| ойген | Дата: Понедельник, 23 Янв 2012, 23:25 | Сообщение # 1 |
 Житель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 555
Награды: 9
Репутация: 41
Статус:  | Гнеушев Владимир Григорьевич (1927 - 2011)
Гнеушев Владимир Григорьевич – уроженец села Кевсала Платовского района Ставропольского края. Рано остался без родителей. Совсем подростком начал трудовую жизнь – был разнорабочим консервного завода в Махачкале, работал на электростанции в Ставрополе, учился в Минераловодском железнодорожном училище. В составе Советской Армии В. Гнеушев находился в Польше и Германии, а затем служил на кораблях Военно – Морского Флота. После войны находился на партийной работе в Кисловодске. Затем там же редактировал газету «Советская здравница». После окончания Московского Литературного института имени Горького несколько лет работал в комсомольской печати – сначала в Ставрополе, а затем в Москве.
«Я принадлежу к поколению,—говорит о себе В. Г. Гнеушев,– которое самым краешком опалила война и которое потом долго еще служило в армии, выравнивая разницу призывных возрастов военного и мирного временя». В 1962г. по факту обнаружения останков советских солдат периода Великой Отечественной войны. В. Гнеушев в качестве корреспондента «Комсомольской правды» впервые побывал на Марухском перевале вместе с государственной комиссией, о чем вместе с А. Попутько пишет документальную книгу «Тайна Марухского ледника», которая имела широкий резонанс, несколько раз переиздавалась в Москве и Ставрополе с дополнениями, в результате чего получилась трилогия «Тайна Марухского ледника», «Дыхание лавин», «Партизанский заслон».
Человек непростой судьбы, интересной биографии, яркой творческой одарённости, он с самых первых шагов привлёк к себе внимание литературной критики. Помимо ставропольской краевой печати, отзывы и рецензии на его публикации, книги и поэтические сборники появлялись в газетах «Правда», «Комсомольская правда», «Литература и правда», в журналах «Коммунист», «Дон», «Нева», «Октябрь», «Молодая гвардия». В 1987 году А. Мосинцев писал: «Поэзия Гнеушева – одна из наиболее ярких страниц в ставропольской литературе. Лирика его пронзительно откровенна. В ставропольской поэзии такая мужская незащищённость внове».
Творчество Владимира Григорьевича Гнеушева – поэта, писателя – документалиста, журналиста – является одним из самых значимых в истории литературы Ставрополья. Он автор поэтических книг «В дальних морях», «Первая встреча», «Хозяева Медной горы», «Кизиловая балка», «Якорей не бросать», «Синяя пьтца», «Звезда Аксаута», «Тревога», «Хранить вечно», «Полынная слава», повести «Пионеры больших скоростей», путевых заметок «На все четыре стороны» и др.
В. Гнеушев имеет семь правительственных наград; член Союза писателей СССР, автор 16 поэтических и 10 прозаических книг, вышедших в Москве, Ленинграде, Ставрополе.
ОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК
Владимир Григорьевич уже давно столичный житель, однако по праву рождения, сердечного родства и сыновней любви навеки «приписан» к ставропольским степным просторам, к вершинам Кавказа, к людям, которых помнит самой глубокой и незабвенной памятью – памятью сердца. Их судьбы запечатлены на страницах его книг, их воля и мужество в труде и вековечной борьбе за счастье всегда были ему духовными опорами на собственном нелегком жизненном пути.
Сердечно поздравляя писателя с его большим юбилеем, редакция «Ставропольской правды» желает ему, своему старинному заслуженному автору, бывшему моряку, семь футов под килем и счастливого плавания в безбрежном океане творчества.
Все пытаюсь найти под обложками его книг эту запечатлевшуюся в моей памяти фотографию – и не нахожу ее. Но ведь не пригрезилась же она мне! Где-то там, в прошлом, в самом начале его взвихренного неистовой любовью к жизни пути, есть оно, это юное лицо, подчеркнутое строгой графикой матросской тельняшки, – обличье молодого льва, изготовившегося к упругому прыжку. Только жизнь в условиях, где царит «закон джунглей», способна ваять такие ожесточенно-вдохновенные прекрасные лица. А жизнь и на самом деле была у него полной опасностей и задорно-яростной борьбы как за физическое существование, так и за духовное само-стояние, борьбы, в которой ему не на кого было рассчитывать, кроме самого себя, поскольку рано лишился родительской опеки. Время было жестокое.
