Муниципальная психиатрическая больница находилась за пределами города.
Трёхэтажное здание давно обветшало и состарилось.
Обычный стационар. Отличие - решётки на окнах.
Палаты имели всё необходимое – кровати, тумбочки и раковину.
Скромно, но на всю жизнь здесь никто оставаться не собирался.

Не торопясь, Андрей поднимался по грязным полуразрушенным ступенькам. Одна, вторая, третья…
Старая массивная дверь подалась легко и бесшумно.
– Проходи, сынок.
Санитарка легонько подтолкнула мальчика в спину.
– Вон, друзья тебя уже дожидаются.
Несколько человек стояли у входа и смотрели на новенького.
– Привет!
Каждый, в знак солидарности и поддержки, старался хлопнуть Андрея по плечу.
– В какую палату?
- Сейчас посмотрим, где место есть.
Сев на заправленную постель, вновь поступивший пациент плотно зажал руки меж коленей. Всё, что происходило вокруг, не имело к нему ни малейшего отношения. Запахи лекарств и бытовой химии, навязчиво давили на психику. Где он? Почему здесь? Кто эти худые, с зелёными лицами люди?
Затухающее сознание, отчаявшись и устав сопротивляться, то всплывало, то опускалось глубже в безжалостный холодный мрак океана. Каждая последующая волна становилась темнее и тяжелее. Андрей знал, рано или поздно, бездна раскроет спасительные объятья и примет его в свой непостижимый водный мир. Он понимал, избавление - благо. Они уже давно стали единым целым. Мысленно, он столько раз погружался в бездонную призрачную стихию. И с каждым разом всплывать становилось всё трудней. Голос просил: "Останься"!
Оценив ситуацию, врач ласково потрепала по голове.
– Что пригорюнился? Переодевайся, скоро обед.
Нехотя сняв джинсы и свитер, Андрей надел спортивный костюм.
Санитарка принесла больничные тапочки и унесла вещи.
Здесь, в палате, начинался новый этап его маленькой, горемычной жизни.

Ознакомившись с медицинской картой, Ольга Владимировна задумчиво покачала головой: «Пожалуй, для начала стоит попробовать лёгкий транквилизатор из разряда седативных антидепрессантов. Возможно, тяжёлая артиллерия и не понадобиться. Посмотрим». Заполнив лист назначений, она отнесла историю болезни на пост.
«Ещё одна дурёха», - подумала врач, с сожалением глядя на молодую медсестру. «Угораздило же сюда устроиться».
Зарплата в специализированном стационаре отличалась повышенной ставкой.
Доплата за то, за сё, существенно увеличивала сумму оклада.
Персонал не бедствовал.
– Ты присматривай за ним внимательнее, мало ли что. Похоже на рецидив.
Медсестра работала недавно, и Ольга Владимировна не считала зазорным лишний раз продублировать назначения.
Люба старалась выполнять обязанности безукоризненно. Она понимала чреватость допущенных ошибок. Это место решало пусть не все, но многие проблемы. Съёмное жильё съедало половину заработка. На оставшуюся сумму, Люба умудрялась одеваться и покупать продукты. В общем, всё складывалось не так-то уж и плохо, а к специфике отделения она надеялась в скором времени привыкнуть.

