21 Июл 2013
Расставание навеки. Отрывок из романа "Одинокая звезда"
Старая женщина, которую все звали бабушкой Тамарой, ехала от дочери, жившей в Туапсе, к себе домой. Напротив нее с отрешенным видом сидела молодая девушка. Когда бабушка Тамара обратилась к ней с каким-то пустяковым вопросом, та не отреагировала. Просто, продолжала глядеть в пустоту и молчать, как глухонемая. Тогда бабушка Тамара поняла, что девушка не в себе.
Попытки спросить, как ее зовут и куда она едет, ни к чему не привели. И в это время проводник стал проверять билеты вновь севших пассажиров. Старой женщине сразу стало ясно, что у девушки билета нет, и значит, ее высадят на первой же остановке. Что с ней после этого случится, можно было только гадать. Но, учитывая необычайную красоту девушки, она подумала, что ничего хорошего ее не ждет — скорее наоборот. И тогда бабушка Тамара решилась.
— Моя внучка, — обратилась она к проводнику, — билета не успела взять, очень спешила. Давай я тебе заплачу за нее, дорогой. Сколько надо?
— Пойдем со мной, детка, — сказала она девушке, когда поезд остановился на ее станции. — Отдохнешь, придешь в себя, а там подумаем, что делать дальше. − И взяла девушку за руку.
Девушка безропотно встала и пошла с ней. Следом вышел какой-то мужчина, но бабушка Тамара не обратила на него внимания.
Ее встречал внук Василек на стареньком "Запорожце". Увидев с бабушкой незнакомую девушку, он ничего не сказал, а молча погрузил корзинку в машину и повез их в село. Доехав до дома, Василек выгрузил из машины корзинку, высадил бабушку и, придерживая сидение, стал ждать, когда выберется девушка. Но та не двигалась. Головка девушки склонилась к плечу, и глаза были закрыты. Заглянув ей в лицо, он понял, что она в глубоком обмороке.
С помощью бабушки Василек осторожно вынул девушку из машины и отнес в дом. Она была легкая, как ребенок. Он положил ее на кровать, сам сел рядом и стал смотреть на нее. Бабушка намочила полотенце и положила девушке на лоб. Через некоторое время ресницы девушки дрогнули, и она открыла глаза. Непонимающим взглядом девушка посмотрела на них, глубоко вздохнула и снова закрыла.
— Теперь она заснула, — сказала бабушка. — Пусть поспит, может, придет в себя, бедняжка. Видно, она сильно страдала — вот ее психика и не выдержала. Ничего, время все лечит. Пойдем, внучек, не будем ей мешать.
Девушка проспала до утра. Во сне она часто стонала, вздыхала и даже вскрикивала. Несколько раз за ночь бабушка вставала и подходила к девушке, но та не просыпалась.
Когда рассвело, бабушка снова подошла к постели и увидела, что глаза девушки открыты.
— Ну, как ты, детка? — спросила бабушка, — Получше? Говорить можешь?
— Кто вы? — слабым голосом спросила девушка.— Где я?
— Я бабушка Тамара, — ответила бабушка, — ты у меня дома.
— Бабушка Тамара умерла, — помолчав, сказала девушка и снова закрыла глаза.
Через некоторое время бабушка с внуком, возившиеся в саду, увидели, как девушка вышла из дома, села на скамейку и стала озираться, пытаясь понять, где она находится. Василек принес ей кружку молока — она его с благодарностью выпила. Тогда бабушка села на табуретку напротив девушки и стала ее расспрашивать.
— Значит, у тебя была бабушка Тамара, которая умерла? — спросила бабушка Тамара, пытаясь помочь девушке вспомнить. Та молча кивнула.
— А как тебя зовут, помнишь? Как твоя фамилия?
— Лена, — ответила девушка, — меня зовут Лена, а фамилия Джанелия-Туржанская.
— Джанелия? Джанелия. Грузинская фамилия. Ты грузинка?
— Наполовину, — сказала девушка. — Мой папа был грузин. Но он погиб очень давно, когда я еще не родилась.
— А где ты живешь?
Девушка назвала город на Дону.
— Так. А теперь попытайся вспомнить, как ты оказалась в поезде? Куда ты ехала?
Девушка молча пожала плечами.
