Сонет для нас устойчиво ассоциируется с эпохой Возрождения. Неудивительно, ведь эта форма возникала на заре той эпохи и во многом определила культуру Ренессанса и ее развитие. История его начинается в первой половине XIII века на Сицилии. В то время император Священной Римской империи Фридрих II Гогенштауфен контролировал этот остров и значительную часть Италии, более того, Фридрих II постоянно жил в Сицилии, что сделало эти земли важнейшим культурным центром Европы. Этого германского императора заслуженно считают первым человеком эпохи Возрождения, собственно, открывшим новый период в истории.

При дворе Фридриха было немало людей искусства, в том числе поэтов. Писали стихи и сам Фридрих, и его сын Манфред. Сицилийский круг поэтов, в отличие от других современных ему италийских отличался своеобразием: тогда, в эпоху господства новолатинской и прованской поэтических школ, сицилийцы писали стихи на еще только складывающемся итальянском, причем избрали они не сицилийский, а тосканский диалект, позднее, в эпоху Данте, ставший основой итальянского литературного языка. Само собой разумеется (как и в других романских поэтических школах) на формирование строя и формы поэзии в Сицилии большое влияние оказали народные песенные формы.

Одной из таких форм было «страмботто» - форма песни-дуэта, состоявшая из перекрестного чередования строк на две рифмы. Страмботто выглядит как соревнование двух певцов – первый дает строку на свою рифму, второй добавляет к ней строку на свою – и так далее они нанизывают строку за строкой, пока кто-нибудь из них не «иссякнет» и не сможет найти еще одно слово на свою рифму.
Придворный поэт Фридриха II Джакомо (по другим сведениям – Якопо) да Лентино и создал первые сонеты на основе страмботто. Схема рифмовки да Лентино следующая:
abababab cdcdcd. Здесь еще не было четкого обособления катрена от катрена и терцета от терцета – они как бы слиты. В то же время структура сонета уже задана: 8 катренных стихов и 6 терцетных стихов. Такая структура имеет сходство с композицией строфы канцоны, которая в древности была особой народной песенно-танцевальной формой. В строфе канцоны есть четкое разделение на две части: первую, состоящую из половинного шага вперед и половинного шага назад (отсюда катрены) и вторую, представленную полным шагом вперед (терцеты). Кроме того, успех сонета определен его размером (14 стихов – это в пределах оптимального объема для лирического выражения) и близостью структуры к золотому сечению (5:8 как 8:13 – золотое сечение, 6:8 как 8:14 – сонет).

Смерть Фридриха II в 1250 году повлекла за собой трагические события – Италия была охвачена войнами. Карл Анжуйский, брат французского короля, вторгся в Италию и захватил власть над Сицилией, сын Фридриха Манфред погиб в сражении. После этих событий Южная Италия никогда больше не достигает того культурного уровня, что при Фридрихе; история сонета продолжается уже в Средней и Северной Италии.

Опыт сицилийских поэтов не был напрасен: он оказался подхвачен в Тоскане. Группа флорентийских поэтов: Гвидо Кавальканти, Чино де Пистойя, и, конечно, Данте Алигьери, подхватили это начинание. На рубеже XIII и XIV веков сонет претерпевает существенные метаморфозы. В сонетах Данте (Новая жизнь), посвященных его любви к Беатриче и некоторым иным темам, происходит четкое обособление катренов и терцетов по следующим схемам:
abab abab или abba abba (катрены), и cdc dcd или cde cde (терцеты). Охватная рифмовка катренов с той поры становится доминирующей. Терцеты, как оказывается, можно писать не только на две рифмы (со скрытой идеей креста), но и на три (три вертикальные скрепы рифм).

