Все наши планы насчет запаса русской водки и осетинской араки были сорваны хотя бы тем, что нас посадили в пассажирские вагоны специального поезда в одиннадцать часов ночи, а отъехали из Орджоникидзе только в первом часу ночи. Все это время наш поезд стоял на запасном пути станции сортировочной. Отсюда было далеко до магазинов и до мест жительства парней из Орджоникидзе. Мало того, нас хорошо охраняли солдаты срочной службы, которые совсем недавно были такими же призывниками, а сейчас строго соблюдали порядок службы в советской армии.

   На железнодорожную сортировочную станцию в Беслан приехали в час ночи. Вполне естественно, что город спал. Мы тоже потеряли всякую надежду на встречу с друзьями и родственниками. Поэтому завалились спать на отведенные нам места в плацкартном вагоне специального поезда, который катали по всей сортировочной станции Беслана из стороны в сторону всю ночь. Мы даже толком не могли понять, в какую сторону отправляемся в своем "южном направлении". То ли в Бакинском направлении или в Астраханском направлении, вполне возможно в Ростов на Дону. Так нас окончательно заморочили железнодорожники со своими частыми маневрами.

   - Пацаны! Пацаны! Смотрите в окно! - заорал я, на рассвете, когда увидел, что мы едем в поезде мимо своих домов в Бакинском направлении.

   Друзья по пьянки и со сна никак не могли толком понять, чего я хочу от них в такую рань. Но когда увидели в окна вагона, что мимо нас проплывают окраины родного города, то так расстроились, что сразу решили выпить. Но пить было совершенно нечего. Все что из водки парни смогли тайно принести на сборный пункт республиканского военкомата в Орджоникидзе, давно было выпито. Оставшиеся бутылки водки разбили солдаты патруля, которые постоянно следили за нами и быстро изымали у нас не распитые бутылки с водкой в вагонах нашего временного поселения.

   От скуки и от расстройства парни решили сброситься по одному рублю на выпивку. Сразу по вагону пошла спортивная сумка по сбору рублей на очередную пьянку. Я точно не знаю, сколько нас было в вагоне. Наверно, больше ста человек. Не считая двух солдат и двух офицеров сопровождения, которые ехали в купе вместо проводников. Так что в спортивной сумке было больше ста рублей. По тем временам, это приличная сумма.

   Если считать, что бутылка "Московской водки" стоила тогда два рубля восемьдесят семь копеек, то на собранную сумму денег в спортивной сумке можно было купить, примерно, сорок бутылок русской водки. С таким количеством русской водки можно было пьянствовать во время поездки до самого места службы в рядах советской армии южного направления. Куда точно нас везут служить, мы до сих пор не знали.

   - Скоро станция Грозный. - сказал Тугаев Мурат, протягивая мне спортивную сумку, набитую деньгами. - Пойдешь, купишь водки столько, сколько поместится в эту сумку. Парень ты здоровый. Водку донесешь.

   - Почему я!? - удивленно, спросил я. - Это не честно. Давайте кинем жребий. Кто тянет. Тот идет.

   - Пока мы будем тянут жребий, то будет не станция Грозный, а Махачкала. - сказал мне, Козырев Степан. - Кроме того, ты один из нас хорошо знаешь город Грозный. Ты родился рядом в Гудермесе и в Грозном часто бывал. Так что топай за водкой...

   Я ни стал спорить с друзьями. Пускай лучше буду первым сегодня. Больше ко мне приставать друзья не будут. После меня больше ста человек. Даже если мы едем до конечной станции Баку, то все равно не будет столько много остановок, чтобы мне пришлось еще раз бегать за русской водкой в магазин на очередной станции. Возможно, что кому-то вообще не выпадет бегать за водкой. Но это может определить лишь брошенный жребий.

   Едва показались окраины города, как я тут же пошел в противоположный тамбур, рядом с которым не было купе, в котором спали солдаты и офицеры из группы сопровождения. На этот случай мне крупно повезло, что офицеры и солдаты сопровождения спали. Вполне понятно, что тамбуры были под замком.

