http://www.stihi.ru/2012/09/25/7726

Ой, вы детушки, что поведаю,
Красны солнышки, посоветую.
Расскажу-ка вам о злодействии,
О Московии, что в «главенствии».

О истории, что тяжка в грехах,
О врагах Руси, да и их делах.
О Царьке ее, вру не так рекут,
О кнуте Петра, что в крови разбух.

Был такой у нас, аль не знаете?
Он ведь чтим у вас, вы и славите!
Первым был у нас, этот пёсий сын,
Надо, надо бы, да на кол с аршин.

По порядку всё вам поведаю,
Вместе с вами всё и откушаю.
Чтобы вспомнить всё, и врагов узреть,
Эх, родимые, принимайте весть!

Как обманом взять, захватить, унять?
Подменить и всё! А потом терзать.
Власть другую дать, а она взрастит,
Непотребную с тем устроит жизнь.

Вот и было так, и свершилось зло,
Ночка тёмная загнала в ярмо.
Не скажу о том, кто поведал мне,
Мерешковский – он, остальные в тьме.

Коль сказать о них, то сожгут дары,
Пусть живут они, да и их труды.
Злоба злобная губит всё кругом,
Защитим же их, и своим челом.

Там нам сказано, аль поведано,
Что антихрист был и доподлинно!
Почему то вдруг изменился нрав,
Да и внешность то ж, вот оно всё как.

О Петре реку, что Романов вродь,
Что вернулся к нам, как гангрены гвоздь.
Два годка прошло, что у немцев был,
Две хотел - желал, но недели быть.

Как то странно то, или я не прав,
Может умысел и врага в том нрав?
Бог с ним этим всем, но уже вопрос,
От него и боль, что же там стряслось?

Ведь посольство всё, что отбыло с ним,
Будто кануло, и пришло другим.
Там голландцы все, да и Меньшиков,
Что же это, а? Почему засов?

Во главе его, этот гнус Лефорт,
Алексашка же, как продажный кот.
Почему один, где другие все?
Как туманно всё, но болит в душе.

У Царя же речь иностранная,
Если русская, то поганая.
Да и с памятью, как серпом прошли,
Позабыл родню, что с его земли.

Все заметили, вот и шум пошел,
Да и Софья в нем не последний гном.
То сестра его, но достойного,
А не этого нам безродного.

Вот и кликнула, и пошел набат,
И стрельцы все к ней, за неё стоят.
Понимают знать, что подмена тут,
Не хотят его, он им всем не люб.

Но познехонько, надо раньше бы,
А теперь им, что? - Топоры судьбы.
Полетели их, так головушки,
Ясно - Сокола льётся кровушка.

Эх, Заря моя, кровь сердечная,
Эх, ты долюшка горемычная.
Беды страшные - сатанинский воз,
Покидают нас - лихолетье слёз.

Спасские ворота, и Кремля забота,
Софьи труп на вратах, за стремленье плата.
А жена родная выслана в монашки,
По дороге сгинула, не доехав трошки.

Не глумленье ль это, подскажите люди,
Разве тут не ваше, кто же их осудит?
Эх, года - утраты, страшное виденье,
Крепостная жатва, горе и лишенья!

Было ли? Не знаю, но поверить можно,
Проверяй с душою, честно и дотошно.
Вот и я стараюсь, чтобы правда всплыла,
Ведь пока сокрыта и сейчас гонима.

Ведайте и знайте, сердцем открывайте,
Всё душой вкушайте, а главой внимайте!
Не обманет сердце - дух ваш белокрылый,
А душа подскажет, станет мыслью чтимой!

Ладно, дальше надо. Ох, хо, хо, как тяжко,
Ранит это сильно, но наступит утро!
Жуткое творилось, кровушки потоки,
Злое окружило, где лишений муки.

Вырвана страница, наша, что корнями,
Но найдём и вспомним, мы же с головами!
Этот же, о ком я, продолжал глумиться,
Только сгинула жена, он опять жениться.

Нет, ошибся, по-другому, у него была жена!
Но голландская забава, вот и вызвал, но сюда.
А детей от той убитой, просто взял и порешил,
Да и «брата» тоже с ними в гробик тайно уложил.

Александр, да и Лаврентий, и Наташа в небесах,
А потом Иван, но Пятый. Все представились вот так.
Сразу умертвил преступник, Алексея же потом,
Он казнил его треклятый, как подрос и стал дубком.

Ведь освободить пытался из Бастилии отца!
Вот на этом и попался, и не дрогнула рука.
Всё вот так, да и кроваво. Новшества, но для чего?
Так придумал, так устроил, что аукается всё!

