| Maxkardinal | Дата: Четверг, 04 Дек 2014, 22:23 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Удаленные
| Благодарю за ответы.
Тогда начнем с первой главы.
«Брось креститься, причитая, -
Не спасет тебя святая
Богородица:
Кто рули и весла бросит,
Тех Нелегкая заносит -
так уж водится!»
В.С. Высоцкий «Две судьбы»
Необычные ощущения
***
Загораются прожектора, студия наполняется светом. Помещение просторное, но места не слишком много, чтобы не создавалось впечатления пустоты. Продуманная простота и уют, все выполнено в мягких нейтральных цветах. Есть стол, за которым будет сидеть ведущий, рядом три серых кресла, расположенных полукругом к зрителю. И разумеется, где-то за кадром публика, чьи овации и смех должны создавать эффект участия. А вот и ведущий. Молодой, аккуратно причесанный, с двухдневной щетиной, чтобы чуть-чуть добрать мужественности. На нем костюм, по цвету гармонирующий с интерьером студии. Телосложение обычное, отработанная улыбка и отбеленные зубы.
Он выходит к невидимой публике для вступительного слова. Поставленный голос с приятным тембром не оставляет у зрителя сомнений, что гости на шоу такого уровня выбираются из самых-самых. Ведущий улыбается публике и поворачивается в камеру, снимающую крупный план, чтобы заговорить о госте:
- Человек, который за пять лет общественной деятельности стал одной из самых значимых персон «рунета». Он создал для человека в любой точке мира возможность заниматься саморазвитием и начать свой путь к процветанию. Гармоничное развитие силы, разума и духа – вот ценности, которые продвигаются на ресурсах, принадлежащих этому человеку. Не верите? Посмотрите сами! Сотни историй успеха мужчин и женщин со всей страны и из-за границы, огромная база знаний, форум, где можно получить совет у профессиональных спортсменов, обсудить современные достижения науки с учеными, найти ответы на трудные личные вопросы, получить поддержку, и всё это бесплатно! И я не преувеличиваю! Наш сегодняшний гость считает, что мир можно изменить, только начав с себя. Как он и сделал давным-давно, как он хочет дать возможность сделать каждому живущему на земле человеку. Дать людям возможность выбора – процветать, или влачить существование. Давайте обсудим историю именно этого человека! Дамы и господа, Грозовский Ангел Александрович!
Под шум восторженных аплодисментов в студию входит молодой мужчина. На нем белая футболка с черной надписью, светло-синие джинсы, искусственно потертые, белоснежные кеды. Темные волосы аккуратно зачесаны назад. Кожа поблескивает, отражая лучи прожекторов, будто человек отлит из бронзы. Высокий, широкоплечий. Объемные мускулы четко проступают под тканью, когда Ангел совершает движения. Он усаживается в кресло и дарит публике улыбку в тридцать два зуба.
***
1
Сегодня… Это случится сегодня. Это на самом деле произойдет… Я брошу вызов целому миру… Мы готовы?
С этими мыслями Ангел выкручивает рулевое колесо черного «Рендж Ровера», и направляет внедорожник прочь от проспекта.
Недавно оправившийся от ликования в честь наступления очередного года Петербург скован январским морозом. Тротуары уныло пустынны, но все еще по-праздничному ярки. Воздух холоден и враждебен, его прикосновения заставляют прохожих прятать лицо в воротник, или закрывать его рукавицей и тосковать о тепле дома. Но водителя это мало тревожит. Ему хорошо и комфортно, и до неудобств остальных в данный момент нет никакого дела.
В салоне тишина. Внутрь проникает лишь мягкое шуршание, в которое превращается хруст обледенелого снега под колесами и шум окружающего мира. Ангел рассеянным взглядом следит за бледно-серой полосой асфальта, левой рукой покручивая блестящие черные камешки ожерелья, как ошейник стягивающего его мощную шею.
- Слушай, Димон, - Ангел толкает в плечо человека на сидении пассажира.
Резко вздрогнув всем телом, Димон поворачивается к собеседнику:
– Я, - откашливается, - закемарил малость. Ты чего?
- Может, мы торопимся? - нетвердо говорит Ангел.
