Книга «Моя жизнь»

Дорогие читатели, хочу поведать Вам о своей жизни со дня моего рождения и по сегодняшний день. Много всего было за прожитую мною жизнь: и хорошего, и печального.

Родилась я в городе Пятигорске Ставропольского края в семье рабочего. Отец мой Дмитрий Леонтьевич Галунов 1904 года рождения работал шофёром в Крайпотребсоюзе, мама была домохозяйкой.

Жили очень бедно в доме родителей отца. Домик был очень низким, под камышом, – в нём было всего три маленьких комнатки. В одной из них, 9 кв. метров, жила наша семья из пяти человек, – отец, мама и нас трое детей: я и ещё мой брат и сестра. В других комнатах жила моя бабушка, мама отца моего со средним сыном Василием и его женой Элеонорой.

А в третьей комнате жил третий, старший сын моей бабушки Анны, Михаил, со своей женой Дарьей и двумя детьми – Ириной и Николаем. Особой дружбы между братьями не было. Зачастую были скандалы. Видимо, всё это происходило от зависти. А чему было завидовать? Отец мой был старательным. Хотелось ему как-то подняться – выйти из нищеты. Пять человек нелегко было прокормить, одеть и обуть, да поднимать детей. Но отец много работал и ещё подрабатывал в других местах по найму. Стал привозить лесоматериалы для строительства отдельного дома. Доски привёз, черепицу.

И вдруг началась Отечественная война с фашистской Германией. Отца призвали не сразу. Он был призван весной 1942 года. Была суровая зима – столько снега выпало, метр в высоту. Нельзя было открыть дверь. Мама, бывало, с силой кое-как отодвинет дверь, а потом лопатой делала проход к воротам, как тоннель, затем к водопроводу, который находился на другой стороне улицы, метров сто от нашего жилья.

Электричества в те времена не было, газа не было. Были керосиновые лампы, керогазы позже появились. В этой же комнате, где мы жили, была печка, и чтобы её растопить, нужно было иметь дрова сухие и уголь. Тяжело было нашей мамочке одной управляться, мы были маленькими. Мама ходила на гору Бештау за дровами. Носила на своих хрупких плечах вязанки дров. Потом рассортирует дрова – какие себе оставить, чтобы протопить печь, – а потом опять делала вязанку и несла на продажу на базарчик, который находился в том месте, где сейчас остановка трамвая «Транзитная». Продаст дрова, потом купит литровую банку кукурузы за 40 рублей. Потом эту кукурузу промелет отцу на ручной мельнице (это два круглых выточенных камня, а посередине отверстие и ручка, которой надо было крутить эти жернова, чтобы размолоть кукурузу. Получалась и крупа, и мука. Мама просеет через сито, из муки оладышков напечёт, а из крупы кашку варила.

Мама старалась как могла хоть как-то деньги заработать, чтобы нас одевать и кормить. Ходила белить квартиры, стирать людям белье, собирать уголь, рассыпанный на железной дороге, где товарные поезда везли этот уголь. Все поражались, глядя на старание нашей мамы поднять своих детей. Откуда она в те тяжёлые годы войны брала силы и волю – эта небольшого роста, хрупкая женщина.

А ещё у неё хватало оптимизма по вечерам с соседками по улице петь песни своим прекрасным голосом. Пела она прекрасно. Видимо, и я удалась в свою дорогую мамочку, Татьяну Васильевну, труженицу и очень заботливую мать.

В один из февральских, зимних дней 1942 года неизвестный солдат принёс маме записку от нашего отца, в которой он сообщил, что их поезд будет проезжать через город Минводы и просил, чтобы она пришла не одна, а со мной. А я была его любимой дочкой, потому что как две капли воды была похожа на него.

Два дня подряд мы ездили вдвоём с мамой на станцию, на третий день я не поехала, потому что заболела воспалением лёгких. Одежда моя не соответствовала тому, чтобы в такие морозы стоять и ходить по вокзалу и на улице и ждать, когда подойдёт состав, где ехал отец. Но как раз именно на третий день и проезжал этот состав с солдатами на фронт.

Стоянка поезда была очень короткой. Мама потом рассказывала, что поезд уже тронулся, а отец всё стоял с мамой и говорил ей: «Береги детей, и если Нина счастливая, я останусь живой».