В художественно воплощенной автобиографии Владимир Гнеушев так пишет о своем детстве, проходившем вначале в родном ставропольском селе Кевсалы, а затем в бродяжничестве по всей земле, где только приглянется.
«В тридцать третьем году помню себя пухлым от голода, но тогда я еще жил с мамой, она и спасла меня от смерти, подворовывая на поле в степи кукурузу, которая уже достигла восковой спелости. У меня шатались зубы, поэтому она жевала кукурузу сама, заматывала в тряпочку и давала мне высасывать то, что там находилось…».
Далее следует рассказ, который современные дети восприняли бы как выдуманную страшилку, но это доподлинная быль.
Одноногий объездчик дядя Емельян однажды остерег мать мальчишки:
«- Ты не дюже отпускай Володьку от себя. По крайности дома пусть сидит, покуда мы шайку от села отгоним.
– Какую шайку? – испуганно спросила мать и покрепче сжала мою руку. – Вы же ее в милицию сдали, дядя Емельян.
– То одна была, а нынче другая. Покуда кукуруза стоять будет, она не уйдет. Как бы не съели парня.
Ужас охватил маму, а через нее и меня. Слухом о людоедстве пользовались в тот год многие, и наверняка не без основания, но чтобы оно подошло так близко…
Почти бегом мы помчались к своей землянке, дверь в которую подпиралась палочкой, без всяких замков. Палочка отлетела в сторону, мы влетели в комнату, мама упала на лавку, горько зарыдала, закрыв лицо руками, и долго потом тихо плакала, прижав меня к теплому родному телу…».
Кукурузное млеко ставропольской степи, смешанное с нутряной материнской любовью, не позволило мальцу умереть. И вся его дальнейшая судьба имеет поразительное сходство с судьбой ласкового «очарованного странника», коему на роду было знамение: «много раз погибать и ни разу не погибнуть». За нашим странником опасность погибнуть, если не физически, то духовно, всю жизнь ходила по пятам. Так было в холодном и голодном детстве, так было в беспризорном отрочестве: стать бы Володьке одним из тех, кому имя «уличная шпана», да только был в его натуру вколочен крепкий стержень, он-то и не дал ему пошатнуться. Так было в юности, начавшейся призывом в армию зимой сорок четвертого: из пекла войны он вышел живым, но не сказать что невредим – три месяца провалялся на госпитальной койке. Так было в молодости, когда он нес опасную службу на кораблях военного флота с дальними и ближними плаваниями. Море и горы – глубина и высота – всегда властно притягивали его к себе романтикой борьбы и неизведанного. И все потому, что был он страстным приверженцем трудных дорог. И трудного счастья. И жил всю жизнь так, словно бы непрестанно испытывал себя на прочность.
«В дни самой первой, горестной любви…» – начинает исповедь юное сердце поэта, и одна эта певучая, грустно-щемящая строка стоит целого стихотворения. В ней есть все: радость встреч и горечь расставаний, необоримая нежность и бережно лелеемая тоска по утрате, ведь пока она есть, эта тоска, как бы нет еще и самой утраты. Лирический герой Владимира Гнеушева в любви не похож на тот традиционный в лирике образ, когда влюбленный готов весь мир сложить к ногам своей возлюбленной.
…Только небо и море, и «чуть плещущая тишина» в корабельном кубрике. «Не видно нигде берегов…» – затянули матросы песню, растревожившую душу. И вспоминаются моряку родные края, дорогие сердцу места, где еще недавно бродил он с любимой.
