За раму, обрамлявшую фото, она попала в октябре.
Не сказать, что Далия этого хотела, всё получилось само собой.
Платье-футляр в пол, локоны, чёрным шёлком стёкшие с рук мастера - смертельно устав от затворничества и менторского бормотания осенних дождей, все нерастраченные силы девушка употребила на подготовку к фотосессии.
И вот, в один из октябрьских дней Далия вошла в залитый светом зал.
- Олеш, душа моя, у тебя появилось что-то новенькое? - с порога спросила Далия, приметив на стене большую тёмную фотографию в массивной раме. - Привет!
Олеш - хозяйка «Страны иллюзий» - проследила за взглядом Далии.
- Как?! Ты ещё не видела? Это «Мир Лео Каракса». Давненько тебя не было - фото здесь уже год. Но... всё потом.
И Олеш, как всегда собранная и спокойная до отстранённости, поторопила помощников:
- Минут через двадцать начинаем.
В фото-студии было полно народу, но на Далию, задержавшуюся у фото, внимания никто не обращал. Верша непонятную постороннему, смахивающую на магическое действо работу, осветители, дизайнеры и декоратор готовились к съёмке.
«Могу поспорить - они сейчас счастливы», - с грустью подумала Далия.
Последние месяцы, дописывая роман, она почти не выходила из дома. Шумные компании, дружеские посиделки с бокалом шампанского, разговоры по душам - всё растворилось, улетучилось. Друзья, да и просто знакомые остались на фото и в скупых поздравлениях с праздниками.
«Как я им завидую: мысли, ощущения, переживания - всё общее. Эй! Люди! Я с вами! Я тоже хочу быть счастливой! Хотя бы эти два часа».
Далия выдохнула, как перед прыжком в крещенскую иордань, кивнула в ответ на приветствие Марка - старшего помощника Олеш - и шагнула вглубь фотостудии.
В «Стране иллюзий» ей нравилось всё: обилие света, почти праздничная суета, даже запах поджарившейся на галогеновых лампах пыли.
Далия поправила волосы, достала из плотного картонного пакета тончайшую шаль, отороченную великолепным кружевом, и, накинув её на плечи, взглянула в зеркало.
«Ещё ничего!» - подмигнула она отражению и, довольная увиденным, вытянув спину в струну, вышла под софиты.
Олеш с помощниками продолжали возиться с приборами и появления Далии не заметили.
«Ну, вот. А я рассчитывала... Фурор отменяется. Или... А что, если взять и объявить им, сколько стоит шаль?» - Далия улыбнулась и окинула студию взглядом, выискивая, куда можно присесть.
Так никем и не замеченная, девушка устроилась на старинной софе. Она прикрыла глаза и отпустила фантазии в свободное плавание.
«Сколько-сколько, вы сказали, стоит шаль?» - переспросят помощники, забыв про дела. И бросятся рассматривать: что же такое сокрыто в неярком куске материи, что за него попросили такие деньги. А рассмотрев, примутся разглядывать меня: кто эта сумасшедшая, готовая отдать полцарства за платок? И тогда я расскажу, что купила шаль специально к фотосессии, потому что эти фотографии для меня очень важны. И ещё я расскажу, что нужны они для моей новой книги. Да-да! Я писательница. А книги - моя жизнь. И моя единственная любовь».
- Далия, ты уже здесь? - спохватилась Олеш, приметив подругу.- Извини, что приходится ждать. Через минуту мы будем готовы. Хочешь посмотреть альбом? Испанский.
- Испанский? - улыбнувшись, переспросила Далия.
Она встала с софы, и, копируя одну капризную и взбалмошную даму, манерно ответила:
- Нет, дорогая. Испанский не хочу. Ты же знаешь: моя любовь - Франция...
Олеш узнала в кривляньях подруги общую знакомую и улыбнулась.
Но Далия этого уже не видела: с трудом лавируя между треног, она пробиралась к стене. Там, тёмным пятном на светлой побелке, звала и манила фотография в бронзовой раме.
- «Мир Лео Каракса», - прошептала Далия. - Как загадочно. Не припомню, чтобы ты прежде давала фотографиям названия. Олеш, ты говоришь, ей уже год? Странная фотография.
Но хозяйка студии не ответила: обменявшись взглядами с Марком, Олеш трижды хлопнула в ладоши и громко скомандовала:
- Начинаем!
