Какая тьма, мой свет, какая тьма,
И как всё это жутко повторимо.

Но я спешу. Привычки не забыть –
Бежать… Куда? Остановиться время.

Нет-нет! Варенье ещё успеется, а пока нам твои стихи слаще!

Грустные у тебя стихи стали. Какие то горькие

Полынь у меня во дворе зацвела, может, поэтому?

На волю рвётся… Тщетно, глупый –
Крепки́ приличия скорлу́пы.

Так ожидаемым, и всё же –
Внезапным, странным, непохожим.

Мил, чё, прям в сентябре зацвела?? Так поздно?
А у нас наоборот, как никогда холодный сентябрь....

Сегодня у тебя получился двузначный стиш, с двойным и даже тройным дном))) И это прекрасно!!

Последний стих какое то неприятное чувство вызвал. Физическое почти. Не поняла почему

вприкуску будешь читать с чаем?

Из тени в свет

Держи фотографию: одно из тех мест, куда я езжу за вдохновением.

Господи... красота какая! А у нас всё степь, да степь и море жёлтое от глины - и чем тут вдохновляться?

На брудершафт?

Лукавый месяц окунает рожки
В серебряные ниточки дождя.

светят хризантемы
Сквозь синий сумрак, словно фонари,

эта Осень медленно и плавно
Стекает с неба маленьким дождём,

Всё поправимо! Я налью вина –
На брудершафт! И лёгким поцелуем
Коснусь щеки.

Рассудок бедный. Что ему осталось –
Хранить скорлупки сломанной брони.
Теперь на «ты». Мой свет, какая малость!
Храни её. Пожалуйста, храни.

Всё повторимо

Сегодня дождь недолгий шелестел,
Осенний, первый, тёплый и несмелый.
В толпе людской не продохнуть от тел,
Она текла, как речка и шумела –
Куда-то все торопятся, и я…
Мне столько лет уже спешить не надо,
А размышлять о смысле бытия,
Сидеть в тени задумчивого сада,
Но я спешу. Привычки не забыть –
Бежать… Куда? Остановиться время.
Варить варенье и сушить грибы,
Вязать носки и вышивать по схеме
Красивой гладью, может быть, крестом,
Писать в тетради толстой мемуары,
И вспоминать об этом и о том,
И ощутить себя внезапно… старой?
Спуститься к морю, где стоит скамья,
Цела, хотя с годами обветшала,
И вспомнить, как вот здесь читала я
Тебе, что «Небо осенью дышало»…
Всё, как тогда. Прости меня, мой свет,
Что я тебе напомню вновь былое,
И не дождусь твоей строки в ответ,
Подумаю – ах, это время злое!
Ах, это время, бешеный экспресс,
Летит, не глядя, что там под ногами,
Что справа, слева, вообще – окрест…
Письмо моё, журавлик-оригами,
Тебе в окно ударится крылом
И упадёт, застыв у стенки дома.
Всё о былом, всё только о былом,
О том, что нам двоим давно знакомо.
Найди его, согрей его в руке,
Журавлик бедный стынет под окошком.
И там, в своём далёком далеке,
Рассыпь слова ответа, словно крошки,
Для писем-птиц, летящих сквозь туман,
Сквозь дождь и ветер под окно к любимым...
Какая тьма, мой свет, какая тьма,
И как всё это жутко повторимо.

Из тени в свет

Из тени в свет, и вновь обратно,
меняя суть, теряя тень,
и выживая в пустоте,
что уж совсем невероятно,
но, всё же, происходит как-то,
и не поспоришь с этим фактом.

Откуда ты? Из сновидений?
Из мест по имени «Нигде»?
Летящий ветром по воде,
Случайно заглянувший Гений?
И задержавшийся внезапно,
Почуяв свежей мысли запах.

Но рук пожатье ощутимо,
Внимателен и ясен взгляд.
Скажи, когда тебе назад,
О, призрак, пролетавший мимо?
Принёс ли ты, мой друг случайный,
Каких-то мыслей чрезвычайных?

Молчанье, лишь сентябрьский ветер
Листвою тихо шелестит,
В строке убористый петит –
Зажат стишок в его корсете,
На волю рвётся… Тщетно, глупый –
Крепки́ приличия скорлу́пы.

Но, что за жизнь, в тенётах строчек,
В капканах вынужденных строф,
Когда твой стих лететь готов,
Смеяться, голову морочить
И, разбивая в прах преграды,
Вплетать в себя полоски радуг,

Дождём пролиться, солнцем ярким
Согреть унылые края,
Где без тебя скучаю я,
Стать неожиданным подарком,
Так ожидаемым, и всё же –
Внезапным, странным, непохожим.

