Никто не знает, чем закончится спектакль.
Нам не найти и маленькой лакуны,
Чтоб спрятаться в душе, и сколь пантакль
Маг белый не вычерчивает в храме, –
Не получается Вселенную заклясть…
Апостол мучится, предательством изранен,
И каждый знает – ходит он не в масть.
Потом, потом мы вспомним это свято,
Но не сейчас. Распятье – ход конём.
И кто сумеет вспомнить эту дату,
Конечно, будет вспоминать о Нём.
«Зачем Он не сбежал?», – вопят иные,
«Ведь Он же праведник!», – другие голосят…
И молят Бога исцелённые больные,
И римляне похожи на котят:
Распяли. Чем теперь им оправдаться?
Что Рим падет – уже известно всем.
И непонятно это панибратство,
Жестокости не оправдаться тем.
Мать не в себе. И с нею Серафимы
С небес, ликуя, будущность зовут.
Но вот душе – все утешенья мнимы:
В Марии для евреев Страшный Суд.
Но все оправданы: кто верил в состраданье,
И кто богато милостыню дал…
И все же слушать у креста рыданья
Удел достойный, – Иоанн себе сказал.
А фарисеи молят за Иуду, –
Он мог бы стать апостолом потом, –
Они смекнули, и, поверив чуду,
Покаялись и молятся. О том
Известно нынче разве что Пилату,
Он рану в сердце бережёт, как флаг.
На солнышке сверкают римлян латы….
Никто не верит, что Господь всеблаг…
В Израиле идут переговоры.
О прокажённых помнят те, кто жив…
И есть блаженные поверившие воры,
Прощённые за грех. Не отомстив,
Они сейчас рассматривают лица:
Во всём Иисус, прославленный Отцом.
Кто – молится о матери и злится,
Кто – почитает Бога хитрецом…
Всё очень просто. Нужно есть, работать
И разговаривать о чём-то не спеша,
Играть с детьми, платить всё ту же подать,
А знать о чём-то не велит душа…
Иосиф мастерит кому-то гробик.
Он сына обо всём предупреждал.
К нему сосед заходит в грязной робе
И обсуждается распятье – как скандал.
– Отец Небесный, понимаю, лучше,
Но как он мог свою оставить Мать?
Быть может, тем спасёт он ваши души? –
Пытается сосед всё объяснять…
На небесах хохочется Иуде:
«Ведь за Него свою я душу погубил!
Помучайся, Иисусе, не убудет», –
Так дух несчастный Господа молил.
Иисус же на кресте и вспоминает
Всю жизнь свою, прошедшую в трудах:
О, сколько было терний, сколько мает!
И вот награда – боль в руках, ногах.
И вдруг в мозгу зашевелилось что-то:
Он видит войны и судьбу святых…
Да. Царство не от мира, но охота
Кричать: «Отец, зачем оставил ты всех их?!»
Но Он сказал иначе, поскромнее,
И получил под сердце копие.
Благословеньем было это. Шея
Повисла – и прервалось бытие.
