|
Игрушки
|
|
| Мила_Тихонова | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 16:34 | Сообщение # 101 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус:  | ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
продолжение
Ну и ладно. Чего уж теперь-то горевать?
Что это там Мишина мама говорит? А, это она со мной знакомится:
- Можешь называть меня - тётя Фира. А теперь, если ты ещё не завтракала, а я очень надеюсь, что это так, не составишь ли ты Мише компанию? Видишь ли он очень плохо ест один, а ему надо набираться сил перед лечением. Будь добра, садись, не стесняйся. А потом вы можете почитать или поиграть - у нас с собой есть настольные игры и книги.
Господи! Они везли с собой книги и игры, чтобы их мальчику было не скучно три дня в дороге. Я вспомнила, как пыталась засунуть в сумку хоть одну книгу, но она тут же отправлялась в контейнер, в ящики с книгами.
-С собой только самое необходимое! - Назидательно говорил папа и, перед самым отъездом, вручил мне большой свёрток, который потом так меня оконфузил на вокзале.
Тётя Фира подняла одну из нижних полок и вытащила оттуда большую сумку. Из неё на свет появились бумажные салфетки, а потом две большие книги и коробки с настольными играми.
Миша, действительно, за компанию со мной, весело и с аппетитом уплетал всё, что подсовывала ему мама. Я всё время чувствовала на себе её взгляд. Он, как солнышко освещал нашу трапезу. Она, видать, до упаду была рада, что её сынок так развеселился, что даже позабыл, что у него нет аппетита Ест себе и ест за обе щёки, да ещё так весело болтает с этой, непонятно почему, такой грустной девочкой. Я поглядывала на её весёлое, разрумянившееся лицо и тоже, неизвестно от чего, была рада и довольна. Потом я её спросила:
-А вы вдвоём едете?
-Нет! С нами ещё Мишин папа и дедушка. Они в соседнем купе, пошли со знакомыми в шахматы играть. Тут рядышком наши знакомые в Ростов на свадьбу едут. Такие заядлые шахматисты! Вот и играют второй день.
- Нас тоже четверо в купе. Но наш папа в шахматы не играет. Да вы, наверное, слышали вчера…
- Да… Но, деточка, нельзя осуждать взрослых. Тем более - родителей.
- А я и не осуждаю. Я привыкла. Ладно, Миша, давай посмотрим, какие у тебя тут игры. А, может, почитаем лучше?
Мы взяли по книге и я просто чуть с ума не сошла от счастья - у меня в руках был «Царевич Малыш»! Дореволюционного издания. Книжка было не то, чтобы очень уж интересная и захватывающая, просто её иллюстрации, шрифт, толстые большие страницы и сам запах, запах старой, совсем другой жизни, мне очень нравились.
Я читала её давно, лет пять назад у тёти Кати Краузе, бабушкиной подруги. Каждая иллюстрация в книге была переложена тонкой папиросной бумагой, шелковистой на ощупь. И, прежде, чем увидеть яркую картинку, ты видел её, как бы сквозь туман, сквозь какую-то плёночку тайны. Я не утерпела, открыла книгу посередине и, прижав к лицу, глубоко вдохнула.. Глаза сами собой закрылись и я подумала: «Вот сейчас, я открою глаза, а никакого поезда нет, и я сижу на качелях в саду у тёти Кати, и всё ещё лето, и никуда не надо ехать…
Когда я открыла глаза - естественно, никакого сада, никаких качелей не было. А было, что было - купе, стук вагонных колёс и удивлённый взгляд тёти Фиры. Она смотрела на меня очень странно, как будто бы хотела, но не могла что-то про меня понять.
- Что с тобой, деточка? Ты, как будто вспомнила о чём-то очень хорошем?
-Да нет. Я просто люблю запах старых книг. А ведь эта книга очень старая. Я её читала, но если вы разрешите, я возьму её ненадолго. Ведь Мише, наверное, отдыхать надо?
-Да, ему не мешало бы вздремнуть. Этой ночью он спал очень мало. Но ты обещай - когда он поспит, ты снова придёшь к нам. Я зайду за тобой потом. Твоя мама не будет против?
-Да нет, конечно. Это же рядом.
Я пошла к себе, прижимая к груди большую, тяжёлую книгу. Родную, как весточка из дома… Миша не выспался… Да, вряд ли, кто-то, вообще, выспался в соседних купе. Папа буянил почти пол ночи. Но тётя Фира и слова не сказала о том, что ночью было шумно.
Мама и сестра всё также тоскливо смотрели в окно на убегающий лес, пригорки и полянки, засыпанные снегом. Но я заметила, что и лес стал пожиже и пригорки пониже. И снега, как будто стало поменьше. Медленно, но верно мы продвигались на юг. И радости от этого я не испытывала никакой. По-моему - мама тоже. Она ничего у меня не спросила, просто отметила - я пришла. И всё.
Сестра, напротив, очень заинтересовалась моими новыми знакомцами, но узнав, что там всего лишь мальчик 14 лет, да ещё и на костылях, она сразу потеряла всякий интерес. Я не стала её расстраивать описанием шикарного завтрака, а просто молча залезла на верхнюю полку с книгой и отключилась от всего происходящего.
Я снова была в саду у тёти Кати, медленно покачиваясь на качелях, я читала книжку «Царевич Малыш». На столе закипал большой самовар, облетали лепестки какого-то позднецветущего дерева, никогда не дающего никаких плодов. Пахло дымком, потом в этот запах вплёлся аромат свежезаваренного чая. Бабушка позвала меня к столу и я так и пошла с книжкой в руках.
На столе стояли вазочки со всевозможными вареньями, но я сразу углядела своё любимое, крыжовенное и положила себе в розеточку. Чаепитие у тёти Кати - это вам не просто поглощение чая в большом количестве. Это целая чайная церемония. Долгая и интересная беседа, с бесконечными уговорами - ещё чашечку и вот это, вот это - из айвы, очень удалось в этот раз. Замечательную айву привезли прошлой осенью… А земляничное? Как же! Непременно!
Тонюсенькие чашечки, сквозь которые просвечивало солнце, страшно было брать в руки, и я всё просила, дать мне чашку покрепче. Но тётя Катя всегда отвечала:
-Учись, девочка, пить из приличной посуды. А из стаканов всегда успеешь.
Как в воду смотрела старушка - из всего я успела - и из стакана, и из облупившейся, пожелтевшей от времени, эмалированной кружки…. А вот из таких, скорлупочных, тончайших чашечек - больше не довелось.
Вот так мы и сидели в саду за чаем, неспешно беседовала моя бабушка со своей единственной подружкой, тете Катей Краузе. Дочь ещё тех немцев, потомков привезённых Петром I. Я так и не узнала, кем она была раньше, но в те годы она была отменной портнихой и обшивала очень высокопоставленную клиентуру. Наверное, и во время войны её никуда не выслали, потому что жёны начальников просто головы бы им поотрывали за «их дорогую Катюшу.»
Эти молодые, и не очень, зажравшиеся тётки, так и называли её - Катюша. И, уж на что я была мала, и то видела, как менялось её лицо, когда она отворачивалась от очередной заказчицы.
Но это всё в дали, в необозримой дали…. И думать об этом надо поменьше.
Во дворе у тети Кати стояли забавные гномы из чугуна, а ещё - совершенно необыкновенные серебристые шары на деревянных шестах. Похожи они были на большие ёлочные игрушки. Я спрашивала, что это такое, но тётя Катя сказала только, что это память об её отце. Или дедушке.
Сколько же лет было тем шарам? А гномам?
Сад был огромен и сумеречен. Ухаживать за ним было некому, поэтому он рос, как хотел и куда хотел. И надо сказать, что получилось неплохо.
Очень похоже было на сказку и, принимая во внимание наличие семи гномов, всё время казалось, что где-то рядом Белоснежка. Я спросила об этом тётю Катю, но она улыбнулась и ответила:
-Белоснежка выросла. И даже постарела. Так что, не ищи её здесь, она теперь редко гуляет по саду, Не хочет, чтобы её старой видели.