— Не помнишь. А что ты помнишь? Какое событие вспоминается тебе последним?
Девушка задумалась. Вдруг в ее глазах появилось выражение ужаса. Она закрыла лицо руками и отчаянно заплакала.
Бабушка Тамара не мешала ей. Пусть выплачется. Горе немножко выйдет со слезами, и ей станет легче.
Так и случилось. Поплакав, девушка вытерла лицо салфеткой, протянутой бабушкой, и сказала:
— Я вспомнила. Только это так ужасно! Я просто не знаю, можно ли про это рассказывать.
— Это связано с твоим молодым человеком? С твоим любимым? — догадалась бабушка. Конечно, из-за чего еще так горько могут плакать молодые девушки.
Девушка кивнула.
— Он тебе изменил?
Девушка еще раз кивнула и снова заплакала.
— Не плачь, — сказала бабушка и погладила девушку по коленке. — На моей голове волос меньше, чем было измен моего мужа. Мужчины так устроены — они не могут не изменять. Расскажи мне обо всем, не бойся. Я возьму на себя часть твоей беды, и тебе станет легче. Иди, Василек, дай нам посекретничать.
В середине дня Ольга, сидя неотрывно у телефона, в сотый раз принялась читать свою любимую молитву "Отче наш", которой ее научил Серго. И тут раздался телефонный звонок.
— Ольга? — спросил незнакомый женский голос. Было очень плохо слышно — голос забивали какие-то треск и шорохи. — Ты Ольга?
— Да, да! — закричала она нетерпеливо. — Кто это?
— Ты меня не знаешь. Твоя Леночка у меня. Приезжай завтра в Адлер. Мы с ней будем ждать тебя на вокзале. С десяти часов. Приедешь?
— Конечно! Как она? Здорова?
— Здорова. Только очень расстроена. Сама увидишь.
— Кто вы? Как она к вам попала?
— Приедешь — расскажу. Дорого говорить.
Переведя дух, Ольга дала отбой привокзальной милиции. Затем набрала номер Рокотовых.
— Если Дима позвонит, скажите ему, что Лена нашлась, — попросила она Наталью Николаевну, совсем забыв, что той ничего не известно.
— Как нашлась? — испуганно спросила Наталья Николаевна. — Разве они не вместе в лагере?
— Да там история приключилась. Печальная. Ну, я думаю, Дима приедет и сам все расскажет. Извините, Наталья Николаевна, я тороплюсь на поезд.
Положив трубку, Ольга быстро собралась и поехала на вокзал.
Добравшись на следующий день до Адлера, она еще из окна поезда увидела дочь рядом с незнакомой пожилой женщиной. Они стояли на перроне и смотрели на окна вагонов. Ольга постучала в стекло. Они увидели ее и замахали руками.
— Спасибо тебе, Господи! — в который раз за свою жизнь мысленно произнесла Ольга, спускаясь со ступенек. Она взглянула на личико дочери, и у нее сжалось сердце — таким отрешенным, лишенным жизни было оно.
Ничего, главное — жива и мы вместе, — подумала Ольга. Выслушав рассказ бабушки Тамары, она еще раз поблагодарила бога, что он послал на спасение Леночки такую добрую душу. Старая женщина никак не хотела брать у Ольги деньги. Наконец, согласилась взять за дорогу и телефонный разговор. Ольге удалось уговорить ее принять также кое-какие продукты — колбасу, сыр и конфеты, купленные на вокзале перед отъездом. Расцеловав добрую женщину, Ольга тепло простилась с ней и взяла билеты на ближайший поезд. Она хотела заехать в лагерь за вещами Лены, но та так горячо стала просить не делать этого, а ехать сразу домой, что Ольга сдалась.
Дима привезет, — подумала она, — а если даже пропадут — невелика беда. Паспорт жалко, но и его можно восстановить. Сейчас самое главное — душевное состояние Лены. Надо побыстрее приводить ее в чувство, пока она совсем не зациклилась на своей беде.
— Доченька, я все знаю, — сказала Ольга, когда они, сидя вдвоем в купе, глядели в окно на проносившиеся мимо морские пейзажи.
— Откуда? — с неподвижным лицом одними губами спросила Лена.
— Мне Дима рассказал. Он с ребятами тебя по всему побережью ищет.