- Да-да... Начинаем. И всё же... очень странная фотография, - не могла настроиться Далия. - Ощущение, что за рамой кроме интерьера есть ещё что-то... Или... скорее, кто-то. Олеш, мне показалось, или в глубине тёмной гостиной в кресле мужчина?
Паренёк в комбинезоне переместил наушники на шею, включил направленную лампу, и следующую пару минут о происходящем Далия, скорее, догадывалась.
Подслеповато глядя в залитую светом студию, она сидела на высоком табурете в центре почти осязаемого жёлтого пятна.
Когда Далия готовилась за ширмой, взгляд её на мгновение зацепился за репродукцию, висевшую у зеркала. И теперь, припомнив жёлто-оранжевый круг на картине Кандинского, Далия подумала, что это он - яично-желтковый - заскучав среди синих треугольников и серых кубов, сполз с репродукции и растёкся солнечной лужей вокруг табурета.
Тем временем, повинуясь команде «начали», студия закружилась вокруг Далии. И только Олеш, склонившись к установленной на штативе камере, не участвовала в сюрреалистичном танце, лишь отдавая короткие команды. Молчаливые осветители и декораторы заскользили по залу в причудливых па, точно театральные тени в спектакле, поставленном хозяйкой «Страны иллюзий». Даже свет участвовал в представлении - то выхватывал из мрака и расцвечивал волшебными красками неприметные прежде детали, то, меняя фаворитов и отводя взгляд в сторону, погружал их в небытиё, создавая тем самым иллюзию движения.
«Боже! Как завораживающе! И как им удалось приручить свет?» - подумала Далия.
- Ещё кадр, - услышала она голос Олеш, с трудом пробившийся сквозь мысли. - Марк, свет правее.
«Счастливые. Они команда. Части целого. Никаких мыслей об одиночестве, - с грустью подумала Далия и спохватилась. - Неужели я мечтаю быть частью? Пусть, талантливого целого, но всего лишь частью? Кажется, да».
Далия посмотрела на сосредоточенного Марка, увлечённую Олеш, помощников. «Возьмите меня в своё целое. Хочу вместе с вами испытать восторг созидания! Один на всех: захлёстывающий, всеобъемлющий, прессующий частные мелкие радости в один желток - в общее солнце. Может это и есть утраченное человечеством счастье?»
Далии стало невероятно тоскливо. Вспомнив свой одинокий дом, где кроме хозяйки жили и гостили только книги, она готова была расплакаться.
«Эра одиночества». Так я назову свой следующий роман. Как она безжалостна! Раздробила нас на вселенные: самодостаточные, совершенные и... никому не интересные».
- Тоже не люблю наше время. Слишком рациональное. Даже гении не рождаются.
«Кто это сказал? - удивилась Далия. - И... мне показалось, или фраза прозвучала по-французски? Впрочем... Бред. Я не знаю французский».
И Далия ответила:
- Вы правы. Время гениев прошло. Бог по-прежнему метит избранных, но рациональный век стирает метки.
Олеш оторвала глаза от камеры.
- Это цитата из романа?
- Что? Нет-нет. Извини.
Далия присмотрелась к помощникам, минуту назад казавшимся совершенно счастливыми, и попыталась понять, кто из них, как и она, разочарован временем. Но все присутствующие были молоды, энергичны и, похоже, вполне вписывались в рациональный век.
- Далия, - негромко обратилась Олеш, но подруга всё равно вздрогнула. - Читатели захотят видеть твои глаза. А ты закрыта. Застёгнута наглухо. Пойми: фотография - лишь отражение. И если в глазах нет жизни, нет любви...
- Вот только не говори мне про любовь, - перебила подругу на полуслове Далия. - Мы обе знаем компоненты этого зелья: симпатия, амбиции, богатый дом...
Олеш обернулась и крикнула в зал:
- Перерыв! Пять минут все свободны.
Она грустно посмотрела на Далию и, взяв её за руку, сказала:
- Пойдём.
Оказавшись у фотографии, Далия лишь удивлённо посмотрела на подругу.
- Это гостиная Лео, - почти шёпотом сказала Олеш. – Он великий режиссёр. Гений. И он был здесь счастлив. Я видела, когда снимала. Но он был счастлив не потому, что кресла инкрустированы перламутром, а стены задрапированы дорогим шёлком.