И хотя она ничего мне больше не сказала, я поняла тогда, что она и есть эта постаревшая Белоснежка. Её белые волосы, густыми волнами уложенные в старинную причёску и нежно-румяное лицо, говорили сами за себя. Тем более, несмотря на то, что она была замечательной портнихой, фасон её платьев никогда не менялся. И они никогда не были выше щиколотки. И то она говорила:
- Ну вот, вырядилась, как девчонка! Ну что же делать, в длинном-то по дому не управишься.
Бабушке тоже шила она. И тоже одним и тем же фасоном. Но если себе она позволяла разные расцветки, то бабушка моя носила только чёрное. Однажды надев траур по своему, рано умершему мужу, она так и не сняла его до самой смерти.
А тетя Катя любила нежные пастельные тона. Изящные воротнички и манжеты, украшенные кружевами, оборочки и воланчики, превращали её простенькие платьица в наряды какой-то, немного странной девочки из старинной книжки. Да ещё и фарфоровые куколки, во множестве стоявшие на полке в старом стеклянном шкафу, укрепляли во мне эти мысли.
Однажды, когда мы возвращались домой, я спросила у бабушки:
- Бабушка, а ведь правда, что тётя Катя - это постаревшая Белоснежка?
Бабушка посмотрела на меня очень серьёзно и сказала:
-Да. Конечно, правда. Только ты об этом никому не говори. Ни одной живой душе.
И я пообещала. Я успокоилась, потому что я угадала. Давно уже нет ни бабушки, ни тёти Кати и теперь я могу смело сказать - я видела в детстве Белоснежку и семь гномов. Ведь их было ровно семь.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
|
| ilchishina | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 18:20 | Сообщение # 103 |
 Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 5212
Награды: 163
Репутация: 199
Статус: | Милочка,как здорово!!!
Ты оказывается и прозы мастер!!!!
Умничка замечательная!!!!!
"Счастье не пойдет за тобой, если сама от него бегаешь."А.Н.Островский
--------------------------------
С уважением. Зинаида
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 18:22 | Сообщение # 104 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата samusenkogalina (  ) Все мы родом из детства.
Да, Галя. Только вот оно у всех разное.
Цитата ilchishina ( ) Милочка,как здорово!!!
Спасибо, Зиночка! 
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 18:23 | Сообщение # 105 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
Продолжение
Вот так мы и жили-поживали потихонечку, каждый, вроде, сам по себе, но и в то же время одной довольно большой семьёй - папа и мама, две бабушки и нас трое. Семь. Семь-я. Разных и, как я теперь понимаю, совершенно несовместимых людей.
Папа пил немилосердно. Ко мне он в детстве относился довольно неоднозначно. Начать с того, что он очень гордился моими успехами в школе, не имея к этому никакого отношения. Как, впрочем, и все остальные. Мне просто нравилось учиться, вот и весь секрет. Когда моя сестра пошла в школу, в первый класс, мне было три года. Я усердно разрезала на квадратики множество красочных азбук и они постепенно открывали мне свои тайны. К четырём годам я уже почти читала, а когда сестра пошла в третий класс, я научилась читать вверх ногами. То есть, заглядывая в её тетради и учебники с другого конца стола. Она прогоняла меня, кричала, что и так ничего не получается, а тут ещё я над душой повисла… Но всё было бесполезно.
В итоге, когда я пошла в первый класс, оказалось, что делать мне там абсолютно нечего. Я всё это уже знала.
Но, дорогая учительница первая моя, Баташова Валентина Александровна, всё пыталась научить меня читать по слогам. Я плакала и, сквозь слёзы, читала быстро, как пономарь. Со слогами у меня ничего не получалось. Я просто не понимала - зачем? Если я и так уже умею читать, зачем мне «ма-ма мы-ла ра-му»? Я в это время Стендаля заканчивала читать, почти ничего не понимая, но при этом, как ни странно, получая удовольствие от самой манеры писателя, и особенно от описания балов и нарядов. А уж «Красное и чёрное»…. Тут я рыдала в три ручья - было ведь над чем!
И вдруг мыло какое-то и рамы! За тупость В.А. ставила мне двойки и я тащила их через дорогу домой, громко плача. Мама и папа предлагали компромисс - ну читай ты по слогам, трудно, что ли? Нетрудно. Противно.
Однажды меня, заливающуюся слезами, встретил наш директор. И - Ура!!! После этого всё пошло на лад! В.А. ко мне придираться перестала и с этого момента я стала круглой отличницей и гордостью школы.
Ну вот… Опять меня в детство занесло, домой…
Ближе к обеду в купе заглянула тётя Фира и спросила маму, не разрешит ли она мне пойти к ним, поиграть с Мишей? Мама молча кивнула и снова отвернулась в сторону окна.
В отличии от утра, вся семья Миши была в сборе. Я остановилась в дверях, но тётя Фира подтолкнула меня вперёд и сказала:
Ты проходи и садись. Мишин папа принёс вам обед. А мы втроём пойдём и пообедаем в ресторане. И они ушли.
Мы с Мишей весело навалились на приготовленную еду, быстро всё подчистили и, убрав поднос с тарелками на уголок полки, уселись играть в игру. Игра была интересная и, кажется, называлась «Путешествие» И была какой-то нескончаемой - казалось, вот-вот - и ты у цели и вдруг… Скатываешься к началу. Миша хохотал, как сумасшедший над моим очередным промахом, когда в купе вошла его мама. Она с радостным изумлением отметила румянец на лице сына, потом, приподняв угол салфетки увидела пустые тарелки и тихонько спросила:
-Мишенька, ты всё съел?
-Ну да, мам, да! Здесь, наверное, очень вкусно готовят, или это поезд во мне всё утрамбовывает.
Он засмеялся, а его мама довольная потащила поднос к проводнику. Когда она вернулась, то принесла ещё коробку с пирожными и кулёк с мандаринами -
- Это на всякий случай, вдруг у вас опять всё утрамбуется.
--Ладно-ладно, сказал Миша, - А ты что, опять уходишь?
-Да нет. Я тут поваляюсь на верхней полке с книжкой. Если ты не против? - и она ласково взъерошила ему волосы.
-Мам! Ну, ты скажешь тоже! С чего бы это я был против?
Через несколько минут мы и думать забыли, что на верхней полке лежит Мишина мама. Мы снова играли в «Путешествие» и заливались смехом, когда кто-нибудь из нас попадал впросак.
Потом мы просто болтали и, как все дети в мире, фантазировали на тему , что, если бы….
А вот что бы ты сделала, - спросил Миша, - если бы поймала говорящую щуку, ну, как Емеля?
- Я бы велела поезду ехать обратно. - ни на минуту не задумавшись ответила я.
- Но как же? Ведь нам с дедушкой нужно ехать в санаторий!
-Вот глупый! Ведь у щуки не одно желание можно попросить. Я бы попросила, чтобы никто никогда не болел.
-Ну, хорошо. А третье?
-Я бы загадала одну вещь. Но это секрет и я тебе сказать не могу.
-Ой, секрет! Небось, как у всех девчонок - хочу быть самой красивой и чтобы все меня любили!
-Какая там любовь. Вообще, наверное, любовь. Я бы загадала, чтобы папа не пил, не обижал маму и любил нас.
- Ваш папа вас не любит? Но ведь так не бывает!
-Всяко бывает. Ладно. Пойду я к себе, а то мама и сестра обидятся, что я всё у вас, да у вас.
На самом-то деле, я знала, что никто не обидится, что и мама и сестра думают сейчас вовсе не обо мне, а о своих делах.
Когда я вошла в купе, сестра принюхалась и спросила:
-Мандарины ела? Это евреи тебя угощали?
- Да какая тебе разница, кто они? Нормальные люди. Мишу только жалко - почти не ходит. Едут в санаторий лечиться.
- Машенька-какашенька, - запела сестра свою дразнилку - Машенька-какашенька нашла себе женишочка с костылями!
Мама повернулась к нам от окна и сказала:
- Перестаньте ругаться!
-Да никто и не ругается. Это вон, твоя подлизушка уже пристроилась в соседнем купе мандарины трескать.
-Между прочим, - сказала я, - мандарины продаются прямо здесь. В вагоне-ресторане. И много ещё чего. И еда там нормальная. У нас же есть деньги. Почему мы должны сидеть здесь и голодать, пока папа там пьёт целыми днями? Так и будем тут сидеть и в окошко смотреть? И крошки из кулька выковыривать?