Дима вытаскивает из-под ягодицы край куртки, елозит, поправляя ремень безопасности. Кожа сидения звонко трещит при каждом движении могучего тела. Просторная кабина внедорожника кажется не рассчитанной на такие габариты.
- В смысле, торопимся? - гудит великан. – Ты о Егорке что ли?
Голос его похож на отзвуки подземного взрыва. Массивной, точно высеченной из камня ручищей, Дима берет с торпеды планшетный компьютер.
- Да, о Егорке.
- А с чего вдруг? – не отрывая взгляд от экрана, бурчит Дима. – Ты ж сам говорил, что всё готово, чего еще ждать?
- Перепроверить, - Ангел громко вздыхает, собираясь с мыслями. – Со мной это впервые – вот так получить в распоряжение чью-то жизнь. Я сомневаюсь. На бумаге-то всё стройно…
- Ну-ну, - Дима откладывает планшет на бедро и пристально смотрит в глаза другу.
- Это сложно сформулировать… - продолжает Ангел. - У меня в руках жизнь человека, понимаешь? И я не могу гарантировать, что всё пройдет идеально. Я ведь могу загубить её к чертовой матери. Молодую, полную перспектив жизнь… Такие последствия непросто принять. Я сегодня утром задумался: проект уже не просто идея, которую мы реализуем. Это инструмент. Мы создали нечто, что позволяет влиять на человеческие жизни. Мы сделали это, механизм готов. Его ведь можно использовать как угодно. Вдруг мы еще не готовы?
- Ну, брат, - Дима громко выдыхает, откидываясь на спинку. – А ты как хотел? Я, честно сказать, сам с утра, как на иголках. В обед мне тебя даже жаль чуток стало, - он задумчиво усмехается. – Я считаю, лучше момента не будет. Парень сам написал. Почти совершеннолетний. В анамнезе, «дота», - это, конечно, минус. Но ведь сам написал. Сам. А это дорогого стоит. Делать-то в любом случае придется. И жизнью юной рисковать – тоже придется. Не Егора, так кого-то другого. За нас всё равно этого никто не сделает. А готовы – не готовы... жизнь покажет.
2
Похрустывая комками обледенелого снега, «Рендж Ровер» подкатывается к поребрику и замирает рядом со старенькой белой десяткой. Молодые люди набрасывают на плечи лямки спортивных сумок и, выбрасывая в синеватую темноту сизые клубы пара, направляются к небольшому двухэтажному зданию, из квадратных окон которого на улицу льется белый свет.
Вокруг двор окраины. Пятиэтажные дома, ветхие и убогие, узкие дорожки, ряды заснеженных машин вдоль; черные деревья, раскинувшие ветви, приветствующие забредших в прошлое. Неоновое сияние проспектов сюда не доходит, желтоватые прямоугольники «хрущёвок» светят вяло, неуверенно, чтобы не привлекать внимания, не выделяться. Тут все, как двадцать, тридцать лет назад, и яркое, только после ремонта здание, выглядит, как оазис жизни в долине смертной тени. Два черных силуэта неспешно шагают вдоль снежного вала, утопая в ярком белом свете.
Железную дверь открывает молодой парень в сером вязаном свитере с высоким горлом. Он широко улыбается, тянет руку, чтобы приветствовать идущих.
- Альфа, здорово, брат, как жизнь? – спрашивает юноша, и хватает кисть водителя внедорожника.
- Как в сказке, Ваня, - Ангел смеется, хлопает парня по плечу. – Как в сказке.
- Димас! Как оно? – Ваня задирает голову, чтобы увидеть глаза Димы.
- Оно? Оно намазывает спину кремом, иначе его опять обольют из шланга, - с улыбкой отвечает гигант и точно невесомого подтягивает Ваню к себе, пережимает шею предплечьем и чуть приподнимает. – Сегодня на лапах со мной работаешь, понял?
3
Ангел опирается плечом на край ударной подушки, молча наблюдает, как Дима работает на лапах. Выглядит это так, будто Гулливер решил поэксплуатировать двух лилипутов. Под насыщенные гитарные рифы Металлики, Дима раз за разом обрушивает пудовые кулачища на кожаные мишени, заканчивая комбинацию ногой. Чтобы устоять, парень с лапами бросается под удар всем телом, но все равно от каждого тае-чиана его бросает в сторону, как поплавок на волне. Ваня, который открывал дверь, красный и покрытый потом, сидит на полу у стены и ждет, когда силы вновь покинут товарища, чтобы перенять эстафету.