- А гостиная хороша, - Далия приблизила лицо к самой фотографии. - О! Да тут и камин имеется! Знаешь, я бы, пожалуй, осталась, - пошутила она.
Но Олеш на шутку не отреагировала и продолжила так же серьёзно.
- Лео был женат, когда встретил её. Она тоже не свободна. Но их судьба была предрешена. Они говорили на разных языках и... любили друг друга. Мучились, ссорились, воспитывали детей, соприкасались и, точно мячики, с невероятной силой посланные навстречу, отталкивались друг от друга. И любили. И Лео снимал гениальные фильмы.
Олеш помолчала.
- Далия, если в твоей жизни нет любви - это не значит, что её нет вообще. Я хочу сделать хорошие снимки. Загляни в мир Лео. Любовь бывает заразительной. Полумрак, камин, гениальный мужчина... С таким, наверняка, даже молчать интересно. А теперь отойди чуть назад. Ещё. Голову наклони... Марк, свет!
Олеш хлопнула в ладоши и скомандовала:
- Работаем!
Вспышка.
Ещё одна.
Ещё.
Подслеповато щурясь, Далия пыталась разглядеть заставленную изысканной мебелью комнату.
- Bonjour Madame, - неожиданно раздался из темноты мужской голос.
«Назад!» - бликом от опасной бритвы мелькнула мысль.
Напуганная Далия зажмурилась, а потом и вовсе закрыла лицо ладонями, как делают дети.
- Извините, - прошептала она. - Я... Мне... Сейчас же надо вернуться. Меня ждут в студии.
И тут же следующая вспышка выхватила её из тёмной гостиной.
- Далия, убери руки от лица, - сухо командовала Олеш. - Положи их на плечи.
«Странно. Студия... - оглянулась девушка. - В ней всё по-прежнему: Олеш, свет, помощники... Но что-то не так... Не с ними - со мной. Что-то не так со мной».
- Далия, не отвлекайся.
Голос Олеш пробивался в сознание обесцвеченным и приглушенным, точно пройдя через слой ваты, положенной на больное ухо пахнущим камфарой компрессом.
- Сейчас было чуть лучше. В твоём взгляде что-то блеснуло, но... Это не совсем то, что надо. Задержись там - за рамой, в мире Лео. Присмотрись к нему.
И Олеш, на секунду задумавшись, добавила:
- Влюбись! Камеру не обмануть! Пусть это будет на час, на полчаса. Влюбись в Лео. В твоих книгах, как и в его фильмах, есть что-то... Ощущение мироздания. Вы похожи.
Вспышка.
Ещё одна.
Ещё.
Далия по-прежнему стояла у высокого табурета.
- Подбородок выше. Чуть влево.
Вязкое ощущение нереальности, как ни странно, примирило девушку с происходящим: «Bonjour Madame» уже не казалось странным, а тёмная гостиная за рамой скорее, манила, чем пугала.
- Неплохо, - сказала Олеш. - Уже не так плохо.
- А как Лео с ней познакомился? - спросила Далия.
- С женой? Он искал актрису для фильма, а когда нашёл Кати - влюбился.
Олеш неожиданно оторвалась от камеры, посмотрела на подругу и воскликнула:
- Боже! Это же элементарно! Я знаю, что надо делать! Ты больше не Далия. Слышишь?! Нет Далии! И не было. Забудь! Ты - актриса для фильма Лео! Понимаешь?
И Олеш, пристально глядя в глаза, почему-то повторила по слогам:
- Ак-три-са!
Далия даже удивилась, как грациозно легла её рука на спинку табурета. Угловатое, мгновение назад непослушное запястье изогнулось ивовой ветвью и заструилось вниз.
- Отлично! Да это же просто отлично!
Последние слова Олеш не сказала - выкрикнула:
- Замри! Не двигайся!
Далия так и осталась стоять, вытянув шею и прикрыв глаза.
Голоса в студии сначала поблекли, затем утратили смысл, и, в конце концов, растворились.
- Madame...
Далия поняла, что она вновь в гостиной Лео.
Настольная лампа под тёмным абажуром, возле тяжёлой портьеры силуэт хозяина в массивном кресле. Он встал и представился:
- Лео Каракс.
