|
Виктор Мишкин
|
|
| beckett | Дата: Четверг, 19 Июн 2014, 11:50 | Сообщение # 1 |
 Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 47
Награды: 5
Репутация: 13
Статус:  | В этой теме я буду размещать произведения Виктора Мишкина - писателя, поэта, журналиста и просто хорошего человека и друга, трагически ушедшего из жизни несколько лет назад.
Виктор МИШКИН. Родился в 1970 году в г. Саранске. Закончил филологический факультет МГУ имени Н.П. Огарева. Член Союза литераторов Саранска с 1996 года. Лауреат премии имени А.Н. Терентьева (1997). Дипломант конкурса «Рождественская звезда» (2003). Являлся постоянный автор юмористической рубрики в газете «Столица С». Участник 1-го форума молодых писателей Приволжского федерального округа. Его поэтические произведения опубликованы в сборниках «Серебряная нить» (2001), «Майская песня» (2005), журналах «Странник», «Столичная Тема». Автор книги стихов «Зимнее время». Трагически ушёл из жизни 25 декабря 2010 года.
http://vmishkin.narod.ru/index.htm - сайт
http://prodesign.ru/_/victor_mishkin/ - или вот
http://poets.ucoz.ru/publ....-1-0-11 - очерк о нем
http://umorina.info/track....8%D0%BD - один из вариантов того, где можно найти его песни
http://video.yandex.ru/users....8%D0%BD - небольшое видео
Произведения будут размещаться постепенно.
Фото автора можно найти на приведенных выше ресурсах.
Непосредственно произведения:
"ЗВЕЗДА АГДАМ"
(Август 92 и декабрь 98)
Мой город
Шутовской колпак на башке. Ах, бубенчик пой!
И смеется судьбы моей автор в черную бороду.
Сколько съел я железных хлебов в столовой студенческой!
Сколько обуви я истрепал, шляясь по городу!
Снова автор судьбы предлагает мне роль муравья.
Пузыри с водярой, а раньше все были мыльные.
И люблю ли я город, родился в котором я,
где висит неизменно смог, а улицы пыльные?
Я не знаю. Притом не желаю вставать в позицию:
дескать, скверно все. Только порою, в похмельную пятницу,
ощущаю себя с герба местного рыжей лисицею -
там летят три зловещих стрелы в ее тощую задницу.
Очень много воды, много пыли, изношены вещи... ну...
Что еще здесь? Бычки в кармане и мухи в твороге.
Здесь есть улицы, где я знаю каждую трещину.
Здесь есть люди, которые очень близки мне и дороги.
Так хотелось бы всех их спасти, мне приходится братом Ной.
Но в одну и ту же минуту нет чувства похожего.
То охота взорвать городок наш к чертям бомбой атомной,
то в небритую морду расцеловать любого прохожего.
Сколько было желаний... Нелепость... Ошибка в ребусе.
И куски моей жизни разбросаны по всему городу.
Я мечтал до вокзала доехать на пятом троллейбусе.
А судьбы моей автору взять и выщипать бороду.
Ах, мой город, я знаю, конечно, что надо быть проще бы
(что поделать, но этот такие придурки и нытики),
коль задумаешь вдруг водрузить на какой-нибудь площади
монумент мне, тогда не забудь - и на нем четко высеки:
"Он здесь жил. И тужил. И пил пиво. Обычным был жителем.
Его путали имя и часто в упор не видели,
Укусила Муза его - и он стал сочинителем".
Только эти слова. Только эти.
И дату трагической гибели.
* * *
Жара
Жарища ужасная! Вот уж да!
О город боги окурки тушат.
Советская площадь - сковорода.
Квартал поджарен. Нас можно кушать.
Бреду сквозь площадь, а в мыслях - бред.
Идет прохожий, зигзаги чертит.
Палящим солнцем асфальт нагрет,
могли бы ад здесь устроить черти.
И снова площадь пуста, зато
застыл там памятник свечным огарком.
То Ленин в бронзовом стоит пальто -
и как же только ему не жарко?!
* * *
Мало хлеба и много блох.
Время кислое, как щавель.
Мы живем на стыке эпох.
Дует ветер холодный в щель.
И не греет уже вино.
Намело в квартиру сугроб.
Очень холодно и темно.
Воет ветер. Тоска. Озноб.
Если мир становится плох,
остается простая цель:
проживая на стыке эпох,
конопатить любовью щель.
Согревать друг друга теплом.
И хранить друг в друге тепло.
Чтобы злом, словно черным льдом,
твое сердце не разорвало.
И пылают любви огни,
и сжигают плесень и мох.
В конце века. В мутные дни.
На непрочном стыке эпох.
* * *
Эпитафия
Какой банальный, скомканный сюжет!
Тебе пришла повестка в страшный суд.
Еще вчера пил пиво, а уже
сегодня вдруг на кладбище несут.
Лежи спокойно. Правды нет в ногах.
Нигде нет правды. Вечен твой покой.
Лишь после смерти носят на руках -
и то лишь раз! - таких как мы с тобой.
Теперь кто будет сумрачно молчать?
Кто будет петь, фальшивя? Что ж, прощай!
Увы, тебя нам будет не хватать -
за рукава и отворот плаща.
На ложе вечности ты мирно лег вздремнуть.
Своей беспечностью ты многим был знаком.
Без багажа ушел в последний путь,
а предпоследний был за молоком.
И на твоих поминках под дождем
хромые люди будут пить и жрать.
Но, извини, тебе мы не нальем -
ты бросил пить. А заодно дышать.
Бывает в мае наметет сугроб -
так погибают яблони в цвету.