Любовь, не заслоняющая собой весь мир, но расширяющая его границы, сливающаяся с земной ширью и высью, дарующая крылья для ликующего полета, – вот что нужно лирическому герою Владимира Гнеушева. Потому что, признается он: «Я жизнь люблю, – крутой ее разгон!». И словно оправдывается перед единственной, нежно хранимой памятью сердца: «Только разве все, что сердцу любо, сбыться может в девушке одной?..». А «любо сердцу» так много, поскольку «жизнь повсюду нелегкого счастья полна»; и «Какое чудесное слово – дорога!»:
Наверно, счастье не кончается
в кругу привычных нам примет…
пока волна во мгле качается
и кораблей плывущих свет,
пока над нами солнце кружится
и, душу гулко веселя,
в прибойной пене, точно в кружевце,
всплывает милая земля.
А на ней, на этой вожделенной для моряка земле, есть та «шестая часть с названьем кратким Русь», которая, как и Сергею Есенину, дорога нашему поэту. Только он говорит об этом по-своему, обращаясь к любимой: «Если б не понимал я великого чувства – России, разве чувство к тебе научился бы я понимать?»
Поэт полемизирует с воображаемым оппонентом, приверженцем размеренного, бескрылого существования:
Летят снега
над гонными лугами,
дожди по тротуарам бьют в ночи.
Ведите жизнь
на солнечное пламя, а не к дрожащей
капельке свечи.
Устремленность к высокому, незаземленному, братская солидарность со всеми живущими на земле, священная память о тех, кто в боях с врагом отстаивал свободу и счастье трудиться на ней, – доминирующие мотивы лирики Владимира Гнеушева. А когда рамки лирического стихотворения становятся тесными для масштаба творческого замысла, он берет в руки перо прозаика и публициста.
Владимира Гнеушева неудержимо влекут к себе люди труда, которые, как и он сам, много испытав в жизни, «сами честны и чисты, верят в товарищей, честность и молодость, чистые, словно цветы». Это о них его серия документально-художественных повестей. «Мой Домбай» – о жизни гор и альпинистов, «Звезда Аксаута» – о ставропольских геологах, «Кизиловая Балка» – о табунщиках высокогорных пастбищ. Цикл очерков под общим заголовком «Вечером, во время дождя» рассказывает о жителях Лабинского ущелья, лесниках и охотниках, талантливых выдумщиках, об их самоотверженной дружбе. Герои книги «Хозяева медной горы» – изыскатели, те, кто строил Урупский медный горно-обогатительный комбинат, одно из крупнейших промышленных предприятий Карачаево-Черкесии.
Случай (по принципу «на ловца и зверь бежит») свел писателя с бывшим агентом гитлеровского разведцентра «Абвер» Александром Козловым – так родилась повесть «Хранить вечно».
В ряду изданных писателем книг особое место занимают две, созданные им совместно с журналистом А. Попутько – «Тайна Марухского ледника» и «Дыхание лавин» – две части единого целого, представлявшего собой документально-художественное повествование о защитниках Главного Кавказского хребта в годы Великой Отечественной войны. Эти произведения с не-обычайной силой убедительности увековечили подвиг советских солдат в невероятно трудных условиях сражений в горах с их снежными лавинами, камнепадами, сокрушительными бурями и грозами, коварными пропастями и неприступными оледенелыми скалами. Эти книги, много раз переиздававшиеся, породили мощное патриотическое движение по увековечению памяти героев былых сражений на Кавказе.
Писатель постоянно прислушивается к пульсу времени, чутко улавливает движение в общественном сознании. Так, им было безошибочно понято стремление соотечественников в новых социальных условиях переосмыслить свою историю. Трагические судьбы казачьих родов в начале прошлого
века видятся ему как «мачты затонувших кораблей». Книга «Полынная слава» – документально правдивое и художественно воплощенное повествование из истории ставропольского казачества.
Одна из поэтических книг Владимира Гнеушева носит название «Дорога на перевал». Такой дорогой стала, по сути, вся жизнь поэта, прожитая как непрестанное восхождение. И что же дальше, за новым перевалом? Поэт пишет, словно бы сам себе отвечая на этот вопрос:
Работать, понимая кое-что.
С утра в реке сверкающей купаться.
И верить, что тебе еще не сто,
хотя уже, конечно, и не двадцать.
Жизнь продолжается. И верится, никогда не потускнеют ее краски для человека с очарованным сердцем.