Заметив Ангела, Ваня тянется к пульту, чтобы сделать музыку тише.
- С кем ты там общался? – с ухмылкой спрашивает он.
- Да так…
- Че, как обычно?
- Угу, - кивает Ангел и задумчиво опускает взгляд.
- Откуда эти бараны вечно берутся? Ведь написано же русским языком: занятия бесплатные, но чтобы ходить, нужно дежурить по расписанию и выполнять работу, необходимую для функционирования зала. Вмести со всеми. Я реально говорю: еще пару раз сюда кто-нибудь придет рублями трясти, вырубать начну. А ты ему что сказал?
- Правду, - Ангел выхватывает пистолет из кобуры, расположенной под сердцем, и тут же убирает обратно. – Сказал, что если хочет знания получить, пусть завтра приходит, что Эрудит ему всё сделает. Но если не собирается вкладывать усилия в общее дело, заниматься не будет. Бедняжка оскорбился, нагрубил и ушел. Мне кажется, больше мы его не увидим.
- Здесь, по крайней мере, - бросает Дима между ударами. – А на форуме срать будет о-о-о-о, - протягивает он и впечатывает голень в мякоть падов.
Резкий и звонкий хлопок прокатывается по залу.
- Че реально нахамил?
Вместо ответа Ангел прищуривается и улыбается.
- Я кстати как раз по этому поводу размышлял, когда на тренировку ехал. – Ваня небыстро поднимается, подходит к мешку и начинает набрасывать удары. – Помню, когда первый раз вообще на сайт к нам зашел, я даже поверить не мог, что где-то кто-то что-то может в нашем обществе предлагать бесплатно. Точнее, не за деньги.
- Вот это ты правильно уточнил, - вставляет Дима.
- Ну, да, - продолжает Ваня. – Короче, помнишь, Альфа, нашу первую встречу? Я после всем друзьям сразу отзвонился. Тема, говорю, парни, по-любому вписываться надо, а то еще провафлим, как обычно. Я был уверен, что к тебе ломанется полгорода как минимум, и реально боялся, что мы не успеем. А в итоге что? Сколько нас всего здесь занимается? Человек шестьдесят? А на сайте балаболов, сколько там не внушающий доверия говорил… больше сорока тысяч уникальных пользователей. Больше сорока тысяч. А на деле меньше ста. Это же бред какой-то! Ведь всё сделано, приходи, узнавай, работай, меняйся. А всем насрать. Только в комментариях слюни пускать, да фотки наши репостить могут.
-Ну, не всем, - улыбается Дима, обнажая черную капу с белым узором в виде зубов. – Ты-то здесь. Друзья твои все здесь. Еще куча народа по всей Матушке-России к нашим идеалам неравнодушны.
- Мало, Дима, мало. Это должно быть нормой, а не очередной диковинкой. Сейчас норма это, - Ваня втягивает щеки, прижимает к груди руки со скрюченными пальцами и выгибает тело, изображая немощь.
- И Москва не сразу строилась. Я считаю, мы избрали правильную тактику. Молодежь видит, молодежь осознает, молодежь страдает. А страдания – прекрасный мотиватор.
- А я тебе, Ванечка, сейчас объясню, почему так. Ты очень правильную вещь сказал, в которой главное отличие, - Ангел отрывает взгляд от пола и выхватывает пистолет. Убирает. – Наш сайт. Наш. Ты относишься к проекту, как к родному. Ты не разделяешь на «для других» и «для себя». А они не считают, что делать для других – то же самое, что и для себя. Вот она и разница. Больше того, они даже для себя не хотят ничего делать. Они хотят дать денег и не заморачиваться. Пусть случиться волшебство, пусть обо всём позаботятся. Я же рублем поучаствовал, и хочу, чтобы всё было. Вам, мудакам, этого разве мало? Ах, боже ж ты мой! Как это вы хотите, чтобы я не денег дал, а пришел и подежурил? Как это я должен уборку делать вместе со всеми? Что это значит, я буду вести тренировки по расписанию? Нет-нет-нет. Это ж секта какая-то! Ну вас нахер! Сейчас почти всё делается ради денег, и такие вот ребята реально верят, что это единственная цель, ради которой что-то в принципе может делаться. А это не так. И мы им, уродам, рано или поздно это в головы вобьем, или черепа нахрен переломаем.
