затянет, бредёт по площади.
Кисейную юбку в катышках
наденет, гундит: "...хоро-о-ошая."
Господь отпускал под ликами -
сторицей столиц отвешивал,
и сизыми голубиками
года добавлял по грешное.
Мужик бы держался - нечему,
попразднует и не знается:
когда не стоишь со свечками,
до гроба потом не каешься;
возьмёт что и ладно: крошками -
нет почести - нет признания,
и станется ей: тетёшная -
от края до края - крайняя.
Товарки по следу косятся,
кивают:"...с ней только свяжешься,
промоет не только косточки,
в объедки запишет каждого;
вороньим крылом заведует -
летает, а глаз завистливый -
седьмое колено дедово
седмицей в анналы втиснуто."
Саднит ветерок, за дудочкой
доносит:"...необыча-а-айного."
И любят убогих - дурочкам-
юродивым всё прощается.
Что чёрный квадрат малевичен,
что белый, такой же, - крутятся.
Пикассо, на шаре - девочка.
Захочет и... это сбудется.
