1
«Вам осталось жить ровно сутки».
«Как, всего?»
«Да, так уж получается».
«А почему? Ведь должна же быть какая-то причина!»
«Без всякой причины. Так положено. Или, если хотите, причина — смерть».
«И ничего…»
«Абсолютно! Не нам решать, вы же знаете».
«Ясно… И когда?»
«Завтра, в это же время».
«Значит, в двенадцать часов ночи?»
«Да, ровно в полночь».
Йозеф К. проснулся от боя старинных настенных часов, вместе с квартирой доставшихся ему в наследство от тётушки Аннет, бездетной сестры матери. Часы висели в гостиной и иногда били особенно отчётливо, словно хотели что-то сказать своему новому хозяину, но он почему-то не понимал их волшебного языка.
Йозеф открыл глаза и уставился в потолок, которого не было. Вместо него зияла кромешная тьма осеннего безлунного неба, на котором всё-таки можно было при желании рассмотреть пару звёзд. Полежав так несколько минут, он привычным движением включил ночник и глянул на будильник. И вздрогнул. Двенадцать! Двенадцать ночи! Этой?.. Той?.. Стоп, что это он? Ведь это же сон! Или… Всё было так реально! «Ровно в полночь…» Кошмар!
Йозеф поднялся и заковылял на кухню попить воды. Однако сейчас ровно двенадцать. Как начало отсчёта. А если правда?.. Чушь, как такое может быть! Хотя… Разве мы можем знать что-то наверняка? Если там, в небесах, действительно кто-то…
Он остановился перед зеркалом со стаканом в руке и вгляделся в своё отражение. Круги под глазами, мутный взгляд, кожа какая-то… Вид неважнецкий. А если внезапная болезнь? Он сказал: причина — смерть. А причина смерти? Жизнь?..
Йозеф вяло ухмыльнулся своей шутке и побрёл обратно в спальню. А если представить, что это правда? Ну просто представить… И жить ему осталось всего… чуть меньше суток. Что бы он тогда делал? Забегал бы, засуетился? И что дальше? Ну просидел бы потом, глядя в одну точку, всю ночь, и что? Что бы он успел сделать? Или кто-то другой на его месте? А что он успел сделать до сих пор? Не за сутки, а за всю свою жизнь! Не женат, детей нет, состояния нет, ничего нет! Работает обычным агентом в страховой компании, говоря проще, обманывает наивных граждан, выбивая из них, может быть, последние гроши. И сам получает столько же за свой ничтожный труд… А что вообще было хорошего в его жизни? Ну?.. Чёрт, и вспомнить нечего! Да не может такого быть, что-то же с ним происходило все эти годы?! Чем-то он занимался? Ведь он же жил! Или нет?.. О чём-то мечтал! Или нет?.. Ну хотя бы в детстве… Точно, вспомнил! Он мечтал быть пожарником! Рискуя жизнью выносить из огня красивых девушек, спасать их семьи и имущество, быть героем и надеждой всего города… И что же? Теперь он тоже бывает на пожарах… точнее, на пепелищах — составляет акты, обкрадывает несчастных погорельцев, снижая ставки, и пр. Ничтожество! Он и не заслуживает ничего хорошего! Потому ничего и не было… Ну, может быть… Конечно, Марта! Да, у него была Марта, её любовь! Их любовь… Так он и её профукал, испугался ответственности, сбежал… А почему они перестали собираться с Карлом? Уже три года не виделись… Какая-то трещина появилась в их отношениях, нарушилась связь… Да что Карл, он матери не звонит уже год! Узнаёт от сестры о её здоровье, да и то если бы сестра не заходила, когда бывает в городе…
Йозеф почувствовал, как комок подступил к горлу. Ладно, что он… Растравил душу… Пора спать, всех дум не передумаешь. И ничего не изменишь…
Вдруг он вскочил и закричал сам на себя: «Да как же я могу спать, если это и вправду моя последняя ночь?!!» Уже два часа… Два часа прошло, осталось всего двадцать два! Как он использовал их? Полежал, подумал чёрти о чём? Нет, сейчас же собраться и бежать! Надо… А что же надо? С чего начать? Что главное? Ему в семь вставать… Зачем? К дьяволу работу! Да ещё такую! Давно пора было её бросить!! Ладно, собраться и… Надо позвонить маме… И искать Марту… Она, кажется, жила где-то за городом… Стоп! Сейчас начало третьего! Куда бежать, кому звонить! Чтобы перепугать всех, выставить себя идиотом? Оставить о себе ТАКУЮ память, последнее воспоминание? Нарушить их покой, ворваться к ним с криком о том, что это, видите ли, его последняя ночь? Нет, надо успокоиться и всё обдумать. Составить чёткий план на завтра. Ведь завтра будет целый день! И он сможет наконец его провести именно так, как хочет! Он всё должен сделать правильно, подвести черту, расставить всё по местам, разложить по полочкам. Не суетиться, а сделать всё так, как надо. Хотя бы уйти достойно, если не получилось достойно прожить… Эту постылую никчемную жизнь… глупую, пустую… никчемную… пусто… дубль-пусто… всё глупо… и…
2
Утром Йозеф проспал, и ему пришлось собираться на службу впопыхах. Он носился по квартире из ванной в кухню, из туалета в спальню, из гостиной в прихожую, суетился, спешил, делал много лишних движений и в результате всё-таки опоздал. Первый раз в жизни. Естественно, в этой беготне он ни разу не вспомнил о вчерашнем сне и своих ночных мыслях. Да и весь день был загружен делами как никогда, приближался годовой отчёт, масса писанины, разные бумаги, справки и пр. и пр.