Но главное – сонет становится формой выражения реального (и даже реалистически изображенного) чувства. Общеизвестна средневековая тема Прекрасной Дамы, которой посвящено великое множество разнообразнейших стихов. Однако средневековые поэты понимают это чувство абстрактно, вне связи с реальным персонажем, для них это прежде всего дань традиции, упражнение на заданную тему. Данте же имел в виду совершенно реальную, пусть и идеализированную им Беатриче. Этим был положен первый камень гуманизма эпохи Возрождения.
В XIV веке главным последователем Данте стал Франческо Петрарка. Его многочисленные (более 300) сонеты, объединенные в два цикла («На жизнь мадонны Лауры» и «На смерть мадонны Лауры») , также имеют в своей основе реальное переживание, целую историю, растянувшуюся на десятки лет (встреча с Лаурой в одной из церквей Авиньона, через двадцать с лишним лет смерть Лауры во время эпидемии чумы, еще около 30 лет любви и одиноких воспоминаний). Петрарка довел сонет до совершенства, недаром классический сонет называют петраркианским. Более того, сонеты Петрарки не замкнуты в одной любовной теме, в них присутствуют и многочисленные пейзажные, философские и даже гражданские мотивы.
Парадокс Петрарки состоял в том, что он был страстным почитателем античности, уделившим массу времени и сил на ее изучение (стоит сказать, что им было открыто множество античных рукописей). Поэтому большую часть своих произведений (не сонетов!) Петрарка написал на латинском, старательно подражая классической латыни Вергилия и Тита Ливия. Главным делом своей жизни они считал поэму «Африка», формально посвященную победителю Ганнибала Сципиону Африканскому, но, по сути, любовно восстанавливавшую римскую древность. Сонеты же свои Петрарка считал второстепенной частью своего творчества, поэтому настоящая слава к ним пришла уже после смерти поэта.

Тем не менее, петраркианский канон сонета в последующие века (XV, XVI) стал доминирующим в Италии, ему много и усердно подражали. Однако, среди многочисленных последователей Петрарки выделяется совершенно особенная, титаническая фигура, давшая сонету новое звучание. Это Микеланджело. Для великого ваятеля сонеты тоже не были главным делом жизни – но достаточно прочесть их, чтобы убедиться, насколько масштабен был его поэтический гений. Сонет у Микеланджело подчеркнуто экспрессивен и невероятно напряжен. Не могу не привести один, совершенно неповторимый образец:

Не правда ли – примерам нет конца
Тому, как образ, в камне воплощённый,
Пленяет взор потомка восхищённый
И замыслом, и почерком резца?

Творенье может пережить творца:
Творец уйдёт, природой побеждённый,
Однако образ, им запечатлённый,
Веками будет согревать сердца.

И я портретом в камне или цвете,
Которым, к счастью, годы не опасны,
Наш век могу продлить, любовь моя, -

Пускай за гранью будущих столетий
Увидят все, как были вы прекрасны,
Как рядом с вами был ничтожен я.
(пер. А.Эфроса)

Красота этого сонета – в остроте нескольких противопоставлений (более того – противоречий). Красота – ничтожество, вечность – смертность. Именно антитеза становится впоследствии одним из важнейших структурных и композиционных принципов сонета. Но об этом – чуть позднее.

Начало XVI века было временем, когда слава сонетов Петрарки распространилась не только по всей Италии, но и за ее пределы. В Испании одновременно работали два превосходных сонетиста: Хуан Боскан и Гарсиласо де ла Вега – с них начинается история этой формы в испанской литературе. Множество превосходных сонетов можно найти у Сервантеса, Лопе де Вега и других авторов. Испанцы смело развивают композицию, основанную на антитезе. Может быть, лучший пример - вот этот сонет неизвестного автора XVI века:

Ты мной любим, Господь, не по причине,
Что в рай стремлюсь к обещанным наградам,
Не по причине страха перед адом,
Где платятся обидчики святыни,

Но оттого, что вижу я доныне
Тебя приговорённым и распятым,
И тело вижу, отданное катам,
И смертный пот, и труп на крестовине.

И мне любить завещано от Бога,
Не будь награды, с той же самой силой,
Не будь расплаты, с тою же виною.

Такой любви не надобно залога,
И если бы надежду погасило,
Моя любовь не стала бы иною.
(пер. А.Телескула)

Или вот такой сонет Бартоломе де Архенсола (первая половина XVII века), воспроизводящий по-своему идею знаменитого 66 сонета Шекспира:

Открой же мне, о Вседержитель правый,
В чём промысл твой всевышний заключен,
Когда невинный в цепи заключен,
А суд творит неправедник лукавый?

Кто мощь деснице даровал кровавой,
Твой, Божий, попирающей закон?
Чьей волей справедливый взят в полон,
И наделён несправедливый славой?