Елена ИВАНОВА
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН
2 октября 2011 года старейшему ставропольскому журналисту, поэту, писателю, драматургу Владимиру Григорьевичу Гнеушеву, который последние годы жил в Москве, исполнилось бы 84 года. В публикуемых сегодня автобиографических заметках он сам рассказывает о своей непростой судьбе и творчестве.
***
Малая моя родина - Ставрополье, Ипатовский район, село Кевсала, где я появился на свет 2 октября 1927 года.
С шести лет - беспризорник. Сначала в родном селе, дальше - по региону южной России, от Баку до Харькова и от Таганрога с Ростовом до Сальска и Сталинграда. Однажды, лет восьми от роду, из любопытства добрался до Архангельска, но там мне не понравились ночные холода и комарье. Спустя немало лет все-таки довелось мне и послужить на северах, и поковыряться в шахте в трехстах километрах от Певека, на оловянном прииске «Красноармейский».
Но это спустя немало лет, а тогда, в детстве, бродяжил в основном в одиночестве. Компаний избегал, хотя с одной довелось все-таки контактировать. Она-то и приучала меня к образу жизни криминальному, но, как показало будущее, усилия ее оказались напрасными. Перетаскивал с места на место пустые и полные ящики, собирал помидоры на заводских плантациях под городишком Темир-хан-Шурой и многое другое. На зиму возвращался в родное село, где меня сочувственно встречали и не препятствовали, чтобы я жил на конюшне колхоза «Путь Ленина». За скудный паек я чистил стойла, водил коней на водопой, но больше всего любил засыпать им ячмень, часть которого поедал сам, поджаривая на сковородке.
В тридцать третьем году помню себя пухлым от голода, но тогда я еще жил с мамой, она и спасла меня от смерти, подворовывая ночью в степи кукурузу, которая уже достигала восковой спелости. У меня шатались зубы, поэтому она жевала кукурузу сама, заматывала в тряпочку и давала мне высасывать то, что там находилось.
Так прошло еще года два, я уже ходил в школу. Учился неровно, но, едва научившись читать, стал активным посетителем хилой по тем временам школьной библиотеки. Детство заканчивалось. И, минуя юность, начиналась вполне взрослая жизнь, едва помещаясь между школой и работой в колхозе. Однажды в начале осени мама сказала:
- Сынок, вот получила я письмо от твоего отца. Он хочет, чтобы ты приехал жить у него. Ты видишь, как нам сейчас трудно. Может, и правда лучше будет, если я тебя на время к нему отвезу? Поживешь в городе, осмотришься, специальность какую заработаешь. А тогда и домой вернешься... Грамотному жить легче...
Отец мой, красный комиссар в Гражданскую войну, а до этого - учащийся семинарии, к описываемому времени окончил Ставропольскую совпартшколу и Институт красной профессуры в Москве, работал в городе Зернограде Ростовской области, возглавляя там районную газету. У него была другая семья. И ждала меня в ней другая жизнь, полная недетских обид, приведшая к пожизненному одиночеству...
У отца жил периодически, когда ловила меня милиция и привозила в Сальск, куда перевели отца - так же в районную газету. Когда надоело бродяжничество, стал по путевке НКВД учащимся Минераловодского железнодорожного училища. Проучился год. Шла война, нас распустили. Я пробрался на родину и оккупацию пережил там. Потом снова работал в колхозе, то на комбайне, то конным вестовым, а когда произошло выселение карачаевского народа, и с равнины стали посылать в аулы группы населения русского, чтобы избежать мародерства, то в одну из таких групп включили и меня в качестве единственного мужчины. Кевсалян поселили в ауле Сары-Тюз. Меня назначили дневным пастухом и ночным извозчиком. Днем я пас обобществленных коров, а по ночам на быках возил уголь со станции Джегута.
Семь лет воинской службы прокомментирую коротко. Участник Великой Отечественной войны. Участник борьбы с бандитизмом. Трехмесячная госпитальная тоска в германском городе Лигниц - ныне польский Легнице. Затем пять лет военного флота с дальними и ближними плаваниями. После демобилизация в пятьдесят первом году - Литературный институт имени Горького в Москве.
