Что такое балльная система литературного портала "Союз писателей" 🔥🔥🔥
Это система поощрения и вовлечения пользователей в жизнь портала.
➡ За что даются лиры в балльной системе?
✔Комментарии к произведениям и новостям = 0,5 лир
✔Пост на форуме = 0,05 лир
✔За репутацию = 0,5 лир
✔За произведение, прошедшее модерацию = 15 лир
✔За награду = 0,5 лир
✔За новость (вашу, о Вас, о Вашей книге, интервью, статья и тд...) = 25 лир
➡ На что можно обменять лиры?
🎁 Промо-аккаунт с публикацией без модерации на 1 месяц = 500 лир
🎁 Закрепить произведение на верхних позициях на неделю = 50 лир
🎁 Репост в 3 соц.сети = 100 лир
🎁 Публикация вне очереди = 150 лир
🎁 Рекламный баннер (1000 показов) = 50 лир
🎁 Отрисовка рекламного баннера = 200 лир
🎁 Рецензия на произведение: объём произведения до 15 000 знаков = 1500 лир, объём произведения до 30 000 знаков 2500 лир
🎁 Издание электронной книги: 100 стр., верстка, обложка, ISBN = 8 000 лир
Ленточный вариант форума - Литературный форум
Главная › Ленточный вариант форума - Литературный форум
Своего мужа, Марека, Нюра очень любила. Любила она его больше всего на свете, а потому сильно боялась, что, если она ему опостылеет и надоест, то он её конечно же бросит и она не сможет его любить так, как раньше. Целыми часами она всё думала и изобретала, как бы избежать этой серьёзной опасности будущей разлуки. Самое опасное, думала она, это, если муж сможет часто видеть её рядом. Тогда он непременно будет внимательно разглядывать её лицо, замечать в нём каждую морщинку, каждую складочку, а главное привыкнет ко всем её жестам, узнает все её интонации, манеры и наконец, до того она ему надоест, что он перестанет даже радоваться её появлениям. А там дальше глядишь и вовсе перестанет обращать на неё внимание! Что ещё так утомляет человека и портит ему жизнь, как не мельтешение перед глазами одного и того же лица! Вся жизнь тогда портится. Получается она предсказуемой и слишком пресной. А к тому же ещё, Нюра, как это не горько было ей самой себе в том признаться, была человеком со своими недостатками. Умела она и хмуриться и капризничала в меру в меру своих сил, и мужа своего могла попилить, если надо. Когда это именно "надо" наступало, она точно не знала. Просто в разговорах с ней замужние её подруги так часто ей и советовали:" А ты попили его, попили - это, знаешь подруга, им и самим надо."
Накладывая все эти соображения на весы своей боязни опостылеть, Нюра уже и сейчас видела неизбежный исход такой жизни: муж не выдерживает и уходит, оставляя ей одни лишь горькие слёзы запоздалого раскаяния.
Тогда, всё прикинув, Нюра старалась как можно реже бывать дома. Проще всего было задержаться на работе и Нюра находила любой повод, чтобы ей остаться во вторую смену до пол-двенадцатого ночи. А когда, вернувшись домой на последнем трамвае, она входила в дом, то заставала Марека уже спящим и видевшим второй сон. Труднее было по выходным. Но тут немного выручал профсоюз, он часто устраивал воскресные экскурсии по пригородным местам и Нюра оказывалась всегда в числе первых записавшихся на них. Первой она шла и на все объявленные субботники, прихватив из дому собственную лопату, которую держала всегда в полной исправности и наготове. Когда же у неё спрашивали, что с мужем и почему он не ходит с ней на субботники и не ездит по экскурсиям, она охотно объясняла желающим знать, что он терпеть не может экскурсий по причине укачивания в автобусе, а субботники он невзлюбил ещё с детства, когда ему случайно на ногу уронили бревно.
А, если по выходным не было ни сверхурочных, ни экскурсий, то она звонила своей подруге и вместе с ней шла в кино, с обязательным потом заходом в кафе, где за мороженым они обсуждали фильм и нежно делились своими переживаниями.
Случалось, конечно, и так, что не всё получалось гладко, как бы хотелось Нюре. И в такие дни нависала опасность сесть, например, с Мареком за один с ним стол и, как водится это в нормальных семьях, вместе отобедать. Но при мысли, что ей придётся сидеть напротив мужа и пережёвывать у него на виду пищу, стараясь при этом громко не чавкать и не икать, Нюре заранее становилось тревожно и хотелось сбежать из дому. Понятное дело, что никакой бы муж, после этаких земных откровений, не стал бы боготворить свою жену и бросил бы её при первом удобном случае, найдя себе другую, более духовную и возвышенную.