Ты не скончался - кончился, и в гроб,
рыдая, положили пустоту.
Ты кончился. Ты меньше стал нуля.
Себя отдашь ты травам и цветам.
Тебя с восторгом скушает земля.
Эх, бля!
Когда-нибудь все будем там!
Все будем там. Не надо громких фраз.
Нас также вот помянут под дождем.
И если уж ушел ты раньше нас -
займи нам место.
Скоро мы придем.
* * *
Играю в прятки с памятью своей,
накрывшись одеялом темноты.
Деревья за окном, в сезон дождей,
блестят, как рыбьи влажные хвосты.
Вот так же, помню, было... Ах, ты, черт...
Не буду вспоминать. Того, кто жив,
возможно отличить от тех, кто мертв,
тем, что живой не сдан еще в архив.
Я, вроде, жив. Еще осталась сила.
А память в эту ночь, средь темноты,
из смутного и скудного архива
подсовывает черные листы:
как дурью маясь, упускал я шансы,
как был напуган, жалок и смешон,
как спьяну приглашал столбы на танцы,
или блевал нетрезвым в капюшон,
как я сказал вещей ненужных горы
или, напротив, - что-то не сказал,
как я встревать пытался в разговоры
и в этих разговорах застревал,
как твердо был уверен - ухожу я,
но на пути не встретился вокзал,
как я бумагу изводил - без толка,
как повезло остаться с ней вдвоем...
не буду вспоминать! И вспомню только,
что это было ночью, под дождем.
И снова дождь. Совсем как тот - точь в точь.
И небеса исчерпаны до дна.
Как тихо все. И лишь гадалка-ночь
внимательно глядит в ладонь окна.
Что будет дальше? Если б да кабы...
На ниточке любви подвешен я.
В моей ладони линия судьбы
перехлестнулась с линией дождя.
Гадает ночь все неопределенней:
"Конец любви... дорога... темный лес...
казенный дом... затем еще казенней...
червивый туз... бубонный интерес..."
Гадалка--ночь, прости. Моя вина,
что нечем заплатить. Карман зашит.
Вот дождь пройдет, и выглянет луна,
которая тебя позолотит.
Ах, время, что крадется, словно тать.
Того гляди - нечаянно сопрут!
Я не желаю будущего знать.
Воспоминанья - душу мою рвут.
Вернуться бы назад на пару лет...
Уходит ночь. Ах, ночь, прощай, пиши!
Окурки и огрызки на столе.
Ковер усеян клочьями души.
Моих воспоминаний мавзолей...
А там хранятся пепел и зола.
Играю в прятки с памятью своей.
Проигрывая, - как всегда - дотла.
* * *
Тяжелый вечер. Хрупкая тоска.
На западе - апофеоз агоний.
Там солнце, как герой боевика,
по крышам уходило от погони,
и кровь текла по алым облакам,
за горизонт ползло, теряло силу;
неполная луна - как глаз стрелка,
прищуренный, - смотрела вслед светилу.
И в самый неожиданный момент -
настала ночь. Внезапно ночь настала.
Так рвется пленка старых кинолент
в который раз подряд.
Мрак кинозала.
Сюжет оборван. Лампы не горят.
И на галерке дальнего вокзала
локомотивы бешено свистят.
* * *
Открыта жизни новая глава.
Зачем нам расписанья и режим?
Растет ковром зеленым трын-трава.
Так ляжем на траву и полежим!
Горит зарею новою восток.
Зарю такую где видали вы?!
И будет нам вливаться в жилы сок -
прекрасный сок волшебной трын-травы.
Вошли мы в рай. Узнали мы сим-сим.
Летит Земля. Качается слегка.
Мы на земле, как на кресте, висим,
под нами проплывают облака.
Зачем нам суетиться? Воевать?
Какой покой вкусили я и ты!
Теперь на все нам в общем наплевать.
Спокойны мы как боги и цветы.
Спокойны мы как боги и цветы!
Как боги и цветы спокойны мы!!
Нам не уйти от собственной мечты,
а также от чумы, сумы, тюрьмы.
Все ясно. От судьбы не скрыться нам.
Что будет - будет. Душу не трави.
И будем мы из бревен строить храм
(горящих бревен пламенной любви).
Ворота в храм откроет нам сим-сим.
Нам хорошо. И в этом мы правы.
Так ляжем на траву и полежим,
вдыхая ароматы трын-травы.
* * *
Как свят был мир, когда была весна.
Была прекрасна жизнь обыкновенная.
И так легко поверить: пей до дна -
в любом стакане плещется вселенная.
А впереди - тупик у всех дорог.
Судьба с обрыва суматошно катится.
На дне стакана - хищный осьминог
и черного похмелья каракатица.
* * *
Ты нынче в моде. Как же - сочинитель!
Тебя потащит к объективу кто-то.
Как снайпер, целится фотолюбитель.
И надо улыбнуться. Неохота.
Вдруг вспомнится расплывчато и зыбко,
что есть элементарная уловка:
ты скажешь "сыр" - получится улыбка.
Но снова произносишь - "мышеловка".
* * *
Вновь я заблудился в тех краях,
где обрывки фраз и там, и тут,
где на синтаксических полях
злаки препинания растут.
Заблудившись в лабиринте слов,
чувствуя себя тупым ослом,
самого себя кормить готов
запятыми, как сухим овсом.
Ночь роняет звезды на бегу.
И рассвет приходит налегке.
Я опять готов орать: «Ау!»,
заблудившись в русском языке.
Синтаксис - я связан с ним навек.
