После каждого камнепада и ветер тих,
что шатался фланёром у чёрных отвесных скал,
только эхо истошно вопит, точно буйный псих
или, словно какой-нибудь чокнутый маргинал,
разбивая о землю звуки, калечит их.

После сильного шторма у трюма не больше крыс,
чем в дырявом кармане матроса сухих сигар.
Если юнга считает шлюпки, и шкипер скис,
словно в покере шулеру тысячу проиграл,
то корму, как положено, клонит вниз.

После тёплого ливня не лужи, а жидкий шёлк
распадается и разливается под ногой.
Если лекарь наносит на небо прозрачный шов,
если облако вдруг изогнётся цветной дугой,
значит, всё у нас сложится хорошо.