Еще служа на флоте, начал сотрудничать с флотской печатью - в газете «Страж Балтики». А после первого послевоенного отпуска в сорок седьмом году - и со ставропольской печатью - альманах «Ставрополье», газеты «Ставропольская правда», «Молодой ленинец». К этому времени я уже довольно часто публиковал свои стихи в московской и ленинградской печати. В пятьдесят третьем году в Ленинградском «Детгизе» вышла моя первая книжка «В дальних морях», повествовавшая о первом крупном послевоенном перегоне наших спецкораблей из Калининграда в порт Невельск на Сахалине. Это был действительно героический перегон через два океана.
Вскоре после этой книжки вышла вторая - «Якорей не бросать!». Это уже в Ставрополе. Тоже еще морская по тематике, но уже со ставропольскими мотивами.
В течение нескольких следующих лет в Ставрополе и Москве вышло еще несколько книг стихотворений. Работая в «Молодом ленинце», я не порывал связи с московскими изданиями, публиковал там очерки и статьи в газетах «Литература и жизнь», «Комсомольская правда», в журналах «Журналист», «Новый мир», «Молодая гвардия». Вскоре получил предложение работать в «Литературной газете», правда, без всякой надежды на жилье. Пришлось отказаться, и предлагаемое мне место отдали Булату Окуджаве. С этого началась его карьера в Москве. И наша с ним личная дружба.
Я же продолжал активно трудиться в ставропольских изданиях, особенно в «Молодом ленинце», где работал штатно. Я становился известным в крае молодым поэтом со слегка скандальной славой, и крайком комсомола, чтобы меня немножко остудить, взвалил на меня общественные обязанности руководства литературным кружком при газете «МЛ». За почти трехлетний срок мне удалось создать крупное краевое литературное объединение, из которого быстро росли талантливые стихотворцы, а иногда и прозаики: Вадим Чернов, Вадим Белоусов, Игорь Романов, Александр Москвитин, впоследствии руководивший отделом поэзии крупного московского издательства «Современник». Большинство «объединенцев» в разные годы успешно поступили и закончили Литературный институт.
Своеобразным памятником тому литературному братству и личным успехом считаю издание под моей редакцией сборника стихов членов объединения, который и нынче не стыдно показать любителям поэзии, как свидетельство нравственного здоровья и духовной чистоты молодежи нашего времени.
Я поехал в Москву. «Литературная газета» по-прежнему дружески относилась ко мне, но смогла предложить только зыбкую должность внештатного корреспондента по Ставропольскому краю. Это меня устраивало совсем мало, хотя и успокаивало оппонентов. Уже купив билет на Ставрополь, с грустными мыслями о неясном будущем позвонил Виктору Михайловичу Мироненко, только что ставшему из первого секретаря крайкома комсомола секретарем по сельскохозяйственным вопросам, а также ответственным лицом за работу с молодежью в Советской Армии. Управление делами ЦК комсомола тоже числилось по его ведомству.
Вот этому замечательному человеку, дружески ко мне настроенному, я и позвонил в тяжкий час невеселых раздумий. Он приказал немедленно к нему явиться. И за стаканом крепкого чая объявил, что журналу «Сельская молодежь» необходим разъездной корреспондент. И что он, Мироненко, рекомендовал меня. Не давая мне опомниться, сказал:
- Поживешь в общежитии. Впрочем, ты ведь разъездной. Ничего другого тебе и не нужно...
Так я снова очутился в Москве, где только через десять лет обрел новую семью, все это время обретаясь в коммуналке. Но, как провидчески сказал Виктор Михайлович, ничего другого тогда мне и не нужно было. Я много работал. Из журнала ушел, не поладив с редактором.
Я стал свободным художником. Это часто означало: черствый хлеб, размоченный в кружке со сладким чаем без заварки, пир горой с друзьями после росписи в гонорарной ведомости.
Я ездил, компенсируя отсутствие зарплаты командировочными расходами, жадно вглядываясь в поистине странную русскую жизнь, полную добра и неизвестности. Но душа моя была там, на родном Ставрополье, среди шепотливых речек, пахнущих сырой прелью глубоких степных балок, поросших диким терновником, в сизом мареве прикаспийской жары.