И все пишет (видно, за грехи)
сложноподчиненный человек
сложносочиненные стихи.
© Виктор Мишкин
А смерть не страшна, не нежна, скорей - показательна...
© Жанна Мартынова
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-5878-1#232312
Сообщение отредактировал beckett - Четверг, 19 Июн 2014, 11:51 |
| |
| |
| beckett | Дата: Четверг, 19 Июн 2014, 12:52 | Сообщение # 2 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 47
Награды: 5
Репутация: 13
Статус: | * * *
Уж вечер, ножку волоча,
вошел - поклон его величеству!
Горит оплывшая свеча,
как реквием по электричеству.
Дождь за окном, и липкий мрак.
И снова ветер воет люто.
А в комнате свеча как знак
покоя, лени и уюта.
Нет страха. Мысли так легки.
Средь темноты свеча, как знамя,
и озорные сквозняки
за шиворот хватают пламя.
Все дремлет в ожиданьи дня.
Свеча коптит, и приступ лени.
И в такт движениям огня
на стенах польку пляшут тени.
Смотрю на пламя. У меня
два глаза - ни в одном нет сна.
Проблемы, бури - все неглавно.
Лишь свет свечи. И тишина.
И воск в ладонь стекает плавно.
* * *
Третий лишний.
Грусти чайки.
Губы вишни.
Глазки гайки.
Влез я круто.
(Щас залаем.)
- Что вы тута?
- Так... Болтаем...
Заливают.
(Глазки злятся.)
Не болтают,
а косятся.
Слон на грядку.
Воет ветер.
По порядку:
первый... третий...
Третий - лишний.
Просто драма.
Харе Кришна!
Харе рама!
* * *
Идти вперед по долгому пути.
Ломать сухие версты об колено
в надежде хоть когда-нибудь найти
иголку в бесконечном стоге сена.
То петь, как ангел, то рычать, как лев.
Затягивать то время, то свой пояс.
Коль посмотреть, однажды протрезвев,
жизнь - безнадежный, бесконечный поиск.
Упасть и встать. Упасть и снова встать.
Пусть этот путь бессмысленен и долог.
Но есть надежда все же отыскать
соломинку средь вороха иголок.
Туман
Ночь. И варево тумана -
не попасть рукой в карман.
Просто рай для партизана.
И полуночный туман,
словно призрачная вата
из мистических аптек.
Отчего-то жутковато -
я же нервный человек!
И мерещится мне странно,
что вот-вот - все может быть! -
выйдет немец из тумана,
будет резать. Будет бить.
* * *
Зачем же я нужен? Нет проще вопроса.
Простой человек. И толпа - его грим.
Зачем же ты нужен? Да все очень просто -
по многим причинам ты необходим:
ты нужем затем, чтобы двигаться пешкой
с Е-2 на Е-8 - и дальше вперед;
Ты нужен затем, чтоб всегда только решкой,
лишь решкою вниз, падал твой бутерброд;
Ты нужен затем, чтобы жить, суетиться,
грузиться в нирвану, молиться, молчать,
пить пиво, смотреть на любимые лица,
и быть человеком, и горько звучать,
давиться от смеха, трястись в горьком плаче,
на два умножать то добро, а то зло,
Ты нужен со всеми грехами, иначе
теряло бы смысл распятье одно;
Ты нужен для жизни, а также ты нужен,
чтоб завтра тебя проглотила земля;
Ты нужен затем, чтобы шляться по лужам,
а в небе лазурном ловить журавля,
который в руках превратится в синицу;
Ты нужен затем, чтоб в масштабах страны
ужаснее было бы на единицу
количество жертв гражданской войны;
Ты нужен затем, чтобы вечером вьюжным,
как зверь дико рваться в капкане страстей;
Ты нужен затем, чтобы быть ей ненужным -
ведь должен же кто-то ненужен быть ей;
Ты нужен затем, чтоб могли командиры,
тобой покомандовав, душу отвесть,
Ты нужен затем, чтоб заткнуть собой дыры,
все черные дыры, что в космосе есть.
Ты нужен. И это решенье простое.
Нет в мире того, кто нужнее, чем ты.
Не будь тебя - было бы место пустое
на месте твоем. Целый мир пустоты.
* * *
Фаталист
Поскольку до самого донышка время исчерпано,
то рвется, отчаянно рвется, непрочная нить.
И что на роду черной тушью было начертано,
то этого, знаешь, по новой не перечертить.
И смерть скажет "Vale". Мир будет лежать в развалинах.
Уж если так вышло - Ахиллом зовешься ты,
то можешь даже обуть бронированный валенок,
но будешь опять ощущать беззащитность пяты.
На сцену удачу повторно не вызвать "бисами".
Свинцовый занавес падает. Катится гул.
Что будет, было и есть - все давно записано.
И имя твое черный палец уже отчеркнул.
* * *
Дебют
Парочка занята ласками
тайно на тихой опушке.
Девочка с мятными глазками.
Мальчик на воздушной подушке.
Боги - с влюбленными парами.
Пили друг друга до донца,
в небо безудержно падали,
прямо до самого Солнца,
словно Ромео с Джульеттою -
в драме на солнечной сцене.
Крови же мало тут. Этою
концовкой спектакль ценен.
Лес ладонями-листьями
хлопал, шумел и охал:
«Браво, ребята! Брависсимо!
Для начала, в общем, неплохо!»
* * *
Любовь
А в бункере гром канонады звучал почти ласково.
Ах, эта свадьба в аду! Все дышали робко.
И были гости бледны. Из бутылки шампанского -
как русский снаряд - вылетала с грохотом пробка.