Сказки старого города

Старый город гордится своей мостовой,
По которой гулял Рембо.
В каждом доме, естественно, жил домовой,
В каждой церкви селился Бог.
Старый город под солнцем веками коптил
Разноцветный, как сон, витраж,
А серебряный звон от дымящих кадил
Заплетался в тонкий сутаж.
На замшелые крыши убогих домов,
Разгоняя печаль и мрак,
Он ложился, как тонкий и призрачный смог,
Как предвестник восхода Ра.
Нет, наверно, там Феб освещал небеса –
Видишь, солнце уже взошло,
Нотр-Дам де Пари сохранил голоса
Квазимодо, Клода Фролло.
Эсмеральдино счастье развеяно в прах,
Ветер времени всё унёс…
Старый город загнал в подземелье свой страх,
Словно, тот шелудивый пёс.
На Эйфе́левой башне прожектор потух,
Значит, утро. Вставать пора.
Просыпается Франция, галльский петух
Разгоняет ночной мираж.
Проводив оглушительным «Ку-ка-ре-ку!»
Сновиденья тёмных часов,
Старый город лежит на версальском боку,
И поёт на сто голосов.
И грассирует ветер в Булонском лесу,
Между старых, как мир, дубов,
И букетик фиалок за несколько су
Мне подносит Артюр Рембо…
Старый город навеет волшебные сны,
Только дай ему волю, да…
От осенней поры до весёлой весны
Много сказок споёт вода.

Господи, опять соблазны??!!)))

вона какие картинки красочные нарисовала!! А говоришь, вдохновляться нечем!!)))

...пойду, покурю...растрогалась...

Очень понравилось это стихотворение. Особенно - финал. Есть о чем подумать. Спасибо!

"Старый город загнал в подземелье свой страх,
Словно, тот шелудивый пёс"

Не совсем понятно, как связан пёс с подземельем. Но, даже если с этим согласиться, возникает вопрос: почему шелудивый пёс загнал куда-то свой страх? Мне кажется, бродячие собаки, наоборот, самые трусливые.

Откуда ты? Из сновидений?
Из мест по имени «Нигде»?
Летящий ветром по воде,
Случайно заглянувший Гений?
И задержавшийся внезапно,
Почуяв свежей мысли запах.

В строке убористый петит –
Зажат стишок в его корсете,
На волю рвётся… Тщетно, глупый –
Крепки́ приличия скорлу́пы.

Но, что за жизнь, в тенётах строчек,
В капканах вынужденных строф,
Когда твой стих лететь готов,
Смеяться, голову морочить
И, разбивая в прах преграды,
Вплетать в себя полоски радуг,

И Осень топит в дождевой воде
Следы, которых много на дорожке,
Ведущей в сад по имени Сентябрь…
Лукавый месяц окунает рожки
В серебряные ниточки дождя.

Рассудок бедный. Что ему осталось –
Хранить скорлупки сломанной брони.
Теперь на «ты». Мой свет, какая малость!
Храни её. Пожалуйста, храни.

И Осень топит в дождевой воде
Следы, которых много на дорожке,
Ведущей в сад по имени Сентябрь…

Как эта Осень медленно и плавно
Стекает с неба маленьким дождём,

Муз приходил!

Господи... красота какая! А у нас всё степь, да степь и море жёлтое от глины - и чем тут вдохновляться?

Муз приходил!

Вот он таинственный кто-то, из стихов Милы!

Глазам нужно потрясение, чтобы до руки импульс дошёл.

МОЙ АНГЕЛ С ДЕМОНОВСКИМ ВЗГЛЯДОМ,
МОЙ ДЕМОН С АНГЕЛЬСКОЙ ДУШОЙ)))))))))))))

Там ведь и воздух особенный, не только вид.

Вот, уже первые строки есть! Давай дальше. Будет цикл стихов.

Я-то думаю, отчего меня всё на мистику тянет! Вот и разобрались!

Подземелья Парижа славятся своими страшными, мистическими историями. Не знаю, как сейчас, но ещё в середине ХХ века там можно было обнаружить следы страшных преступлений. В средние века там хоронили тысячи жертв чумы - город прятал свой страх под землёй. (см. историю парижских катакомб).
А что может быть неприятнее шелудивого пса, нежелательнее для глаз? Вот я и сравнила страх с псом, которого загнали в подземелье с глаз долой. Нет - и нечего бояться.