Я уже задумал серию книг, в которых подробно, но не скучно хотел написать о людях моей земли, роднее которых у меня не было. Хватит болтаться, как цветок в проруби, подумал я, подбивая подушку под проснувшуюся голову. Довольно тратить бесценное время, перебиваясь с воды на квас. Забыть грезы о романах.
Короче говоря, я пришел к мысли о повествовании в реальном времени, с живыми людьми и в убедительных деталях. Для этого в большой степени надо было самому пребывать в описываемых условиях. Желательно - активно... Документально-художественная проза...
Я написал пять такого рода повестей. Все о Ставрополье. «Мой Домбай» - о жизни гор и альпинистов. При этом сам заработал значок альпиниста, и друзья пророчили мне в этом смысле неплохое будущее. Для того чтобы написать повесть «Звезда Аксаута» - о жизни ставропольских геологов, я поступил к ним на работу в подразделение по борьбе с лавинами и камнепадами и почти три года действительно с ними боролся под жестким руководством Славы Дзераева, прекрасного товарища и высокой степени горца. На очереди вставала колхозная тема. Я дружил с табунщиками на Бермамыте, с полеводами в ауле Кош-Хабль, с пастухами на высокогорных пастбищах. Так родилась повесть «Кизиловая балка», которую опубликовал Черкесск. Затем - цикл очерков под общим заголовком «Вечером, во время дождя» - о «живописных» жителях Лабинского ущелья, лесниках и охотниках, талантливых выдумщиках и самоотверженной дружбе.
Однажды в августе сидел я в домике геологов в Аксаутской геологической партии, забавлялся с двумя медвежатами, которых геологи пригрели после гибели их матери, и размышлял о маршруте, которым собирался пройти на Домбайскую поляну. Дверь вдруг распахнулась, медвежата кубарем покатились к ней, надеясь выбраться на волю, чтобы там пошкодить с местными собаками, но вошедший геолог быстро прикрыл дверь и необычно взволнованно обратился ко мне: «На Марухском леднике вытаяли трупы наших и немецких солдат. С войны там лежат. Знакомый пастух сообщил».
Так началась многолетняя работа над трагической темой Марухского и многих других ледников и ущелий Западного Кавказа. В качестве специального корреспондента «Комсомольской правды» я был включен в состав Государственной комиссии. Сразу же написал несколько репортажей с оттаявших ледников, потоками пошли письма со всей страны. За первые два года их пришло около десяти тысяч! На чистом комсомольском энтузиазме рождались молодежные движения - от Одессы до Владивостока, вершины гор и перевалы были украшены официальными и самодельными знаками памяти погибших воинов и во славу оставшихся в живых. Наконец был воздвигнут памятный комплекс в Кубанском ущелье, еще активнее привлекавший пристальное внимание многочисленных туристических групп. И, что важнее всего, по всей стране повысилось внимание к судьбе наших доблестных воинов, они начали получать достойные пенсии, льготы и квартиры. Не говоря уж о наградах, которые заслужены были тогда, в битвах, но по разным причинам не были тогда же и получены...
С огромным уважением и непреходящей благодарностью всегда думал и ныне вспоминаю уже ушедшего из жизни моего друга и соавтора Андрея Лаврентьевича Попутько. Без преувеличения можно сказать, что трех томов подробностей героической высокогорной битвы за Кавказ читатель никогда не увидел бы, не будь в нашей общей работе его опыта организационного порядка, близости к властным структурам нашего общества, братской любви к фронтовикам - мертвым и живым. Как бы третьим соавтором этих книг я хотел бы назвать и еще одного человека - Николая Михайловича Лыжина, бывшего первого секретаря Карачаево-Черкесского обкома КПСС. Его воля и энергия, возмужавшие в бытность подпольного руководства Брестским обкомом комсомола, пригодились как нельзя лучше и в легальном общении с тысячными отрядами молодежи мирного времени.
В Москву я вернулся по решению ЦК комсомола. Работал разъездным корреспондентом в журнале «Сельская молодежь». Сотрудничал больше всего в «Правде», «Комсомольской правде», «Литературной газете». Выполнял крупные общественные поручения ставропольского руководства: долгое время вел подготовку литературной части праздника добровольного присоединения Калмыкии к России, много занимался переводами с калмыцкого.