- Аминь, - подытоживает Дима и вытаскивает капу. – Все, Лех, на сегодня хватит. Спасибо, мужчины.
- Да не вопрос, - Алексей пожимает гигантскую руку, роняет на пол лапы и начинает бродить туда-сюда, шумно переводя дух.
- Слышь, давай засечем, - говорит Ваня, кивая в сторону Ангела. – Легион, подкинь-ка секундомер. Вон там он, на шкафчике. Сколько у тебя прошлый раз было?
- Надо было ему и вправду в душу пробить, - задумчиво говорит Ангел и невнятно матерится. – Что-то я совсем мягкий стал. Одна и девять было.
- Готов? – Ваня заносит большой палец над кнопкой.
Ангел вынимает обойму, освобождает ствол от патрона и помещает оружие обратно в кобуру. Как только он кивает, Ваня громко командует начинать.
- Одна и восемьдесят четыре, - сообщает Иван, когда в тишине раздается щелчок ударного механизма.
4
В комнате темно и душно от раскаленных, как стрежни реактора, батарей. Приторное сияние бирюзовой подсветки девайсов выхватывает из черноты юное лицо, скованное печатью тревожной сосредоточенности. Егор, закусив нижнюю губу, стучит по кнопкам клавиатуры с такой скоростью, с какой позволяет нервная система. Где-то справа шуршит и щелкает под давлением пальцев мышка. Резкая смена картинки, и монитор вспыхивает, как прожектор. Отразив частичку этого света, бликует экран телефона, лежащего у края стола. Егор моментально скидывает гарнитуру и весь напрягается, прислушиваясь. Опять показалось. Игра игрой, но периферическое зрение никогда надолго не оставляет телефон. Нервы напряжены, как бывает, когда родители запретили играть ночью, и нужно контролировать, когда щелкнет ручка двери их комнаты, чтобы успеть выключить монитор и прыгнуть в кровать.
Замерзли пальцы, в области шеи от долгого нахождения в неудобной позе, наоборот – горит огнем, ноет от усталости локоть правой руки. Но всё это фоном. Центральное место занял страх. Сегодняшний день – самый важный в жизни. Почему это так, юноша не в состоянии ответить, уверенность исходит откуда-то изнутри. Неосязаемое, глубинное чутьё подсказывает, что скоро жизнь перевернется с ног на голову. Холодное и склизкое чувство тревоги змеей скользит по телу, заставляя кожу сжиматься, а волоски касаться одежды.
Противоречивые желания наполняют течение времени тяжелым осадком, отчего оставаться в кресле становится всё труднее. Порой Егору нестерпимо хочется броситься к телефону, выключить его и навсегда забыть и письмо и разговор с Ангелом. Выбросить этот сгусток непонятного из своей жизни и сделать вид, что его никогда и не было. Но тут же, где-то у дальней грани сознания, тенью поднимается причина, заставившая замкнутого, неуверенного в себе мальчугана, привыкшего искать компенсацию неудач реальной жизни в виртуальном пространстве, совершить несвойственное ему, практически немыслимое действие – поверить в себя. Хотя бы на время, достаточное, чтобы сформулировать текст письма. Это боль. Боль физическая, от ударов, и внутренняя, которая намного сильнее и не проходит со временем. Каждый раз, когда в памяти вновь звенит смех бывших одноклассников, наказывающих Егора за то, что он неспособен их остановить, внутренняя боль разгорается с новой силой. «За что?» - бросает она вопрос в нечеткую картинку детской площадки, расположенную во дворе за клубом, где прошла встреча выпускников школы. «Потому что можем!», - отвечают воссозданные воображением фантомы. «Потому что на фоне твоей слабости отчетливее видна наша сила! И этого достаточно, чтобы ты страдал. Неудачник. Задрот.»