-Ладно, - сказала мама, - пойдёмте и правда, поедим нормально.
- Я здесь посижу, почитаю. Я сыта. А вы идите. Только попить потом принесите чего-нибудь.
Мама с сестрой ушли, а я улеглась на полку и стала читать. Примерно через полчаса они вернулись.
Настроение у обеих было какое-то непонятное, как будто им показали что-то такое, чего на белом свете нет и быть не может.
-Вы хоть пообедали? – спросила я.
-Пообедали, пообедали… - рассеянно ответила мама.
-Мы не только пообедали, мы ещё и кино бесплатное посмотрели.
- Перестань! Это не смешно, а стыдно!
-Да чего же тут стыдного? - спросила сестра, - он нас даже не заметил. Сидит там, как барин, всех угощает, деньги швыряет налево и направо! А на столе чего только нет! Наверное, всё меню заказал. А мы сидим тут, как дуры набитые.
-Не смей так говорить. Он твой отец!
- Да лучше бы я сиротой была, как Валька, подружка моя. Живут себе с мамой, горя не знают.
Она фыркнула, как кошка и, опершись руками о верхние полки, одним движением закинула тренированное тело наверх. Она несколько лет занималась художественной гимнастикой. И была очень перспективной девочкой. Её тренер, Григорий Исаевич очень хотел, чтобы она продолжала занятия, чтобы потом поступила в физкультурный институт Лесгафта… Когда он узнал, что мы уезжаем в город, которого и на карте-то нет, он очень расстроился. Потому что понял, что там не будет нормальных спортивных секций, и уж тем более, института.
Так впоследствии и оказалось. Закончив седьмой класс в 16 лет (отсидев три раза второгодницей), сестра пошла работать. Учиться дальше ей не хотелось, да и обстоятельства к тому времени сложились так, что ни о какой учёбе и речи не могло быть.
Вот так мы и ехали с небольшими приключениями, целых три дня и три ночи. В последний вечер папа закатил настоящий фейерверк! Весь поезд уже знал, куда мы едем, сколько у нас денег, и как шикарно мы заживём на юге. Все любители посидеть на халяву, были готовы слушать его с утра до полуночи.
В последнюю ночь перед приездом, наш вагон отцепили на станции с невероятным название СОСЫКА!. Вагон долго таскали взад и вперёд со страшным грохотом и дёрганьем. Потом оставили часа на два, потом опять куда-то потащили. Наконец, прицепив, видимо, к нужному паровозу, повезли куда-то, как будто, не в ту сторону. Но все люди, измученные это бесконечной тряской и грохотом, немедленно заснули.
Глухие и непонятные сны бродили в ту ночь по вагону, заглядывали в купе и вползали под ресницы. Люди спали тревожным, не приносящим отдыха сном.. Некоторые стонали и бормотали что-то непонятное. Как будто, сама Судьба ходила по вагону, задевая за двери купе шуршащим, жёстким серым плащом. Что-то нашёптывала, ворожа, колдуя, предсказывая каждому его дальнейшую жизнь. Но люди сморенные усталостью, не слышали явственно ни одного слова. И только тревожные сны, как чёрные птицы, бесшумно витали вокруг, задевая лица спящих своими крыльями.
Продолжение. То, что я пропустила.
Серым утром проводники начали бегать по вагону, собирать постели и сообщать путешественникам, мол, всё, приехали, дорогие граждане. Поезд дальше не идёт. Потому что дальше идти некуда. Приехали - конец пути. Край света.
Я чуть было шею не вывернула, заглядывая в окно и пытаясь разглядеть в хмуром свете раннего январского утра, хоть какие-нибудь признаки города. Их не было! Не было и всё. За окнами по-прежнему тянулась какая-то грязно-серая степь, ветер носил тучи пыли и никаких признаков хотя бы пригородных построек. Странные, скрюченные ветром деревья с голыми, причудливо изогнутыми и перепутанными ветками. Даже на взгляд они были холодные и колючие. Никаких домов, посёлков - ничего. А где же знаменитый город-курорт? Или он начнётся позже, у самого вокзала?
С одной стороны поезда тянулось серое, непонятное какое-то море, замёрзшее грязными изломанными кусками льда. С другой появились ни на что не похожие строения. Некоторые из них были покрыты соломой!!!
Низкие, с крохотными окошечками, какого-то грязно-белого цвета, непонятно, из чего построенные, потому, что не было видно ни брёвен, ни кирпичей. Покосившиеся заборчики из разнокалиберных досок, огораживали очень маленькие дворики, сплошь заросшие корявыми, голыми деревьями.
-Мама, а где же город? - спросила я, но мама ничего не ответила и сама с испугом смотрела на проплывающий за окнами пейзаж.
Наконец, поезд остановился. Пассажиры начали толкаться в коридоре, таща за собой узлы и чемоданы. Мы тоже вышли в коридор и стояли там одетые, вспотевшие и растерянные. Из соседнего купе выглянула тётя Фира и весело прокричала нам:
- Куда вы так торопитесь? Поезд дальше не пойдёт, успеете выйти
Папа повернулся в её сторону и ничего не отвечая, просто молча посмотрел на неё и снова отвернулся. Я помахала рукой и крикнула:
-Мише привет! До свидания!
Но папа дёрнул меня за руку и повернул спиной к светлому и весёлому купе, где ехали любящие друг друга люди.
Я подняла голову и посмотрела в его злое с похмелья лицо. На щеках за ночь отросла щетина и от этого, в сером неверном свете зимнего утра, папа показался мне совершенно чужим и очень злым человеком. Я попыталась выдернуть свою руку, но он только крепче сжал её и прошипел:
-Стой! Чего крутишься? Сейчас выходить будем.
Но мы ещё долго и медленно ползли по узкому проходу, переставляя чемоданы, задыхаясь и потея в этом ограниченном пространстве. Было жутко. Но мне всё равно не хотелось выходить в этот чужой и непонятный город. Как будто вагон был последним связующим звеном с моим родным, любимым домом. Уходящим, уже ушедшим в далёкую, безвозвратную даль. За моря, за леса, за высокие горы… Как бабушка в сказках рассказывала.
Так далеко, что мне и не попасть туда больше никогда.
Но вот уже и нет никого перед нами и надо выходить, и ступать на чужую землю. Морозный ветер вместо снега нёс пыль. Снега, вообще, нигде не было видно. Грязь, оставшаяся с осени, лениво перемещалась под холодным ветром - всякие кульки, рваные газеты, окурки, прошлогодние листья и прочий мусор. Всё это, вместе с какими-то чахлыми кустиками, заполняло крохотную привокзальную площадь. У края тротуара примостилось несколько обшарпанных «Побед». Папа быстро сориентировался и, прижимая к груди чемоданчик, рванул туда. Усевшись на переднее сиденье, он помахал нам рукой и мы потащили к машине вещи.С трудом распихав узлы и чемоданы, наконец-то уселись и поехали по адресу, данному нам Полиной Давыдовной.
За окном тянулись узкие, однообразные улочки с такими же однообразными маленькими домиками. Домики одной стеной выходили прямо на улицу. У маленьких окошек были смешные дверцы - ставни. Высокие глухие заборы скрывали дворы.
Наконец, мы приехали к нужному дому, выгрузили вещи прямо на землю и отпустили такси. Долго стучали в глухую, без единой щелочки калитку. Когда уже решили, что никого нет дома, калитка открылась и из неё вышел высокий и очень толстый дед. Одет он был в меховую безрукавку и какие-то вытянутые на коленях штаны. Осмотрев нас, он строго спросил:
-Ну? И хто вы такие? Чего надо?
Его какой-то странный акцент показался мне очень смешным и я тихонько хихикнула.
-От дурносмешка! - сказал дед, - так хто такие?
Мама, торопясь всё объяснить, вышла вперёд и сказала:
-Мы знакомые вашей родственницы, Полины Давыдовны, мы из Ленинграда. Она вам писала. Мы ненадолго - купим дом и сразу съедем.
-Ага. – непонятно отреагировал дед, - вот тока места у нас мало, а вас вон скока. Аж четыре! Да вещи… Ну, ладно. Заходите пока, раз уж приехали. А там что-нибудь придумаем. Определим вас куда-нибудь.