При этом имени лицо Лены стало каменным. От его вида Ольге сделалось не по себе.
— Леночка, — осторожно продолжила она, — давай поговорим, доченька. Поверь, ничего страшного не произошло. Дима не сделал ничего дурного. И любит он тебя по-прежнему очень сильно.
— Мамочка, не надо, — глухо произнесла Лена, закрыв лицо ладонями. — Ты же не видела того, что видела я. Это было так... страшно, так омерзительно! Не надо, не защищай его.
— Леночка, я понимаю тебя. Но в жизни не все красиво. И не все некрасивое плохо. Посмотри на меня, доченька. Ты ведь всегда верила мне — поверь и на этот раз. Я попытаюсь объяснить тебе, что произошло.
У Димы до этого случая никогда не было женщины. И ему приятель посоветовал... приобрести опыт, до того, как у вас все произойдет. Он его напугал, сказал... в общем... что тебе иначе может быть плохо, очень плохо. И Дима поверил. Он сам не хотел идти на это — пошел против своего желания. Его убедили, что это не измена, а приобретение необходимого опыта.
Да, он сделал глупость. Но глупость простительную. И я думаю — ты должна его простить. Ведь ты разумная девочка.
— А зачем он мне такую телеграмму дал? А сам, вместо того, чтобы встретить... с этой...
— Дима не давал телеграммы. Телеграмму дал Гена. Он давно подслушивал ваши разговоры. Думаю, ему удалось где-то незаметно прикрепить "жучок". На что-то, что Дима почти всегда носил с собой. Это деяние уголовно наказуемо, он не имел права так поступать.
Ты помнишь, когда они подрались, Гена поклялся доказать тебе, что Дима подлец. Вот он и доказал. Только никакой Дима не подлец — подлость совершил сам Гена. И вот ему — нет прощения!
Лена долго молча глядела в окно. Потом спросила:
— Скажи, мамочка, а если бы ты увидела папу... так... тоже с кем-то... до того, как вы с ним уплыли на "Золотой рыбке". Как бы ты к этому отнеслась? Ты бы простила?
Этот вопрос сильно смутил Ольгу. Она вспомнила, как ей было больно, как плакала она, когда та девица на танцах наврала ей, что у них с Серго любовь. О, если бы ей такое довелось увидеть... что увидела Лена... Нет, она потом не имела бы с Серго ничего общего. Это сейчас с высоты своих лет она смотрит на все иначе. А тогда... нет, она бы с ним сразу порвала.
Что ж, она сделала все, что могла. Она объяснила дочери, что произошло и почему. А дальше пусть девочка решает сама — будут они вместе или нет. Но что же ей ответить? Чтобы не навредить Диме.
— Леночка, мы и вы — два разных поколения. Не надо наши взгляды и поступки переносить на ваши отношения. Спроси свое сердце — пусть оно тебе подскажет, как поступить. Только не спеши, не руби с плеча. Прежде подумай.
— Хорошо, мамочка. Я буду думать. Только... я никогда не смогу забыть того, что увидела. Это было так жутко... у меня всю жизнь этот ужас будет перед глазами.
Почти всю остальную дорогу до дома Лена молча лежала на своей полке. Ничего не ела, только один раз напилась чаю. Сердце Ольги изболелось от жалости к дочери и ее несостоявшейся любви. Похоже, Гена добился своего — ему удалось их развести. Вот только будет ли ему от этого легче?
Еще с порога они услышали, как разрывается телефон. Ольга взяла трубку. Звонил Дима.
— Ольга Дмитриевна, ее нигде нет! — плачущим голосом прокричал он. — Мы везде объездили — ее никто не видел. Я умру, если с ней что-нибудь случилось.
— Дима, все в порядке, — успокоила его Ольга. — Леночка уже дома. Ее приютила у себя одна добрая женщина и сообщила мне. Мы только что с поезда.
— Какое счастье! Как она? Вы ей рассказали... почему так получилось?
— Рассказала.
— А она?
— Ну, что она? Представь на минутку себя на ее месте. Если бы ты увидел то, что увидела она. Как бы ты себя чувствовал?
— О, нет! Я бы сошел с ума.
— Ну, у нее психика покрепче. Но ей тоже очень трудно.
— Можно ее к телефону?