   Большинство из нас были связаны своей работой с железной дорогой и поэтому у нас в вагоне нашлись ключи от тамбура вагона. Так что мне оставалось надеяться на удачу, что ближайший гастроном будет открыт и наш специальный поезд задержится надолго на сортировочной станции, где к нам должны были посадить новых призывников на службу в советской армии. Толпы разношерстных парней призывников с рюкзаками видно издалека на станции Грозный.

   Я давно не был в Грозном, но прекрасно знал, где расположены магазины на обеих станциях города. Здесь так заведено, что однажды построенные и открытые магазины стояли десятилетиями на одном месте. Если даже стихия или какая-то другая сила разрушила здания магазинов, то люди все равно строили на этом месте здания под магазины. Ведь здесь рядом с вокзалами и станциями ничего другого нельзя построить из-за шума поездов.

   Мне пришлось к перестраховки открыть тамбур с обеих сторон вагона. Я не мог знать, как все произойдет в дальнейшем. Может быть, мне придется под видом местного жителя пробираться под вагоном и забираться в свой вагон с той стороны, откуда не будет офицеров и солдат военного патруля, которые нас сопровождают к месту будущей службы в советской армии. Пока я не солдат и не принял присягу на верность службы в советской армии, то мне ничего не грозит в пути за нарушения порядка, кроме выговора от офицеров сопровождения к местам службы в армии.

   Наш специальный поезд стал замедлять ход. Передо мной стало проплывать здание, в котором находится гастроном. У меня был такой расчет, что я должен сбегать в магазин гастроном, а затем вернуться обратно за то время, пока посадят призывников из Грозного в наш специальный поезд. На это может уйти не меньше десяти минут. Хотя до здания гастронома бежать с минуту.

   Поэтому я спрыгнул с поезда раньше, чем поезд остановился. Надо было сэкономить время, которого у меня было буквально в обрез. Гастроном в это время может быть закрыт на перерыв. Я быстрее побежал в сторону гастронома как раз тогда, когда тамбуры в наших вагонах стали открываться. Офицеры и солдаты что-то кричали в мою сторону. Но я сделал вид, что это меня, ни касается.

   Меня могли свободно принять за местного парня не призывного на службу в советскую армию. Все призывники были совершенно лысые. Один только я был с небольшой прической. Я столько много раз приходил на призывной пункт военкомата в Беслане, что офицеры военкомата привыкли к моему присутствию. Поэтому меня перестали заставлять стричься лысым.

   До возможного перерыва рановато. Гастроном был открыт. В нем было столько много народу, что можно было подумать, люди запасаются продуктами и выпивкой на случай предстоящей войны или стихийных бедствий. Я стал кричать продавцу, что мне нужно двадцать бутылок русской водки и больше ничего. Такой товар обычно всюду отпускают в магазинах без очереди. Толпа стала возмущаться, что они тоже хотят купить русской водки. Мне стоит постоять в очереди.

   Тогда продавец сказал что-то своему помощнику, который в свою очередь показал мне, куда надо пройти за водкой. Следуя указанному жесту помощника продавца, я прошел в конец гастронома. Там отдал помощнику продавца свою спортивную сумку под двадцать бутылок водки. Помощник продавца ту же секунду скрылся за дверью склада в глубине гастронома. Я остался ждать свою спортивную сумку, заполненную двадцатью бутылками русской водки.

   В это самое время на станции сортировочной стали происходить перемещения пассажирских поездов из стороны в стороны. Пассажирские поезда были похожи друг на друга как близнецы. К тому же несколько поездов были с призывниками. Пока я ждал помощника продавца с моей спортивной сумкой, наполненной бутылками с водкой, то окончательно запутался на какой специальный поезд мне садиться. На специализированных поездах не было названия поезда и даже на вагонах не было номеров. Нельзя было определить и направление поезда, так как не было видно тепловоза, тянущего за собой специализированный поезд. Составы прикрывали другие поезда, следующие в разные стороны.

