Хочу рассказать про пасеку, не про место, где расположены ульи, живут и приносят мёд пчёлы, а про пасеку, с точки зрения простого обывателя, охотника – любителя, городского гостя. И не столько про пасеку, сколько про результат её «производства» - про результат переработки результата, извините за тавтологию, про медовуху. Про дивный напиток, который производят из мёда.

Историческая справка:

- На Руси мед был частью культовых и обрядовых церемоний. При брачной церемонии молодые получали в подарок бочонок меда в 5-10 кг, который полагалось съесть за месяц. Мед на Руси любили и потребляли в больших количествах - об этом говорят старинные рецепты вроде «развести 12 ведрами воды 1,5 пуда мёда...», «на 96 литров речной, чистой воды положить 16 кг мёда...» Существовал обычай, в соответствии с которым для вступающих в брак специально варилась слабоалкогольная медовуха. Молодые пили ее не только на свадебном пиру, но и 30 дней после него. Никаких других более крепких напитков пить не дозволялось. Отсюда и пошло выражение «медовый месяц». Слово «медовуха» относительно новое. Оно появилось уже в тот период, когда безгранично властвовала водка, и в отношении к старинному напитку появилось пренебрежение. Это отношение и закрепилось в современном названии. В древние же времена медовый хмельной напиток всегда называли просто «мёд» или «медок». В дохристианской Руси мёд готовился очень долго – 15 лет перебраживал в дубовых бочках. Такой способ назывался мёдостат. В просмоленных дубовых бочках забраживала смесь из мёда, сока ягод и воды. В процессе брожения смесь переливали из бочки в бочку, которые смолили и закапывали в землю на долгий срок для наилучшей выдержки. Полученный с помощью такой выдержки мёд называли «ставленным». Для увеличения крепости напитка в процессе брожения добавляли хмель. Такой мёд называли «хмельным». При добавлении пряностей название сменялось на «поддельный», что значило «улучшенный, украшенный». После 11 века появился новый способ, заметно ускоривший получение готового мёда. Стал применяться метод варения, то есть мёд варили после месячного брожения в бочках и стерилизовали кипячением. Такой способ значительно проигрывал по вкусу и качеству напитка пятнадцатилетнему, но позволял удовлетворить растущие потребности. Этот способ использовался в России на протяжении всех средних веков.

Сейчас вы немного в курсе дела и понимаете, о чём идёт речь. Извините, но запаха передать не могу, а он, поверьте, просто божественный. Итак. Осенью вырывались на утиную охоту. На открытие - это несколько дней. Конец августа, начало сентября. Естественно, сама утка интересует не так сильно. Вся прелесть в процессе - суете подготовки, приезде, сооружении «скородков», выборе места и тому подобном. Приезжая ежегодно в одно и то же место, встречаемся с одними и теми же людьми, вспоминаем былое, делимся новостями, общаемся. Пару «зорек» все носятся по озёрам в поисках добычи, а затем, удовлетворив свою тягу к оружию, стрельбе по далеко и близко летящей дичи, получив синяки на плечевом суставе от отдачи охотничьего ружья двенадцатого калибра, исстреляв по сотне патронов, успокаиваются и предаются отдыху, шуткам, прогулкам по грибному и ягодному лесу.

Спиртные напитки, это неотъемлемая часть любой охоты и рыбалки, как бы к этому не относились женщины. Так уж повелось и к этому нужно относиться спокойно. Выпивка здесь не самоцель, а скорее - ритуал. А «деликатесная» выпивка, тем более. Уже несколько лет приезжаем на одну и ту же охотничью базу, специально привозим несколько бутылок водки и отдаём её пасечнику, по совместительству - местному егерю. За это и за возможность поболтать с нами, получаем несколько литров медовухи. Началось же всё с очень смешного и поучительного случая, о чём и хочу рассказать.

Лет пятнадцать тому назад, совершая прогулку по лесу, вдоволь настрелявшись после зимы, набрели на пасеку, километров в пяти от базы. Территория огорожена, жердями, несколько ульев, домик с дымящейся трубой. Зашли в ограду, постучали. Двери открыл мужчина лет шестидесяти, пригласил войти внутрь. Зашли, познакомились. Николай Семёнович, местный егерь, смотритель базы, охотинспектор. Сказал, что «взял отпуск», хозяйство передал брату, у которого мы и расположились накануне. Пригласил к столу, поставил экзотические угощения к нашей сырокопчёной колбасе и банкам с рыбными консервами. Пару тарелок утром выкаченного мёда, несколько рамок его же в сотах, испечённого в деревенской печи хлеба и овощей с маленького огородика. Увидев наше спиртное, попросил поставить его на подоконник и, сходив в сенки, вынес причудливое, резное ведёрко с приятно пахнувшей жидкостью. В ведёрке плавал ковш. Разлил тягучую жидкость по кружкам. После тоста за знакомство, выпили, потом ещё и ещё. Переглянулись. Голова светлая, будто пили Боржоми.

«Семёныч» расплылся в широкой улыбке. Предложил отведать ещё по кружке, ну а после, если появится желание, пригубить нашей «Столичной». Согласились - выпили и решили выйти на «улку» покурить. До двери не дошёл ни один из нас. Хозяин хохотал, мы, вылупив глаза, не понимали, куда уходит из под ног, пол. Держась друг за друга, еле передвигая тяжёлыми ногами, добрались до крыльца, сели на ступеньки, закурили. Только теперь до нас дошло, что мы пьяные в стельку. Но хмель, какой-то своеобразный. Мозг трезвый, а всё, что ниже мозга, отказывалось слушаться. До водки дело так и не дошло. Покурив, покушав мёду, послушав про пчёл, пасеку и медовуху. Именно она нас скосила. Завалились покемарить по лавкам, через пару часиков, продрав глаза, ещё «рванули» по стаканчику. По обоюдному согласию совершили бартер на «наше» и двинулись в обратный путь. В сумке тащили несколько литров напитка, банку мёда и мешок мёда в сотах. Договорились о встрече на следующий год. Как по заказу, поведав эту историю в кругу друзей, нашёлся родственник того самого «Семёныча – пасечника», им оказался мой хороший товарищ, Володя, тот самый, который сидел и ждал в пятом вагоне электрички, как мы с Олегом пытаемся «поймать» друг друга, измеряя шагами расстояние от первого до последнего вагона. Но это уже другая история…