Все дни, так называемого человека, о котором пойдет речь в этом рассказе, были, как братья – близнецы, похожи друг на друга. Он просыпался рано утром и шел к бедному соседскому старику, у которого мылся и завтракал, потому что свет, газ и воду у него давно отключили за неуплату, а платить было нечем. Вот уже полтора года Олег прибывал в положении бича и нигде не работал. Но зато, он гордо именовал себя «догхантером», для тех, кто не знает значения этого слова, скажу, что оно, в простонародии, означает – живодер… Приведя себя в порядок и позавтракав у соседа Олег вернулся в свою квартиру и нарезал несколько кусочков хлеба. Он обработал их ядом и положил в салафановый мешочек, затем достал из шкафа небольшую шкатулку, в которой лежали три дротика и, обмакнув их наконечники во флакон с ядом, аккуратно положил обратно в шкатулку. Олег очень трепетно относился к этим предметам, но особенно он любил алюминиевую трубку, из которой плевался отравленными дротиками. Она была с ним с детства и лежала всегда, как сердцу дорогой сувенир, на виду… Сложив все хозяйство в кожаную сумку, он перебросил ее через плечо и направился к выходу… Весь отравленный хлеб он бросал собакам, которых встречал у себя на пути, но псы, отведав этот гостинец, уже не могли отблагодарить его щедрой улыбкой веселых глаз и высунутого языка и хвостика крутящегося, как пропеллер, они умирали медленно на его глазах жалобно скуля и мучительно извиваясь в предсмертных судорогах… Выйдя из подъезда своего дома, во дворе он столкнулся лоб в лоб с пенсионеркой Нюрой, которая жила этажом ниже. Увидев его, она недовольно зыркнула на него и, злобно скривив лицо, с криком: «Ах ты, поганец и живодер мерзкий, чем же тебе помешали эти бедные собачки? Ух , я тебе сейчас дам, чтоб ты в ад попал, подонок!» Кинулась на него и принялась бить его авоськой, в которой лежала пачка маргарина. Олег испуганно шарахнулся в сторону и, трусливо, прикрывая голову руками, попятился от нее. Пенсионерка шла следом за ним и наносила удар за ударом, но вдруг он резко остановился и, повернувшись к ней лицом, заорал, не скрывая бешенства в глазах: «На бей, старая карга, чего прицепилась?!» «Ах, ты еще строишь из себя невинное дитя, а Тузика же моего ты загубил, я его выпустила погулять на пол часа и он исчез с концами. Куда ты его девал? Признавайся, убийца, сволочь! А у бабы Насти, из сто семнадцатой квартиры, был Полкан, тоже, как сквозь землю. Все это ты творишь, убиваешь и закапываешь, будь ты проклят, маньяк, что – закончатся собаки, за нас возьмешься?!» Олег беспардонно оттолкнул бабу Нюру от себя, она свалилась на тротуар и ударилась плечом, а он, вместо того, чтоб извиниться и подать ей руку, встал прямо над ней, как фашистский надсмотрщик над узником и начал сердито выкрикивать ей: « Я убийца, значит?! А когда неделю назад ментовский дог задрал в соседнем дворе девочку, насмерть, что вы все тогда молчали, словно языки проглотили? Я истребляю бродячих бешеных собак, чтоб они не нападали на беззащитных людей, ты поняла меня, старая кляча?! Я творю благие дела, спасаю людей от их зубов, ты меня поняла?! Я – герой!» Закончив свою «пламенную» речь, он ударил себя кулаком в грудь. Баба Нюра с трудом поднялась на ноги и, держась за ушибленное плечо, пошла прочь от него, что-то бормоча себе под нос. Олег гордо расправил плечи и с чувством гордости надменно бросил ей вслед: «И передай там всем остальным, что я тебе сказал!» Олег, как бывалый живодер, хорошо знал, где искать будущие жертвы, он собак нюхом чувствовал, поэтому, не теряя ни минуты, направился прямиком в городской парк. Его всю дорогу одолевала жажда убийства, даже, шагая по улице города, Олег мысленно представлял как умирают в страшных муках собаки, он помнил все свои жертвы, которых было у него более двух тысяч. «Удивительная память», - подметил бы кто то, оставив за кадром его жестокость, а ведь он, учась в школе, не мог выучить даже стихотворения… Утром в парке гуляющих людей всегда было мало, поэтому Олег и любил это время суток, чтоб творить зло без свидетелей. Он шел по дорожке мимо белых крашенных скамеек и шарил глазами по сторонам, но нигде, на его удивление, не было несчастных пёсиков. Только мальчик лет двенадцати играл на траве, запуская бумеранг, и когда тот прилетал назад, хватал его на лету, азартно и начинал восторженно смеяться. Мальчик, хоть и не был собакой, но почему –то привлек его внимание. В очередной раз, когда он запустил свой бумеранг и внимательно ждал его возвращения, к нему подошел Олег и строго спросил: «Слышь, пацан, почему не в школе, прогульщик?» Мальчик на мгновение отвлекся и тут прилетел бумеранг и треснул ему по лбу. Он вскрикнул от боли, и, схватившись за