   - Шестьдесят рублей отдашь продавцу. - сказал помощник продавца и скрылся за дверью.

   Со своей спортивной сумкой, заполненной бутылками с водкой я направился в очередь к прилавку. Продавец наоборот пошел на склад за каким-то товаром, который кончился у прилавка, а народ в очереди требовал себе дефицитный товар. В это время на зеленый свет светофора стали отправляться специализированные поезда без объявления диспетчера станции сортировочной. Я мог опоздать на свой специальный поезд. Мне надо было либо возвратить бутылки с водкой на прилавок продавцу, либо отдать кому-то деньги.

   - Парень! Никто тебя не осудит. Иди на свой поезд. - сказал мне, интеллигентный мужчина, через которого я хотел передать шестьдесят рублей за двадцать бутылок водки. - Нас продавцы каждый день обманывают. Так что ничего с ними не случиться. Если хотя бы раз мы их обманем за свой товар. Ты лучше поспеши на поезд, к своим друзьям. Иначе опоздаешь...

   У меня не было другого выхода, как только уйти с двадцатью бутылками водки, не рассчитавшись за купленный товар. Я не мог больше ждать и поэтому побежал к своему поезду, который все еще стоял на четвертом пути железнодорожной ветки, словно ждал, когда я принесу свою спортивную сумку с бутылками водки. Мне надо было успеть пролезть под тремя поездами, которые могли в любой момент оправиться в дорогу в свою сторону. Рискуя быть задавленным отправляющимися поездами в разные стороны, я едва не разбил об рельсы бутылки с водкой в своей спортивной сумке.

   Когда я наконец-то выбрался к своему специальному поезду, то все солдаты и офицеры сопровождения стали садиться в вагоны. Поезд начинал поскрипывать своим металлом, прежде чем тронуться с места. У меня не было времени искать свой тамбур и садиться в вагон на виду у всех военных сопровождающих нас. Я просто сделал вид, что местный житель и пробираюсь под вагонами к себе домой на другую сторону сортировочной станции. Мне надо было успеть на другую сторону в открытый тамбур своего вагона.

   Едва я пролез под вагоном, как в это время наш поезд тронулся с места. Искать свой тамбур, у меня не было времени. Я едва успел забраться на лестницу сзади вагона. Повис на лестнице вместе со своей спортивной сумкой, наполненной бутылками с водкой. Так мог ехать до Гудермеса, где я родился 28 ноября 1946 года.

   От Грозного до Гудермеса тридцать шесть километров. Минут сорок езды. Можно повисеть до вокзала станции Гудермес. Вот там могут у меня быть неприятности. Дело в том, что вокзал станции Грозный находится на левой стороне, вокзал станции Гудермес находится на правой стороне. Как раз офицеры и солдаты сопровождения выйдут на платформу вокзала станции Гудермес с правой стороны, а тут я со своей спортивной сумкой с бутылками водки повис на вагоне.

   Надо было быстрее перебраться на другую сторону вагона, а на остановке в темпе найти свой открытый тамбур, незаметно сесть в него. Пока другого выбора в пути у меня сейчас не было. Я стал забираться наверх пассажирского вагона. Хорошо, что тогда на железнодорожной ветке до Баку не было электропоездов и меня не могли убить контактные провода электропоездов. Так что я рисковал только тем, что мог сорваться с поезда вместе со спортивной сумкой, заполненной бутылками русской водки.

   Видимо не зря я последние пять лет усиленно занимался спортом, а в последние два года уделял много времени своей мускулатуры. Мне не было особого труда с тяжестью в спортивной сумке, перебраться на другую сторону вагона. Затем хорошо закрепиться на наружной лестнице между вагонами возле сцепления вагонов.

