Далеким парусом в просторах пустоши поблекшей
Плыву куда-то вдаль, не зная горизонта.
Не докричаться сквозь засовы тишины безгрешной,
Пытаюсь разглядеть тебя во мгле бессловно.

Ещё было утро, а я, Денис Шториков, уже направился в магазин.

Почему грустит Данил?
Белый свет ему не мил?
Искусали комары!
Солнце скрылось от жары.
Ты, Данилка не грусти
И комариков прости!

Все! В школу завтра – не пойду!
Иначе двойку получу…
Ведь Я уроки не учил.
я в суматохе все забыл!

Ох, нелегко женщине на флоте! Морские волки - ха! Трезубец вам в одно место. Насмотрелась я на вас во всех ракурсах. Женщина на корабле - к беде, говорите? Да сами вы беда, изверги! Похлеще девятого вала Айвазовского.

Петька с нашего подъезда
Мне покоя не даёт
Я иду, а он орёт,
-Как дела? Куда пошла?
Город, где Йошкар-Ола?

Есть средь болот, озер Полесья, мой славный, добрый уголок,
Под сенью векового леса, у перекрестка трех дорог:
Тут деревенька ярче солнца, сияет золотом песков;
Где пьет журавль ведром с колодца, святую влагу родников.

Отшептали листвою березы,
Горечь лета в конце сентября,
Полыхая рябиновой гроздью,
Бабье лето гостит у ручья.

«Каждый умирает в одиночку»,
И умирал, и так же умрёт,
Я помню эту книжную строчку,
Но оторопь меня не берёт:

Душа прильнет к священным стансам,
Закружит дух волшебным танцем,
И в келье дивного альянса
Достигнет божьего баланса.

Триста верст индевелой чащобы,
Проутюженных стужей полей,
Отблеск звезд в луковичках церквей
И сугробы, сугробы, сугробы.

Время кончилось бабьего лета
с разноцветьем, написанным маслом.
Будто лето пропело фальцетом.
Ярко вспыхнув салютом, погасло.