........................................................Памяти В. С. Высоцкого
Ты что здесь делаешь, Христос, один в пустыне?
Давай закурим или выпьем для беседы,
давай закусим, я не ел ещё с обеда...
Не стоит, брат, себя уродовать уныньем.
Ну, что Ты смотришь на меня? Я — не убийца...
Да не смотри, я говорю, с таким укором!..
Сказал же: я — для делового разговора...
Чего молчишь? — А впрочем, чем тебе хвалиться?..
Ты ел? Кусай... Хлеб — с пылу: выпечка из ада...
Шучу... Я тоже был любимчиком у Бога,
я и теперь могу — Ты веришь? — очень много,
поскольку — вечен... а тебе — так много — на-до!..
Ты не кривись, не надувайся, слышишь, — треснешь.
Чего молчишь? Молчанье — золото, конечно...
Пойдём со мной, — Ты без распятья станешь вечным...
А то — распнут, а после — вдруг ...и не воскреснешь!..
Какой Отец, Христос, какое мессианство?..
Твой батя — плотник. Неплохой, но всё же — плотник,
а Ты, бродяга, — ты же даже не работник,
да что ты знаешь, кроме сказок или странствий?!.
Так что, не хочешь? Ну, как хочешь. Эка жалость!..
Все города — тебе давал, и всё земное...
Страдай один, коль в падлу царствовать со мною
и не скажи потом, что, мол, не предлагалось...
Мой хлеб — не ешь? — Дык сделай хлебом... вот — булыжник?
...Да что ты строишь из себя ...Господня Сына?!.
Ты что сказал? — Не хлебом, что ли, не единым?
Ах, словом... Как же... Да, конечно, да — из книжек...
Мне, знаешь, некогда... Пожалуй, — убегаю.
Пора мне, слышишь? — оставайся ...с Божьим словом.
Ох, не видал ещё упрямого такого...
Дурак ты, парень...
.................................Да, — распнут...
.............................................................Пора: светает...
Искушение гордыней
Поднимая себя на руках по отвесной стене,
ощущая не ветер, но влажную соль на спине,
опираясь не полной стопой, но краями сандалий, —
что бы смог человек, если вниз — много больше, чем ввысь?
...Оглянись, человек... Просто — взгляд опусти, оглянись...
Это — тянет подошва горы... Это — руки устали...
Это — мука от судорог скрюченных пальцев... Давай,
отпускай эти камни к чертям, отпускай, отпускай, —
тёплый ветер подхватит, — достаточно просто поверить!
Страх за тело своё — против веры твоей... О тебе
в книге судеб распятие вписано — веришь судьбе?
Что тебе твой подъём под вершину — к убогой пещере?
...а у кромки пещеры — ни ветки, ни жухлой травы...
...под гортанью — недоброе, капает пот с головы...
...и убежище очень похоже на выемку гроба...
...за краями могилы — паренье орлов и орлиц...
...никчему отрываться от камня лежащему ниц...
...пересохший язык прилипает к распухшему нёбу...
...Если выйти из грота на узкий шершавый карниз
и глаза опустить, и смотреть на подножие — вниз,
если страх прижимает обратно, к спасительной тверди, —
то неведомый некто, как ветер — шепнёт у лица:
ты, мол, веришь? — так прыгни, и ангелы — Руки Отца —
не позволят разбиться, отнимут живое у смерти!..
.....................................................................................
Кто Ты, чтобы испытывать Бога — Отцовской любовью?! —
Раб, Ты сам её выбрал — крутую дорогу Сыновью!...
Искушение верой
...Йерихо — на ладони, и кажется, что за спиной —
целый мир за вершиной, невидимый, будто стеной
отгороженный, просит земного порядка и власти,
приготовленный лечь дорогою рабыней к ногам...
Йерихо — на ладони... На маленькой площади — гам,
и наверное — торг, и наверное — прочие страсти:
по обычаю древних за глаз вырывается глаз,
и какой-то купец для обмана заводит рассказ
о чужих городах, и своё продаёт, забирая
за дешёвый товар серебро... Синагога, дворы
с бесконечным трудом и дымами, возня детворы
и надежда на рай отлучённых от Божьего рая,
перед сном или смертью помянута. Впрочем, она —
одинакова всюду. Дворец, городская стена —
как за тысячу вёрст — у эмира, и как в Поднебесной
или в прочей земле... Что же толку во власти земной,
если власть и порядок закончатся вместе со мной,
как кончается эта тропа над стеною отвесной
Йерихо́нской горы́?.. Потому что земное — химера
без надежды и веры, — я дам вам надежду и веру!