   Таким образом, я доехал до железнодорожной станции Гудермес. Когда я спустился с лестницы вагона, то оказалось, что насыпь возле вагона нашего специального поезда намного выше, чем я желал бы этого. Я едва мог дотянуться до дверной ручки вагона. Вот тут-то я вспомнил плохим словом своих многочисленных родственников, которые в нескольких поколениях работали на этой железной дороге от простого рабочего до начальника вокзала. Не могли мои родственники сделать насыпь по больше, чтобы здесь можно было свободно открыть тамбур снаружи вагона.

   Пока я дергал дверные ручки тамбура, знакомый голос моего родственника объявил об отходе специализированного поезда от перрона вокзала станции Гудермес. Мне пришлось быстро забираться обратно между вагонами со спортивной сумкой, заполненной бутылками с водкой. Видимо, когда я раньше времени спрыгнул с поезда, чтобы успеть в магазин гастроном за водкой, то тогда не посчитал, в каком вагоне я был. В это время вагон мой прошел дальше. Я запомнил только то, что открытый тамбур в вагоне первый по ходу поезда. Теперь придется мне на станции Хасавюрт в Дагестане пройти на пару вагонов дальше и открыть дверь тамбура в другой вагон.

   От станции Гудермес до станции Хасавюрт километров шестьдесят. Мне повезло, что осень была теплая. Не было холодного ветра. Иначе я мог околеть на холодном ветру до станции Хасавюрт. Так как ехать пришлось мне до этой станции больше часа. Поезд шел так медленно, что я устал ждать, когда мы приедем на станцию. Видимо, этот крутой подъем к горам Дагестана не давал поезду разогнаться. Мне пришлось долго ждать своего приезда в Хасавюрт.

   В те годы станция и город Хасавюрт, были больше станции и города Гудермес. Здесь узловая и сортировочная станции почти такие же, как в городе Грозный. Так что у меня на этой станции было больше шансов найти свой вагон. У меня была надежда на то, что специальный поезд на станции сортировочной простоит долго. За это время я точно найду свой вагон. Лишь бы солдаты и офицеры сопровождения не выглядывали на эту проезжую сторону из нашего вагона.

   Когда наш поезд стал медленно въезжать на станцию сортировочная, то на соседнем пути я увидел точно такой же специализированный поезд, с призывниками в вагоне. У меня сразу исчезли шансы попасть в свой вагон. Так как солдаты и офицеры сопровождения соседнего вагона имели полное право задержать меня, а затем передать солдатам и офицерам сопровождения моего поезда. Надо прикинуться местным "зайцем" и потихоньку идти между поездами. Два поезда сразу не могли отправиться с одной станции в одном направлении. Если уйдет первым наш поезд, то обратно заберусь между вагонами. Если уйдет соседний поезд, то я успею открыть дверь в тамбур нашего вагона.

   Я так и поступил, когда остановился поезд. Осторожно спустился на гравий между поездами. Медленно пошел вдоль вагонов. Мне нужно было растянуть время, чтобы не проскочить свой вагон, который должен находиться, где-то посредине поезда. В настоящее время, главное, чтобы меня приняли за местного парня. Иначе, меня могут наказать. Хотя, как меня могут наказать? Если я сейчас не гражданский и не солдат. Так, что-то пока нахожусь между военной службой и между гражданской жизнью. Поэтому до армейской присяги пока далеко. Можно немного наглеть.

   - Ты что гуляешь? - спросил меня, офицер из соседнего поезда. - Тут армейский поезд. Иди отсюда дальше.

   - Я здесь живу! - зло, ответил я, с акцентом. - Мне надо на другой сторона идти. Ты понял?!

   - Вот, иди домой! - разозлился, офицер из соседнего поезда. - Нечего перед поездом шастать. - Как я могу пойти домой, если ты со своим поездом стоишь? - закричал я, на офицера.

   Между мной и офицером соседнего поезда назревал скандал. Мне нужно было куда-то смыться. Вдруг, я заметил, что из следующего вагона соседнего специального поезда украдкой мне машут руками парни. Я посмотрел в ту сторону и обомлел. Оказалось, что в том вагоне соседнего поезда находятся мои друзья. Я спутал поезда и совершенно на другом специальном поезде догнал свой поезд на станции Хасавюрт. Мне крупно повезло. Надо было как-то выходить из этого дурацкого положения, чтобы перебраться на другую сторону своего поезда и забраться в свой вагон. Я сделал вид, что не заметил своих друзей в соседнем вагоне. Продолжая ругаться с надоевшим мне офицером.