Ближе к концу рабочего дня, когда Йозеф уже начал собираться домой, на его столе вдруг зазвонил телефон. Необычайно богатый, полный обертонов баритон твёрдо приказал:
— Йозеф, отмените на завтра все свои встречи и дела. Вы мне понадобитесь.
— Хорошо, — с привычной готовностью ответил Йозеф, но тут же спохватился. — Простите, а вы кто? Я что-то… — но в трубке уже звучали гудки.
Йозеф в ступоре уставился в одну точку. Движение в офисе должно было вернуть его к действительности — все уже расходились по домам, на ходу прощаясь с ним, но, растерянно кивая в ответ, он просидел так ещё несколько минут. Затем машинально поднялся, взял пальто и шляпу и тоже вышел из офиса.
На улице вовсю хлестал дождь, и Йозеф решил переждать непогоду в одном из ближайших кафе. Посетителей было мало, так как рабочий день только-только закончился, и он легко выбрал свободный столик у окна. По стеклу со стороны улицы сплошным потоком лилась вода, как будто кто-то сверху опорожнял безразмерное небесное ведро; запоздалая ноябрьская гроза тревожно прогремела, напомнив о чём-то важном, очень важном. Да-да, надо думать. Думать логично. «Вы мне понадобитесь…» Ну конечно! Это же его шеф! Кому он ещё мог понадобиться на службе? И кто мог приказать ему отменить все его дела? Отчёт, всё такое, какие уж тут клиенты! Точно, шеф! …Но у шефа тонкий скрипучий голосок, да и приказывать он не умеет, так, вечно мямлит что-то… Вот именно! Значит, он попросил кого-то, чтобы от его имени… Что за чушь! Как это «от его имени»? В таком случае так бы и сказали, мол, шеф передал…
А может, чья-то глупая шутка? Но ведь этот телефонный шутник явно знал о том, что произошло с ним ночью! Так что же, правда? Какая, к чёрту, шутка! Всё правда! Господи, очевидно, что всё правда! И у него осталось… А он сидит тут, в какой-то забегаловке, и пьёт этот гадкий дешёвый кофе!.. Надо бежать, сейчас же, немедленно!.. Но куда? Да хотя бы пока к себе, а там…
Йозеф выскочил на улицу и под проливным дождём побежал в сторону своего дома. По пути он беспрестанно бормотал себе под нос, что «нужно успеть… нужно спешить…», пугая немногочисленных прохожих, пару раз чуть не попал под машину, а прямо у своего подъезда сбил с ног какого-то старичка и долго извинялся, помогая тому подняться.
Наконец он ворвался в подъезд и тут вдруг так некстати столкнулся с ненавистным соседом Кочински, постоянно доводившим его своими колкими насмешками, а порой и оскорблениями.
— О, наш господин страховщик! — не упустил тот момента и в этот раз. — Ну как, много сегодня народу надул?
Йозеф молча развернулся и с ходу заехал ему кулаком в зубы.
— Кочински, скотина! — заорал он. — Давно надо было дать тебе в морду! — и побежал к себе.
Влетев в квартиру, уже совершенно не в себе, Йозеф в исступлении бросился звонить Марте. Затем, сообразив, что не знает её телефона, по памяти набрал номер Карла и, как только на том конце взяли трубку, почти закричал, путаясь в словах:
— Мне… Я бы хотел… Вы… Позовите мне… Карла!
В трубке молчали как-то тяжело и тревожно.
— Ну так что? — нетерпеливо переспросил он. — Позовёте?
— Карл уже три года как умер. Извините…
«…Уже три года как умер», — эхом прозвучало ещё раз в голове Йозефа.
— Да-да, — сказал он сам себе, уронив трубку на пол, — уже три года…
Затем посмотрел на часы. Полдесятого… Карл уже три года как… А он не знал… А сам… Вот что: он испугался! Что так мало… А Карл уже три года… И тут опередил… Он уже знает, что там… Скоро узнает и Йозеф. И что? Скулить, обливаться слезами? Надо просто молча ждать. Достойно, спокойно посмотреть смерти в лицо… Она всю жизнь стоит за нашими спинами, так что же, он не сможет один раз посмотреть ей в лицо? Всего один раз… Без страха и упрёка…
Йозеф снял с себя пальто и шляпу, с которых на пол стекала вода, достал ручку и бумагу и стал писать. Маме, сестре… А это передать Марте… Хотя нет, ни к чему её беспокоить. У неё наверняка своя жизнь, муж, дети…
Дождевая капелька упала с его волос на исписанный листок. Или слеза? Часы пробили десять. Осталось два…
Он вложил прощальное письмо в конверт, положил его на видное место на стол, чтобы сразу нашли, затем принял душ, переоделся во всё сухое и чистое, аккуратно заправил постель, выключил свет и улёгся поверх покрывала, глядя в потолок. Опять такая же беззвёздная ночь, ещё одна, последняя. Наверняка уже вернулся из своего летнего путешествия к Антиподам его любимый Орион… Давно он не смотрел на звёзды! А ведь когда-то увлекался астрономией, легко мог найти на небе не только пояс Ориона, но и Ригель с Бетельгейзе… Что с ним случилось потом? Ведь он был замечательным мальчишкой, он точно это помнит! В детстве у него было полно друзей, и потом, в университете… Мама им так гордилась… Ни разу не упрекнула, что редко навещает… А он… Теперь уже ничего не поправить, поздно. Хорошо хоть, что он понял это. Понял сам и сумел, успел объяснить маме, сестре, хотя бы в письме… И теперь… Будь, что будет. Он готов!..
…Спустя какое-то время, совершенно измотанный, Йозеф К. забылся тяжёлым болезненным сном. Часы в гостиной отбили двенадцать раз.
® Алексей Сажин