И мы пошли по узкому двору, таща за собой наши скудные пожитки. Только папа шёл впереди, прижимая к груди самый главный багаж - чемоданчик с деньгами.
В доме было жарко и тесно. Непривычно голые стены - без обоев, крашеные в белый цвет, тут же перепачкали нам всю одежду.
-Ну? И чего стены обтираете? - спросил сердитый дед, - раздевайтесь уже, если приехали. Мы с бабкой как раз едим. Есть-то, небось, хочется?
Мы дружно отрицательно замотали головами, но вышедшая из комнаты бабка сказала:
-Та ладно! Сидайте уже, хоть борща нашего поешьте. Вы же из кацапов, как и Давыдовна, сваха наша. А там есть не умеют готовить.
Кто такие кацапы, не умеющие готовить есть, нам не объяснили. Как стадо овечек, под напором бабки, мы прошли в крохотную кухоньку и с большим трудом разместились за маленьким столиком. Я тут же вспомнила нашу огромную столовую с большущим столом, за которым свободно могли разместить двенадцать человек, если ещё и разложить его, так хоть свадьбу играй. Но стол этот остался дома, по причине полной невозможности запихать его в контейнер, как, впрочем, и шкаф огромный из маминой спальни и буфет из столовой, и много ещё нужных и привычных вещей.
Естественно, мы внесли переполох в это маленькое царство бабки и деда. Но в конце концов, все кое-как уселись и бабка, которую звали баба Нина, налила всем по тарелке горячего красного борща. Они с дедом тоже приютились с краешку и продолжили прерванную трапезу. Хлеба нормального на столе не было, а только пышная белая булка, нарезанная толстыми ломтями.
-А хлеба нет? - пискнула я.
-Здрасьти! А это вам не хлеб ? Полная хлебница! Ой! Та я ж забыл, что вы кацапы! Давыдовна тоже всё хлеба просила. Ничего! Привыкайте к кубанскому хлебушку, а то вон дети у вас синие, как пупок.
Почему пупок? Я так и не поняла. И опять эти таинственные кацапы… Кто такие? Белый хлеб с непривычно густым и острым борщом, был невкусный, какой-то сладковатый. И у меня во рту вдруг возник вкус свежего и пышного ржаного хлеба! Как хорошо было намазать хрустящую корочку солоноватым вологодским маслом! Вот где вкуснятина-то была!
Обед потихоньку подходил к концу, в полном молчании, как друг дед, перепугав всех, громко воскликнул:
Ага! Придумал! Я вас до кума Ивана отведу. У него теперь все разъехались, одна Зойка осталась, десятый заканчивает. У него места много, так что, если деньги заплатите, он вас пустит.
Да-да! Конечно, мы заплатим. Сколько надо. - сказала мама
- Ну да, ну да, с деньгами-то мы все паны. А позвольте узнать, за сколько ж вы свой дом продали?
-Хватит, чтобы здесь купить, да ещё и обмыть! -гордо ответил папа.
Мне показалось, что ему не терпится продемонстрировать деду содержимое заветного чемоданчика, но, слава Богу, у него хватило ума не
делать этого. А руки чесались! Я прямо видела, как он поглаживал замочки.
Вскоре завтрак, он же - обед, закончился, и дед с папой пошли договариваться насчёт квартиры.
А мы пока сидели в «зале», так называла эту комнатушку хозяйка. И она развлекала нас - показывала семейные альбомы. Нет ничего на свете скучнее, нуднее и противнее, чем в чужом доме смотреть фотографии чужих людей. Хозяйка долго и запутанно объясняла нам, кто снят и где. Кто стоит сбоку, а кто - сзади. От её журчащего голоска меня страшно клонило в сон. Да и мама с сестрой еле сдерживали зевоту. В доме было очень жарко. Ни одной форточки в крошечных окошках не было открыто. Низкие потолки лежали, казалось прямо на голове. Тяжёлый, горячий воздух втекал в лёгкие, не принося никакого облегчения. Очень хотелось выйти на улицу, но мама из вежливости продолжала сидеть и кивать головой в такт старушечьему бормотанью.
Наконец, хлопнула калитка и в дом вошли радостные, раскрасневшиеся дед и папа. Где-то по дороге они нашли живительный родник и основательно к нему приложились. Баба Нина что-то сердито сказала деду, на что то резонно ответил :
-Ну что ты гундишь? Не на свои же пил.
Старушка угомонилась. Мы быстро оделись, снова перепачкавшись о стены. Дед сердито покосился на нас, но ничего не сказал. Позже я узнала, что во всех домах стены белены известью, которая ужасно пачкается. Поэтому от них надо держаться подальше. Ага, в коридорчике два на полтора, а вас шестеро…
Мы вышли на улицу и снова погрузили вещи в ожидавшее такси. Баба Нина неодобрительно покачала головой, мол, если так вот разъезжать, никаких денег не хватит. Мама ей тихо что-то ответила и сунула в руку денежку. Видимо, за борщ и краткий постой.
Когда мы доехали до дома кума Ивана, то он уже топтался у калитки в смешном полушубке и почему-то - в галошах. Убеждённый дедом в нашей платёжеспособности, он встретил нас довольно гостеприимно. Жена его тоже растянула узкие губы в улыбке. Немножко кривоватой, но в улыбке же.
-Это хорошо, что вы зимой приехали - вместо «здравствуйте» сказала она, - а то мы летом все курортников держим, и местов нету.
Я представила, как они крепко держат курортников, кто за что схватил и мне стало смешно. Мама посмотрела на меня и сделала строгие глаза, как бы говоря, что смех мой совсем неуместен. Потом, чтобы поддержать разговор спросила:
-И много народа приезжает?
- Да уж, народу много! Все хотят на море покупаться, фрукты дешёвой поесть, винограда. Вы летом приходите, в августе, у меня дед много винограда продаёт. И недорого.
Но нам сейчас больше всего хотелось вымыться и завалиться спать на простые, обыкновенные, не трясущиеся кровати. И проспать до следующего дня.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
Сообщение отредактировал МилочкаТ - Среда, 19 Авг 2015, 21:41 |
| |
| |
| Tigra | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 20:29 | Сообщение # 106 |
 Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Награды: 48
Репутация: 64
Статус: | Мила, я надеюсь, это не конец???
Лидия Капленкова
Мой сайт
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 20:48 | Сообщение # 107 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата Tigra ( ) Мила, я надеюсь, это не конец???
И не надейся даже! 
Это не конец.
Пр. сл....
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Tigra | Дата: Суббота, 16 Ноя 2013, 21:18 | Сообщение # 108 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Награды: 48
Репутация: 64
Статус: | Пиши, Мила! Я уже два раза всё перечитала
Лидия Капленкова
Мой сайт
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 13:57 | Сообщение # 109 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: |
ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
Продолжение
Но ванны в доме не было. Зато во дворе стояла крохотная банька Пока её протопили, мама расспрашивала хозяйку о стоимости домов в городе, о ценах на рынке и прочих хлопотных хозяйских штучках. В баню, конечно, первым пошёл папа. Он мылся целый час, в течении которого, мы, впадая в лёгкую летаргию, усиленно пялили глаза на белые стены, какой-то странный бордюр, наверху, объединяющий их с потолком, на массивный фигурный прилепок посреди потолка, в центре которого висела большая люстра. Да, люстра, при высоте местных потолков, была просто необходима. Видимо, для того, чтобы никто не врезался в неё головой, прямо посередине комнатушки стоял круглый стол.
Наконец, появился папа, а мы рысью рванули в баньку. Она была совсем маленькая и очень неудобная. Толкаясь и бесконечно роняя то мыло, то мочалку, мы кое-как помылись. А вот когда стали ополаскиваться, тут-то нас и ждал очень неприятный сюрприз. Мыло, которое и так-то не очень хорошо мылилось, теперь наотрез отказалось смываться. Наши длинные волосы превратились в липкий колтун, как будто мы мылись не мылом, а клеем!
Мама оделась и, кое-как замотав волосы полотенцем, пошла к хозяйке. Вернулась она с двумя вёдрами воды и сказала, что этим можно ополоснуться. Вот так мы и помылись. Оказалось, что в этом городке вода жёсткая, солёная и воняет тухлыми яйцами. Сероводород. Вот как это называлось. Мыться надо было дождевой, которую собирали во время дождя в специальные бассейны.