Но, видимо, такова судьба моего отца любимого. В этом же сорок втором году отец погиб под городом Харьковом 5 мая. После окончания войны друг отца вернулся живой, Багметов дядя Лёня, и пришёл к нам. Он рассказал, как погиб мой отец, что их окопы были рядом, и как отец, выскакивая из окопа, кричал: «Чего мы сидим? Пора наступать!» А Багметов ему говорил: «Дмитрий, ну чего ты выскакиваешь из окопа, сейчас снайпер тебя снимет, и всё». Но он не слушал – говорил, что у него трое детей.

И тут случилось страшное, рассказывает дядя Лёня. Началось наступление, и снаряд попал прямо в окоп Дмитрия, моего отца. Разорвало его, конечно, так, что ничего и не осталось. Нашли один котелок, на котором была написана его фамилия.

Когда пришла похоронка, мама очень кричала, и когда она легла отдохнуть, то всё равно плакала. Но какой-то голос ей громко сказал: «Не плачь, а то будет ещё хуже». Видимо, это был голос Свыше. Мама после этого знака успокоилась, взяла себя в руки и поступила в Железнодорожную амбулаторию, которая была в те времена на вокзале города Пятигорска. В настоящее время на этом месте возвышается гостиница «Южная».

За прилежание в работе, за добрую душу маму перевели в железнодорожную СЭС № 1 города Минводы – бонификатором по борьбе с комарами, где она проработала 35 лет, ни единого раза не опаздывая на работу. Имела только Похвальные Грамоты и благодарности, денежные премии. Мы, её трое детей, оставались без присмотра, но, несмотря на это, она нас держала, как говорится, в «ежовых рукавицах». Если бывало, что мы что-то натворим, она нас очень наказывала: ставила в угол на колени на крупную соль, то хлестала нас хворостиной, которая всегда висела на гвоздях над дверной коробкой. Но я должна сказать, что мама никогда нас зря не наказывала. На то были причины. Однажды старший брат Александр и младшая сестра Валентина съели вишнёвое варенье, пол-литровую банку, а маме сказали, что это я съела, хотя в моём характере вообще не было такого, чтобы что-то делать без маминого разрешения. Но мама поверила сестре и брату и так меня отхлестала, что у меня долго заживала кожа на спине и на «пятой точке», как говорят. Позже они признались, но я запомнила этот случай на всю жизнь.

Потом я пошла учиться в школу № 9, где сейчас находится Художественное училище. В школе я училась до 4 класса. Маме было тяжело воспитывать нас троих, и она решила отдать меня в закрытое женское училище связи № 13 по улице Московская, 31, куда в то время принимали только сирот и полусирот. Когда мы пришли в училище, постучали в кабинет завуча, Антонины Андреевны, там оказалась женщина очень приятной наружности и с добрым сердцем. Позже я написала стихотворение о том, как в те времена 1946 года меня принимали в это училище.

Название я ему (стихотворению) дала «Родное училище».

В училище родное я пришла в 46-ом,

Отец погиб на фронте ещё в 42-ом.

Детей осталось трое у мамы на руках,

Плохо было маме, горько, тяжело,

Тогда она решила отдать хоть одного.

И выпало мне счастье в училище попасть,

Где было так комфортно, ну просто благодать.

Приём вела там завуч девчонок с 14 лет,

Приём был только сирот и полусирот.

Завуч спросила мило, когда вошли мы к ней:

«Петь-то ты умеешь? Так спой нам поскорей».

И я пропела песню – голос хороший был,

Тогда спросила завуч: «А танец ты тоже можешь?

Так покажи свой пыл!»

Потом с улыбкой милой сказала завуч маме:

«Давайте документы, надеюсь, они с Вами?»

Мама с большой надеждой подала пакет

И ждала тревожно завуча ответ.

«Принята, дочурка талантлива у Вас,

Надеюсь, и в учёбе не подведёт и нас».

Маму проводила завуч до крыльца.

Мама вдруг заплакала и медленно ушла.

Если бы вы, дорогие читатели, только знали, как я радовалась, когда меня завуч повела в склад, где выдавали вновь прибывшим в училище новенькую одежду: кашемировые платьица с белыми подворотничками и белыми манжетами на рукавах, шинели, ремни, обувь, калоши и на голову берет, нижнее бельё, постельное бельё. Затем повела меня завуч на второй этаж в комнату, где стояло 28 кроватей. Там мы со всей группой девочек, поступивших из разных городов, прожили 4 года – с 1946 года по 1950 год. У всех было разное поведение, разные характеры, разное воспитание.