— Думаю, сейчас не стоит. Пусть немножко придет в себя. Приезжай, и тогда поговорите. Кстати, захвати ее рюкзак. Там паспорт — смотри, не потеряй.
На следующее утро прямо с поезда он примчался к ним. Дверь открыла Ольга.
— Дима, Леночка ждет тебя на вашей скамейке в Театральном саду, — сказала она, забирая у него рюкзак. И взглянув на его осунувшееся лицо, добавила: — Желаю тебе удачи, дружок. И мужества.
Он заметил ее издали и кинулся к ней со всех ног. Но она движением руки остановила его в двух метрах от себя. Он посмотрел ей в глаза и поразился их выражению. Таким... чужим взглядом... она никогда не смотрела на него.
— Лена, Леночка, прости меня! — в отчаянии торопливо заговорил он. — Прости меня, я не хотел! Я хотел, как лучше. Прости меня, пожалуйста, умоляю тебя!
— Я простила тебя, — спокойно ответила она.
— И что? Мы будем вместе?
— Нет.
— Почему?
— Я не люблю тебя.
— Как? — горестно вскричал он. — Этого не может быть! Ты же говорила, что любишь меня, что мы всегда будем вместе! Неужели... из-за этой... глупости... ты разлюбила меня?
— Наверно. Да, разлюбила.
— Но это невозможно, невозможно! Разлюбить нельзя! Леночка, не говори так! Пойми, у меня с ней... с этой девкой... ничего, ничего!
При этих словах лицо Лены дрогнуло, и ее взгляд перестал быть пустым. Боль и мука отразились в ее взгляде.
— Ага! — быстро заговорил Дима. — Тебе больно! Значит, ты меня еще любишь. Если бы не любила, тебе было бы все равно. Леночка, не отвергай меня! Я так люблю тебя — я без тебя не могу! Я умру без тебя!
— Не умрешь.
— Нет, умру! Леночка, ну ладно, ты меня разлюбила. Но я так люблю тебя! За двоих. Давай будем вместе, умоляю тебя!
— И как ты это себе представляешь? Без любви.
— Но, может, хоть что-то у тебя ко мне осталось? Хоть какое-то чувство? Скажи, ты ко мне что-нибудь испытываешь?
Она помолчала, глядя куда-то в сторону. Потом перевела взгляд на него. И таким холодом повеяло от этого взгляда, что Дима даже поежился.
— Испытываю, — ответила она.
— Что? Что ты испытываешь, скажи?
— Может, не стоит? Тебе будет... больно.
— Ничего, я потерплю. Говори, какое чувство?
— Отвращение.
— Отвращение, — тупо повторил он, отступая назад. — Отвращение. Она испытывает к нему отвращение. Уж лучше бы ненависть. От ненависти до любви один шаг. От отвращения до любви — бесконечность.
Он продолжал отступать, и ее фигурка на скамейке становилась все меньше и меньше. Когда аллея кончилась и отступать стало некуда, он повернулся и побежал.
Он бежал — и узы, связывавшие его с нею, натягивались и рвались, причиняя ему невыносимую боль. Он бежал — и мимо проносились деревья, люди, автомобили, дома. Но Дима не видел их.
Он, наконец, осознал, что все кончено. У него никогда больше не будет Лены. Пройдет и год, и два, и десять лет, пройдут века и тысячелетия — они никогда не будут вместе. И эта мысль приносила ему мучительные страдания.
Он опомнился на высоком мосту через Дон. Далеко внизу река несла свои воды. По ней плыли крошечные кораблики, на песчаном берегу ловили последний загар маленькие человечки. А прямо над ним — рукой подать — неспешно и величественно плыли с севера на юг равнодушные ко всему на свете седые облака.
Он долго стоял и глядел вниз, ожидая, когда хоть немного утихнет боль в его истерзанном сердце. Потом медленно побрел домой.
Дома он лег на диван, накрыл голову подушкой, и не отвечая на вопросы матери, пролежал так до вечера. Вечером взял деньги, паспорт, и бросив: “Я поехал к тете Лине в Минск”, — ушел из дому, провожаемый взглядами ничего не понимающих родителей.
 Любовный роман /
 963 /
 kasatka
|
| Всего комментариев: 0 | |
[Юрий Терещенко]
То,