Пить воду из водопровода тоже было невозможно, хотя местные-то на ней выросли. Им ничего. А мы так и не смогли к ней привыкнуть. Пили дождевую, из неё же делали чай и компот. Только первые блюда можно было кое-как, сдобрив специями, готовить из этой, якобы лечебной воды.
Городок продолжал открывать свои неприятные сюрпризы.
Кое-как домывшись, мы выбрались из баньки и пошли в дом. К счастью, хозяйка уже застелила постели, и мы попадали, как мёртвые.
В эту ночь, конечно же, мне снился Дом. И колодец. Я пила и пила воду из большого ковшика и всё никак не могла напиться. Снилась школа, которая была через дорогу от нашего дома, сад и качели. В общем, сон был прекрасен.
Тем ужаснее было пробуждение. Папа, оказывается уже подружился с хозяином и, когда мы улеглись спать, они вдоволь напились самогона, который был самым популярным напитком в этом городе. Поэтому раннее утро катилось по наезженной дорожке - похмельная ругань, вонь перегара, небритые рожи.
Хозяйка орала на своего мужа, совершенно не стесняясь чужих людей, а наша мама, которая горячо верила, что здесь папа бросит пить, тихонько плакала в углу. Наверное, до неё, наконец, дошло, что пить он не бросит нигде и никогда. И мало того, что мы теперь в чужом городе, Бог знает, в какой дали, так мы теперь ещё и дома не имеем, а сидим у чужих людей на кухне.
Глядя на красную от злости хозяйку, мама решила, что мы должны немедленно, сейчас же, пойти искать доску объявлений, на которой, конечно же, найдём то, что нам надо.
Папа весело храпел, а мы с мамой и сестрой отправились на поиски. На улице было пронзительно холодно. Несмотря на то, что снега не было и зима казалась ненастоящей, замёрзли мы сразу. Со стороны замороженного моря дул пронзительный северо-восточный ветер. Он проникал во все щелочки одежды, выстуживая до самых костей.
Мыкались мы часа полтора, пока не поняли, что никакой доски с объявлениями в городе нет, а сами объявления приклеены на столбах, в основном, возле автобусных остановок. Собрав несколько экземпляров чудовищной безграмотности, мы вернулись обратно в тепло.
Предварительно, конечно зашли в магазин. Маму неприятно удивила бедность ассортимента. Она, наверное, вспомнила изобилие прилавков в Ленинграде.
-У вас всегда так бедненько в магазинах, -спросила она хозяйку
-Да мы всё на рынке покупаем, а в магазин так, хлеба, соли…
-И сколько у вас рынков?
-Как это - сколько? Один, конечно. А вам сколько надо?
-Я просто спросила. Один, так один. Значит, хватает.
-Конечно, хватает. Странная вы какая-то…
-Я не странная, я первый день в вашем городе и, естественно, мне хочется кое-что узнать.
А мне ничего не хотелось узнавать об этом городке. Ни про его рынки, ни про маленькие домики, которые, как будто выпячивались на улицу одной стеной, с обязательными тремя окошечками. И если у этой стены в комнате стояла чья-то кровать, счастливчик получал удовольствие от ощущения полного присутствия всех, проходящих мимо дома. Очень удобно. Кроме того, на ночь окна закрывались ставнями и утром, естественно, и речи не могло быть ни о каких первых лучах солнца. Лежишь себе в чёрном, беспросветном мраке. Как Дракула в гробу.
Я вспоминала нашу с сестрой комнату, там, дома… Вся оклеенная золотистыми обоями. Окна выходили в сад, на юго-восток и самые первые лучи солнца превращали её в золотую волшебную шкатулку. Здесь обоев не клеили тогда. Все стены были густо побелены известью.
На следующий день мы начали ходить и выбирать дом. И тут маме, как шлея под хвост попала - не хочет она в центре и всё! Куда-нибудь на окраину, подальше от пыли и шума городского. Что касается пыли, то её было в избытке во всём городе. Стоило только ветру подуть со стороны Сальских степей, как начинались настоящие пыльные бури. Ну, а особенного шума городского и сейчас нет, если ты не на трассе живёшь.
Вот так, пропустив несколько приличных домов, вблизи от школ, моря, магазинов и прочих благ, мои родители выбрали такое….Ни в сказке сказать, ни пером описать. Нигде поблизости не наблюдалось никаких благ цивилизации. Ближайшая водоразборная колонка была в шести кварталах. Всё остальное - ещё дальше. Домик был новенький, даже ещё не совсем отделанный, в двух комнатах не было полов. Зато две печки и по три крохотных комнатки по обе стороны малюсенького коридорчика. Итого - шесть каморочек на общей площади 42 кв. метра. Я с тоской вспомнила нашу двадцатиметровую столовую, но делать нечего. Так решили папа с мамой.
Кое-как разместившись, мы стали ожидать прибытия контейнеров. А пока спали на полу, на четырёх ватных матрацах, купленных в тот же день. Потом купили шкаф, стол, четыре табуретки и жуткий диван. Спать на нём было нельзя, потому что сидение было совершенно круглое какое-то. С него просто скатывался ночью. Нам с сестрой купили по простой железной кровати. Вот и всё. Ни холодильника, ни телевизора, ни стиральной машины - ничего этого куплено не было. Я уже не говорю о том, что нам так и не купили приличной одежды. Совершенно не понимаю, что двигало моими родителями в тот момент? Они честно, поровну, разделили остаток денег. Папа пил и веселился, моментально обзаведясь кучей новых друзей, а мама, по-моему, решила откормить нас на убой. Но если кто и лопался от еды, так это соседские собаки. Всё приготовленное утром, в огромных количествах прокисало без холодильника и, естественно, выбрасывалось собакам. Я бы на месте родителей свинью купила, хоть какой-то толк.
И вот так, тратя деньги впустую, выбрасывая их просто на ветер, нас с сестрой приодели в магазине, о котором стыдно вспоминать. Посреди рынка стоял длинный синий сарай, на котором было написано «Магазин уценённых товаров». Там нас и наряжали. Дёшево и сердито.
У меня было такое впечатление, что родители соревнуются, кто быстрее потратит свою часть денег. Не покупалось никаких приличных вещей. Даже себе они ничего не купили. Единственной памятью от той вакханалии остался приёмник «Рига-10», купленный папой потому, что он любил слушать футбольные матчи.
Незаметно пролетел год, и деньги как-то быстро закончились. И оказалось, что на той работе, куда устроился папа, ему платят совершенно смешную зарплату, которой ни на что не хватает.
Родители решили взять пример с соседей и завести подсобное хозяйство
И тогда они купили кроликов.
Нет.
Не так.
Это звучит по-другому :
И ТОГДА ОНИ ПРОДАЛИ СВОИХ ДОЧЕРЕЙ В РАБСТВО!!!
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| olgaishim | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 17:29 | Сообщение # 110 |
 Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 3102
Награды: 117
Репутация: 225
Статус: | Мила, 
Это вместо кроликов. У нас они тоже были.
Ольга Гультяева
г.Ишим
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 17:36 | Сообщение # 111 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата olgaishim ( ) Это вместо кроликов. У нас они тоже были.
Кошмар, да? Я даже боюсь продолжать....
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| olgaishim | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 17:41 | Сообщение # 112 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 3102
Награды: 117
Репутация: 225
Статус: | Не то слово. Мы в благоустроенной квартире жили, а кролики - в гараже. За пару остановок от дома. Бегали кормить пешком утром перед школой, потом вечером.
Ольга Гультяева
г.Ишим
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 19:17 | Сообщение # 113 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
Продолжение
Этот кошмар я помню до сих пор в подробностях. Сбор травы был нашей с сестрой обязанностью. Оброком, Барщиной - как угодно. И земля могла перевернуться, но каждый день, каждая из нас обязана была собрать мешок травы. МЕШОК, а не мешок. Это ползанье на коленях по аэродрому, который находился в получасе ходьбы от нашего дома (тишина….),я не забуду никогда.
И если весной ещё не составляло труда собрать часа за два мешок сочной, любимой кроликами травки, то с наступлением лета, это превращалось в какую-то казнь египетскую. В пыли мы ползали по пожухшей траве, стараясь, хотя бы листочков одуванчиков насобирать. А вот теперь и представьте - сколько нужно листочков, чтобы был полный мешок?. А температура за 40… Марево дрожит на горизонте. И мы сами, как выходцы из марева, грязные, потные, сгорбленные тащим эти проклятые мешки.