Действовал тут, как захватчик, властвовал, как Господин.
Самоуправленье свергнул, венценосность утвердил.
Земства взял, и уничтожил! Инородцев пригласил,
Воровству, разврату, пьянству лишь дорогу и мостил!

Это ими насаждалось, вот откуда это зло!
Всех крестьян отдал дворянам - в собственность, и понесло:
Так рабами мы и стали, а захватчики Цари,
Да, такого не бывало, что устроили враги!

Всё свалили на Ивана, что Четвёртым был у нас,
Обелить хотели гада: «Самозванец вас всех спас»!
А Четвёртый, тот губитель, вот его и надо бить,
Петр же Первый - Венценосец, только всем его и чтить!

Во, придумали канальи, вот какая чехарда!
Правду в ноги опустили, а что снизу, то глава.
Вывернули всё и хитро, подменили, увели.
От истории остались: рожки, шкурка и хвосты.

Ой, опять разволновался, успокоиться пора.
Вот такая зверя правда, вы узнали в нём врага?
Всё купечество в отставку, а промышленников в рост,
Где корысть одна и алчность, вот какой с ним перекос.

Духовенство в преисподню, ведь духовность свято чли!
От него осталось поле, где бурьян лишь и кресты.
К католичеству приблизил – Православие же в «сад»,
Где садом и всё с гаморой, вот такой он супостат!

Так зародил тут атеизм, привёз нам алкоголь, куренье, кофе.
С таким нас многих погубил, а остальных привёл к Голгофе.
И календарь наш уничтожил, такая гадина и тварь!
Историю так обезглавил, теперь он рабского главарь.

5 тысяч лет убрал коварный, 503 года то ж под хвост,
Все рукописи сжег поганый, как Филарет – огонь погост.
Так знания все уничтожил, теперь безродные мы все,
Как мало мы о прошлом знаем! Вот и блуждаем в темноте.

Потом заставил тут германцев создать историю иную,
Которые отлили пулю, а если попросту, то дулю!
Тем зачеркнули всю нашу Славу, Величие, да и Державу,
В скотов нас этим превратили - такую создали потраву.

Всех старцев уничтожил сволочь, которым было лет за триста,
Так с верой старой он боролся, такая роль сего нациста.
И амарант нам запретил, и хлеб его, что был любим,
Так долгожительство умерил и от него остался дым.

А также меры отменил: Сажень и локоть, палец и вершок.
В одежде, утвари, архитектуре - такой «душевный» тьмы сачок.
Фиксированным это стало, что страшно свету помешало,
Искусству и архитектуре. Так навредило – погубило!

Пропорции божественные вырвал, и жизненные все огню,
Ушла с тем красота в быту, осталась гарь и тлен в меню.
И титульное всё туда же, сословия нам дал из сажи,
Крестьянство опустил до грязи, вот с ним какие лишь пейзажи.

И письменности с ним досталось, всю исковеркал и попрал,
Из ста пятидесяти знаков, лишь сорок три нам всем раздал.
Кирилл - Мефодиеву всунул, и им вся слава и почёт,
А нас в темницу с тем направил - великий разрушитель, чёрт!

И армии досталось тоже, стрельцов на плаху, под топор,
Так касту воинскую вывел, такое сделал этот вор.
Одежду заменил на платье, оружие другое дал,
По западному образцу распятье, а что своё, то растоптал.

Потешным стало это войско, народ его таким назвал.
Ведь чуждое и наносное, поэтому так обвенчал.
Но есть ещё одно, что страшно - образование его,
Такое выдумал исчадье, что лишь страдание одно.

Образование – ваянье, но образа из красоты,
Где истина живёт в творенье, а не надгробие плиты.
В нём человек мог создавать, три тонких теля для себя,
Которых наше нам рожденье, не приготовило любя.

Не формируя же всё это, у осознания пробел,
Где не возникнет больше связи, что в прошлых жизнях ты имел.
От малого и до большого, всё мог создать, творя любя,
И знать творение всецело, а не кусочки теребя.

Пётр разложил же всё на части - раздробленное собирай!
Специализации напасти, вот и ушел от нас всех Рай.
Как истину понять частями? Иль целое, иль ничего!
Для Ада только эти цепи, где лишь судьба - грехов лицо.

Не знали до врага вино, вот и бесплатно дал его,
Катились бочки горожанам, вот и познали с этим дно.
Им память напрочь отшибалась, из прошлого, что нам досталась,
Какая дьявольская наглость! Но мысль злодея воплощалась.