лоб, свалился на траву. Олег гортанно расхохотался над ним и покрутил пальцем у виска. Мальчик скорей встал на ноги и побежал от него. «Недотепа, не можешь, не играй, в любом деле надо быть профессионалом», - крикнул он ему вслед и швырнул вдогонку камнем, но промахнулся. Олег еще долго бродил по парку, нарезая круги, но видно сегодня был не его день. Устав, он присел на скамейку и задремал. Разбудили его чьи-то шаги, открыв глаза, Олег посмотрел на право и в метрах пятидесяти от себя увидел человека в черных очках, впереди которого шла на коротком поводке овчарка. «Собака!» - мелькнуло радостно в голове Олега, жертва сама направлялась к нему, при этом его нисколько не смутило то, что это не бездомный пес, а поводырь, сопровождающий инвалида по зрению, без которого он и шагу не ступит. Олег вытащил из пакета кусок отравленного хлеба и швырнул собаке, но она не отреагировала и прошла мимо. Это его очень разозлило, но, на такой случай, у него была с собой всегда трубка и дротики. Он скорей достал из пакета шкатулку и, вынув оттуда дротик, зарядил в трубку. Олег вдохнул в грудь побольше воздуха и что есть сил дунул в нее. Вылетевший дротик угодил в заднее бедро собаки. От резкой боли она остановилась и, жалобно скуля, закрутилась, пытаясь зубами дотянуться до инородного предмета в своем теле. Шедший следом слепой споткнулся об нее и рухнул на тротуар, Олег довольно ухмыльнулся. Собака теряла силы, она то падала за землю, то снова, из последних сил, поднималась на ноги и при этом пронзительно скулила, жалобно глядя на хозяина потухающими глазами, словно просила у него помощи, но он ничем не мог ей помочь. Слепой на ощупь по поводку добрался до лежащей на земле умирающей собаки, которая издавала последние звуки и вздрагивала от судорог. Поняв, что она умирает, он громко заплакал, истошно твердя: «Джек, Джек, дружище, что с тобой случилось? Почему ты умираешь? Вставай, не умирай, не оставляй меня одного, пожалуйста! Почему так, за что? Я пропаду без тебя, Джек!» Но собака лишь тяжело дышала и ничего ответить не могла ему. Слепой опустился на колени перед ней и положил свою голову на ее тело и в этот миг она перестала дышать. Посидев еще немного в горестном молчанье, слепой, опираясь на трость, встал на ноги. Потеряв пространственную ориентацию, он сошел с тротуара и неспеша побрел к проезжей части. Олег молча наблюдал за ним и ехидно ухмылялся, это зрелище его очень забавляло и ему было интересно, что будет дальше? Слепой подошел к самому краю проезжей части и начал переходить дорогу , нащупывая асфальт впереди себя тростью. Одна из машин резко затормозила и пропустила его, но, откуда не возьмись, вынырнула черная иномарка и на всем ходу сбила бедолагу. Он перелетел через капот автомобиля и оказался на асфальте. Олега от этого зрелища резко пробило на смех, но, в какой-то момент, осознав, что является свидетелем и виновником всего происходящего, он, трусливо озираясь по сторонам, поспешно устремился в глубь парка, где и смешался с гуляющими людьми. Побродив немного по городу Олег пошел домой. Около подъезда он увидел сидящих на скамейке женщин, они о чем то бойко беседовали, но, увидев его, замолчали и недовольно засверлили колючими взглядами. Пройдя мимо них Олег услышал за спиной нарастающий царапающий душу шопот, но сделал вид, что это его не касается. На своем этаже он заметил в почтовом ящике какую-то бумагу, это было письмо из управляющей компании ТСЖ. Подобные письма приходили ему не раз, но Олег их игнорировал и ко всему, что было написано в них относился с иронией, но это письмо было написано в более строгой интонации и обязывало его в течении недели выплатить весь коммунальный долг, в противном случае говорилось в письме, будет выселен - по решению суда со своей жилплощади. От прочитанного Олега затрясло, он дрожащими руками кое-как открыл дверь квартиры и тут же направился на кухню, где у него в холодильнике стояла недопитая бутылка водки. Отхлебнув прямо с горла горькую Олег швырнул письмо на стол и, сквозь зубы, гневно выдавил из себя: «Чертос два вы меня выселите из моей хаты, она мне досталась от матери!» Прошла неделя и управляющая компания ТСЖ сдержала слово. Пришедшие к нему судебные приставы и участковый были полны решимости. Олег упорно не открывал им дверь, но прибывший слесарь сделал свою работу. В его квартире не нашлось ничего ценного, что можно забрать в счет уплаты долга и поэтому было принято решение выселить злостного неплательщика Олега из квартиры. Его выволакивали втроем, он упирался и, истошно вопя, хватался за каждый косяк, за каждую дверную ручку, чтоб только удержаться в собственной квартире, но решение суда оказалось сильнее него. Все проклятья, которые