Психиатрическая муниципальная больница располагалась за городом. 
Трёхэтажное здание давно обветшало и состарилось.                                                                           
Обычный стационар. Отличие - решётки на окнах.                                                          
Палаты имели всё необходимое: кровати, тумбочки, раковину.                                                                                        
Скромно, но на всю жизнь здесь никто оставаться не собирался. 
 
Андрей не спеша поднялся по грязным полуразрушенным ступенькам. Одна, вторая, третья… 
Старая массивная дверь подалась тяжело и натужно. Словно каждый входящий был нежеланным гостем.  
– Проходи, сынок.                                                                                                                                      
Санитарка легонько подтолкнула новенького в спину.                                                                                             
– Ребята тебя уже ждут.
Несколько человек стояли у входа и с любопытством разглядывали поступившего.  
– Привет! 
В знак солидарности и поддержки, каждый старался хлопнуть Андрея по плечу.
– В какую палату?                                                                                                                                           
– Сейчас посмотрим, где место есть. 
Сев на заправленную постель, мальчик испуганно зажал руки меж коленей. Запах лекарств и бытовой химии, навязчиво давил на психику. Где он? Почему здесь? Кто эти худые с зелёными лицами люди?                        
Казалось, всё, что происходит, не имеет к нему ни малейшего отношения. Затухающее сознание, отчаявшись и устав сопротивляться, погружалось в хаос. Панические волны становились темнее и тяжелей. Андрей понимал, рано или поздно, бездна раскроет спасительные объятья и примет его в свой непостижимый гротескный мир. Мысленно он давно смирился. Спорить и возражать не имело ни смысла, ни сил. Он был ведомым.  Голос уже не просил - приказывал: "Останься!"                                                                                                                                              
Оценив ситуацию, врач ласково потрепала ребёнка по голове. 
– Что пригорюнился? Переодевайся, скоро обед.                                                                                 
Сняв джинсы и свитер, Андрей надел спортивный костюм.                    
Санитарка принесла больничные тапочки и унесла вещи. 
Постепенно пришло осознание, что отныне он пациент, такой же, как остальные. С историей болезни, лечением и выписным эпикризом.                                                                                                                                               

Ознакомившись с медицинской картой, Ольга Владимировна приняла решение начать с лёгких транквилизаторов. В начальной стадии седативные антидепрессанты давали положительный эффект. Благодаря своевременному обращению, правильное лечение могло дать неплохой результат. Как правило, в подобной ситуации до тяжелой артиллерии дело не доходило.  
Она заполнила лист назначений и отнесла на пост. Глядя на медсестру, врач с сожалением подумала, что подобные заведения для наивных молодых девочек не место - слишком разнятся миры. Здешний имеет иной ракурс, и другое понятие о добре и зле. Со временем приходит осознание, что жизнь можно отождествлять с чем угодно, только не с таким понятием, как справедливость. Отсюда и профессиональное выгорание.
Положительным моментом считалась зарплата. Доплаты за то, за сё, существенно увеличивали сумму оклада. 
Персонал клиники не бедствовал, но, через несколько лет, становился профнепригоден - нервы.                                                                                                                                                   
– Ты присматривай за ним внимательнее, мало ли... не дай бог рецидив.                                                                                              
Люба кивнула. Она старалась выполнять обязанности безукоризненно. Место в стационаре решало если не все, то многие проблемы. Съёмное жильё стоило недёшево. Но даже из расчёта подобных трат, у неё оставались деньги и на одежду, и на вполне сносное питание. Девушка считала, что с работой ей повезло. Что касается специфики... то она надеялась со временем привыкнуть. 
***
Ночь прошла относительно спокойно. После укола Андрей не помнил, что ему снилось, и снилось ли вообще. 
Утром депрессивное состояние усилилось. Стоя у окна, он с надеждой всматривался в  больничные ворота. Андрей знал, что свидания разрешены только по выходным, но ему так хотелось, чтоб мама пришла вне графика. Наверное, если хорошо попросить, то ей бы позволили его навестить.                                     
