Дальше тоже особых отступлений от архетипа не замечалось. Отправился благородный рыцарь Гермоген выручать наследницу своего господина из лап злодея Ассордуса. А тот ему говорит: принцесса ваша дохлая, завалящая, к тому ругается на меня ругательски, едва взойду к ней в покои, и швыряет в физиомордию мне свечным салом, вместо чтоб потупить смиренно очи и плакать, как плененной девице полагается; тьфу, ей-богу, и не знаю, на что соблазнился; кому это нужен эдакий подарок! Однако, поскольку тут дело принципа, отдавать за так не стану, а добудь-ка мне в рассуждении выкупа венец горной девы, и дело с концом.

Поскакал Гермоген к горной деве. Но как погостить его там настоятельно не приглашали, то и встретиться с искомой особой оказалось проблематично. Денька три-четыре гномы-хитрованы рыцарю голову морочили: то спрячутся, то покажутся, и хихикают при том препротивно. Наконец удалось одного за бороду изловить. Гном пищит, вырывается, вполовинку уж внутрь скалы занырнул, а Гермоген знай себе держит его за бороденку и приговаривает: веди, мол, к хозяйке к вашей, не то ушибу! Гном в философию пустился: мне, дескать, чтобы ход  тебе расступить, требуется от бороды волосок отодрать и по камню им стукнуть, а как я в таком положении исполню сие? Пусти и пусти. А Гермоген: не пущу, врешь ты все. До вечера спорили; заскучали даже.

Вечером выходит сама горная дева, целует Гермогена в уста, и от того превращается он в камень. Стоит истуканом и думает: чтоб тебе, окаянной, провалиться; надо же, как заколдобила... И прежде, бывало, целовали меня разные девы, и дамы, и некоторой частью я вследствие этого даже и каменел, но чтобы полностью, нет, это уж извините. Чересчур.

А дева горная, поухмылявшись, толкает его легонько мизинчиком, и падает рыцарь оземь и разбивается, натурально, в мелкие камешки...