«АЛЬФА-МИРАЖИ» МАРИНЫ ЗЕЙТЦ

            Декабрьским предновогодним утром 2012 года на Невском проспекте встретились мы с Мариной Зейтц ‑ петербургским поэтом, интересным собеседником, общительным человеком и просто красивой женщиной с её вечными заботами о доме и нежной любовью к домашним. Говорили о поэзии, о её книгах «Чем ближе мы подходим к тайне…» (Самара, «Арсенал», 2011) и «Год Дракона» (Новокузнецк, «Союз писателей», 2012), которые она мне любезно подписала и подарила…

Сегодня держу в руках новый поэтический сборник Марины Зейтц «Альфа-миражи»! В сборнике выделено пять разделов: первый раздел (в нём всего четыре стихотворения) ‑ программный, без названия; за ним следует «Безмятежная осень», «Бывает время…», «Ты можешь меня отрицать», «Опьянённые весною».

Небольшое (всего четыре четверостишия) стихотворение «Склоняюсь к дискам орхидей…» открывает сборник Марины Зейтц. «С высот восьмого этажа / Однообразно серых блоков, / Стою, закутанная в кокон ‑ / Как в контур альфа-миража». Так и видится вращающаяся сфера-кокон, «создающая иллюзию парящего в воздухе объёмного изображения». Внутри сферы – одинокая фигура человека. «Вечная тема» одиночества раскрывается здесь лаконично и легко с помощью нескольких деталей.

«А ветер гонит сумрак колкий в тоннели вымерзших аллей с высот восьмого этажа однообразно серых блоков» ‑ штрихи к портрету большого города, унылого и холодного. «Стою, закутанная в кокон – как в контур альфа-миража» ‑ образ лирической героини, одинокой среди людей в многоэтажном доме огромного города… Казалось бы, беспросветность, но…

 Несколько штрихов ‑ и создан ещё один образ. Образ орхидей. Можно сказать, самый первый образ, так как уже в первой строке стихотворения читаем: «Склоняюсь к дискам орхидей, / Они не пахнут – ни вот столько!». В третьей строфе: «Цветы цветут, и воздух стынет / Узором, вымерзшим в окне». И в последних строчках четвёртой строфы: «Мерещится душистый запах, / Как наваждение… Мираж».

 А ведь считается, что орхидеи наполняют пространство солнечной энергией, дарят радость и гонят депрессивное состояние, которое в стихотворении выражается с помощью немногочисленных эпитетов, таких, как: «сумрак колкий», «вымерзших аллей», закутанная в кокон», «вымерзший в окне узор». Говорят, что эти цветы творят чудеса, вдохновляя людей к творчеству. Да и в стихотворении с кольцевой композицией процесс совершения «чуда» чётко прослеживается: 1) сначала «они не пахнут», 2) - , 3) но всё-таки «цветы цветут», 4) и вот уже «мерещится душистый запах». Воспринимается такое расположение деталей как повышение их смысловой значимости, как градация. И осознаётся как альфа-мираж четвёртый образ – образ запаха!

Да, нежная и тонкая душа у орхидей, и на человека эти цветы воздействуют тоже тонко и нежно, как утверждают знатоки. Если вначале лирическая героиня, одинокая, будто «закутанная в кокон», не ощущает запаха душистых цветов, да и сама себе кажется иллюзорной (усиливает впечатление иллюзорности сравнение «как в контур альфа-миража»), то в конце уже не сама она закутана «в контур альфа-миража», а наваждением, миражом становится для неё душистый запах. Ну а мираж хотя и обманчивый призрак, но в основном это призрак того, чего жаждешь, о чём мечтаешь. А если у человека появляются желания и мечты, то и надежда на лучшее тоже теплится. «Лирическая героиня надеется на выход из ‘кокона’», ‑ объяснила Марина Зейтц на форуме сайта издательства. Вот так своеобразно раскрывается тема одиночества в самом первом стихотворении сборника Марины Зейтц «Альфа-миражи».

            В первом разделе без названия есть ещё три стихотворения: «Слово о Поэте», «Моим стихам», «Насте Русских» - все они о назначении поэта и поэзии, о творческом процессе написания стихов. Как живо нарисован портрет Поэта с помощью развёрнутого сравнения: «Ах, какой у тебя с сумасшедшинкой вкус! / Ты налился стихами, как спелый арбуз» («Слово о Поэте»).