Асфальт под лучами весеннего солнца почти высох. Лишь кое-где сохранились грязно-серые остатки льда. Пожухлая прошлогодняя трава даже на солнцепёке не спешила уступать место молодой и зелёной. Весенняя капель, скользнув по стеклу, спешила вниз, чтоб напитать собой землю.                                                                                                       
Чёрный котёнок сидел на карнизе и смотрел в окно. Андрей постучал пальцами по стеклу. Точь-в-точь такой же, как жил у них, с белой манишкой и башмачками. Встав на задние лапки, он игриво следил за передвижениями пальцев. "Видимо, правду говорят, что у кошек девять жизней".                                                                                                                      
Несколько лет назад, невзирая на запрет, он пригласил школьного приятеля в гости. От компьютерных игр они перешли к играм с котом. Гость сказал, что если кошку сбросить с четвёртого этажа, то ей ничего не сделается. Для них это то же самое, что спрыгнуть с дивана. Андрей спорить не стал, считая утверждение глупым.
Отлучившись в туалет, он услышал весёлый вопль. 
– Смотри, смотри! Я же говорил - живой!                                                                                                
Старый кот сидел на грязном асфальте.                                                                                   
Не помня себя от ужаса, Андрей сбежал вниз. Васька отполз в кусты. Под ним, из смеси мочи и крови, растекалась лужа.                                                                                                                                                   
В ветеринарной клинике, взглянув на результат анализов, врач сказал, что кота лучше усыпить. Единственное, что могло бы его спасти, это гемодиализ. 
Притихший Васька сидел на смотровом столе. Перед тем как уйти, Андрей обернулся. Их глаза встретились. Кот не пытался идти следом, он просто смотрел. Андрей навсегда запомнил этот взгляд. В нём не было ни упрёка, ни мольбы, ни надежды.                                          
Андрей шёл домой, нёс пустую переноску и плакал. Он не слышал ни шума проезжающих машин, ни людских голосов. Кругом стояла звенящая тишина. Его мир оглох, умер или просто исчез. 
***
Заступив на ночное дежурство, Люба первым делом проведала новенького. Андрей ни с кем не общался. Он либо смотрел в окно, либо лежал, плотно укрывшись одеялом. О том, что назначенное лечение может оказаться неэффективным, ей думать не хотелось. Редко, но в её практике подобное случалось.
Просмотрев историю болезни, она обратила внимание на возраст. Всего четырнадцать, а на вид и того меньше. Голубоглазый, белобрысый, он чем-то напоминал младшего брата.                       
Взяв в процедурном шприц, она вошла в палату. 
Андрей нехотя лёг на живот.                                                                                               
Лекарство подействовало не сразу, какое-то время он прислушивался к голосу.
Монотонно, словно мантру, он повторял один и тот же вопрос: "Останешься?"
Скомканные, вязкие, словно тягучая смола, мысли текли нескончаемым потоком. 
Он снова уходил, погружаясь всё глубже и глубже. Туда, где ему всегда были рады.                                           
***
Всю следующую неделю Андрей почти не отходил от окна. Он так ни с кем и не подружился.
Люба видела как он часами, словно с кем-то играя, водил рукой по стеклу.  
***                                                                                                                                                                                   
В субботу, наблюдая в холле за родителями и детьми, Люба обратила внимание на миловидную блондинку проведавшую Андрея. Люба смотрела и думала, что мальчику повезло. Некоторых не навещали вовсе. Не в передачках дело, кормили в больнице неплохо, но ведь детям, тем более больным, общение с близкими жизненно необходимо. 

В отделении маленький пациент вполне освоился. Особенно ему импонировала Люба. Да и остальной персонал не злобствовал. Вот только с соседями не повезло. Вопли и крики напрягали. Дети или о чём-нибудь спорили, или дрались, или просто тупо слонялись по коридору. Слушая их откровения, он содрогался от отвращения. "Дома я помогаю папе баранов резать. Башку держу, чтоб не крутили". Андрей совершенно не понимал, что в этом прикольного? И что смешного в поедании рыбок из аквариума?  
Мир людей жесток и эгоистичен. Детский мир ничем не отличается от взрослого, порой даже наоборот. При виде Андрея пацаны глумливо кривили рот и вертели пальцем у виска.  
