Разгар лета. Но ранним утром в будний день на пляже тихо и пустынно. Под грибком, греясь в лучах не совсем ещё проснувшегося солнца, сидит, улыбаясь ему, единственная посетительница – очень загорелая крепкая старушка. Временами губы её шевелятся, словно разговаривает она с морем, с большими бакланами, безбоязненно шагающими по песку едва не у самых её ног. Разговор этот слышен лишь ей самой, ещё, может быть, робкой волне, что подкатилась поближе, прошелестела едва уловимое ответное приветствие и – снова тишина.
– Мамочка! Море! – вдруг разбудил сонный пляж звонкий детский голосок.
Крохотная девчушка в пышном белом платье одуванчиком, бежит, неуклюже волоча большую яркую надувную черепаху. Светлые кудряшки взлетают под маленькой шляпкой, а глаза, восторженно распахнутые, не отрываются от необъятного простора.
– Люся, сейчас же вернись! – голос мамы добродушно строг.
Сама она в открытом сарафане, с тяжёлой сумкой в руках, с трудом ступает по рыхлому песку босоножками на высоких каблуках.
Особая белизна кожи матери и дочки выказывает в них приезжих издалека. Мама, добравшись на отдалённый пляж с тяжёлой ношей, да с этакой непоседой, немного устала и раздражена.
– Люся, я кому сказала?! Не лезь к воде! – прикрикивает она, расстилая на песке подстилку. Досада её увеличивается: ветер, до сих пор незаметный, откидывает края покрывала, засыпает его мелким песком и сухими травинками. Неизвестно откуда взявшиеся, полетели на ту сторону пролива большие лохматые облака.
Молодая женщина, зябко поёжившись, обернулась к старушке:
– Как думаете, дождя не будут?
– Может, и не будет… – с улыбкой отозвалась та.
– А то, в такую даль, на трёх автобусах, и – зря…
Девочка подбежала к матери, сбросила туфельки, протянула руки:
– Мамочка, сними платье. Мы с Чипой пойдём купаться. Там – рыбки, вот такусенькие! – показала пальчиками.
– Какое купаться?! Ветер вон…
В это время неожиданным порывом подхватило лёгкую игрушку, понесло по берегу, швырнуло на воду.
– Чипа! – отчаянно закричала девчушка и кинулась спасать любимицу. Но ветер, усиливаясь, погнал её дальше, дальше в море. А облака, перелетев пролив, начали сливаться там в одну большую тучу, заслонив солнце. Сразу стало свежо, неуютно. Далеко у горизонта замелькали в пасмурной мгле редкие барашки.
– Да догони ты её! – досадливо сказала старушка. – Мелко там.
Женщина нерешительно начала снимать сарафан. Маленькая Люся стояла у кромки воды, с безысходностью глядя вслед уплывающей Чипе.
Словно подбадривая, выскочило из-за края тучи солнце. И в этот миг игрушка взлетела высоко над водой, а следом – сверкающий в солнечных лучах столб воды, брызг… Мелькнуло что-то гладкое, чёрное. Рядом – ещё одно… Два дельфина, видимо, привлечённые ярким предметом, подошли очень близко к берегу, начали беззаботно играть с неожиданным подарком. Они выскакивали из воды, плюхались обратно плашмя, вздымая высокие столбы брызг, носились по кругу, подбрасывая игрушку хвостом или головой, и та взлетала вверх, венчая красочным бутоном изумрудный стебель, рассыпающийся тысячами сверкающих капель. Если ветер срывал «бутон» и относил дальше в море, дельфины наперегонки мчались за ним, возвращали на прежнее место, словно нуждаясь в зрителях своего жизнерадостного представления.
Солнце будто тоже включилось в эту игру. То ныряло в налетевшее облако, то выскакивало из него, рассыпая по водной поверхности мириады радужных бликов. А порой выглядывало двумя-тремя лучами из прорехи какой-то небесной растрёпы-тучи. Прочерчивая светлые полоски сквозь пасмурность, лучи падали на вздымаемые дельфинами веера брызг, отчего вспыхивали на мгновение изумительные фейерверки, скользили по взлетающим над водой мощным упругим телам, окрашивая их невероятно сверкающей синевой.
Люся заворожено, сцепив пальчики замочком под подбородком, наблюдала небывалую феерию и тихо шептала:
– Какие рыбки! Мамочка, какие рыбки!
А мама, поняв, что дорогая вещь утеряна безвозвратно, вконец раздосадованная всё более портящейся погодой (туча разрослась в полнеба и нависла уже над пляжем), неожиданно залепила дочке звонкий шлепок.
– Уйди от воды, негодница! Бросила Чипу – теперь её рыбы съедят!
От несправедливости наказания, у малышки брызнули слёзы, но она – вновь сложила ладошки умоляюще:
– Мамочка! Пусть рыбки поиграют! Какие рыбки!
– Зачем вы так? – осуждающе заметила старушка. – Девочка же, наверное, впервые такое видит…
– Прямо, впервые! Сто раз по телевизору видела! Люся, уйди от воды!
Рядом, заскрипев по песку, проехал велосипед. Молодой мужчина, спрыгнув с седла, добродушно усмехнулся, оценив ситуацию. Скинув футболку и брюки, разбежался и бросился в воду, мелькнув смуглым телом и совсем незагорелыми ногами. Вынырнул он невдалеке от играющих дельфинов. Те остановили игру, выставили из воды весёлые морды и, словно перемигнувшись, разом скрылись, оставив черепаху. Ещё какое-то время мелькали вдоль берега два чёрных плавника, взлетал от ударов мощных хвостов брызги.
Мужчина, поймав игрушку, возвращался к берегу. Строгая мама, сурово поджав губы на миловидном лице, надела сарафан и запихивала в сумку кое-как сложенное покрывало.
– Надевай туфли, поедем! – покрикивала на дочь. – Отдохнули, называется!
Дождь хлынул внезапно. Едва поблагодарив спасителя Чипы, женщина подхватила сумку и, увлекая за руку заплаканную, но счастливую увиденным Люсю, неуклюже побежала в сторону остановки.
– Какие рыбки были! Да, мамочка? – доносился звонкий голосок.
– Быстрей давай! Какие рыбки?! Обыкновенные дельфины…
– Дельфины?! – в восторженном изумлении, девчушка приостановилась. – Правда?! Дельфины?!
Но мама лишь раздражённо дёрнула её за руку: подходил автобус.