- Да... Далия...
Она всё ещё стояла в неудобной позе, не смея ослушаться Олеш.
- Необычное имя, - удивился Лео. - Если не ошибаюсь, еврейское? Да вы проходите! Присаживайтесь. Мы поймём друг друга, невзирая на то, что вы не говорите по-французски, а я, хоть и знаю русский, о душе предпочитаю думать и говорить на родном языке.
Лео проводил Далию и предложил кресло у камина.
- А мы будем говорить о душе? - всё ещё не веря в происходящее, спросила она. - Боюсь, я не лучшая собеседница. И вряд ли успею составить вам компанию.
- Устраивайтесь, милая Далия. У нас есть ещё время - полчаса и вечность. Помощник справится со светом за десять минут, но Олеш придётся отправить его за кассетами.
- Вы всё знаете наперёд?
- Нет. Просто я только что наблюдал, как хозяйка «Страны иллюзий» употребила недельный запас кассет, а на установку портретной тарелки Марк обычно тратит десять минут. Всё просто.
Лео улыбнулся.
Он снял очки, провёл пальцами по седым волосам и, склонившись, положил в камин поленья.
Когда Лео поднёс к дровам зажжённую спичку, Далия подалась вперёд, чтобы рассмотреть лицо.
Лео улыбнулся.
- Да, красавцем меня назвать трудно.
- Нет-нет! Я только хотела посмотреть, как выглядят люди после... смерти.
Смеялся Лео долго и заразительно. Даже Далия, поборов неловкость за сказанную глупость, улыбнулась.
- А с чего вы взяли, что я умер?
- Олеш сказала, вы гений. Обычно так говорят о...
- Я гений, но я по-прежнему жив, - пошутил Лео.
- Тогда... Простите, куда я попала?
- В мой мир иллюзий. Почти у каждого есть параллельный мир, куда он прячется. А у кого его нет, те, как правило, сходят с ума - создают его. Кстати, миры сумасшедших зачастую более яркие и счастливые. А знаете, чем они отличаются от наших иллюзорных - будь то кинематограф, литература, живопись? Наши существуют параллельно реальному, а миры сумасшедших - перпендикулярно.
- Уверены?
Далия плохо понимала, о чём говорит Лео, но выглядеть наивной ей сейчас хотелось меньше всего.
- Абсолютно, - то ли шутя, то ли серьёзно ответил тот. - Причём точка пересечения миров, как правило, является точкой невозврата: не потому, что нельзя вернуться - потому что не хочется.
Дрова в камине зашлись огнём, но Далию пробил озноб.
- А... если не секрет, вы одновременно находитесь и в реальном мире, и за рамой?
- О, нет! - засмеялся Лео. - Я одновременно в сотнях миров! При желании, можно параллельно жить в любой из фотографий. Я уж не говорю о фильмах и книгах. Кстати, как бы мы не пытались переубедить зрителя или читателя, что пишем и снимаем не про себя - вы-то знаете, что это не так.
Боясь сказать очередную глупость, Далия лишь вопросительно посмотрела на Лео. В отсветах пламени его длинное скуластое лицо казалось сосредоточенным и в то же время отстранённым.
- В каждой книге, в каждом фильме остаётся часть автора, - тихо продолжил он. - Эта часть живёт самостоятельно и умирает, когда умирает последний читатель, последний зритель, гостивший в вашем мире. Кстати, это заявка на бессмертие!
И Лео засмеялся.
Но уже в следующую минуту он серьёзно и как-то грустно посмотрел на девушку, словно принимая решение: стоит ли сейчас рассказать то важное, ради чего она здесь.
- Вы, кажется, что-то хотели спросить? - догадалась Далия.
Она уже поняла, что вовсе не миры сумасшедших сейчас волнуют немолодого и, похоже, не очень счастливого мужчину.
- Далия, помните, как вас тянуло заглянуть за раму на стене? Это я всеми силами призывал вас сюда. У меня просьба. Позволите?
Далия откинулась в кресле, давая понять, что слушает.