Из глаз невесты - от счастья? - вдруг слезы капнули.
Тупая немецкая девка, жених твой - могила!
Но пусть канистры с бензином, пусть с ядом ампулы,
она любила. Она, черт возьми, любила!
Любовь к тирану. Мерзавцу. Убийце. Киллеру.
Любовь светла, даже если черна, как траур.
Не дай Бог поставят когда-нибудь памятник Гитлеру.
Но даст Бог поставят памятник Еве Браун.
* * *
Нужна дорога мне - в дороге легче думать.
Костяшки счетов - мерный стук колес.
Сложилась снова мизерная сумма
из бед, удач, из хохота и слез.
Как хорошо, что контролеров рьяных,
не осенит ни нынче, ни потом,
что контрабанду мыслей окаянных
вез пассажир с негнущимся лицом.
В дороге легче думать. Если скушно,
езжай туда, где средь чернильной мглы,
все узловые станции послушно
развязывают крепкие углы.
Огней скользнула огненная россыпь.
И есть надежда (зря себя не рань),
что ты решишь все вечные вопросы
на перегоне Сасово-Рязань.
Об этой жизни знал совсем немного
злой пассажир с просроченным лицом.
Нужна дорога мне. Обычная дорога,
свернувшаяся огненным кольцом.
Дорожное
Отплывающий перрон.
Громыхающий вагон -
на колесах странный ящик.
Что вагон? Поможет он
разломить пространства хрящик.
Ах, разлука - куча слез.
Громыхание колес.
А на сердце воют волки.
Все всерьез, в объятьях грез,
я лежу на верхней полке.
Убегают вдаль поля,
рощи, ивы, тополя,
небеса из серой жести.
Тру-ля-ля! Начну с нуля
свою жизнь на новом месте!
Ах, ты поезд, верст транжир.
Мирный русский пассажир
курицу жует от скуки.
Каплет жир, столбов ранжир
за окном, пример науки.
Проводник разносит чай.
Завтра буду невзначай
я на месте. Рявкну, странный:
"Рады, чай?! А ну, встречай!
Вот он я - такой нежданный!"
* * *
Я на скором поезде пытался догнать удачу.
Я считал, что эта задача мне по плечу.
Но удача опять убежала, но я не плачу.
Даже больше того, как видишь, я хохочу!
Веселюсь, как умею, и заливаюсь смехом.
Заливаюсь водкой. По городу ночь брожу.
Говорю всем встречным: «Вот видите - я приехал!»
И то ржу, то дрожу, то себе кулаком грожу.
Потому что, братец, не надо хмуриться тучей.
Все так просто. И ржавые мысли - в металлолом.
Не минует тебя неминучий везучий случай.
Ждет удача тебя с дубиной за ближним углом.
* * *
В небе синем грохочет гром.
Через скверы, мосты, сады
Астроном идет в гастроном,
чтоб отметить открытье звезды.
Все, что было, выпив до дна
и отрезав хлеба сто грамм,
астроном напьется вина
и звезду назовет - "Агдам".
Все на радость, все на беду.
Каждый строит собственный путь.
Каждый должен открыть звезду.
И назвать ее как-нибудь.
© Виктор Мишкин
А смерть не страшна, не нежна, скорей - показательна...
© Жанна Мартынова
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-5878-1#232312
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Четверг, 19 Июн 2014, 13:29 | Сообщение # 3 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19711
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата beckett (  ) Вновь я заблудился в тех краях,
где обрывки фраз и там, и тут,
где на синтаксических полях
злаки препинания растут.
Заблудившись в лабиринте слов,
чувствуя себя тупым ослом,
самого себя кормить готов
запятыми, как сухим овсом.
Ночь роняет звезды на бегу.
И рассвет приходит налегке.
Я опять готов орать: «Ау!»,
заблудившись в русском языке.
Синтаксис - я связан с ним навек.
И все пишет (видно, за грехи)
сложноподчиненный человек
сложносочиненные стихи.
© Виктор Мишкин
Это я только вошла на страничку. Читать надо не спеша. Но это само прыгнуло ко мне. Нормально... Хорошо!
Такое близкое-близкое.
Спасибо тебе за знакомство с отличным поэтом.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
Сообщение отредактировал МилочкаТ - Четверг, 19 Июн 2014, 13:35 |
| |
| |
| beckett | Дата: Четверг, 19 Июн 2014, 15:13 | Сообщение # 4 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 47
Награды: 5
Репутация: 13
Статус: | Утро
Ночь прошла. Июль, шестое.
Жизнь я мерил лунной фазой.
Здравствуй, утро золотое!
Здравствуй, город мой чумазый!
Солнце сверху смотрит мудро.
Блики алые окошек.
Надо мной повисло утро -
время дворников и кошек.
Чашка с чаем. Ломти хлеба.
Сны и явь смешались в кашу.
Кошки грустно смотрят в небо,
дворники метлою машут.
Солнцу утром улыбайся.
Я живу, судьбой хранимый.
Просыпайся, просыпайся,
город мною нелюбимый.
Вновь июль. Число - шестое.
Мир танцует танец бальный.
Здравствуй, утро золотое!
Здравствуй, город мой печальный!
* * *
Для чего я трачу силы
на ночные эти бденья,
поднимая ночь на вилы
творчества и вдохновенья?
Бестолковые уроки.
Век живу я дурью маясь.
На бумагу лезут строки,
взвизгивая и толкаясь.
Это всех чудес основа.
Это боковое зренье.
И меня спасают снова
творчество и вдохновенье.
* * *
В бок вонзается вилка тоски.
Остаюсь в живых чудом я.