Кролики плодились невероятно быстро. Папа забивал их, натягивал шкурки на специальную рамку, потом сдавал. По три рубля за штуку. Это после десятков тысяч, которые он спустил за год.
А мясо мы ели и продавали соседям. До сих пор терпеть не могу крольчатину. А они всё плодились и плодились, никакие болезни их не брали.
Зато мы болели по-прежнему. К бронхитам и ангинам добавился ревматизм. И стало совсем весело. Никакой климат нам не помог. Да и не понравился он мне сразу. Как может нравиться жара в сорок пять градусов в тени? Ночью - сорок. И так всё лето, то есть с мая и до конца сентября. Ни ветерка, ни дождичка. Воздух такой сухой, что когда его вдыхаешь, кажется, что он царапает горло, потом бронхи, а потом ссыпается сухим песком в лёгкие. На ночь я стелила на лицо мокрый носовой платок, чтобы легче было дышать, а просыпалась оттого, что захлёбывалась кровью. И так несколько лет подряд. Потом привыкла, наверное.
Мама тоже болела. Она и в Питере кашляла, а здесь её болезнь не только не прошла, а начала очень быстро прогрессировать. Она слабела на глазах, а приступы кашля были всё чаще и дольше. Наконец, она пошла к врачу. Конечно, слишком поздно. Да и операций таких здесь не делали. Денег в семье в ту пору уже не было, поэтому сдали оптом кроликов (всех!!!) и продали кирпич, купленный для обкладки дома.
Мама поехала в Питер. Там её устроили в военный госпиталь, прооперировали… Но всё было напрасно. Поздно.
Всё для нас было поздно. Ещё никто ничего не говорил, а я уже знала, чувствовала, что скоро наша жизнь снова изменится, и снова - не в лучшую сторону.
Так и вышло. Мама вернулась из Питера с нашим братом, который, поистрепавшись в путешествиях и приключениях, как раз освободился после отсидки за очередной сломанный нос. Вот так они и приехали - коротко остриженный братец и мама, тоже с короткими волосами. Косу пришлось отрезать в госпитале. Некому было за ней ухаживать.
И, вроде, сначала всё было ничего, но я не верила, ну вот не верила и всё! Мне казалось, что все мы ходим по какому-то тонкому льду. Один неверный шаг и всё. И мы провалимся куда-то, в холодную и грязную воду. И каждый поплывёт сам по себе, неизвестно, куда Ну ладно, они-то все взрослые, а я? Куда поплыву я? Папи-мамина любимая, никому не нужная девочка? Ни плавать, ни жить одна я ещё не умею. Куда мне-то деваться?
"Слишком умная - говорила бабушка. - Горе от ума. Но ум-то созерцательный, никакого применения в практической жизни не имеющий"
Вот я сидела и созерцала, как развиваются события у нас в доме. Маме становилось хуже день ото дня. Папа уже, по-моему, завёл подружку, так как был ещё мужчина хоть куда!
Мамина болезнь его злила и раздражала. Иногда он срывался и кричал что-то, вроде того, что она заедает его век. Я не поняла тогда, о чём это.
Я бегала в госпиталь за кислородными подушками и в аптеку - за порошками морфия. Вот и всё мамино лечение. Она таяла на глазах, превращаясь из молодой цветущей женщины в маленькую и очень чужую, сухую старушку. Я понимала, что это моя мама, но её глаза, которые на похудевшем лице стали просто огромными, смотрели на меня уже не отсюда, а из какого-то другого места.
Весна в тот год была очень ранняя и тёплая. Всё росло и цвело, как сумасшедшее. Трава - по пояс. Но кроликов, слава Богу, уже не было. Я потихонечку заканчивала седьмой класс, без особых усилий выходя в отличницы.
Но вот мамино здоровье резко ухудшилось. Попусту шипел кислород у обескровленных губ. Голос совершенно пропал, говорила она с трудом, еле слышным шёпотом.
-Искупай меня - попросила она.
Я притащила к кровати огромное корыто, нагрела воды и усадила маму на маленькую скамеечку прямо в воду. Мыла и боялась, что порву мочалкой истоньчевшую кожу. Все мамины косточки просвечивали через неё. Мама не видела моего лица, а я плакала, стараясь не всхлипывать.
-Ничего - прошептала она, - ничего.
Потом я перестелила постель и, надев на маму свежую рубашку, уложила её поудобнее.
-Иди, - сказала мама, - иди. Я устала. Посплю.
Я тоже валилась с ног от усталости и недосыпания, а потому свалилась на кушетку в соседней комнате и мгновенно заснула. Проснулась от весёлого голоса мамы:
-Маша! Вставать пора!
Подскочив, с радостным воплем :"Мама!" - я бросилась в спальню. Стояла тишина. Мама лежала с закрытыми глазами. Как будто спала.
К сожалению, я помню всё. Может, легче и лучше было бы забыть многое. Но всё стоит перед глазами, как будто это было вчера.Не знаю, как это люди говорят, что они многого не помнят? С памятью у них плохо? Или, наоборот - хорошо? И защитная реакция перекрывает входы в самые глубокие хранилища самых скорбных минут жизни? Может, это счастье?
Я помню всё. И эти воспоминания не дают мне уснуть. Они бредут за мной, как стая бродячих собак и покусывают, иногда очень больно.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| samusenkogalina | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 19:21 | Сообщение # 114 |
 Долгожитель форума
Группа: МСТС "Озарение"
Сообщений: 2932
Награды: 122
Репутация: 165
Статус: | Цитата МилочкаТ ( ) Как будто, сама Судьба ходила по вагону, задевая за двери купе шуршащим, жёстким серым плащом. Что-то нашёптывала, ворожа, колдуя, предсказывая каждому его дальнейшую жизнь. Но люди сморенные усталостью, не слышали явственно ни одного слова. И только тревожные сны, как чёрные птицы, бесшумно витали вокруг, задевая лица спящих своими крыльями.
Хорошо, что никто не знает своей судьбы.
Мои куклы и живопись. Приглашаю.
Моя авторская библиотека.
Союзники IX моя страничка
Мои сонеты. Коломенский текст
Жили-были куклы
Моя копилка на издание книги.
|
| |
| |
| Tigra | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 19:32 | Сообщение # 115 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Награды: 48
Репутация: 64
Статус: | Мииила....как всё....ужасно. И глупо, и страшно...и - совсем кошмар.
Лидия Капленкова
Мой сайт
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 19:46 | Сообщение # 116 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата samusenkogalina ( ) Хорошо, что никто не знает своей судьбы.
Наверное, хорошо.
Цитата Tigra ( ) Мииила....как всё....ужасно. И глупо, и страшно...и - совсем кошмар.
Кошмаров было много. Терпите девушки. В мозгах значительно поредело. Может ещё на два-три куска. И всё.
Галя, Лида! Спасибо вам.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Tigra | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 20:01 | Сообщение # 117 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Награды: 48
Репутация: 64
Статус: | А побольше можно? Не только два-три куска.
Лидия Капленкова
Мой сайт
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 20:06 | Сообщение # 118 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата Tigra ( ) А побольше можно? Не только два-три куска.
Лида, у меня такое впечатление, словно я доносила ребёнка и его надо родить.
Просто не осталось сил носить в себе всё это. Как получится, не знаю. Кажется, что пишу под диктовку.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Tigra | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 20:13 | Сообщение # 119 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Награды: 48
Репутация: 64
Статус: | Даааа, Мила, такое носить....
Лидия Капленкова
Мой сайт
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 20:27 | Сообщение # 120 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата Tigra ( ) Даааа, Мила, такое носить....
Всю жизнь. И ничего не забывается. Любовников своих, дай им Бог здоровья, половину перезабыла. А тут - никак!
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| e-sonatina | Дата: Воскресенье, 17 Ноя 2013, 20:48 | Сообщение # 121 |
 Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 1957
Награды: 51
Репутация: 100
Статус: | Так, решила меня сегодня добить окончательно. Там Люська, а тут...