Преследовал он и младенцев, что воплощенья не теряли,
Ведь лишь родившись, говорили, а этим и опасны были.
Устами истина их била, зачем же это чуждой власти?
Вот и старались уничтожить, ей не нужны такие страсти.

Иван Четвёртый первый начал, и массово уничтожал,
Проклятье на детей ложилось, лишь смерти им таким желал.
Рождаемый такой сегодня, живёт не долго – два часа,
Так воплощается проклятье, такая их теперь судьба.

Язык захватчиков боялся такие новшества хвалить,
Великим называть, да что вы! От этой жути лишь скулить.
Лишь в девятнадцатом назвали, и стало это всё в чести,
Новатор Пётр - его деянья, ведь ужасы уже ушли.

Забылось прошлое, истлело, а жизнь идёт, вот и пора,
Теперь Великий Император и непорочная душа!
Как много этого обмана, как тяжек гнёт от плутовства,
От кривды и её тирана, неописуема беда!

Теперь картошку он нам отдал и помидоры посадил,
Ну и враньё, какие враки, вот вакханалии, где пир!
Тысячелетия всё было, и доказать не трудно то,
Ведь видов столько, что не зримо, а это значит было всё.

Наоборот, известно то, что колдовство Пётр укрощал,
А Колдовством звалось питанье, его Культура - вот, что гнал!
Теперь смысл колдовства иной, боимся мы его - калечит,
Ведь это зло вложило зло, а раньше было тем, что светит.

Орехов видов, аж сто восемь и столько же, и овощей,
И фруктов, ягод, клубеньковых, и злаков, пряностей ручей.
И наших всех Богов сто восемь, от каждого по Божеству,
Такое было, тем гордились и славили их наяву.

Что после нам вора осталось? Лишь единицы от всего,
По пальцам перечесть всё можно, такое было мотовство.
Особенно досталось злакам, плодам и клубеньковым то ж,
Ведь связаны они с величьем – реинкарнацию под нож.

Питание, что нам досталось, нарушило всё в организме,
Гниение в нём началось - нарушилось всё в механизме.
Благоухание, где было, несёт теперь одно зловонье,
Такое тело источает, а значит и его здоровье.

Потеря этого святого, нарушило всё и намного,
Божественное прекратилось и стало свету с тем убого.
Глумленье это с измененьем, где пагубного воплощенье,
Вот, что пришло и что настало, и это всё в нас проявленье.

Адавтагены все исчезли – защита от пиратства.
Лишь корень жизни и лимонник, и это от богатства!
Да корень золотой и заманиха, но слабые они от лиха.
Осталась часть и горькая, и та лишь, как шутиха.

Они ж давали развиваться и молодостью наслаждаться,
И адаптироваться, не сдаваться, а так же думать и сражаться.
Метоморфозные пропали, поэтому мы и в печали,
Ушло нам нужное, и вот вам ралли, где не туда коней загнали.

Мы и сегодня видим это - так продолжается и ныне.
Разнообразие уходит, скудеет истинного ниша.
Калега с соргой на излёте и мак подвержен запрещенью,
Так остаются лишь названья, которые все к обнищанью.

Грухва, бухма, калива и ландушка, а нам твердят, что это брюква,
Подсовывают, подменяя, ну, а в итоге нет продукта!
Или «армуд квид фигва гутей игунь» – исчезнувшие в тьму следы,
Которые нам выдаются за айву, а это жалкие дары.

И с кукишем, и дулей так же - они обозначали грушу,
Но не она, а ноне фиг, который ранит только душу.
И он божественный нам дар, но мы и это позабыли,
Ведь это просто мудра сердца, где наши знания хранили.

Сегодня это негатив - агрессии лишь знак,
Такой над нами реет флаг, где от врага медяк!
Так дулю, фигу, да и кукишь, забыли и попрали,
А это святость у варягов, и у хазар отняли.

За роску выдали нам пшенку, ячнёвку – ячменём,
Так пшенные и ячневые злаки исчезли, поросли быльём.
А что же с настоящим стало, с Петром, которого украли?
Иезуитами он был захвачен и в шведской крепости томили.

Сумел письмо послать на волю, где к Карлу обращался смело,
Двенадцатый король у шведов, вот он и вызволил из плена.
За самозванца тут же взялись – поход совместный учинили,
Но не случилось, проиграли - Полтава укротила цели.

