Испив и славы, и мытарства,
С котомкой бед наперевес,
Гнилой, как это государство,
Молился кротко старый бес.

Он был рождён, чтоб править адом,
Но сам не ведал до поры,
Что дирижируя парадом,
Не мог влиять на ход игры.

Вначале всё пошло удачно:
Котлы кипели, дым валил.
Его любили в бездне мрачной
За то, что лишнего не пил.

Преемник прежнего владыки,
Он драл зарвавшихся чертей.
Порою даже солнца блики
Спускались на приют теней.

И ряд реформ системы пыток
Назвали курсом в новый век,
Где нечисти переизбыток,
И слёзы нищих и калек.

Пытали всем: тюрьмой, налогом
(кино не очень прижилось),
А под конец, так даже Богом
(точнее тем, что им звалось).

Ценились стукачи и взятки,
Царил бардак и беспредел…
Но что-то было не в порядке,
И ад стремительно скудел.

Закон предстал предметом торга,
Бежали черти кто куда,
Эпоха лести и восторга
Сменилась временем стыда.

Галдёж прозревших был опасен –
Он это понял раньше всех.
Его народ устал от басен,
А правда смылась, как на грех.

Болото, смрад и вражьи хунты
Мелькали всюду через смог.
Он подавил сурово бунты,
Но сделать прежней жизнь не смог.

С ним не считались, но смирились,
Как с лужей мутной от дождя.
И постепенно отделились,
Жалея старого вождя.

Обезопасили ловушки,
Привыкли к искрам от огня,
К его привычкам, и подружке,
К тому, что ночь длиннее дня.

Угли тихонько остывали,
Года нахально шли вперёд,
И маски, как на карнавале,
Отбросить прочь настал черёд.

Когда же лица обнажили,
Эффект величия исчез.
Заросший мхом, в грязи и пыли,
Сидел на троне старый бес.

Вокруг подсчитывали ставки
На окончательный итог…
А он молился об отставке.
Ведь сам уйти уже не мог.