***

Ночь прошла относительно спокойно. После укола Андрей не помнил, что ему снилось, и снилось ли вообще.
С утра, стоя у окна, он ждал маму, пристально вглядываясь в открытые ворота: «Интересно, сегодня она придёт»?
Свидания разрешались только по выходным. Он это понял из разговоров пацанов. Они тоже подходили к окну и тоже ждали.
Асфальт под лучами весеннего солнца почти высох. Лишь кое-где сохранились грязно-серые остатки льда. Пожухлая прошлогодняя трава даже на солнцепёке не спешила уступать место новой, молодой и зелёной. Весенняя капель, звонко ударяясь о карниз, стекала ниже. Достигнув последнего этажа, она, разлетаясь мелкими брызгами, весело спрыгивала на землю.
Котёнок сидел на карнизе и смотрел в окно. Андрей постучал пальцами по стеклу. Точь-в-точь такой же, как жил у них раньше, чёрный, с белой манишкой и башмачками. Котёнок, встав на задние лапки, игриво следил за передвижениями пальцев: «Видимо, правду говорят, что у кошек девять жизней».
Несколько лет назад, невзирая на запрет, он пригласил школьного приятеля в гости. От компьютерных игр они перешли к играм с котом. Гость сказал, что если кошку сбросить с четвёртого этажа, то ей ничего не сделается: «Для них, это почти то же самое, что спрыгнуть с дивана». Андрей спорить не стал, считая утверждение глупым.
Отлучившись в туалет, он услышал весёлый вопль.
– Смотри, смотри, живой! Я же говорил!
Старый кот сидел на грязном асфальте.
Не помня себя от ужаса, Андрей быстро сбежал вниз. Васька уже отполз в кусты. Под ним растекалась лужа из смеси мочи и крови.
Через год, в ветеринарной клинике, взглянув на результат анализа, врач сказал, что кота лучше усыпить. Единственное, что могло бы его спасти, это гемодиализ. Притихший Васька сидел на столе. В дверях, не выдержав, Андрей обернулся. Кот смотрел долгим, понимающим и всепрощающим взглядом. Люди так не умеют. В его взгляде не было ни упрёка, ни мольбы, ни надежды.
Андрей нёс пустую переноску для котов и плакал. Он не слышал ни шума проезжающих машин, ни людских голосов.
Кругом стояла звенящая всепоглощающая тишина. Мир оглох, умер или просто исчез.

***

Заступив на ночное дежурство, Люба первым делом проведала новенького. Андрей ни с кем не общался. Он либо смотрел в окно, либо лежал, плотно укрывшись одеялом. Трудно понять, насколько эффективным оказалось лечение. Иногда результат оказывался полностью противоположным.
Пролистав историю болезни, она обратила внимание на возраст. Всего четырнадцать, а на вид и того меньше. Голубоглазый, белобрысый, он чем-то напоминал младшего брата, оставшегося в деревне с родителями.
Взяв в процедурном кабинете шприц, она прошла в палату.
Андрей нехотя лёг на живот, освободив ягодицу.
Лекарство подействовало не сразу, какое-то время он прислушивался к голосу.
Монотонно, словно мантру, повторяющему один и тот же вопрос: «Ты останешься?»
Скомканные, вязкие, словно тягучая смола, мысли текли нескончаемым потоком.
Он снова уходил, погружаясь всё глубже и глубже. Туда, где ему всегда были рады.

***

Всю следующую неделю Андрей почти не отходил от окна. Он так ни с кем и не подружился.
Люба видела, как он часами, словно с кем-то играя, водил рукой по стеклу.

***

В субботу к воротам убогого заведения подъезжали машины, шикарные и не очень.
Кто-то добирался рейсовым автобусом.
Народу в холле собралось не много. Люба, наблюдая за миловидной ярко накрашенной блондинкой, смотрела и думала, что Андрею с матерью повезло. Некоторых пациентов не навещали вовсе.
Иногда, если в больницу приезжала областная комиссия, для детей наступал праздник. Они наперебой рассказывали, чем их кормили, и что самое важное - давали фрукты. Когда комиссий не ждали, Люба угощала их собственными конфетами.
Детский мир ничем не отличается от взрослого, порой, даже наоборот.
При виде Андрея дети глумливо кривили рот и вертели пальцем у виска.
– Овощ! Овощ идёт!
Он даже не смотрел в их сторону. Понуро опустив голову, Андрей шёл в столовую,
механически ел и возвращался обратно.
Ремиссии не наблюдалось.