Мою душу рвут на куски
вновь дурные предчувствия.
Нет, пока еще все «зер гут».
Но могу ли я быть здоров,
если наперерез бегут
сразу триста черных котов.
Скоро будет мне горячо.
Бьют часы зловеще: «Бим-бом!»
Трижды сплюну через плечо,
постучу по дереву лбом.
Под кровать заложат фугас.
Потеряют цену рубли.
Позади командуют: «Фас!»
Впереди командуют: «Пли!»
Кто-то смотрит прямо в глаза.
Кто-то ставит размашисто крест.
И меня то ль убьет гроза,
то ли ночью комар съест.
Не к добру этот дождь так льет.
Лютый ветер воет, как зверь.
Я один. Всю ночь напролет
жду тревожного стука в дверь.
* * *
Все небо в тучах, как в клочьях сукна.
Дождь плачет, уткнувшись в плечо окна.
Дождь плачет, бедный, печалью светел.
По мокрой щеке его гладит ветер.
И город наш тонет в потоках слез.
Намокли набухли зонты берез.
Я тоже от сырости малость опух.
Так что же нам делать? Одно из двух:
отправить на небо (налив им сто грамм)
бригаду сантехников - пусть починят кран;
или направить (снять нервную дрожь)
добрую няню - пусть утешит дождь.
* * *
Уха
Нравится мне появляться внезапно (из-за угла).
Город измучен - прошлой ночью был шумный пир.
Ты открываешь дверь и видно: ты меня не ждала.
Ты испугана, будто тебя укусил вампир.
Проходим на кухню. Туда, где все на виду.
Беседа ползет как хлебнувший карбофоса жук.
Через двадцать минут говорю: "Ну так что же? Пойду".
И что ты думаешь? В самом деле встаю, ухожу!
Под огромной тяжестью рвется непрочная нить.
Сегодня я расстроен и в желаниях скуп.
А этот город... С чем бы его мне сравнить?
Город похож на дымящийся рыбный суп!!!
Булькает варево дней. Ха. Ха. Ха.
Вечно один. Я всегда остаюсь один.
"Вали рыбу в котел - будет уха", -
о чем-то похожем писал Салтыков-Щедрин.
© Виктор Мишкин
А смерть не страшна, не нежна, скорей - показательна...
© Жанна Мартынова
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-5878-1#232312
Сообщение отредактировал beckett - Четверг, 19 Июн 2014, 15:17 |
| |
| |
| beckett | Дата: Четверг, 19 Июн 2014, 15:17 | Сообщение # 5 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 47
Награды: 5
Репутация: 13
Статус: | Восемь восьмистиший
1.
Душит подушка - белый Отелло...
С черным кальмаром играю в жмурки...
Ночь в моей голове запотелой
тушит кривых кошмаров окурки...
Крик режет губы... Хватит, не надо...
Я догадался, что это значит:
сны - рекламные ролики ада...
и не иначе... Нет, не иначе...
2.
Клубком толпы играл котенок-вечер.
Спешили люди, обгоняя тень,
и опускали головы и плечи,
страшась увидеть завтрашний свой день.
И я подумал нынче на закате,
что этот мир, живущий одним днем,
танцует на намыленном канате
над пропастью с негаснущим огнем.
3.
Я напился лунного света и стал невидим.
Я раскинул карты - и выпала дама блеф.
И кричали черные люди: "Не бось! Не обидим!"
Но безмолвную правду сказали ножи, заблестев.
Посмотрите-ка в небо! Смотрите, пока не поздно,
кто откинулся нынче, - какой здесь астрал-вокзал.
Будто пьяницы, падали в небе печальные звезды.
Но я тоже был пьян и желание не загадал.
4.
Давился монетой от смеха телефон-автомат,
услышав в своих проводах ненужные споры,
ненужные споры о том, кто и в чем виноват,
и на языке вырастали слова-мухоморы.
Виновно вино... или кто? Так по чьей же вине?
Теперь уже поздно - она не жена, не невеста....
Из слова "прощение" выпала буква "е",
и буква "а" тихо встала на это место.
5.
Поэты лгут. Такое ремесло
у них, бедняг. И каждый должен бард
из банка сердца воровать тепло,
чтоб сдать его в чернильницу-ломбард.
Как лживы мавзолеи пышных строк.
Поэты лгут. Печален их удел.
И их лавровый сморщенный венок
в томатном супе побывать успел.
6.
Кто-то мне скажет: "Открыл вере двери я!"
Тот еще тип. Сомневаюсь немного.
Что же страшнее: неверие в Бога
или засаленный грех лицемерия?
Верю - не верю. Вопрос нашей совести.
А притворяться... всю жизнь или день ли...
Так же нечестно, как подделывать деньги,
Так же противно, как блевать в невесомости.
7.
Эх, яблочко румяного налива...
под черным башмаком вздохнуло сочно.
Россия бесконечно терпелива,
не ждет чего - сама не знает точно.
Россия - светлой святостью согрета.
Но лишь в России, где нам не согреться,
наступит, если вдруг кончина света,
наверно, скажут: "Боже! Наконец-то!"
8.
Любовь -
у берега моря
маяк среди липкой тьмы;
глоток воды среди зноя
и водки глоток средь зимы;
то нищенка у порога,
то в золоте и парче;
любовь -
это ладонь Бога,
лежащая на твоем плече.
* * *
Мир сумасшедший идет на меня войной.
Бед и несчастий широко распахнута пасть.
Но ангел-хранитель стоит за моей спиной
и не дает мне погибнуть или упасть.
Пусть не достанется звонкая медь побед,
ангел-хранитель выбирает наши пути.