«А вдруг это все-таки правда?» - раз за разом этот вопрос останавливает палец в сантиметре от кнопки отключения питания. Вдруг он позвонит, и поможет мне измениться… Егору хочется подумать «поможет стать сильнее и отомстить», но эта мысль слишком опасна. Она может вырваться из подсознания в самый неудачный момент. И результатом будет унижение, во всех деталях запечатленное камерами в телефонах одноклассников, беспощадно выложенное на всеобщее обозрение. Опять.
Реальный мир не такой, каким его изображают. Каждая мелочь таит в себе слишком много смыслов, не зная которые можно на пустом месте потерять всё. Сильный всегда пользуется своим превосходством. Справедливость не торжествует. Слабых защищают только когда это выгодно, в остальное же время их энергию попросту тратят. Как ресурс. Чтобы наполнить мир страданиями и отвлечься. Да-да, мир наполнен страданиями слабых. Но все делают вид, что это не так. Ложь – нормальное состояние человека. И из этого мира никуда не деться. Он такой сегодня, будет таким и завтра. И до самого конца.
То же чувство, что заставляет отупленного безысходностью человека пробовать заведомо бесполезные способы хоть как-то уменьшить свои муки, заставило Егора всерьез рассмотреть обращение мужчины из другого мира к тем, кто желает измениться. Нестерпимая горечь отчаянья. Останется ли молодая жизнь вместилищем боли и разочарования, или же скрипнет, открываясь, дверь в совершенно иной мир, зависит от совершенно незнакомого человека. Единственное, что остается Егору – ждать, какое решение будет принято на его счет. Ждать и изнывать от неизвестности и невозможности хоть на что-то повлиять, как бывало, когда родители ушли на родительское собрание и долго не возвращаются.
5
Оба мужчины переоделись адекватно духу заведения, в котором запланирована игра. На Ангеле белоснежная футболка с глубоким вырезом в форме литеры «V», открывающем массивные мышцы груди. Вещь из плотного материала, облегает торс, будто её на нем расплавили. Темные волосы аккуратно зачесаны назад, запястье левой руки стянуто браслетом часов из матово-серого металла. Дима облачен в подчеркивающий мускулатуру черный пуловер. Русые волосы длинной не больше сантиметра слегка взъерошены, лицо его озаряет задорная улыбка.
- Да как так-то?! – вскрикивает он, на мгновение перекрывая гипнотизирующий шум мотора.
Ведет пальцем по экрану, натягивая рогатину с очередной птицей.
- Да нет же! Нет! Не может так быть! - Дима кидает компьютер на заднее сидение. - Вы что-то сказали, господин Грозовский?
Ангел молча смотрит на дорогу, положив расслабленную руку на руль.
- Вам что, нечего мне сказать? Но настоящему мужчине всегда есть что сказать, если, кончено, он настоящий мужчина.
- Не согласен, - негромко отвечает Ангел. – У меня есть предположение, что причина систематических провалов кроется в физиологических особенностях здоровенных тупых выродков вроде вас, господин Мартынов. Я о пониженной скорости прохождения электрического сигнала от мозга к конечностям, в простонародье именуемой рукожопостью.
- Да быть это не может! – Дима хлопает ладонью по колену и смачно матерится. – Оно еще и разговаривает! А я уж думал, ты до конца ни слова не скажешь. Неужто всё о Егорке размышляешь?
- На самом деле – нет, - Ангел бросает на собеседника хитрый взгляд и ухмыляется. – Я думал о вчерашнем вечере.
- В смысле? А, так ты все-таки её отодрал?
Ангел кивает и растягивает губы в довольной улыбке.
- Ну, скажем так, в этом моменте я не удивлен. Суки, они как наркотики и онлайн игры – умеют ждать. Она-таки добилась своего. В ближайшее время ожидай коммерческого предложения. Или оно уже поступило? Во сколько, кстати, нынче обходится прокат молодой козочки?
- Цена четырех коктейлей, жрачки, и такси, если в рублях. Несколько отвратительно проведенных часов и экзистенциальный страх еще одного шага к вратам ада, если через модус бытия, - задумчиво опустив взгляд, говорит Ангел. - А я как жирная тварь в первую ночь диеты – случайно оказался около холодильника и просто не смог не сожрать кусок торта.