Знаешь, Мил, отличная бы получилась повесть, только не от первого лица, а от какой-нибудь Танечки или Людочки. Ещё добавить описаний каких-нибудь -природы там, жизни города и -блеск! Ты ж знаешь, я не лукавлю. Чтобы мне угодить с прозой, надо сильно зацепить. До голого мяса. Ты зацепила. Глаза на мокром месте второй раз за вечер. Спасибо не скажу, потому как после такого прочтения колет не там, где хотелось. Точнее там, где меньше всего хотелось бы.
Елена Мищенко
________________
Пусть лучше меня освищут за хорошие стихи, чем наградят аплодисментами за плохие (В. Гюго)
Моя копилка на издание книги.
Сообщение отредактировал e-sonatina - Воскресенье, 17 Ноя 2013, 20:49 |
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Понедельник, 18 Ноя 2013, 07:13 | Сообщение # 122 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | Цитата e-sonatina ( ) Спасибо не скажу, потому как после такого прочтения колет не там, где хотелось. Точнее там, где меньше всего хотелось бы.
Прости, Лена! Это просто разговор. Ни с кем и со всеми. Потому он так и написан.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Понедельник, 18 Ноя 2013, 07:14 | Сообщение # 123 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
продолжение
Господи! Ну, зачем я помню всё, да ещё в таких подробностях? Я помню, как хоронили маму. В тёплый весенний день 13 мая.С неба моросил мелкий дождик. Кто-то сказал:
- Закройте гроб. Дождь идёт.
Так мы и ехали медленно, по недлинной дороге до кладбища, а тёплый дождик пятнал редкими каплями дешёвенькую обивку маминого гроба. У меня было состояние какой-то молчаливой истерики, оттого, что никто меня не жалел и не утешал. Оттого, что никто вокруг - ни чужие, ни свои не понимали, что у меня вот сейчас, что-то так больно натянулось внутри и вот-вот порвётся. Слёз не было. И соседские старухи с осуждением смотрели на моё бледное лицо с закушенными губами. Они, наверное, ждали, что вот сейчас я упаду на гроб и завою, запричитаю во весь голос. Это было бы, наверное, правильно.
Но заплакала я только через две недели, когда никого не было дома. Слёзы текли рекой. Наверное, тот ледяной комок, который сидел у меня внутри, наконец оттаял. Я проревела весь вечер, до поздней ночи. Папа к тому времени уже открыто не ночевал дома, забегал утром, давал какие-то копейки на школьный буфет и уходил на работу. Мне он врал, что бывает на дежурстве на полигоне. Но мне тогда было всё равно.
Так что, слёз моих никто не видел, и я так и осталась в глазах соседей жестокой девочкой, которая на похоронах матери не проронила ни слезинки. А я вспоминала только медленное движение машины под дождиком и следы капель на крышке последнего маминого домика. Потом нелепая, как всегда, суета на кладбище, как будто все спешили поскорее покончить с этим. Какие-то скомканные поминки. Всем не терпелось разбежаться по домам, словно во всём этом было что-то заразное, что и на их жизнь могло отложить нехороший отпечаток. Поэтому, впопыхах помянув мою маму, соседи скоренько ушли.
И мы остались одни, какой-то урезанной без мамы семьёй. Сестра собиралась замуж через две недели. И мама, ещё при жизни одобрила этот брак. Брат, по-моему, тоже не собирался задерживаться в этом городе, у него были свои, далеко идущие планы. Папа уже вовсю встречался со своей следующей женой. А я потихоньку готовилась к экзаменам.
Добрые преподаватели просто хотели выставить мне оценки по годовым. Но я не согласилась и сдавала со всеми.
Несколько девочек из нашего класса подали документы в медучилище. Я тоже хотела это сделать, но тут вмешался папа. Он, чуть ли не со слезами уговаривал меня остаться в школе. Ведь с такими темпами мне светила золотая медаль… А потом, естественно я вернусь в Питер, не стоит забывать, что одна из комнат в дядиной квартире, по уговору моя. Тогда ведь нельзя было продавать квартиры, вот мы и сделали родственный обмен - дядину двухкомнатную маломерку, на пятом этаже на нашу отличную трёхкомнатную квартиру. С условием, что когда я приеду после школы учиться, мне будет, где жить… Свою квартиру дядя просто сдал.
Вот на это я и клюнула! Три года! Три года - и я поеду домой! Но приманочка оказалась фальшивая.
Как только он зажил вовсю со своей новой женой, а произошло это третьего августа, аккурат к моему дню рождения, два дня не дотерпели, так всё и стало ясно.
Я поняла, что ничего хорошего не будет, а будет вот эта злая и хитрая тётка, которую он сразу велел называть «мама». Сколько же он тогда с меня шкур спустил! С меня, никогда не битой, и даже просто не наказываемой - просто вспомнить страшно. По первой её указке он лупил меня чем попало и куда попало. Я и сейчас с ужасом вспоминаю, какие у меня были чудовищные синяки по всему телу. И шишки по всей голове. Это было больно, обидно и очень стыдно. Если синяки было видно из-под одежды, я не ходила в школу.
Учиться я, естественно, стала хуже, много пропускала. Первое время мне как-то, видимо, по инерции, прощали, а потом… А потом я ушла из десятого класса, не доучившись полтора года. Как раз одиннадцатилетку ввели. Ушла работать. К тому времени папа с женой переехали жить в её дом, у нас одну половину сдали квартирантам, а во второй осталась я. Практически ни с чем. Мачеха обобрала меня до нитки. Даже занавески с окон сняла. В доме стояла кровать, маленький шкафчик, стол, стул. Из посуды мне оставили одну кастрюлю, одну сковородку, пару тарелок и две или три ложки. Да! Большую эмалированную кружку, с облупленной эмалью.
Вот когда я чаепития у тёти Кати вспомнила и чашечки фарфоровые, и варенье из розеточек… Много чего.
То есть, из наших вещей в доме практически ничего не осталось, все они плавно перекочевали к новой хозяйке.
Где же только я не работала! Часто болея и простужаясь, я вспоминала, как мы болели в детстве. Мама тоже болела, Ну, то есть, она никогда не лежала в постели и не пила никаких таблеток, кроме кодеина от кашля. Не было никаких разговоров о том, что мама болеет. Говорили о наших болезнях, этих вечных питерских ангинах и бронхитах. А мама болела молча. Это нас она немедленно укладывала в постели, варила вкуснейшие грибные супы, делала морсы и покупала мандарины. Не считая, конечно, микстур и таблеток...
...Почему-то все мои болезни запомнились мне именно запахом мандаринов и тем, что все звуки в доме - шаги, разговоры - всё подстраивалось под громкое тиканье больших напольных, старинных часов Это было интересно, но и страшно. Я никак не могла вырваться из этого монотонного ритма, он преследовал меня днём и ночью.
А мамочка никогда не лечилась. Ну, кашляет и кашляет. В Питере все кашляют. Так всё и шло. Зимы сменяли лето, мы подрастали в атмосфере постоянных папиных запоев. Иногда нам звонили и говорили, где он лежит в сугробе пьяный и спит. И надо бы забрать, а то замёрзнет. Время от времени у меня появлялись нехорошие мысли - что не надо никуда ехать с этими огромными самодельными санями. Не надо выковыривать папу из сугроба. Пусть он уснёт там и навсегда. И тогда у нас дома не будет вонять перегаром, а будет запах пирогов из кухни, или запах ладана, от пришедшей из церкви бабушки… Не будет пьяных скандалов, густо украшенных матом. И он не будет так страшно бить маму…
Но мама выносила из сарая сани и мы тащили их по сугробам в поисках папиного спящего тела.....
Я часто вспоминала эти прогулки, сидя избитая на чердаке. Я научилась там прятаться. И лестницу из лёгких жердинок за собой втаскивала. Всё время мне приходила в голову странная мысль - а если бы, допустим, меня зачали не в такой-то день, а в другой? И по-другому бы сложилась таинственная комбинация клеток. И родилась бы не я, а сынок для папы. Похожий на него, как две капли воды. Как бы они жили, интересно? А меня тогда совсем бы просто не случилось. И я бы об этом никогда не узнала. Чудовищная какая-то лотерея. Слепая и жестокая - она выдёргивает нас из небытия, и далеко не всех для прекрасной и счастливой жизни.