И я никогда не узнаю о тысячах бед,
которые он сумел от меня отвести.
Вот почему поселился в душе покой.
Вот почему мы с тобой спокойно уснем.
Ангел-хранитель стоит за моей спиной
и не смыкает глаз ни ночью, ни днем.
* * *
Бессонница
Звуки ночные печальны и кривы:
то орет пьяный, желающий драки,
то засвистят вдали локомотивы,
то где-то рядом залают собаки.
Я лежу смирно, а уши, как клещи -
из темноты звуков дергаю гвозди.
Ночью случаются странные вещи.
Ночью являются мысли, как гости.
Мысли - гоню. Жгучий памяти перец.
Звуки ночные летают как птички.
Лифт зарычал... справа плачет младенец...
кран внизу крутят, чтоб выпить водички.
Ползают шорохи, всхлипы и всхрапы...
И сам с собой играю я в прятки.
Это бессоницы жесткие лапы
бесцеремонно щекочукт мне пятки.
Демоны ночи кусают за пятку.
Тянутся времени ржавые звенья.
Смята подушка и простыни всмятку.
Нет сновидений. И нет сновезенья.
* * *
Я остаюсь один
в хороводе огней.
Я сгорел, как бензин,
в канистре печальных дней.
Небо - бархат, шелка.
С тучами бутерброд.
Я обмелел, как река.
Можно перейти меня вброд.
Грубы ладони дня.
Жжет печаль, словно плеть.
От прежнего осталось меня
четверть.
От силы треть.
* * *
Гитарист
Шесть лишь струн. И вся работа.
"Эй, сыграй!" Улегся гам.
Гитарист играет что-то,
что понять не в силах сам.
На плечо повесил лето,
голову откинул. Шик!
И звенят не струны. Это
дребезжание души.
Словно ливень кружит в танце.
Словно звонкий дождь идет.
Музыкант с проворных пальцев
капли стряхивает нот.
Гитарист забыл о стиле,
он отсюда далеко.
Зазвучали в том мотиве
странно, призрачно, легко:
эхо гор и рек просторы,
и шальной степной простор,
трав простые разговоры,
и капели странный хор,
листьев желтые узоры
на ветвях дрожащих крон,
ветра стон,
и птичьи споры,
затевают птицы ссоры,
попадая в унисон.
Он идет небесным раем,
направляясь прямо в ад.
Он играет. Он играет.
То в попад, то невпопад.
Он играет (милый, где ты?),
добавляя для красы,
золотые флажолеты
и шмелиные басы.
Нелегко остаться гордым -
все висит на волоске,
гитарист в глухой тоске,
строит странные аккорды,
словно город на песке.
Пальцы вновь от лада к ладу
мечутся во все концы,
как попавшие в засаду
непутевые бойцы.
Хороводит, прочь уводит,
тот мотив, что тих и чист,
в джунглях сказочных мелодий
заблудился гитарист.
Музыка - его поклажа.
Музыка печальных дней -
то ли лажа, то ли кража
из сокровищниц царей.
И блестит гитара лаком,
и мерцает горячо.
Отчего-то тянет плакать,
ткнувшись в чье-нибудь плечо.
Оттого, что рвутся нервы,
всюду тина, всюду хлам.
Оттого, что вести скверны,
скверен сам,
а по усам
что-то там текло, да мимо,
оттого, что жизнь, как мина -
скоро, кажется, рванет,
оттого, что жизнь, как беркут,
прямо в темечко клюет,
оттого, что свечи меркнут
после бала.
Гаснет свет.
Оттого, что денег мало
или вовсе денег нет.
Оттого, что жизнь пропала,
как просроченный билет.
Оттого душа на части
рвется как бумажный лист.
Будь ты проклят, будь ты счастлив,
безымянный гитарист.
И когда, поставив точку,
гитарист прервал игру,
тишина повисла, точно
обморок у нервных струн.
* * *
Все так печально. Мысли сбились в ком.
Два пленных слова не могу связать.
Поэты с обожженным языком
пытаются нам что-то доказать.
Задвинув в угол солнечные дни,
поэты тень наводят на плетень.
В стране бумаги мало, а они
все что-то пишут. И писать не лень!
Как рыба на песке, раскрыв свой рот,
поэты замыкают черный круг.
Им хочется всходить на эшафот
и гвозди ржавые вытаскивать из рук.
Любой поэт - мошенник, лжец и плут.
Но в то же время - царь, пророк и жрец.
Проснешься утром, глядь - уже несут
в постель - не чай! - расплавленный свинец.
Как надоела серых будней слизь!
Когда ж поэт ударит звонкий гром?
Неужто же в стране перевелись
поэты с обожженным языком?!
* * *
Фраза собутыльника
"Что ж, браток, дошел до точки?
Этих боссов... Ты не трожь их.
Правда скачет на цепочкею
Правда лает на прохожих.
Мы с тобою так... обмылки...
скоро все в могилу канем.
Правда спрятана в бутылке -
мы ее сейчас достанем...."
* * *
Концепция
Все просто, все очень просто.
Что может быть проще слов?
Слова, как желтое просо,
текут из мешка мозгов!
И сидя в табачном дыме,
я свой сочиняю спич:
слова должны быть простыми,
как прямоугольный кирпич.
Я знаю, судьба сурова
в своем терновом венце.
Раз было вначале слово -
оно же будет в конце.
И все повторится снова.
И слово решает все.
Все просто. Проще простого.
И даже проще еще.
* * *
Я когда-нибудь перестану писать про ночь и дождь?