***

Наступил полный штиль. Погружения прекратились. Изредка, лёгкий бриз откуда-то издалека приносил воспоминания.
Мысле-образы, словно растревоженный рой, хаотично разлетались в стороны.
Вот он семилетний пацан поднимается по ступенькам, стараясь не смотреть в сторону. Недалеко дверь в подвал. Она почему-то всегда открыта. Замок кто-то ломает с настырной регулярностью. Андрей боится смотреть в сторону. Кажется, что за дверью кто-то есть. Поднявшись на крыльцо, он достаёт чип и облегчённо вздыхает.
– Мальчик, ты здесь живёшь?
- Да.
– А ты не подскажешь…
Сильная мужская рука крепко сжимает запястье. Резкий рывок в сторону, и они оказываются у ТОЙ двери. Мужчина сильнее, гораздо сильнее, но жажда жизни заставляет ребёнка найти способ спасения. Андрей, крепко ухватившись за перила, держится изо всех сил и молчит. Молчит, потому что мальчикам кричать стыдно. Неожиданно, открывается подъездная дверь и выходит сосед с собакой. Рука свободна! Пока электронный замок надёжно блокирует вход, Андрей бежит домой. Маме он ничего не скажет, он же мужчина, а мужчины не должны жаловаться и плакать.

***

Утром котёнок не появился, днём тоже.
Андрей весь выходной простоял у окна.
Снег растаял. Первый весенний ливень, смывая зимнюю грязь, образовал настоящий поток, с шумом несущийся по асфальту.
Мама не пришла.
В воскресенье днём Любочка сказала, что его ждут в холле.
Мама хорошо выглядела и приятно пахла духами.
– Как ты тут?
- Нормально. Когда меня выпишут?
- Не знаю, врач говорит, недели через две. Нужно пройти полный курс.
– А школа?
- Ты умный, пропущенный материал наверстаешь быстро.
Чмокнув в щёку, она отдала передачку, и торопливо попрощалась.
Андрей ушёл не сразу. Он смотрел в окно, на знакомую фигуру, садившуюся в незнакомое авто.
В сестринской, Люба раскладывала по контейнерам таблетки.
– Можно? - Андрей робко постучал в открытую дверь.
- Проходи.
Присев на свободный стул, он выложил на стол конфеты.
– Угощайся.
– Спасибо. Мама принесла?
Он кивнул.
Голубые глаза, смешная чёлка постриженная наискосок, ямочки… У него никогда не было девочки.
Разглядывая её лицо, он мечтал, что когда-нибудь, когда станет взрослым, то встретит такую же: хрупкую, нежную, женственную.
С такой же улыбкой.
У него всё получится, должно получиться. Он справится. Может быть.
Люба ловила себя на мысли, что ей искренне жаль Андрея.
Купленное по дороге яблоко, она делила пополам. И не только яблоко.
Иногда случается, человек с первого взгляда становится симпатичен. И не потому, что у него красивые глаза или кудрявые волосы.
Трудно объяснить, отчего возникает чувство, что ты его давно знаешь, что он твой родной, близкий.
Может быть, они с Андреем встречались в прошлой жизни? Может, там они любили друг друга, или он был её отцом, или братом?

***

Ночью Андрей вспоминал мать. Она, наверное, его любила. Родители должны любить детей. Если не они, то кто же? Ему не за что было её прощать. Она жила своей жизнью, независимо от того, нравилось ему это или нет. Имела право. Её личная жизнь его не касалась, и те мужчины, которых она приводила, оставались для него чужими. Но не для неё. Она их тоже любила. Пусть недолго, не её вина, что они уходили прежде, чем Андрей успевал к ним привыкнуть. Вначале, он мечтал об отце, потом, став старше, понял, что не прав. Эгоистично решать за других, как им жить, пусть даже этот другой – мать.
Если к ним приходили гости, Андрей уходил в свою комнату. Стараясь не выходить даже на кухню. Ему хватило одного раза, когда он раньше обычного пришёл из школы. Дверь в материну комнату оказалась открытой. Его взгляд упал на постель. Смуглая волосатая задница ритмично поднималась и опускалась, поднималась и опускалась. Снова, снова и снова… Он развернулся и вышел. В тот день он просидел в чужом подъезде до самого вечера.
По ночам ему казалось, что кто-то стучит в дверь. Смутное чувство тревоги не давало уснуть. Стоило задремать, стук повторялся. Утром, не выспавшийся, он шёл в школу. Со временем стук стал настойчивее и громче. Он не мог не думать о том, КТО стоит за дверью? За ТОЙ дверью.
На уроках, Андрей практически не работал. Общение с одноклассниками - свёл к минимуму.
Школьный врач, наблюдая неадекватное поведение, пригласила мать на собеседование.
Депрессивный психоз, как предварительный диагноз, говорил о многом.
В частности, большинство детских самоубийств совершаются именно в таком состоянии.
Врач посоветовал обратиться к участковому психиатру.
После посещения, мама высказала всё, что думает по этому поводу, пригрозив психушкой, если он не возьмётся за ум.