- Видите ли, я - дубль Лео. Фото-дубль, проживающий, как вы уже поняли, собственную жизнь. Общее с Лео у нас лишь начало - ровно до того момента, когда был сделан снимок. В жизни за рамой меня всё устраивает: покой, предопределённость. О чём ещё может мечтать уставший творец? Я до сих пор с ужасом вспоминаю, как после окончания каждого фильма, душу переполняли отвращение и усталость. Здесь я избавлен от этих мук. Я, наконец, получил возможность жить, как хочу: перечитывать Достоевского, погружаясь в таинственную размеренность девятнадцатого века, смотреть любимые фильмы, слушать хорошую музыку...
Мужчина внимательно посмотрел на Далию, пытаясь угадать, понимает ли она его.
- Понимаете... в мире за рамой время останавливается. Новостей здесь нет, ибо живём мы в дне, когда был сделан снимок. Только память и то, что попало в объектив. Понимаете?
Далия кивнула, хотя, попроси Лео объяснить, что она поняла, вряд ли что-то сказала.
- Жизнь в замершем времени хороша при условии, что ты спокоен. Я - нет. Я очень скучаю по Кати.
Девушка в очередной раз удивлённо посмотрела на Лео.
- Это моя жена. Помните, я говорил, что немного знаю русский? Кати русская. Она актриса. Год назад, в две тысячи десятом, после перерыва она снова начала сниматься. Я очень радовался. Я и сейчас рад, но... С ней что-то не так.
Лео долго подбирал слова, но так и не найдя нужные, встал и нервно заходил по комнате.
- Далия, помогите! Умоляю вас! Сложно объяснить, но с каждым днём мне всё тревожнее.
Лео схватил со стола ежедневник:
- Посмотрите на дату. Октябрь две тысячи десятого. В этот день Олеш снимала меня для журнала и сделала интерьерный кадр гостиной. А теперь посмотрите на часы: они идут, но по-прежнему показывают восемь двадцать. С этой минуты я здесь, а Кати там. Меня не интересует Лео. Я хочу знать, что с женой. Сделайте, о чём я вас прошу!
Лео, на мгновение остановился у камина, наклонился за поленьями, но, так и не подбросив дрова в огонь, снова заметался по комнате.
- Мне не хочется думать, что с Кати происходит что-то нехорошее. Возможно, я просто скучаю. Далия, помогите! Я попрал все законы, все правила, существующие в этом «закадровом» мире. Я потратил почти все силы, чтобы затащить вас сюда. Если откажитесь - повторить этот трюк с кем-то другим у меня уже не получится.
- Но, что я могу? - спросил вконец запутавшаяся Далия.
- Узнайте про Кати! Выясните, что с ней. А потом вы вернётесь в студию, и я постараюсь вновь втянуть вас за раму - надеюсь, ещё на один раз моих сил хватит. Я должен... Слышите, Далия?! Я должен знать, что с Кати всё хорошо!
- Вы сумасшедший!
- Пока только несчастный. Но если вы не поможете...
«Бред какой-то, - подумала Далия. - И Лео хорош. А я размечталась. Ладно, влюблённость отменяется. Закончится фотосессия, и прощай «Страна иллюзий» вместе с «Миром Лео».
- У меня масса своих дел и обязательств. Не могу обещать...
В Далии вдруг проснулась обида, и раздражение хлынуло беспощадной снежной лавиной с гор, сметая барьеры смущения и застенчивости:
- Он гений! - передразнила девушка Олеш. - Вы с ним похожи! Тебе будет интересно! Да вы обыкновенный эгоистичный мужик, переживающий, что жена не рядом! Расслабьтесь! Вы дубль! Наслаждайтесь безмятежностью! Получайте удовольствие! Что вы от меня хотите? Внимания? Нет! Любви? Тоже нет! А я-то, дура! Я ведь уже...
Далия встала и решительно шагнула в сторону рамы.
- Постойте!
Она и не думала останавливаться, но Лео схватил её за руку и, не дав сделать последний шаг, выкрикнул:
- Да выслушайте же меня! Это важно!
Увлекая Далию вглубь гостиной, он буквально оттащил девушку от рамы.
Лео кивнул на кресло, но Далия больше не сделал ни шагу:
- Мне больно. Отпустите руку.
- Простите... Я сейчас объясню, и вы поймёте, что это не банальная ревность.
Хозяин отпустил руку Далии и с силой растёр лицо.