Особым временем и значимостью работы явились для меня пять лет труда в международной газете «Голос Родины», куда я был приглашен по решению соответствующего отдела МИД России. После книг, которые я писал на разных этапах жизни, это была самая удивительная, глубоко удовлетворяющая патриотическое сознание работа. Ответственность и многообразие информации, соответствующие должности заместителя главного редактора печатного органа, распространявшегося в пятидесяти странах мира, вполне отвечали моему представлению о том, чего может достигнуть человек с моей судьбой и неутешительным образованием. Мне, наверное, удалось бы сделать больше для родного края и страны, будь это образование более совершенным, но, когда я вспоминаю многочисленные обелиски на перевалах и вершинах Кавказа, и в особенности памятник под городом Карачаевском, в который нашим народом вложено столько сил и трудовых накоплений, не скрою: душа моя становится спокойнее. Что-то все же удалось...
Материал из личного архива журналиста
Виталия Задорожного.
Светлой памяти журналиста и писателя Владимира Гнеушева.
5 августа исполнилось 9 дней, как не стало Владимира Григорьевича Гнеушева. Ушел из жизни известный ставропольский и российский поэт и писатель. Человек с большой буквы. Ушла целая эпоха – эпоха мужества и социальной справедливости, эпоха искренней дружбы, эпоха верности и любви не только к великому Отечеству, но и к женщине, матери и малой родине. Все это присутствует в его стихах и прозе. И не просто присутствует, а составляет главное содержание всех его 30 книг, вышедших в различных издательствах России – от Ставрополя до Ленинграда и Москвы.
Похоронен Владимир Григорьевич в Москве на Николо-Архангельском кладбище в Новокосино. Хотя практически вся его жизнь была связана со Ставропольем. Здесь, в степном и полынном селе с загадочным ногайским названием Кевсала, что в Ипатовском районе, он и родился в 1927 году 2 октября. С шести лет стал беспризорником. Воспитывался в детдомах и на улице. Периодически учился в школах, а позднее органами НКВД был направлен в железнодорожное училище в г. Минеральные Воды, окончить которое не удалось из-за наступления немецкой армии на Северный Кавказ. После изгнания оккупантов работал в колхозе, а затем в Ставрополе на электростанции – слесарем. В 1944-м добровольцем ушел на фронт. Потом, пройдя войну, учился в Литературном институте имени Горького. Но главную школу журналистского и писательского мастерства Владимир Григорьевич, как он сам не единожды замечал, прошел в молодежной печати – сначала в краевой газете «Молодой ленинец», а затем сотрудничал как специальный корреспондент с «Комсомольской правдой».
Мы, журналисты, его младшие братья и товарищи, дети той самой страшной войны, в которой Владимир Григорьевич дошел до Германии, работали вместе с ним многие годы бок о бок в краевой молодежной газете. Да и потом плодотворно сотрудничали в процессе творчества. Мы помним его неповторимые корреспонденции и репортажи, душевные зарисовки и ранние стихи, своеобразные, по-гнеушевски крепкие и одновременно лиричные, которые периодически публиковала «Ставропольская правда». Он всю жизнь своим пером боролся с бюрократами и чинушами, со всяческой нечистью, порочащей наше Отечество.
Невозможно без почитания и уважения относиться к человеку, который никогда не состоял ни в какой партии и который не ради пафоса, а от души и убежденно сказал о себе так: «Мое идеологическое и нравственное воспитание целиком взяли на себя жизнь, собственное упрямство и Виталий Валентинович Бианки – великий человек и писатель, ставший мне вторым отцом. У меня одна дочь, один сын и один внук. За мною один флаг, одна присяга и единая верность им». В этих словах весь Гнеушев. Его страстность и убежденность, честность и порядочность, готовность постоять за товарища – эти качества всегда были с ним, как и чувство коллективизма, верность в дружбе и любви. Я знаю это не понаслышке, т. к. не одно десятилетие дружил с ним и близко общался в самых откровенных разговорах за рюмкой и без оной. Мы все относились к нему как к старшему брату с уверенностью, что он всегда и поможет, и защитит, и убережет от ошибки и беды. Только вот погордиться такой убежденностью, к сожалению, может не каждый из нас. Но мы всю жизнь руководствуемся, как девизом, его поэтической строчкой «Будет Родине легче – будет легче и мне!».