Тогда, чтобы предупредить всю эту неотвратимую в будущем драму, она вставала из-за стола, собирала на поднос свои тарелки и удалялась в свою комнату, чтобы там, не уронив своего женского достоинства, как следует поесть от души и, если хочется, даже пару раз икнуть. А после обеда, вымыв посуду и пользуясь случаем пока ещё муж по-привычке лежал с книгой отдыхая на диване, она подсаживалась к освободившемуся кухонному столу и принималась раскладывать пасьянс, выспрашивая у всеведущих карт: любит или не любит её муж? А, если выходило, что любит, то пыталась понять, что ещё ей следовало предпринять, чтобы не охладить к себе его чувства.
А Марек действительно любил Нюру. И, помня о том, что все женщины так или иначе не равнодушны к цветам, при каждом удобном случае старался подарить ей хоть самый маленький букетик. Ему хотелось увидеть на её лице радость и самому порадоваться их скромному домашнему счастью.
И Нюре ничего не оставалось, как признаться себе самой, в тайне конечно, что такое внимание со стороны мужа ей безусловно нравится. Но тут же она обрывала себя, спохватывалась и начинала фантазировать, включая своё тонкое женское чутьё, о том, чем же эта самая галантность в конце-концов может закончиться. Не окажется-ли так, что эта милая и импульсивная потребность мужа поднять ей таким вот образом настроение превратиться для него в скором будущем из сиюминутной щедрости в надоедающую обязанность и привычку? А обязанность, это та же рутина, убивающая чувство, и она не оставляет больше никаких шансов к той изначальной первой пылкости.
Беда, как известно, не приходит сразу, и Нюра, развивая в себе воображение дальше, представляла, как она станет выказывать радость от таких вот подарков, и Мареку конечно захочется в ответном порыве целовать её и быть рядом. А что потом? Потом, когда ему такая нежность приестся и надоест? Ну да, ему захочется целовать другую, которой пока пусть и нет, но обязательно появится, дай она сейчас слабину. И, подумав так, она всякий раз холодно и сдержанно принимала от него цветы. А приняв, ставила их не в хрустальную вазу, подарок на свадьбу, а в обычную трёхлитровую банку, наполнив её неотстоявшейся водой и, не растворив в ней не единого кусочка сахара, как это делают некоторые.
Утром же, она уносила их к себе на работу, для этого была у неё одна весьма веская причина, не позволявшая оставлять их дома. Ведь все эти быстро вянущие лепестки и веточки, сохнувшие даже в самой красивой вазе с подслащённой водой, разве не подскажут они мужу о хрупкости и временности их отношений? Разве не испортится у него настроение при виде этого осыпавшегося символа их любви и счастья? Нет уж, он не должен видеть этих свёрнутых листочков и усохших бутонов!
И надо сказать, такая политика в поведении Нюры давала свои заметные результаты. Марек никак в последнее время не мог пожаловаться на то, что она надоела ему и даже стал временами забывать, как жена его выглядит. Далеко не однажды он по ошибке, перепутав её с другой, подходил на улице к незнакомым женщинам и пытался, как это делают при встрече любящие мужья, целовать их, не понимая ещё, что те, только похожи на Нюру, но не она сама.
Получался затем, конечно, натуральный конфуз, но после искренних его извинений и горячих в любви признаний к Нюре, своей жене, а не к ним, Марека всегда прощали и смотрели на него уже с интересом симпатии. И более того, эти чужие женщины оказывались настолько тронутыми его историей, что почти никогда не отказывались от его неловких и немного сбивчивых предложений проводить их до дому, а в знак прощения позволяли помочь ему донести их хозяйственные сумки, если те у них были.
По дороге же с этими доброхотными, искренне не понимавшими его жену, спутницами Марек с наслаждением, не веря своему счастью, любовался их женскими лицами, которые каждый раз были новыми, со своими разными, но всегда милыми достоинствами, и слушал, слушал не уставая, их журчащую, как весенний ручеёк речь, ласкавшую его непривычный, и не искушённый пока Нюрой, слух. А прощаясь, он обычно просил у них телефоны, чтобы как-нибудь позвонить и пригласить в кафе или на премьеру нового фильма. И новые знакомые Марека никогда не отказывали ему, даже, если были замужем, ведь они жалели его и хотели как-то помочь своим небольшим, ни к чему не обязывающим участием.