***

Андрей долго не мог уснуть. Желудок сосало. Растущий организм требовал дополнительных калорий.
Достав из кармана прихваченный в столовой хлеб, он ел и думал о себе, о жизни.
Голос в голове, донимавшей долгое время, молчал. Сознание больше не дрейфовало.
В отделении он вполне освоился. Персонал не злобствовал. Особенно импонировала Люба.
С соседями по палате отношения не складывались. Вопли и крики напрягали. Они или о чём-то спорили, или дрались, или просто тупо слонялись из угла в угол. Слушая, он содрогался от отвращения. «Дома я помогаю папе баранов резать. Башку держу, чтоб не крутили». Андрей совершенно не мог понять, что в этом прикольного? И что смешного в поедании рыбок из аквариума?
Утром, во время обхода, Ольга Владимировна задала обычный вопрос: «Как дела»? И улыбаясь сказала, что скоро выпишет.
Пора было возвращаться в обычный мир.
В кабинете, перечитав историю болезни, она написала заключительный эпикриз.
Рекомендовав наблюдаться у участкового психиатра. И раз в год проходить обследования в стационаре.
Никто достоверно не знает природу психозов. Лечение не даёт сто процентной гарантии.
Здесь можно уповать лишь на Господа Бога.
Люба сидела за столом и что-то писала.
– А меня выписывают!
- Знаю. Я рада за тебя. По дому-то и по школе соскучился?
Андрей заулыбался.
– Ага. Особенно по школе.
Санитарка принесла из гардероба вещи.
Он не мог так просто уйти. Это было бы не правильно. В карманах, кроме хлеба, ничего не было.
– Люба, нам сегодня в столовой такой вкусный хлеб давали!
Смущённо улыбаясь, Андрей выложил кусочки на стол.

Снег окончательно растаял. Нежно-зелёная трава, пробиваясь сквозь старую поросль, тянулась к свету.
Андрей, выйдя на крыльцо, с непривычки зажмурил глаза. Он уже отвык от внешнего мира.
Любой человек, случайно оказавшийся по ту сторону железных ворот, спешил бы покинуть обитель скорби. И, по возможности, никогда не возвращаться!
Андрей не спешил. Спускаясь, он то и дело оборачивался.

Любаша, глядя Андрею в след, надеялась, что видит его в последний раз. Её уверенность по поводу собственной адаптации, сильно пошатнулась. С каждым отработанным днём, она всё отчётливее понимала, насколько глупыми и наивными оказались её планы. Привыкнуть можно ко многому, но не к изуродованным болезнью детским лицам. Зыбкий мираж растаял, уступив место злой и суровой действительности. Здесь, за больничными стенами, Люба в полной мере ощутила двуликость бытия.
В отделении люди жили в другой, только им ведомой реальности. Постояльцы слышали то, чего не слышат остальные, и видели то, что для других просто не существовало. Они подчинялись некой сущности, стоящей за ТОЙ дверью, выполняя ЕЁ прихоти и желания. Молча соглашаясь и повинуясь: «Да, мой господин»! Никогда, никому не рассказывая, о чём он им тихо и настойчиво шепчет. Это оставалось тайной. На какое-то время, голос, словно сжалившись, замолкал. Но однажды, приходил снова, чтобы продолжить прерванный диалог.
Люба стояла у окна, и глядя Андрею вслед, вытирала слёзы.
«Почему Любочка плачет»? Он недоумевал, зачем же так огорчаться? Он знал, даже более того, был уверен, что вернётся. Обязательно вернётся!