- Так низость голую я прикрываю лохмотьями священных ветхих текстов и, сердцем дьявол, выгляжу святым, - Дима чуть приподнимает уголки рта и щурится. – Ложь – грех, друг мой. Ты всем загоняешь про силу воли, про гармонию, про победу разума над полтью, а сам? А сам потакаешь низменным инстинктам и опускаешься фактически до скотоложства. Ты отправишься в ад, братец-лис.
- Не иначе. Но это я так, удочку закинул. Из спортивного интереса. Когда будет время, я хочу проверить силу своего обаяния. Давай-ка для пущего интереса забьемся на пятихаточку, что две недели как минимум она будет со мной, как женщина с мужчиной – из-за чувства симпатии. И, да, я говорю о Кристине, самой алчной суке, которую мы с тобой когда-либо видели. Участвуешь? Вот и отлично! Кстати о Егорке – мы почти на месте. Сценарий помнишь?
- А то! Не ссы, Ангел Александрович, я прикрою. Неужто мы с тобой с юнцом не совладаем?
- Мы, Дима, не с юнцом в игры играть будем, а матерью-природой. – Ангел достает телефон и пристально смотрит на Диму. – Ну, с Богом.
Ангел набирает номер. После сухого приветствия, он сообщает, что человека на том конце провода интересует черный джип, стоящий во дворе около первой парадной двенадцатого дома.
Через пару минут на черной полосе тротуара, залитого грязно-желтым светом единственного на весь двор рабочего фонаря, появляется фигура. Высокий человек в темном пуховике приближается к машине, спешно переставляя мультяшно тонкие ноги. Голова его вжата в плечи так, что воротник достает до переносицы, руки спрятаны в карманы, спина ссутулена. Он прискакивает через шаг, и можно подумать, что на бег не позволяют перейти ботинки, из-за худобы ног кажущиеся непомерно большими и тяжелыми. Ангел и Дима переглядываются. Улыбаются, поняв, что подумали об одном и том же.
Взгляд Димы делается сосредоточенным и глубоким. Он следит за каждым движением юноши. Сейчас, когда идея получает очертания в виде конкретного живого человека, каждое принятое решение приобретает вес реальной ответственности. Особенно он ощущается, если ты понятия не имеешь, к чему эти действия приведут. Дима представляет себя ученым, который наблюдает, как в лабораторию подвозят редкий и оттого бесконечно ценный материал. Материал, обладающий невероятным потенциалом, из которого можно создать нечто прекрасное, но который можно и безнадежно испортить. И сосредоточенное волнение, смешанное с интересом в прохладный коктейль, разлитый внизу живота, возникает как раз из-за этого – осознания, что можно не использовать потенциал. Другое необычное ощущение, о котором Дима успевает подумать, прежде чем Егорка оказывается у двери и берется за ручку – власть. Абсолютная власть над живым существом. Над человеком.
- Здрасте, я Егор, - весело говорит юноша, усаживаясь на заднее сидение.
Он зябко потирает ладони, несколько раз громко выдыхает на пальцы.
- Не гонишь ли ты часом? – полуобернувшись к пассажиру, спрашивает Ангел.
Егор удивленно вскидывает брови, глаза сверкают наледью испуга.
- У тебя голос, будто тебе десять, - объясняет Дима и протягивает руку. –Хотя так даже лучше. Я хозяин Дмитрий. Хозяина Ангела ты уже знаешь. Будешь обращаться к нам только так, усек? Попробуешь хоть раз что-нибудь выкинуть – выдавлю глаза.
У Егора начинают дрожать уголки губ – он пытается улыбнуться, стараясь поверить, что этот гигант шутит, но спокойный и суровый взгляд Димы вселяет сомнение в его истерзанную неуверенностью душу.
- А ты что думал, усаживаясь к двум незнакомым мужикам в машину? – спрашивает Ангел, заводя двигатель. – Сейчас работать поедем. Ты с мамой и папой попрощался?
Егор начинает недоверчиво осматриваться, как животное, в очередной раз попавшее в клетку дрессировщика, приняв её за убежище.