Спустя минуту, собравшись с мыслями и глядя на едва теплящийся огонь в камине, он, заговорил:
- Не так давно я решил привести в порядок фильмотеку. И вот, пересматривая диски, я наткнулся на одну очень странную запись. Это был короткий, плохо сделанный клип. Очень плохо! Никогда не был поклонником русских режиссёров - они бездари. И тем более мне не интересны ваши современные музыканты. Даже не догадываюсь, откуда взялся в нашей гостиной этот диск - вероятно, его привезла Кати.
Лео поднял глаза, умоляюще посмотрел на Далию и подвинул кресло.
- Простите меня, - попросил он. - Я не лучший хозяин, и тем более малоинтересный ухажёр. Только... очень прошу - не уходите.
Оставаться Далии не хотелось, но и бросить в таком состоянии Лео было жестоко.
И Олеш права: в нём действительно есть что-то... завораживающее.
Далия села.
Лео выдохнул, и с его напряжённо сжатых кистей исчезли выпуклые синие вены.
- Кати не как все.
Далия обратила внимание, что каждый раз, произнося имя жены, Лео мучается.
«Он её по-прежнему любит... Как в тот день, когда был сделан снимок! Получается, не только время, но и чувства замирают: остаются на циферблате жизни в той точке, в которой их застала фотовспышка».
- Вы говорили про клип, - напомнила Далия погрузившемуся в воспоминания Лео.
- Простите. Когда я обнаружил диск, меня привлекло название песни. «Между тем, что было и тем, что будет». Автор какой-то Мар... Макарьевич... У вас такие сложные фамилии. Впрочем, не все. Фамилия Кати мне понравилась сразу. Голубева. Мягко... певуче.
Руки Лео, покоившиеся на коленях, опять сжались.
- Вы говорили про Макаревича.
- Да-да. Простите. Я выбрал трек «Между тем, что было и тем, что будет» и нажал «плей».
В следующее мгновение Лео опять схватил Далию за руку, отчего та вздрогнула. Но мужчина пальцы не разжал.
- В дешёвой, наскоро снятой зарисовке, я увидел Кати. Даже не знал, что жена когда-то снялась у русских в клипе. Фильмы с Кати получали Оскаров, она известна в Европе. А клип... Нет-нет, ничего предосудительного в нём не было. Только глаза... Глаза Кати! Ужас! Я испытал ужас!
Лео посмотрел на Далию, и страх, перекрасивший его радужки в смолистый цвет, заставил её сжаться.
- Далия! Если бы вы видели её взгляд!
Лео вскочил с места и, подбежав к ровным стопкам пластиковых плоских коробок с дисками, достал самую верхнюю.
- Я сейчас включу, и вы всё поймёте. Глаза! Они мёртвые!
- Нет! - вскрикнула напуганная до обморока Далия и вскочила с кресла.
Лео дёрнулся, и рука с диском, протянутая к проигрывателю, замерла в воздухе.
- Что с вами? - спросил он. - Там нет ничего такого... И текст песни вполне...
- Я слышала эту песню! Кажется. Я... дома. Найду клип в интернете и посмотрю. И про Кати узнаю... когда смогу.
И Далия опрометью бросилась к раме.
Олеш настраивала камеру, помощник поправлял тарелку, студию по-прежнему заливал тёплый свет.
- Далия, у тебя измождённый вид. Прости: не предполагала, что не хватит кассет. Неудобно вышло.
- Всё нормально, - обводя безумными глазами студию, ответила девушка. - Только... мне нехорошо. Душно.
Олеш посмотрела на бледную, как выбеленный пергамент Далию и, секунду подумав, крикнула помощникам.
- Отбой! На сегодня закончили! Всем спасибо!
Грипп накрыл город неожиданно.
Далия практически не помнила, как закончился октябрь и начался ноябрь. Провалявшись в больнице с осложнением, окончательно вернулась в привычный мир ночных писаний и дневных снов она только к декабрю.
Бред, вызванный подскочившей температурой, и принятый за путешествие в «Мир Лео», она вспоминала неохотно: осадок, оставшийся от разговора с пригрезившимся режиссёром, порождал в Далии необъяснимое чувство вины.
Книга вышла в сентябре.
С замиранием сердца счастливая Далия открыла пилотный экземпляр.
- О! Да ты, оказывается, красотка! - подмигнула она своему образу на титульном листе.