Но, справедливости ради, надо сказать, что Марек ни разу так и не воспользовался добротой своих новых подруг. Как-то так всегда получалось, что он постоянно терял эти номера, записанные то на случайном клочке, вырванным из газеты, то на использованном проездном билете, после поездки в трамвае. И объяснялась такая его расточительность, в отношении своих новых знакомых, очень и очень просто. Дело было в том, что с некоторых пор, и незаметно для себя самого, он стал бояться опостылеть любому человеку, а тем более этим женщинам. И это несомненно случилось бы, начни он постоянно встречаться с одной из них.
Теперь-то, он понимал свою жену Нюру! И не взыскивал с неё той дани нежности и внимания, которые как правило требуют к себе другие, более щепетильные к привычке мужья. Главное ведь в любви, это жить так, чтобы никому не надоесть и не опостылеть.
Любовь моя не ко времени, Любовь моя опоздала… Сорняк из дурного семени, Сияние в полнакала…
Как строй в первобытном племени, Как ржа на «лице» металла… Любовь моя не ко времени, Любовь моя опоздала… http://planeta-knig.ru/shop/777/desc/vam-edinstvennomu-na-svete МОЯ ПЕРВАЯ КНИГА!
Стоя у окна, смотря на волю, как за невиданной стеною невольно думаешь, а вдруг ты, мой незаметный друг, а вдруг ты, ты причина всех невзгод, что спустились на наш род. Ты вроде не умён, не сильный духом, не любим но ты стоишь, ты непоколебим. каждый раз когда, открывается твой хобот. Не вольно думаешь, "Он робот?" Не верю, я, что человек настолько глуп Что словами, повредил мой слух. Так может ты, ты причина всех проблем, и увечий, и дилем. Как только рот свой открываешь, всех в округе отупляешь. Ты, ты все заварил, а ведь когда то говорил. Зачем мне те опросы, я знаю ответ на все вопросы, А что в остатке получаешь? ты беден, пуст, ты не любим. зато, ты непоколебим. Начинающий "Поэт" Надеюсь смогу писать что-то внятное)
Серый рой, совершенно серый, Неуклонных усилий плод, Источая миазмы серы, Расширяясь без всякой меры, Мир изводит. И - изведёт. Изведёт, упрощая смыслы. Уничтожит, стирая грань, Нагнетая в сердца и мысли Невозможную прежде дрянь. В серой мгле растворяя души, Он построит бездушный строй, Где никто никому не нужен. После этого серый рой, Опуская всё ниже планку, Станет резать себя по ней, И закончит кровавой пьянкой На исходе последних дней…
Всё внутри восстаёт и ропщет, Тщится в поисках верных мер. Он же действует много проще, Этот рой, что донельзя сер.
Как хочется не верить в то, что происходит. Но ведь и в другие времена были подобные катастрофы... Но как могло в наш, напичканный всеми средствами защиты век, произойти такое?! Как хочется реальной свободы...
Спасибо, Таня, за стихи на такую сложную тему. Здоровья всем людям! Меркушова
"Где зимы те, когда я спать ложилась В шестом часу утра?" А. Ахматова Где то время, когда я не уходила отсюда и стихи лились почти беспрерывно?.. Ладно, спишем на мое состояние и будем радоваться тому, что есть.
============================
О ПРОШЛОМ
Подари мне, мама, швейную машинку И поваренную книгу, и шкатулку. Я сошью себе серебряное платье И не буду больше плакать ни о ком...
С. Менделева
Не тоскую, не грущу и слёз не трачу, Лишь уколет несуразность восприятья - Невозможное с надеждой на удачу Настоящих дней с ушедшими объятье: Будто прочен дом, и все пока что живы, И попыхивает дедовская трубка, И старинный "Becker" вновь неторопливо Запоёт о той, шульженковской "Голубке"... Но про деда - лишь по фото и рассказам: Мы не встретились тогда, в минувшей жизни. Он бы тоже звал меня "цыганка Аза", Острослов, шутник и театрал капризный... Или вот ещё: вздохнёт фортепиано, Из "Сусанина" припомнив ариозо, - Был у мамы голос ниже, чем сопрано, У смолянки, поэтессы длиннокосой... Только мама не узнала, что однажды Я сменила дом, страну и замуж вышла, Но о песнях наших помню всех - о каждой, И машинки писчей звук, почти неслышный... Не тоскую, не грущу и слёз не трачу, Лишь уколет несуразность восприятья, Лишь во сне бывает сказочно иначе - Настоящих дней с ушедшими объятье...