– Овощ! Овощ идёт!  
Понуро опустив голову, Андрей шёл в столовую. Молча садился за стол, механически съедал содержимое, и возвращался обратно. 
Ремиссии не наблюдалось. 
***  
Наступил полный штиль. Погружения прекратились. Изредка память дарила воспоминания. Но чаще, не успев собраться в картинку, мысле-образы, словно потревоженный рой, хаотично разлетались в стороны. Иногда их удавалось собрать воедино. И тогда...
Вот он семилетний пацан поднимается по ступенькам. Рядом дверь в подвал. Она почему-то всегда открыта. Замок ломают с настырной регулярностью. Андрей боится туда смотреть. Кажется, что в подвальной темноте кто-то есть. Поднявшись на крыльцо, он достаёт чип и облегчённо вздыхает. 
– Мальчик, ты здесь живёшь? 
– Да.     
– А ты не подскажешь…  
Сильная мужская рука крепко сжимает запястье. Резкий рывок в сторону, и они оказываются у ТОЙ двери. Мужчина сильнее, гораздо сильнее, но жажда жизни заставляет ребёнка найти способ спасения. Крепко ухватившись за перила, он держится изо всех сил и молчит. Молчит потому, что мальчикам кричать стыдно. На счастье из подъезда выходит сосед с собакой. Андрей вырывает руку и бежит. Маме он ничего не скажет, он же мужчина, а мужчины не должны жаловаться и плакать. 
*** 
В субботу утром котёнок не появился, днём тоже. Напрасно Андрей ждал его у окна. А, может, не его...  
Мама не пришла.                                                                                                                                      

В воскресенье Любочка сказала, что его ждут в холле.                                                                                                                                                 
Мама хорошо выглядела и приятно пахла духами.                                                                          
– Как ты?                                                                                                                                                       
– Нормально. Когда меня выпишут?                                                                                                       
– Не знаю, врач сказала, что недели через две. Нужно пройти полный курс.                                 
– А школа?                                                                                                                                                        
– Ты умный, пропущенный материал наверстаешь быстро. Ну ладно, мне пора.
Чмокнув сына в щёку, она отдала пакет с передачей и поспешила к выходу. 
Андрей ушёл не сразу. Он долго смотрел в окно. До тех пор, пока мама не села в ожидавшую её машину и не уехала. 
В сестринской Люба раскладывала таблетки по контейнерам.
– Можно? - Андрей робко постучал в приоткрытую дверь. 
– Входи.                                                                                                                                                         
Присев на свободный стул, он выложил на стол конфеты.                                                                                                               
– Угощайся.                                                                                                                                                  
– Спасибо. Мама принесла?                                                                                                                                                      
Голубые глаза, смешная чёлка наискосок, ямочки. У Андрея никогда не было девочки. 
Разглядывая её лицо, он мечтал, что когда-нибудь, когда станет взрослым, то встретит такую же: хрупкую, нежную, женственную. С такой же улыбкой.                                                                                                                         
У него всё получится, должно получиться. Он справится. Может быть.                                                                                                         
Люба ловила себя на мысли, что ей искренне жаль мальчика. 
Купленное по дороге яблоко, она делила пополам. И не только яблоко.                                                      
Иногда случается, что человек становится симпатичен с первого взгляда. Трудно сказать отчего так происходит. Кажется, что знаешь его вечность.
А что если они с Андреем встречались в прошлой жизни? Возможно, любили друг друга, может, он был её братом, или отцом?                                                                                                                         
***
Ночью Андрей долго не мог уснуть. Желудок сосало. Растущий организм требовал дополнительных калорий. 
Достав из кармана прихваченный в столовой хлеб, он ел и думал о себе, о матери, о жизни. Наверное, она его любила. Родители должны любить детей. Если не они, то кто же? Ему не за что было её винить. Мать жила своей жизнью, независимо от того нравилось это ему или нет. Имела право. Её личная жизнь его не касалась, и те мужчины, которых она приводила, оставались для него чужими. Но не для неё. Мама их тоже любила. Пусть недолго, не её вина, что они уходили прежде, чем Андрей успевал к ним привыкнуть. 