Но благодаря режиму, благодаря прекрасным воспитателям, которые вели нашу группу, благодаря преподавателям по всем предметам и военруку, который был очень строг, мы были дружные и успешно учились. Но наряды получали даже за незначительную провинность. К примеру: у меня была подружка в группе Лиля Саповская, и мы с ней любили съезжать по перилам со второго этажа на первый. Но военрук был начеку и вырастал будто из-под земли, говоря при этом: «Опять попались! По два наряда вне очереди. Одна идёт мести спортивную площадку, а другая – на кухню чистить картошку».

Получить наряд было очень плохо, так как те, кто в течение месяца получал наряды, лишались увольнительной к родственникам. А наряды получали постоянно: кто вовремя не постирал подворотнички, манжеты, кто слабо ремень на шинели застегивал, кто плохо начистил ботинки и так далее. Ну и ещё те, кто убегал в самоволку, были и такие.

На Московской, 31 был наш жилой корпус, а учебный был напротив нашего нынешнего Хладокомбината. Туда мы строем и с песнями военных лет ходили на основные занятия.

В классах стояли стойки, приёмники, усилители, то есть всё то, что надо было изучить для получения профессии станционного надсмотрщика радиоузлов и выделенных приёмных пунктов. Кроме этой профессии мы параллельно изучали почтово-телеграфное дело и азбуку Морзе.

Кроме основных профессий нам преподавали рукоделие, вышивание болгарским крестом и вязью, а также вязание. Был также преподаватель по этике и эстетике, изучали, какой должна быть девушка, как должна себя вести в обществе. Нас учили, что девушка должна быть скромной, относиться с большим уважением к старшим, не брать чужого, не быть сплетницей, быть честной и справедливой.

Нам даже преподавали слесарное дело, чтобы мы знали всевозможные гаечные ключи и ещё многое другое. А ещё необходимо было участвовать в художественной самодеятельности, петь в в хоре, танцевать.

Я участвовала везде, где только можно было: и пела, и танцевала, участвовала в различных праздниках. В одном из новогодних праздников мне сказали: «Нина, ты будешь лисой». Мы сами делали себе костюмы и сами должны были спеть свою песенку, то есть песенку своего героя сказочного. Ведущая говорит:

– Зайчик в танцах упражнялся, видно, он на бал собрался, а лиса из-за кусточка подсмотрела тут дружочка, тихо к зайке подошла и такую речь вела: «Зайчик, зайчик, мне, как другу, окажи скорей услугу, музыкантов позови и со мною попляши». Зайчик тут в восторг приходит, быстро ушками разводит, то присядет, то подпрыгнет, то вдруг лапкой своей дрыгнет.

В том далёком замечательном вечере было много персонажей, которые были участниками этого незабываемого праздника, запомнившегося мне на всю жизнь.

В училище я ещё занималась легкой атлетикой. Был, например, конкурс на стадионе города Пятигорска, где участвовали учащиеся и нашего училища. Я пробежала стометровку за 11 секунд. Я бегала очень быстро, ещё с детства.

Я никогда не забуду своё родное училище связи № 13, где получила прекрасное образование и сразу две профессии: станционного надсмотрщика радиоузла и почтово-телеграфного агента. А также отличное воспитание.

Я благодарна Советской власти за то, что меня учили, одевали, обували, кормили бесплатно и воспитали правильным человеком. Хотела бы, чтобы все люди нашей России получили бы такое же воспитание и в таком же духе воспитывали своих детей, внуков, правнуков.

Я воспитала двоих детей и главные азы воспитания дала и своим внукам, которые любят меня беззаветно. Когда они приезжают ко мне в гости, просят, чтобы я спела им колыбельную.

Внуки и дети дарят мне подарки, имеют свои хорошие семьи, но бабушку свою не забывают, звонят постоянно, заботятся о моём здоровье.

У них уже тоже свои дети: у внука моего Дмитрия сыну Максиму 3 годика, а у внучки Татьяны девочка родилась в 2013 году 24 октября, Ария назвали, так что я уже два раза прабабушка.

У меня замечательные дети – сын Александр и дочь Жанна, зять Владислав. Они постоянно обо мне заботятся и помогают много материально.

Все они: и дети, и внуки, и зять – все с высшим образованием. И всё это было по моему настоянию. Я очень счастливый человек.