   - Надоел ты со своим поездом! - сказал я, офицеру, стараясь пролезть под вагон на другую сторону поезда.

   Когда я перебрался под вагоном на другую сторону нашего специального поезда, тут же побежал к тамбуру нашего вагона, дверь которого открыли мои друзья и стали махать мне руками. Торопить, чтобы я быстрее забрался в вагон. Так как в это время наш поезд стал отправляться с запасного пути. Я мог отстать от своего поезда уже навсегда. Из последних сил я добежал до открытого тамбура. Друзья схватили меня за руки вместе со спортивной сумкой, наполненной двадцатью бутылками русской водки. Парни силой втащили меня в тамбур нашего вагона едущего поезда.

   - Ты что с комендантом соседнего поезда ругался? - стали спрашивать меня друзья. - Почему гулял прямо возле офицеров со спортивной сумкой, набитой бутылками водки. У тебя нашу водку могли отобрать офицеры того поезда.

   - Никто у меня водку не мог отобрать. - стал оправдываться я, перед друзьями, продолжая разговаривать с дагестанским акцентом. - Офицеры приняли меня за местного жителя. Так как я приехал на другом поезде. Вы удрали от меня, не дождавшись русской водки из гастронома. Мне пришлось нанимать целый поезд, чтобы вас догнать на другой станции.

   - Вот дает! - воскликнул Тугаев Мурат. - Мы из-за него два раза стоп-кран срывали, чтобы дождаться его прихода из гастронома с водкой, а он в это время нас на другом поезде догоняет. Ты бы в другую сторону от нас поехал.

   - Мог и в другую сторону поехать. - сказал я, своим друзьям. - Ведь у меня все деньги остались целыми. Я за двадцать бутылок водки не заплатил ни одной копейки. Так что мог вернуться домой и там погулять.

   - Теперь мы гуляем на всю катушку! - радостно, сказал Дзугаев Алик. - Деньги целы. Водки много.

   - С одним условием, что меня вы больше за водкой не посылаете. - напомнил я, друзьям о нашем уговоре.

   - Не беспокойся! - хором, сказали друзья, с грузинским акцентом. - Теперь у нас водка будет под полным контролем. Ты сейчас сам увидишь. Какой сюрприз мы тебе приготовили. Пока ты с двадцатью бутылками водки нас догонял.

   Я ничего не понял от загадок своих друзей. Только недоуменно пожал плечами и пошел следом за своими друзьями в середину нашего поезда. Откуда доносился запах грузинской и осетинской кухни. Видимо, кто-то из призывников, ухитрился ночью сбегать домой в Беслане и принести в поезд свежие продукты из своего дома.

   У меня тоже в сумке были продукты из дома. Но назвать свежими мои продукты уже нельзя. Ведь со времени моего выхода из дома прошло более суток. Часть продуктов мы съели на призывном пункте республиканского военкомата в Орджоникидзе. Так что с продуктами из дома у нас было совсем плохо. Надо было экономить закуску к водке.

   - Вах! Вах! Какой молодец! Сам успел к своему поезду и русскую водку сохранил. - услышал я, знакомый голос. - Как раз успел. Только что из дома подали на стол. Горячие чахохбили из дикой птицы, которая еще вчера летала в горах Кавказа. Хинкали паровые прямо из кастрюли. Шаурма из молодого барашка, который еще утром щипал травку. Хачапури с сыром прямо из печки. Бастурма из свежей говядины прямо после разделки туши из соседнего селения.

   - Неужели тот самый грузин, который осетин!? - удивленно, воскликнул я, когда увидел в форме солдата своего друга, который призвался в армию раньше нас. - Гиви! Алборошвили! Откуда ты? Какими судьбами?