Олег щедро изрыгал на всех, у прибывших и соседей вызывали лишь ироничные улыбки. Он их обзывал недобитыми бешеными псами и обещал добраться до каждого из них, по очереди, клялся в том, что отравленных дротиков у него хватит на всех. Так Олег стал обычным российским бомжем. Это событие его бывшие соседи восприняли по разному, одни равнодушно молчали, другие ехидно посмеивались над ним, но никто не пожалел, а соседки радикально настроенные по отношению к нему, кричали ему вслед: «Вот, как оно обернулось то, сам стал бездомной собакой, но куска хлеба не жди от нас, почувствуй на своей шкуре, каково оно быть бродячим существом, поделом тебе!» Он потерял былую браваду и не швырялся больше лозунгами, а хмуро молчал и теперь его голова была опущена. Все отвернулись от него и даже старик, который пускал его к себе умыться и позавтракать, больше не открывал ему дверь. Олег покинул родной микрорайон и пошел туда, куда его всегда влекло – в парк. На берегу заросшего кустарниками лебединого пруда он выкопал руками нору, откуда, как волк, совершал частые вылазки в город, попрошайничал, но отовсюду его сгоняли другие попрошайки, пытался устроиться на работу, один раз у него это получилось и он начал работать дворником, но через пару недель его уволили, взяв вместо него двух узбеков. Так шли дни, осень уверенно входила в права листопадом и холодными дождями. Однажды утром Олег проснулся от лихорадочной дрожи, все его тело горело огнем и жутко ныла голова. Дотронувшись рукой до горячего лба он понял, что заболел, но нужно было выбираться из земляной норы и идти добывать себе пропитание, - волка ноги кормят. Олег с трудом выполз наружу и, шатаясь от слабости, побрел в город. Моросил дождь и, время от времени, налетал ледяной, до костей пронзающий ветер. Олег съежился от холода и поднял воротник курточки. Он шел, опустив голову, и глядел уныло на лежащие под ногами желтые листья, но вдруг до него донесся лай, Олег поднял глаза и увидел в метрах пятидесяти перед собой несколько собак. Несмотря на свое жалкое состояние его посетила снова ненависть к ним, ему захотелось, как в былые времена, подкрасться и бросить им отравленный хлеб или выпустить в них отравленный дротик из трубки, как туземец, но хлеба не было и самому, а стрелять дротиком уже не позволяли простуженные легкие. Только живодерская сущность взяла в нем вверх, он поднял с земли обломок кирпича и направился к стае. Собаки резвились и бегали друг за другом, с веселым лаем, не обращая на него никакого внимания. Олег из всех собак заприметил самую высокую и статную, это был пудель, хоть и потрепанный бродячей жизнью, но красавец. Подкравшись к нему поближе, он спрятался за деревом, в ожидании удобного случая, чтоб зашибить пса кирпичом. Ему непременно хотелось угодить пуделю точно в голову и разбить её. Минуты шли , но собака не приближалась. Олег уже терял терпение, нервно сжимая дрожащей рукой кирпич, он в пол голоса источал бранные слова, то ли, ругая пуделя, за то, что заставлял его ждать, то ли осень, что сводила холодом пальцы рук, не позволяя ему крепче сжимать кирпич. Но вдруг со стороны зарослей кустарника появились два человека, один из них, что-то вынул из пакета и, подозвав собак свистом, швырнул им. Это был большой кусок хлеба. Пудель оказался шустрее остальных, он схватил его жадно зубами и, прижав кусок лапой к земле, начал поедать. Олег был так голоден, что увидев съестное в пасти собаки, забыл обо всем, он выбросил обломок кирпича и устремился к пуделю. Подбежав к собаке Олег ударил её кулаком по голове, она шарахнулась в сторону и, злобно зыркнув на него, громко зарычала, но его не испугал яростный оскал собаки. Он схватил хлеб, лежащий на земле и принялся с голодной жадностью, двумя руками, запихивать его в рот. Тут, те двое, наблюдавшие за всем этим, настороженно переглянулись и скорее бросились к нему, выкрикивая на бегу: «Эй, мужик, стой, ты что делаешь?! Ну-ка, выплюнь, не глотай хлеб, он отравлен!» Но Олег уже успел с голодухи проглотить кусок, услышав крики мужиков он выплюнул все из рта, только было поздно. Пудель лежал на сырой земле и судорожно трясся, он хрипел и из его пасти шла белая пена. Увидев такую картину Олег весь побелел от ужаса и начал вызывать у себя пальцами во рту рвотный рефлекс. С каждой минутой ему становилось все хуже, он сумел вызвать рвоту, но это ему не помогло. Им овладела сильнейшая слабость, перед глазами потемнело и он рухнул рядом с бездыханным телом пуделя. Подбежавшие к нему двое мужиков застыли в оцепенении, они стояли молча, не зная, что предпринять. Наконец, один из них, что-то сказал другому и они скорей убрались прочь, оставив мертвого живодера наедине со своей несостоявшейся жертвой.