- Ты будешь заниматься любовью с теми, с кем мы скажем и тогда мы тебя не искалечим. Хочешь что-то возразить, а, Егорка?
- Не знаю, - бубнит Егор и в голосе его чувствуется настоящая тревога.
- Ну прекрасно, - смеется Ангел. – А за себя постоять смог бы, если вдруг мы тебя на самом деле решили в рабство продать?
- Не знаю, - повторяет Егор, но уже увереннее, и лицо его озаряется добродушной улыбкой облегчения. – Наверно.
- Наверно?! Сколько ты весишь?
- Шестьдесят семь.
- А Дмитрий Владиславович, например, сто двадцать девять. Причем он всю сознательную жизнь занимается боевым спортом. Плюс, он вооружен и прекрасно владеет оружием. Как и я. Расскажи-ка нам свой план. Как бы ты оборонял свою жизнь в бою с двумя вооруженными мужчинами, которые, вдобавок сильнее тебя в разы?
- Не знаю… - Егор смотрит в потолок и начинает потирать ладони.
- А я знаю - никак. Егор, никак. Мы могли сделать с тобой, всё что угодно, если бы захотели. И ничегошеньки ты бы ни смог нам противопоставить. Согласен?
- Наверное, - задумчиво отвечает Егор и невольно вспоминает, как ничего не мог противопоставить несколько дней назад. От этого становится так горько, что хочется сплюнуть.
- То есть, ты допускаешь, что любой достаточно сильный человек может, например, унизить тебя, или что-нибудь отобрать. А то и вообще убить. Если ему вдруг захочется это сделать. Ты считаешь это нормально?
- Нет, - вяло бубнит Егор, продолжая муссировать в памяти сцены собственного унижения.
- А что ты сделал, чтобы взять ситуацию в свои руки?
Егор молча смотрит на дорогу. «Ну прекрасно, - думается ему, - помогли. То, что я слабый, я и сам знаю. Что мне делать-то?» Ему хочется задать этот вопрос вслух, но он не смеет. Робость перед внешним обликом успешных людей смешалась с вновь накатившей волной отчаянья в яд, который парализует дух. Егору не хочется ничего говорить, ему хочется кричать. Вопить изо всех сил, в надежде, что где-то остался хоть кто-то неравнодушный к страданиям. Кто вместо того, чтобы достать мобильник и снимать, поможет.
- Я понял тебя, - с сосредоточенной улыбкой продолжает Ангел, выждав необходимую паузу, - ничего ты не сделал. Хорошо, ответь мне на такой вопрос…
Ангел замолкает, внимательно анализируя мимику юноши.
- Сейчас что-то происходит? – подключается Дима, через плечо взглянув на парня.
- Мне больно, - сквозь зубы проговаривает Егор, и в глазах его поблескивают слезы.
Парню уже плевать, что он в машине с двумя мужиками, которых знает каких-то десять минут, и собирается расплакаться. Если ничего не изменится и после этого знакомства, уже ничего не важно.
- Как думаешь, зачем ты здесь? – с уверенным спокойствием спрашивает Ангел.
- Не знаю, - отвечает Егор, с трудом проглотив горький комок, скопившийся над кадыком.
- Я спрашиваю, не зачем мне нужно, чтобы ты был здесь, а зачем ты здесь?
- Не знаю, - безучастно повторяет Егор.
- А я уверен, знаешь. Я так же уверен, что ты сильный, у тебя огромный потенциал и прекрасное будущее. И я тебе сейчас это докажу. Согласен?
Егор медлит с ответом. Подсознание ухватилось за соломинку, брошенную успешным и сильным человеком, но опыт заставляет насторожиться – обычно они это делают, чтобы потом посмеяться.
- Наверное, - опасливо протягивает он, едва сдерживаясь, чтобы не начать озираться по сторонам, ожидая удара исподтишка.
- Отлично, - всё с той же уверенностью Ангел приступает к реализации маневра. – Тогда ответь мне на такой вопрос: мир вокруг тебя, он добрый или злой?
- Злой, - сухо отвечает юноша.
