюдая всю туже обезлюдившую улицу с сиротливо светящим фонарём. Казалось, время умерло, и ночь, закутанная в туман, никогда не раствориться в белизне очередного утра. Мила уснула.
Чего я собственно жду? Одичалого рассвета, в лучах которого нам станет ещё тягостнее друг подле друга? Неуклюжего прощания с дробью скупых, ничего не значащих фраз? Лучше всего уйти прямо сейчас. Одевшись, я принялся собирать свои вещи, запихивая их как попало в сумку. Спустя какое-то время всё было сложено. Я подошёл к Миле. Теперь она дышала медленно и спокойно. Ненадолго задержавшись у изголовья своего рухнувшего мира, глядя на нежный абрис заветного лица, я нагнулся, чтобы запечатлеть последний поцелуй на лбу, заштрихованный тёмной чёлкой, а затем, тихо ступая на носочках, покинул её тесный Эдем.
Я шёл, шатаясь, по мёртвому коридору с тяжёлой сумкой наперевес, в сгустившейся темноте спотыкаясь и топча чью-то обувь. Я уже собирался вывалиться на лестничную площадку, когда Мила неожиданно выскочила из комнатки, набегу запахивая халат, и, догнав, впорхнула в мои объятия. Я сомкнул на её тонком дрожащем стане свои руки. Так хотелось вымолить «пожалуйста, попроси, чтобы я не уходил», но вместо этого произнес кротко «береги себя, мой ангел», смирившись с мыслью, что обращусь для неё в прошлое, как только за мной захлопнется дверь.
Сообщение отредактировал Никмарх - Понедельник, 21 Апр 2014, 19:34 |
| |
| |
| jbazis | Дата: Пятница, 23 Май 2014, 22:07 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Удаленные
| Никмарх, ой-ёй. Очччень много красивостей. И вместе с тем:
Цитата Никмарх (  ) с коридора
"Из коридора".
Кстати, если вот совсем брать и придираться, то:
Цитата Никмарх ( ) донеслась вкрадчивая мелодия зовущих шагов, стихших у порога
Все-таки стихнуть должна "мелодия", наверное.
Цитата Никмарх ( ) чтобы запечатлеть последний поцелуй на лбу, заштрихованный тёмной чёлкой,
Выглядит как несогласование, хотя допустить "поцелуй, заштрихванный челкой", все-таки можно.
Выхватил из второго текста пару примеров, но целиком читать не стал, слишком много фигурных оборотов, повествование (или его читатель? как посмотреть) запутывается в ничего не значащих моментах.
ЗЫ
И даже к Радиохеду придраться можно...
|
| |
| |