Одной из характерных черт поэтики Марины Зейтц, на мой взгляд, являются, вкусовые образы (арбуз, «вафельное кружевце», брусника, рябина, облепиха, клубника, «горький кофе из медной турки», манго, ананас, «вкус хлебных крошек», кабачок, тыква, огурец, «сочащийся фарш», шампанское, «с корицею печенье», «кулёк с непрезентабельной едой», «привкус пепла», «разлей же осень по стаканам», «тягучий чай – горяч и сладок!», «парное молоко», «слоистый пирог», «коврижкой румяной», «берёзовый сок», «хрустит рафинадом ледышек», «присыпал лимонную корочку наста», «вкатилось солнце – толстый пряник»). Во всех разделах поэтического сборника встречаются вкусовые ассоциации. Например, оригинально восприятие весны в стихотворении «Послезимье» из раздела «Опьянённые весною»:

Ах как послезимье на вкусы богато!

И солнечный луч полутени дробят…

Он сладкий, конечно! Но – чуть кисловатый,

Как в рюмку налитый янтарный мускат.

Создавая поэтический образ, Марина Зейтц не обходится без ассоциаций обонятельных, вкусовых, зрительных, звуковых. Невозможно представить её стихи и без цветовой гаммы (сиреневое небо, дымно-сизый, ярко-голубой воздух, синеокий василёк, зеленоглазые воды, багряно-пламенное буйство…). Сменяют друг друга времена года, меняются запахи, звуки и краски, меняется жизнь! Читая, например, стихотворение «Сентябрь на даче», не только слышишь хруст огурцов, но и видишь, как «мажет осень жёлтой краской» их листья… Вдыхаешь аромат кофе и картошки, которая «дымно жарится». Буквально физически ощущаешь сентябрьское дачное действо, описанное так поэтично. Эффект присутствия!

Куда же исчезает разнообразие красок, когда речь идёт о городе? В зарисовках преобладают чёрно-серые тона. В стихотворении «Корона дождя» даже «мокрые сирени» и «золоченые сферы» кажутся серыми. А если и появляется белый цвет, то это или «белые тени», или белесая ночь-моль:

Молью летела белесая ночь

От нафталиновых запахов скверов.

Есть в сборнике стихотворение «Белая ночь». Его не могло не быть, ведь белые ночи – это чудесное явление, свойственное северной столице. «Белая ночь» с точки зрения цвета не выбивается из привычного круга бело-чёрной палитры, графичных контрастных зрительных образов: «Белая, будто одежда монахов ночного изгнанья…» ‑ «Чёрным по блеску заката рисуется лес», «…к сердцу подкралась бесстрастная стылая мгла».

В основе «Петербургских снов» тоже антитеза, выраженная антонимами, часто контекстуальными («роскошных – тусклых», «страх – забава», «душа – тело»). Качественных прилагательных мало: роскошные, тусклые, небрежные, упрямый, пьяные, острые. В основном город здесь характеризуется относительными прилагательными, обозначающими материал, из которого сделан предмет («гранитная рама роскошных невских побережий», «гранитные пределы», «железный царь»), а также пространственные признаки («петербургские сны», «невские побережья», «заморский ананас»). Сон в данном стихотворении – это альфа-мираж, иллюзия, уносящая в прошлое… Ну не альфа ли мираж образ города-пса в одноимённом стихотворении-метафоре? («Город высунул язык… от жары…»).

К стихам о Петербурге примыкают психологические зарисовки из жизни города: «Старик», «Петроградка», «Он и она». Наряду с урбанистической в сборнике много других тем. А природе, которая тесно связана с человеком, с его чувствами, переживаниями, с его жизнью, отведено, как мне кажется, гораздо больше страниц! Но город …

                    Город, в котором родилась и живёт поэт Марина Зейтц и который воспет ею в стихах, неподражаем. Город, в котором альфа-миражи дают надежду… Город, о котором говорю теперь поэтическими строками Марины Зейтц:

Мне снился город в острых брызгах,

Где вечно врозь душа и тело,

Где триста лет, ощерясь, грызла

Нева гранитные пределы.

                     ( «Петербургские сны»)

                                                                                                          Ольга Логачева