Мы успеем состариться, умирая
в хаосе, образующем дно.
К твоему аду от моего рая
ведёт слуховое окно.

Неистовый танец на лезвии бритвы
диалогу не даст ни малейшего шанса.
Тебя пугают не споры, а звуки моей молитвы,
воплотившие грусть декаданса.

Этот день одинаков и в Париже, и в Минске,
и в московской хрущёвке с ковром на полу,
где из уст патефона звучит Вертинский,
и настойчивым свистом чайник просит к столу.

Объяснять мне, вроде бы, нечего,
любые слова излишни.
закрой балкон, чтоб не чувствовать вечера
с запахом пьяной вишни.

Я не знаю, что значит «потом»,
жизнь уместима в мгновение.
ты мешаешь семью с понятием «дом»,
но есть и другое мнение.

Бессмысленно спорить об этом:
у счастья сто тысяч названий.
Возможно, будь я поэтом,
смогла бы сказать обо всех его гранях.

И те, что сияют мне,
других иногда тревожат.
Я часто летаю во сне –
тебе такое в новинку, быть может.

Ты помнишь про время, я пью благодать –
в бокале ещё мерцает немножко.
Тебе остаётся за мной наблюдать
сквозь слуховое окошко.