Дождь - мелкий, как последняя монета в кармане,
сеется с неба, а прорастает лужами.
Ночь, нацепив салфетку из черной ткани,
комкает скатерть туч и садится ужинать.
Лучше не так. Длинношерстые тучи - собаки
вымокли где-то, встряхнулись, осыпав брызгами,
город, а также хозяина в черном фраке,
вяло в поисках дичи по небу рыскали.
Или не так. В небе вывесят черные стяги,
тихо, печально, заплачут туча за тучею;
мы никогда - никогда! - не узнаем, бедняги,
траур объявлен, был по какому случаю.
Даже не так! Учинив грандиозную пьянку,
ангелы в небе компанией безобразною
грубо поймали несчастную ночь-негритянку -
стали ее отмывать, посчитав ее грязною.
Даже не так!!! Ночь, штаны расстегнув возле бровки...
впрочем, заврался... увлекся стихов я подделкою...
пьяный... мокрый как пес... на пустой остановке...
вяло играя последней монеткой мелкою...
Четыре четверостишия
1. Я ощущаю в пальцах нервный зуд.
Наш мир - как пруд. Талант - на шее груз.
Того гляди, пришлют повестку в суд
по делу изнасилованья Муз.
2. Раннее утро... Рассвет струится...
Хочется мне, запевшей без слов,
самой первой, самой смелой птице
подарить букет червяков.
3. Что? Зря писал? Трудился без причин?
Издайте ж после смерти вы меня.
И я припруся в книжный магазин,
истлевшей костью радостно гремя!
4. Когда слова закончатся совсем,
то ты поймешь на финише пути:
ад страшен тем, что в нем ты будешь нем.
Сказать не сможешь: "Господи, прости".
* * *
Как осень больно ранит.
Жить по ночам опасно.
Пейзаж в оконной раме:
«Ночной бульвар» (холст, масло).
И на картине много
луны, теней и мрака,
и желтая дорога
(по ней бежит собака),
и все вокруг огромно,
и клены лезут в драку,
фонарь горбатый злобно
косится на собаку,
и плачет мелкий дождик,
и опадают листья,
неведомый художник
неведомою кистью
изобразил все это:
как в небе тает просинь.
Как умирает лето.
Как наступает осень.
* * *
Закроет август за собою дверь.
Сегодня осень даст свой первый бал.
Я видел сам сегодня (верь - не верь),
как лето уходило на вокзал.
Сложив свой скарб в зеленый чемодан
(цветы и стаи перелетных птиц,
листвы кафтан, лучей тугой колчан,
портреты наших загорелых лиц,
подкову радуги, гроз гулкий барабан),
уходит лето, плача и ворча,
сославшись на простуду и мигрень,
по мокрому перрону волоча
свою сорокоградусную тень.
С престола черного календаря
веселый и беспечный свергнут царь.
Уходит он за теплые моря,
и остается только восклицать:
«Прощай, прощай! Как жаль! Увы и ах!»
Уходит поезд. Лета больше нет.
А осень нервно комкала в руках
платок тумана и махала вслед.
© Виктор Мишкин
А смерть не страшна, не нежна, скорей - показательна...
© Жанна Мартынова
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-5878-1#232312
Сообщение отредактировал beckett - Пятница, 20 Июн 2014, 10:54 |
| |
| |
| beckett | Дата: Пятница, 20 Июн 2014, 11:13 | Сообщение # 6 |
|
Зашел почитать
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 47
Награды: 5
Репутация: 13
Статус: | «КАМНИ»
* * *
Вы уже получили свой лиха фунт?
Мир устало нас в пальцах вертит.
То прощанье, то встреча, то штиль, то тайфун.
Наша жизнь полосата, как оса или смертник.
В магазине музыкальных товаров: для
фанфар продается пакетик фальши.
Черно-белые клетки. Иначе - поля.
Пешка ходит с е-2 на е-8. И дальше.
То что было здесь раньше - случится вновь.
Из Канады выходим к границе Ганы.
Ты в глухом переулке встретишь любовь
и она обчистит твои карманы.
Будет день длиною с високосный год.
Будет ночь кувыркаться с улыбкой негра.
То обмажут медом, то деготь в рот,
наша жизнь полосата, как лошадь зебра.
То в метро запустят веселящий газ,
то проломят череп бейсбольной битой.
Одному небитому дали в глаз
и взамен всучили двух еще небитых.
Человек, по сути, это лишь труба,
по которой гонят то нефть печали,
то сметану радости. Наша судьба
это смесь из ветра, дождя и стали.
На тот свет пропустят без таможен и виз.
Но болезнь Дауна придумал не Даун!
Не забудь пригнуться, когда пойдет вниз
полосатой жизни стальной шлагбаум.
Жаль, что падает часто на ребро пятак.
При метании жребия. Тянитесь к свету.
Если ты за спиной ощущаешь мрак -
ты на свет выходишь к тому моменту.
* * *
Уже 25, но ключей от рая
так до сих пор не несут на блюде.
Остается по прежнему жить, наблюдая,
как мое поколение выходит в люди.
Иллюзии вымерли. Слава Богу!
Заброшены под диван рок-н-ролл и регги.
Большие Пацаны, глядишь, понемногу
принимают младших в Большое Регби.
Уже кого-то приглашают лично
за закрытые двери. Но это неглавно.
У некоторых из тех, кого помнишь по кличкам
оказалось есть отчество - как забавно!
Уже все меньше раздражает клетка
из свинцовых прутьев. Но что-то гложет.
Уже замечаешь, что тебя нередко
бесит нахальство тех, кто моложе.
Жить спокойно - так жить полезней.