- Общество на самом деле не такое, каким пытается себя показать. Темные стороны жизни никто не открывает, наоборот создается иллюзия, будто их не существует. Будто вокруг безопасно. Будто если случится беда, то только с другими, а если с тобой, то обязательно кто-то придет на помощь. Можно сказать, что до определенного момента своей жизни ты верил, что дела обстоят именно так?
- Да, можно, - чуть оживившись, отвечает Егор.
- А как на самом деле?
- На самом деле это вранье. Никто никому не помогает. Когда с тобой происходит беда, все либо проходят мимо, либо снимают на мобильники, чтобы потом выложить в сеть и набрать просмотров на канал.
- А почему так происходит?
- Не знаю… даже. Люди злые, потому что… или… Я как-то и не задумывался над этим.
- Так происходит, потому что люди не задумываются. Думающий человек никому не нужен. Потому что он сомневается. Когда человек приучен не задумываться, он делает то, что сказали. По телевизору, в интернете, в школе, дома. Делает и делает, не сомневаясь. Изо дня в день, из года в год. Так появляется дурак, у которого нет ни одной своей мысли. Он живет чужими идеями, реализовывает чьи-то мечты, а сам мечтает о том, как бы сытнее пожрать да больше получить. Причем не получает ничего. Но если вдруг не до конца в нем убили живой интерес к природе вещей, и он засомневается, что мир именно такой, каким его рисовали, окажется уже слишком поздно. И наш дурак в итоге ничего не поменяет. Потому что не знает как, и неспособен. Егор, у тебя когда-нибудь спрашивали, кем ты хочешь быть – дураком или умным?
- Нет, вроде, - слегка нахмурившись, отвечает Егор, понимая, что Ангел только что описал его.
- Ну, вот видишь, как получается. – Ангел поднимает сжатый кулак, чтобы Егор мог его видеть. – У тебя никто не спрашивал, каким ты хочешь быть, - он разгибает указательный палец. – Тебя с детства приучали к тому, что мир полон добра и справедливости, и в связи с этим не учили, как быть в мире, где правит сила. – Разгибает средний. – Ты просил помощи, но её никто не давал. Ты уже сто раз отчаялся, но, тем не менее, ты здесь. – Отгибает безымянный. – Несмотря на все давление, агрессию, боль и отсутствие хоть маломальских навыков выживания, ты сумел найти в себе силы, чтобы усомниться и бросить вызов. Это требует немалой силы. Это очевидно. И ты прекрасно знаешь, зачем ты здесь. Итак, Егор?
На несколько секунд повисает пауза. Егор не торопится с ответом. Он не может поверить в происходящее. Перед ним человек, которому нельзя отвечать неискренне, или не подумав. Как на вопросы святого Петра – от этого слишком многое зависит. Подобное давление авторитета заставляет обдумывать каждое слово и потеть от волнения, как во время важного экзамена, к которому не готов.
- Хочу научиться, но я не знаю, с чего мне начать, - неуверенно отвечает Егор.
- Уважаемые родители, у вас мальчик! В этой машине только что родился человек, - широко улыбаясь, говорит Дима.
- Абсолютно верно, мой юный друг, - ободряет Ангел, видя в зеркале заднего вида печать сосредоточенности на лице юноши. – Именно поэтому ты здесь – чтобы научиться быть сильным и успешным. Я хочу помочь тебе стать лучше. Дать то, чего в современном обществе практически никто не дает, причем даже за деньги. Знание. Что делать, как, когда и зачем. Ты первый участник моего нового проекта. Что думаешь?
- Чувствую себя так, будто выиграл лотерею. Такое только в фильмах показывают, - с напряженной улыбкой говорит Егор.
Практически моментально весь негатив, вся злость и агрессия окружающего мира исчезают. Превращаются в пар, сожженные вспышкой искренней, глубочайшей радости, яркой и мощной, как взрыв сверхновой. Егору начинает казаться, что всё это сон, потому что семнадцать лет мир делом доказывал, что неспособен на милосердие. Но для сна слишком много деталей, слишком реальна горячая волна, поднимающаяся от живота, заливающаяся в конечности, как кипяток в батареи – с гудением и журчанием. Самое заветное желание сбывается – эти два человека не собираются смеяться, они говорят правду. Они готовы помочь.
|
| |
| |