Вначале он мечтал об отце, потом, став старше, понял, что неправ. Нельзя решать за других, как им жить, пусть даже этот другой – мать.                                         
Если приходили гости, Андрей, стараясь не мешать, уходил в свою комнату. Ему хватило и одного раза. 
В тот день он пришёл из школы раньше обычного. Дверь в материну комнату оказалась открытой. Взгляд упал на постель. Смуглая волосатая задница ритмично поднималась и опускалась. Снова, снова и снова… Андрей развернулся и вышел. 
Вечером он долго не мог уснуть. Казалось, в соседней комнате кто-то ведёт диалог, стучит в дверь. Он точно знал, что в комнате никого нет. Мать уехала вместе с мужиком. 
В последующие вечера чувство тревоги усилилось. Утром, невыспавшийся и разбитый, он вставал и шёл в школу.
На уроках, Андрей практически не работал, общение с одноклассниками свёл к минимуму.                                                          
Школьный врач, обеспокоившись неадекватным поведением, пригласила мать на собеседование.                                       
Депрессивный психоз, как предварительный диагноз, не внушал оптимизма.
В частности, большинство детских самоубийств совершаются именно в таком состоянии.
Врач посоветовал обратиться к узкому специалисту.                                                                                                                         
После посещения психиатра мама предупредила, что если он не возьмётся за ум, то ему светит психушка. Ей почему-то, казалось, что сын притворяется. Что причиной нервозности служит пресловутый подростковый пубертат. 
***
Утром, во время обхода, Ольга Владимировна задала дежурный вопрос о самочувствии. После чего улыбнулась и сказала, что ему пора готовиться к выписке. 
Голос, донимавшей последние месяцы, молчал. Сознание больше не дрейфовало.  
Никто не знает достоверно природу психозов. Лечение не даёт стопроцентной гарантии. В психиатрии можно уповать лишь на Господа Бога.                                                                                                                                                                                                                                              
Люба сидела за столом и что-то писала.                                                                                                             
– А меня выписывают!                                                                                                                   
– Я знаю. Рада за тебя. Наверное, по дому и школе соскучился?                                                                           
Андрей заулыбался.                                                                                                                                        
– Ага. Особенно по школе.                                                                                                                   
Санитарка принесла из гардероба вещи.                                                                                      
Он не мог так просто уйти. Это было бы неправильно. 
– Люба, нам сегодня в столовой такой вкусный хлеб давали!                                          
Смущённо улыбаясь, Андрей выложил кусочки на стол.                                

Снег окончательно растаял. Нежно-зелёная трава, пробиваясь сквозь прошлогоднюю поросль, тянулась к свету.  
Выйдя на крыльцо, он с непривычки зажмурил глаза. Андрей уже отвык от внешнего мира.                                                                                   
Глядя вслед, Любаша надеялась, что видит его в последний раз. 
Её уверенность по поводу собственной адаптации, сильно пошатнулась. С каждым днём она всё отчётливее понимала, насколько глупыми и наивными были её мысли. Привыкнуть можно ко многому, но не к изуродованным болезнью детским лицам. Зыбкий мираж растаял, уступив место злой и суровой действительности. В больничных стенах Люба в полной мере ощутила двуликость бытия.                                                                                         
В отделении люди жили в другой, только им ведомой реальности. Постояльцы слышали то, чего не слышат остальные, и видели то, что для других не существовало. Они подчинялись таинственной сущности стоящей за ТОЙ дверью, выполняя ЕЁ прихоти и желания. Молча соглашаясь и повинуясь. И никогда, никому не рассказывали, о чём она им тихо и настойчиво шепчет. Это оставалось тайной. На какое-то время голос, словно сжалившись, замолкал. Но однажды он приходил снова, чтобы продолжить прерванный диалог.                                                                                                                                 
Провожая пациента взглядом, Люба не могла сдержать слёз. Андрей обернулся.                                                   
"Почему Любочка плачет?" Мальчик недоумевал, зачем же так огорчаться? Он знал, более того, был уверен, что вернётся. Обязательно вернётся.