Вот не было бы меня. И это было бы не больно и не обидно. Просто не случилось. Не выпал номер. Но он выпал. Что же делать? Как жить?
Папа со своей женой часто ссорился и тогда приходил на два-три дня домой, чтобы «проучить» её. Но зло, естественно, срывал на мне. Потому что бить ту тётку, было себе дороже. Она давала сдачи, чем попало и однажды чуть не убила его здоровенной кочергой.
Так что, доставалось мне крепко. Конечно, дома, когда никто не видел. Но однажды он пришёл особенно злой. Стояла ранняя осень. И я в этот день пошла в парк на встречу с одноклассниками, которые в этом году благополучно закончили 11 класс. Поскольку мы поддерживали связь, меня тоже пригласили.
Не застав меня дома, папа окончательно взбесился. Разузнав у соседской девчонки, где я, он немедленно отправился на поиски. Мы стояли в центре самого нашего красивого парка. Играла музыка, был выходной день и народа вокруг было много. Увидев нашу развесёлую компанию, папа выломал хорошую палку из колючей акации и, подойдя сзади, хлёстко ударил меня по ногам. Боль обожгла, как огонь. Дешёвенькие капроновые чулочки лопнули и расползлись в разные стороны. Кровь от глубоких царапин причудливыми узорами растекалась по обрывкам чулок. А я всё ещё не могла понять, что это случилось со мной. Со мной! Вот здесь, в центре парка.
Мои одноклассники с вытаращенными от страха и удивления глазами, потихоньку отодвигались от меня всё дальше, как будто боялись, что папа начнёт бить и их тоже. В этот день я впервые услыхала, как мой папа, с побелевшими от злости глазами, и закипающей в уголках рта бешеной слюной, обзывает принародно свою, когда-то любимую доченьку:
- Проститутка!!! Шлюха!!! А ну, марш домой, немедленно! Стоишь тут, как сука продажная, ножки свои выставила!!!
Играть со мной - тяжёлое искусство!
Сообщение отредактировал МилочкаТ - Среда, 19 Авг 2015, 22:14 |
| |
| |
| Мила_Тихонова | Дата: Понедельник, 18 Ноя 2013, 11:19 | Сообщение # 124 |
|
Долгожитель форума
Группа: Постоянные авторы
Сообщений: 19709
Награды: 344
Репутация: 742
Статус: | ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
И я рванула. В тот день я, наверное, перекрыла все рекорды по бегу. Ещё через деревья парка я увидела, что от остановки собирается отъехать автобус, и помчалась наперерез, едва не угодив под машину, но успев, успев вскочить в обшарпанное нутро старенького, "Голубого Дуная" Уж не знаю, почему его так называли, может, потому, что выкрашен до половины он был в ярко-голубой цвет. А выше был просто брезент.
Я крикнула шофёру:
- Поезжайте быстрее, там за мной хулиган какой-то гонится!
Пожилой шофёр только крякнул, закрыл двери и автобус поехал. Купив билетик, я забралась в самый тёмный угол и носовым платком пыталась хоть как-то остановить кровь, которая всё текла и текла из глубоких безобразных царапин. Кондукторша смотрела на меня с любопытством и каким-то болезненным интересом, а потом вдруг спросила:
- Маша, ты, что ли?
Это была живущая неподалёку от нас женщина. Её звали тётя Тая И она меня узнала, несмотря на то, что я забилась в самый тёмный угол и не поднимала глаз. Она, естественно, как и все соседи, знала все подробности моей жизни, щедро приукрашенные мачехой и охотно ею рассказываемые на каждом углу. По её словам в свои 16 лет я была законченной падшей женщиной, с которой только ленивый не переспал.
Я молча кивнула тёте Тае и продолжала вжиматься в угол, ни на кого не глядя и не имея сил и желания даже осмыслить происходящее.
Дома я попыталась во дворе хоть как-нибудь отмыть кровь. За этим занятием меня и застал папа, приехавший следующим автобусом. Видимо, разозлённый моим бегством, он в дороге ещё накрутил себя, потому что, не говоря ни слова, набросился и бил до тех пор, пока я не упала.
-Вставай, сука! - крикнул он.
- Папа, это же я, папа! Ты что? Это же я! За что ты меня хочешь убить?
Он бросил палку и сев на скамейку, закурил. Видимо, слово «убить» его немного отрезвило. Стараясь как-то оправдать свой поступок, он принялся втолковывать мне что-то о том, как надо себя вести правильно, как надо слушаться родителей…
-Каких родителей, папа? - спросила я и, с трудом поднявшись пошла в дом. Там я села на кровать и сидела, раскачиваясь взад и вперёд, словно пытаясь укачать, успокоить свою боль.
- Как это каких? - ворвался в дом папа - Как это каких? Меня и Анну Ивановну. Мы тебе добра желаем.
-Папа, я третий год живу отдельно от вас. Ничего у вас не прошу, не лезу в вашу жизнь. Что ещё вы от меня хотите?
- А ты бы уехала к брату, а? Уехала бы... У него там хорошо, он в Средней Азии теперь, в Ташкенте. Или к сестре. А мы бы тогда весь дом сдавали и тебе бы чем-нибудь помогли….
Он говорил ещё что-то, долго и нудно, монотонно. Но я уже не слышала его. Мне казалось, что кровь в моей голове шумит, как море, и за этим шумом терялся папин голос. А лицо его, лицо чужого человека, расплывалось перед глазами. И я не поняла - то ли я уснула, то ли потеряла сознание…
Я плыла в непонятном тумане. Всё-таки, наверное, это был сон, потому что навстречу мне из белой пелены боли и беспамятства подвигалось что-то, ещё не совсем понятное.
Город! Конечно, это был Город! Он стоял в тумане, он был завёрнут в него и пропитан им насквозь. Со стороны он смотрелся, как переводная картинка, с которой ещё не сняли мутную плёнку и поэтому, под ней всё было мутно-размазанным, серым. Но потом пришёл волшебник ветер и привёл с собою солнце. И плёнка исчезла. Из тумана ясно прорисовывался Город со своими сдержанными, но такими влажно-сочными, неуловимо элегантными красками, со своими сквозными улицами и проспектами, из которых ветру так легко было вымести остатки ватного тумана. И он улетал, улетал, оставляя сияющий на солнце гранит. Серо-розовый Город, равных которому нет на свете.
Сквозь сон я поняла, что меня вновь затягивают эти тёмные аллеи, сумеречные коридоры, завитые тонкой паутиной воспоминаний. Галереи моей памяти, где на стенах висят гравюры и полустёртые рисунки. Я пытаюсь в своих снах понять, разглядеть, что же там нарисовано? Только ли картинки из прошлого?
Иногда мне кажется, что целые стены этих призрачных галерей заполнены совсем другими сюжетами. Той жизнью, которая могла бы случиться, если бы я осталась там, где родилась. Где прошли лучшие годы моей жизни. И не потому, что это было детство, а потому, что потом всё просто закончилось.
Я пытаюсь рассмотреть, ощупать руками, хоть что-то узнать и понять. А рисунки стёрты или выцвели от времени и ничего, ничего нельзя разглядеть. Только иногда - так редко! - мелькает что-то и, кажется, вот, сейчас я пойму. Всё-всё!
Но жизнь, пролетающая в этих стёртых рисунках так блистательна и так неправдоподобно прекрасна, что я понимаю - снова сны, снова фантазии от тоски и одиночества.
С самого первого дня моей жизни здесь, в этом чужом городке, я одинока раз и навсегда. Это одиночество живёт во мне. Внутри. Оно тянется уже столько лет…. Люди, входящие в мою жизнь и уходящие из неё - ничего не меняют.
И вся моя жизнь, местами весьма бестолковая, так и осталась незаконченным ПУТЕШЕСТВИЕМ ИЗ ПЕТЕРБУРГА.
На этом всё. Тогда мне было 16 лет.
Играть со мной - тяжёлое искусство!
|
| |
| |
| Tigra | Дата: Понедельник, 18 Ноя 2013, 11:54 | Сообщение # 125 |
|
Долгожитель форума
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Награды: 48
Репутация: 64
Статус: | Реву, Мила....что тут ещё сказать?
Лидия Капленкова
Мой сайт
|
| |
| |