Жду весну, как Армию Спасения… Грусть-печаль самой не одолеть… Дочитав «Онегина Евгения», Умудрилась «сплином» заболеть…
Чёрный кофе – мера пробуждения, Чтоб работать споро, не зевать… Жду весну, как Армию Спасения, Застелив тюльпанами кровать… http://planeta-knig.ru/shop/777/desc/vam-edinstvennomu-na-svete МОЯ ПЕРВАЯ КНИГА!
На излёте балтийского лета, Где тепла было пару недель, Снова в небе туманного света Начинается канитель,
Где прожекторы спорят с луною, Фейерверки… по поводу… без… Окоёмом Невы голубою Опрокинуты звёзды с небес.
Питер старый… и новый… трёхсотый… Юбилейный даты прошли, И по Пулковским тихим высотам Будут курсы сверять корабли.
Из созвездия Альдебарана, Из скопления плавных Плеяд – Встретим вас, может, несколько рано,
Питер, он просто примет парад. Мы видали гостей очень разных – Кто с добром, кто с войной, кто с мошной, Пьяных, жадных, насмешливых, праздных, Он и сам - умный, дерзкий, смешной.
Многозначные параллели – То обидит, то к сердцу прижмёт, Он вам даст – всё, чего вы хотели, Что украл, непременно вернёт.
Тамара, Тамара – звенели гитары, Не то с бодуна, или из будуара, И в бубны коряки стучали до звона, Кружились под марш… или вальс Мендельсона.
Конечно, конечно – мы жили беспечно – Стихами и прозой, но всё быстротечно, Хоть что-то останется в сердце до дрожи, Забудется если – то Бог нам поможет.
Поэты, поэты - вы как акварели, Туманны. И странно, что ярко горели, А рифма живуча, её не замучить, Бессмертие – это хронический случай.
Вы краски смешали, о счастье шуршали… Смотрели на вас эти люди из стали, Когда на пюпитрах корячатся ноты – Один только ритм, это ритм пулемёта.
Вас бабы бросали, сбегали к железным, Поэзия – это продукт бесполезный, А слава порхает то слева, то справа – То яблоко Евы, то просто отрава.
Слагать, умирая на случай созвучья – Эпоху прославить… Заманчивый случай! Вас слава ласкала как звуки Ла Скала, Но всё обернулось сплошным виртуалом.
И книги сожжены, состарились жёны, Не флеши, а плеши блестят обнажённо… Но всё же, но всё же прости ты нас, Боже, За то, что созвучьями Космос тревожим.
У каждой эпохи свои кабысдохи, Свои Мефистофели, страсти, подвохи, Но в каждом созвучье запрятана тайна – Слова сочетаются. И не случайно.
==== Нина Павловна Гаврикова (нинаюра) Член Академии российской литературы и МСТС "Озарение". Руководитель Международного детского литературного клуба "Озарёнок"
Что изменилось, Скажи на милость, Идём куда-то… Вы кто? - Солдаты. Да мы проворно Под звуки горна – Переродиться… Мелькают лица… Уже недолго – Вон речка Волга… Ты не прошляпил? – Да вон – Шаляпин! А ну-ка басом… - А ты кто часом? Красивый, смелый… Лети Гастелло! И снятся, братцы Протуберанцы, Ещё мгновенья Проникновенья, Чужие лица… А вам что снится? Всегда нам мало Всех карнавалов – Примерить струшу Чужие души. Мы бьем невинных, Вина не в винах, Зачем спросили? Да от бессилья. Мы прославлялись И проставлялись – Сто миллионов – Такая малость! Летят к нам звёзды, Пока – морозно, Все звёзды – в гнёздах, Да-да, серьёзно! Зачем ты бродишь? Ты ж не юродив! В горах и море, Где с Богом в споре, Чего ты ищешь? Гроза, дождище… Перенасыщен, Ты просто лишний. Мы все устали, Мы не из стали, Какие к бесу, Гипабиссали! И где твой адрес? Есть только абрис, Здесь все – иные, Лишь позывные… Аллахи, Шивы… Мой бог, мы живы! И снова снятся Протуберанцы…
Граната красное тело Рвала на куски и ела… Тяжёлые капли сока Дарили мне дух Востока… Струился нектар по венам Горячим огнём Вселенной… Я «спарить» с душой посмела Граната красное тело… http://planeta-knig.ru/shop/777/desc/vam-edinstvennomu-na-svete МОЯ ПЕРВАЯ КНИГА!