   - Пока вы спали на товарной станции Беслан, моя мама вам готовила этот стол. - шутя, ответил Гиви Алборошвили. - Ну, а чтобы вы не ломали голову о том, куда вас посылают служить в армию. Я открою маленький секрет. Едете в Аджарию служить в Батуми прямо к самому Черному морю.

   - Ура! Мы будем моряками! - закричали мы, разом. - Черное море закипит от нашей службы...

   - Должен вас немного огорчить. - остановил Гиви наше ликование, - Служить вы будите не в Черном море, а возле Черного моря. Войска сухопутные с разными уклонами армейской службы.

   - На этом тоже спасибо. - огорченно, сказал я, за всех. - Хорошо, что не в тайге возле лесоповала с зеками. Военком Гаврилюк сдержал свое слово. Он мне обещал, что я буду служить там, где есть пальмы и бананы.

   - Насчет бананов военком приврал. - сказал Гиви. - Бананы там растут, но не поспевают. Холодно им. Зато там лимоны, апельсины, сладкое вино и приезжие девчата ждут давным-давно.

   - Ладно! Хватит о службе с цитрусовыми. - сказал Козырев Степан. - Давайте выпьем за здоровье мамы нашего друга, Гиви Алборошвили. Если бы не тетя Манана, то пришлось бы нам русскую водку закусывать сухими продуктами. Хорошо, что у нас дома такие прекрасные мамы, которые вспоминают о нас даже когда мы далеко от нашего дома.

   Мы налили в граненые стаканы понемногу "Московской водки". Выпили за наших мам, которые остались дома и не забыли нас в дороге от дома до места службы в советской армии. Как мама нашего друга Гиви Алборошвили, у которого отец осетин Алборов Домбай замуж взял грузинку Манану.

   В честь любви к своей жене сменил свою осетинскую фамилию Алборов, на грузинскую фамилию Алборошвили. Так осетин превратился в грузина по любви к грузинской даме своего сердца. Алборошвили Домбай, своего первого сына назвал Гиви, в честь своего тестя, который умер от ран после войны с фашистами, так и не дождавшись первого внука. Теперь первый внук носит имя своего деда, которому суждено было умереть от ран, но дед чистокровный грузин стал через дочь родственником соседей осетин.

   До следующей станции Кизилюрт мы выпили за всех своих родственников и друзей, которые остались в Северной Осетии. Дальше мы стали вспоминать тех, кто покинул нас, а также этот свет раньше времени. К маленькой станции Тюбе у нас из двадцати бутылок водки на вагон осталось только одна бутылка водки. На маленькой станции спиртных напитков не было, так как здесь живут в основном мусульмане, которые спиртных напитков не употребляют. Пришлось наше застолье отложить до станции Махачкала.

   Когда мы от маленькой станции Тюбе через полчаса прибыли на большую станцию Махачкала. В столице Дагестана, в Махачкале мы стояли долго. Там мы спиртным заправились основательно. Купили пятьдесят бутылок водки. Набрали столько много закуски, что продавец в магазине подумал о наших сборах в поход в горы Дагестана. Поинтересовался, куда мы отправляемся в горы. Мы, шутя ему, сказали, что теперь наши горы будут на самом краю света, где никто из горцев ни разу никогда не бывал.

   От станции Махачкала мы отъехали поздно ночью. Мне хотелось посмотреть на Избербаш, который от Махачкала находится всего на расстоянии примерно тридцать-сорок километров. Пять лет моего детства прошли в этом городе. Здесь родились мои братья-близнецы Сергей и Юрка.

   Наш специальный поезд шел так медленно. Я был настолько сильно пьян. Что у меня уже не хватило никаких сил дождаться приезда поезда на станцию Избербаш. Бессовестно заснул перед самой Уллубиевской балкой при въезде в Новый городок, города Избербаш. Даже не посмотрел в окно вагона, когда поезд стал спускаться в долину к станции Избербаш. О чем позже жалел.