Все расписано давно и четко.
Обострились хронические болезни,
а жену уже хочется почистить щеткой.
Давно составлена и включена программа.
Подрастают дети единым махом.
У одного ребенок уже сказал: «Мама!»
У другого уже выучил: «Идите на х...!»
Все, что ты хочешь, теперь ты знаешь -
двухкомнатную квартиру и куль червонцев.
Читая газету, глаза ломаешь
о фамилии старых своих знакомцев.
Из тех, с кем в подъездах случалось пить вина
время понаделает очень скоро
политиков, жлобов, бизнесменов, раввинов,
умников, редакторов, директоров, собкоров,
клоунов, подполковников, укротителей пятниц,
начальников вокзалов, владельцев баров,
обладателей лысин, просто баранов,
мойщиков мозгов, летчиков-космонавтов,
непризнанных гениев, законопослушных граждан,
политзаключенных, бомжей, коммерсантов -
все это, однако, не так уж важно.
Случится так: станет дальним ближний.
Случится то же, что было прежде.
Кто-то по полкам разложит жизни,
а после смахнет рукавом небрежно.
* * *
Сигарета никак не желает кончаться.
Голова трещит, как дрова в камине.
Гроза за окном хмелит, как чача
в стакане города с разрезом линий
косого дождя...
Ты знаешь... в мае...
при первой грозе не находим слов.
Прохожие мечутся, как чаинки в чае
вокруг рафинада белых домов.
По дождь листы, что засеял словами.
Пусть взойдут. Возникает тема:
небо стекает по оконной раме,
мы рискуем остаться без неба.
Я рискую остаться один.
Без неба. Без тебя. Наедине с грозою
среди желтых и мокрых равнин,
слова в лист бумаги я сею, как сою.
Я, впрочем, один
могу заменить Пекин
стихами, прозою и слезою.
Я чувствую капли дождя на своем лице.
Даже не стоит пытаться сквозь грозу мчаться.
Следователь закроет дело о выеденном яйце
и закурит сигарету, которая не желает кончаться.
Под ладонями ливня крыши - словно тамтам.
Гроза часто дает ощущенье полета.
Раздается удар грома, как будто там
кто-то выстрелил себе в голову из гранатомета.
* * *
Миф
Какие были тогда времена!
Все было лучше, уж ты поверь!
И даже если случалась война,
то куда изящнее, чем теперь.
Вели лишь только благородный бой.
Изящны жесты, и вежлив язык.
В кровавой схватке герою герой
с поклоном наматывал кишки на штык.
И если в тумане вдруг попадал
пилот аэроплана на аэродром чужой,
то ему наливали вина бокал
и без помех отпускали домой..
* * *
Пророки древности
Голиаф спрятался в шкаф.
Моисей наелся гвоздей.
И пока небо ангелы чистили,
среди желтых сухих степей
Моисей прохожих людей
приколачивал словом к истине.
Верить книгам - в тот давний срок,
увлекаемы тяжким роком,
на пророке сидел пророк,
погоняя при том пороком.
Уж тогда не гнушался Бог
землю смачивать красным соком.
А пророки? Что ж каждый мог
там создать профсоюз пророков.
И вели они жизнь свою
без сомнений друзей и отчеств.
А теперь? Телеинтервью
упраздняет всю суть пророчеств!
Что пророки? Пророкам - знай
не отделаться кратким спичем.
Иногда на горе Синай
мог пророк обойтись без спичек.
Люди ждали их там, где беда.
Надо впрок запасаться чудом.
Караван встанет вдруг, тогда -
глупо выглядит, но ерунда, -
проповедовать и верблюдам!
Значит так: путь пройдет на дне
между стен расступившихся вод;
манной впрок набит небосвод;
посох сломан, а посошок выпит...
И еще: не забыть бы не
оглянуться, покидая Египет.
Камни
Ты не суйся в свободу, не зная броду.
Продырявлен невод и оборвана леска.
Я бросаю камни в мутную воду
и они уходят на дно без всплеска.
И уходят камни беззвучной тенью.
Ни кругов, ни брызг, никакого звука.
Можешь спрятать невод - по своему хотенью
Золотую Рыбку скушала щука.
Развелось немало рыболовов храбрых,
их распилит время пилой ожиданья.
Ах, какую бы тварь нам схватить за жабры,
чтоб пытать на сковородке за три желанья!
Ну-ка взвесим шансы -
без малого тонна!
Только камни в воду. А что за горе?
Если б эта река не была бездонна,
то давно бы, конечно, здесь было море.
Так зачем же обманывать долю злую?
И куда нам опаздывать - мы успели.
Я у темного омута камни шлифую -
без сомненья, без страха, без зла...
Без цели.
Утюгов вдоль берега плывущая стая
навевает мысль, что нас не простили.
Я шлифую камни, отлично зная,
что моя работа потонет в иле.
Кто-то портит нам жизнь, испортив погоду.
Очень скоро река превратится в лужу.
Заметем мы следы, и тогда - концы в воду.
Нет, верней, сами в воду - концы наружу.
Охлаждаясь болью и надеждой греясь,
ни Дунаем-Волгой, ни Днепром, ни Гангом,
плыл я мутной рекой, совсем ни надеясь,
что на этот берег придут с аквалангом.
Это камни в ладони, и ладони в камне.
Кто мне скажет, что я совершил ошибку?!
Все мы в мутной реке, точно камни канем.
Это все ничего.
Только жалко рыбку.
А смерть не страшна, не нежна, скорей - показательна...
© Жанна Мартынова
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/35-5878-1#232312
|
| |
| |