Снятая в роли уверенной, исполненной шарма леди, на фотографии Далия действительно больше походила на французскую актрису, нежели на автора романа.
- Bonjour Madame! - поприветствовала она свой образ по-французски.
И в этот самый момент от радости не осталось и следа.
- Bonjour... Madame... - повторила девушка.
Далия ещё несколько раз произнесла французские слова, прислушиваясь и пытаясь понять, что произошло, прежде чем вспомнила:
- Лео! Я забыла про его просьбу. Как звали его жену? Не помню...
Через минуту Далия уже рылась в ящике стола.
На клочке бумаги, найденном среди квитанций и черновиков, неровными буквами рукой Далии было выведено «актриса Катерина Голубева».
- Мир Лео существует? - прошептала девушка, проводя пальцем по карандашной записи.
Так и не решив, верить в мир Лео, или нет, Далия вбила в окно поисковика данные и увидела высветившийся заголовок «Неведомая звезда».
Чуть помедлив, Далия прочла: «Кинематографический мир простился с европейской актрисой российского происхождения. Четырнадцатого августа две тысячи одиннадцатого года в Париже ушла из жизни Катерина Голубева. Похоронили актрису в Пер-Лашез во Франции. Причины смерти не названы. Вероятно, актриса не смогла справиться с тяжелейшей депрессией, преследовавшей её последний год».
- Алло! Олеш?
- Далия, что случилось?
- Скажи, можно на готовое фото наложить сверху другое? Скажем, подселить в интерьер образ человека?
- Далия, ты меня пугаешь! Зачем тебе это?
- Надо в «Мир Лео Каракса» добавить снимок жены - Кати Голубевой.
В трубке стало тихо.
Пауза затянулась, и Далия, не выдержав, закричала:
- Пожалуйста! Сделай это для Лео! Нет, для меня!
- Далия, успокойся и не кричи.
- Пожалуйста, Олеш! Ну, пожалуйста!
Далии уже показалось, что связь оборвалась, но неожиданно она услышала Олеш:
- Ты опоздала. «Мира Лео Каракса» больше нет.
- Как? Ты... его продала?
- Не говори глупости! Просто однажды утром я нашла на полу разбитую раму, груду стекла и... испорченную фотографию.
- Боже! Но ты же не выбросила его? Олеш, не выбросила?
- Далия, это всего-навсего фотография. Будут другие - лучше. И потом. Я не могу тебе объяснить, но... утром, под обломками рамы, мира Лео уже не было. Смятое фото - не самое удачное, тёмное и безжизненное. А мир Лео... он его уничтожил. Сам. Не спрашивай меня как - я не знаю.
***
Ноябрьское солнце заглянуло в окно и, залюбовавшись Далией, устроилось на подоконнике.
Девушка, примостившись за письменным столом, отпила кофе и, щурясь на солнце, сладко потянулась.
Затем она встала, подошла к стене и сняла любимую фотографию в бронзовой рамке.
- Привет, Лео. Как дела? Не скучаешь?
Девушка как обычно коснулась губами фотографии, на которой удивлённый режиссёр, стоя на широкой залитой светом сцене, склонился к счастливой Далии.
- А я начинаю новый роман. Обещаю не болтать читателям про тебя лишнего. Только правду.
Далия сказала это серьёзно, но уже в следующую секунду девичий смех, рикошетом отскочив от залитых солнцем стен, рассыпался по комнате разноцветным драже.
- Мою правду! И не спорь! Я автор, так что имею право создавать свой мир таким, каким хочу.
Далия повесила фотографию на место и, вернувшись к столу, сделала ещё глоток. Она придвинула клавиатуру и на секунду задумалась.
Макаревич из динамиков сипло пел «но жизни на свете чуть больше, чем смерти».
- Почему бы и нет? - улыбнулась Далия.
На экране монитора резвился солнечный зайчик, рождённый бликом недавно вымытого оконного стекла. И от этой пляски на душе Далии стало тепло и весело.
- А что, может и правда к чёрту «Эру одиночества»?! Не лучшее название для нового романа.
Далия поднесла чашку к губам, но обнаружила, что она уже пуста.
- Ну, и ладно. Есть вещи поважнее.
И в следующую секунду, без сожаления стерев прежнее название, Далия набрала новое - «Жизнь больше, чем смерть».