Зачем порок гарцует на коне,
А добродетель стонет из подвала
Под ликованье пьяных голосов?

Так мыслил я. Но тут явилась мне
Вдруг нимфа, и с усмешкою сказала:
«Глупец! Земля ли лучший из миров?»
(пер. С.Гончаренко)

Другой литературой, обратившейся к сонету, стала французская. В XVI веке наиболее известны Жоашен дю Белле и Пьер Ронсар. Они разрабатывали новую модель сонета, называемую французской. Ее отличие от итальянской заключается в структуре терцетов – они пишутся на три рифмы, две из которых являются смежными ( в итальянском сонете все рифмы перекрестные).Таким образом, схема французского сонета следующая: abba abba ccd eed. Французы же ввели ряд строгих формальных требований к сонету, ставших общепринятыми в XVII-XVIII веках. Прежде всего, это необходимость использовать только точные рифмы, запрет на повторение слов (кроме союзов и личных местоимений), четкое синтаксическое отделение катренов и терцетов друг от друга, наконец – требование наличия в сонете «диалектической триады» (тезис-антитезис-синтез), причём задолго до Гегеля. Согласно канону, первый катрен дает экспозицию главной темы, второй – ее развитие. Первый терцет дает побочную тему, являющуюся антитезой к главной, второй терцет дает завершение в виде синтеза этих тем. Вот сонет Агриппы д’Обинье (рубеж XVI-XVII веков), почти полностью соответствующий этому идеалу:

Мила иному смерть нежданная в бою,
От пули, от меча, кинжала иль картечи,
Кончина славная среди кровавой сечи,
Где та ж судьба грозит оставшимся в строю.

Мила другому смерть в постели, не таю,
И суетня врачей, потом – над гробом речи,
И вопли плакальщиц, и факелы, и свечи,
И склеп на кладбище, и уголок в раю…

Но не прельстит меня нимало смерть солдата:
Ведь в наши времена его ничтожна плата,
В кровати смерть скучна, она – удел ханжей.

Хочу я умереть в объятиях Дианы,
Чтоб в сердце у нее, от горя бездыханной,
Воспоминания воздвигли мавзолей.
(пер. В.Дмитриева)

Еще одна особенность этого сонета – он написан александрийским двенадцатисложником, поэтому переведен шестистопным ямбом. Французы, впрочем, писали сонеты и десятисложником, а итальянцы - одиннадцатисложником.

В первой половине XVI века сонет проникает и в Англию, где разрабатывается его новая, английская, модель, или, точнее, ряд моделей, все более отклоняющихся от исходной итальянской. Реформу начали одновременно несколько поэтов. Одним из них был Филипп Сидни, военачальник Елизаветы. Его модель основана на французской, но терцеты инверсированы так:
abba abba cdd cff
В этой модели осуществлен переход к сонету с тремя катренами, ее можно представить и так:
abba abba cddc ff
Отталкиваясь от модели Сидни, другие поэты вели поиск в двух различных направлениях. Эдмунд Спенсер попытался связать все три катрена сквозными рифмами, перейдя к перекрестной рифмовке в катренах:
abab bcbc cdcd ff
Модель Спенсера не получила широкого распространения, вероятно, из-за относительной бедности английского языка рифмами. Более популярной стала упрощенная модель, предложенная Генри Сарри:
abab cdcd efef gg
Именно этой модели следует Шекспир в своих сонетах. Три катрена на перекрестные рифмы более не связаны друг с другом, а завершающее двустишие обычно содержит звонкую афористичную сентенцию. Свободное построение модели Сарри облегчает задачу поэта, но, увы, лишает сонет цельности и внутренней взаимосвязи его частей с помощью антитез.

Три основных типа сонета: итальянский, французский и английский – благополучно дожили до наших дней. В русской поэзии доминирует французский тип, итальянский ему несколько уступает, английский же был мало распространен до середины XX века, когда появились знаменитые переводы Маршака. В России сонет имел период расцвета в начале XX века, второй период высочайшей популярности сонета проходит сейчас – чтобы в этом убедиться, достаточно полистать www.stihi.ru или какой-нибудь иной сайт. В настоящее время пишут преимущественно сонеты английского типа (модель Сарри) или французские.