Гнеушев был не только настоящим поэтом и писателем, создавшим целый ряд достойных произведений. Он был больше, чем поэт. Он был настоящим Гражданином и Учителем. Каждый из нас, кто хоть как-то соприкасался с этим человеком, получал ощутимый заряд энергии, знаний и идейной убежденности.
У В. Г. Гнеушева было подчеркнутое невнимание к собственной персоне, которое с годами превратилось в жизненный принцип. В своем романе «Сандро из Чегема» Фазиль Искандер вспоминает, как во время учебы в Литинституте студенты издали рукописный журнал, который вышел в свет без одобрения руководства института и райкома партии. Разразился скандал с проработками, вызовом «на ковер» и прочими заморочками. Спустя много лет Искандер встретил одного из составителей этого журнала, и тот с благодарностью напомнил, что на состоявшемся тогда общеинститутском собрании против его исключения из комсомола проголосовали только два студента – Искандер и Гнеушев.
А еще мне вспоминается такой эпизод из тех же далеких шестидесятых. Мне довелось побывать в ту пору в Кисловодском городском театре на вечере поэзии и слушать Роберта Рождественского и Владимира Гнеушева, выступавших, как говорится, на равных. Для нас, молодых тогда ставропольцев, конечно же, было здорово, что наш земляк Владимир Гнеушев утверждается на сцене рядом с уже известным московским поэтом и награждается такими же бурными аплодисментами. Потому что каждое его слово попадало точно в цель. А когда поэт обращался к залу, мне казалось, он обращается ко мне, к каждому из нас:
Мы землю роем, красим крыши ржавые,
мы на шаландах ставим паруса
и песнями Булата Окуджавы
испытываем наши голоса…
И вот это «мы», я не преувеличиваю, роднило и объединяло зал и поэта.
Все мы были свидетелями той титанической работы, которую проделал Владимир Григорьевич вместе с редактором карачаево-черкесской в то время областной газеты, а затем и «Ставрополки» Андреем Лаврентьевичем Попутько, создавая книгу о защитниках Кавказа от немецко-фашистских захватчиков «Тайна Марухского ледника». Это объемное творение воинов-журналистов стало настольной книгой для сотен тысяч и миллионов юных патриотов нашей страны в течение десятилетий конца ХХ века и, по сути, зачинателем всесоюзного похода по местам боевой и трудовой славы советского народа. И мы гордимся тем, что каждый из нас, журналистов той поры, так или иначе помогал Гнеушеву и Попутько собирать материалы для этой книги. Жаль только, что нынешние администраторы не находят средств для переиздания этого поучительного документально-публицистического произведения, которое очень пригодилось бы сегодняшней молодежи, ослепленной блеском доллара и наживы.
Мы искренне соболезнуем родным и близким Владимира Григорьевича, всем почитателям творчества писателя. Как профессионал, я твердо убежден, что читатели всех возрастов еще не единожды возвратятся к поэтическим и прозаическим произведениям В. Г. Гнеушева, вышедшим во второй половине ХХ века, и к его недавним, как бы итоговым книгам «Полынная слава» и «Сирень в провинциальном городке», изданным опять же без помощи власть имущих, а благодаря друзьям. Во всяком случае мы и тысячи наших сверстников, а также наши дети и внуки будут всегда помнить и чтить замечательного, талантливого человека.
Светлая ему память! Царство небесное! И пусть будет пухом тебе земля, дорогой Владимир Григорьевич!
Николай МАРЬЕВСКИЙ
Источник:
Антропологическая проблематика в исторических и литературных источниках Ставрополья. Хрестоматия. Часть 1: поэзия. Ставрополь, 2009.
Последний из могикан // Вечерний Ставрополь
Очарованный странник // Ставропольская правда
Светлой памяти журналиста и писателя Владимира Гнеушева // Арс-пресс
Eвгeния Poмaнoвa
Сборник "Перекрестье серебряных путей" ; Галерея "Уголок Ойген"
Сообщение отредактировал ойген - Понедельник, 23 Янв 2012, 23:33 |
| |
| |