Европа в этом постаралась, масонство и его всё семя,
Да и российские вельможи, которые и тут, как бремя.
Родню в заложники забрали у русских воинов к сраженью,
Не выиграют, то лишатся - их родное уйдёт к забвенью.

Вот и старались через силу, и одержали так победу,
Пётр настоящий же был схвачен, Бастилия теперь на смену.
Подальше, чтобы от России, где он впоследствии и умер,
До этого лицо скрывали в железной маске под размер.

Во Франции об этом знали, люд толки создавал тайком,
По всей Европе говорили, но что поделаешь с жульём?
Не проще было ли сгубить? Нет, тут коварнее был план,
Конфликт им нужен, вот игра! - На это ставился капкан.

Разбитый Карл бежал от плена и в Турции обосновался,
Оттуда снова пытался поход возглавить, постарался.
Но был разбит и в лета канул, а это замысел капкана.
Задумано такое было, а дальше новое из плана.

Россию нужно обескровить, вот и добились своего,
Победы ей достались кровью, истерзано с тем Божество.
Чего достигла? Ничего. Лишь помогла коварным,
Всем насолили, где добро, а им барыш парадным.

Да и членились государства, чем меньше, тем слабее.
Такое было, их дурман, но нам с таким больнее.
По сути, это море слёз - народные терзанья,
Гражданских войн и боль, и стон, где горе осознанья.

Эх, сатанинские дала и римское в нём право,
Такое нам дала хула, её грехов забава!
Всё вопреки канонам древним, лишь для себя, а не другим,
Такие нам даны их цели, где конституции, как грим.

Лежит в основе их коварство, а обществу обмана хвост,
Бездушье и его тиранство - всё истинное под откос!
Какое самоуправленье, где? - СамоДержавие земле.
Такое не приснилось мне? О горе – горькое в красе!

Закон попал весь в руки зверя, духовное с тем всё огню,
Власть от жрецов пришла к кому-то, величье дадено гнилью.
Власть лучших потеряла силу, теперь безбожное в чести,
Где бездуховное лишь зримо, ну и достали упыри!

Вершина в этом беспорядка, ответственности просто нет!
Такое гадкое настало, пороков только весь букет.
Построено всё в римском праве на запрещеньях с наказаньем,
Что разрушает и порочит, смердя гниения дыханьем.

Ведёт всё это к отторженью, а интереса просто нет,
Антагонизм и разрушенье, такой конец и дна сюжет.
Чиновники у власти только, а всё народное во тьме!
Не будет это длиться долго, кошмар противен красоте.

В противоположность этой жути, Россия свято веру чтила,
И Государственность хранила, но в совести народа.
Где был баланс для наказаний и поощренье ожиданий,
А справедливость сердце грела, так защищая от страданий.

«Законы были в голове» - Прокопий нёс так о славянах,
Историк это Кесарийский, об этом и писал в бумагах.
Тут Кон главенствовал всегда, где воплощения родные,
Все знания вмещал от них, что все исконно - родовые.

Закон, что есть за коном, где истиным уже не пахнет,
Придуманность он отражает, а с этим даже слово киснет.
А Кон святое всё хранил, где истина в сознанье,
Где Заповедей проявленье, а в них и вдохновенье.

Усовершенствовалась мысль – мышленья проявленье,
А это Кона торжество, развитие творенья.
Мыслитель русский - Солоневич, об этом так нам написал:
«Гуманитарные науки схоластикой не назовёшь,
Тут сатанинское на деле – обман и кривда, да и ложь!

Нас манят этаким в могилу и голода готовят страсть,
Такая «красоты» картина, где Аду грешному кровать.
Цикличность в этом неизменна – нищанье, голод, вороньё,
Всё от Руссо и Доломбера, да и Дидро, где их враньё.

Наука их так постаралась, где демоническая сласть,
Пока такое нам досталось, но оживёт Величья Власть!
Бездушие уйдёт, как скверна, останется, что мы ходим,
Построим Рай, где радость вечна, его делами создадим.

Пора нам думать и решаться, кто хочет и душой гоним,
Труды рождаются желаньем, где свет прекрасного любим.
Пора нам встать и это делать, а не смотреть на рот от зла,
Пора великое изведать, ведь рождены для торжества»!

Ну, что ж, покину вас на этом, не обижайтесь если что,
Поведал правду вам с рассветом, но вы желаете чего?
Подумайте мои родные, ну, а надумав и вперёд,
Бескрайняя ДУША РОССИ, она В ВАС ЕСТЬ И ВАС ЗОВЁТ!

Яков Быль 25.09.2012

***