Они пришли глухой морозной ночью, Изрядно наследив в чужих дворах. Она ждала их, запах чуя волчий И затаившийся в деревне страх. В сарае овцы топали тревожно, Петух созвал гарем свой под крыло, Корова глаз скосила осторожно На дверь входную: хоть бы пронесло…
В тот год зима гнала волков из леса К жилью людей, на блеянье овец. Их осторожность голод перевесил И свел с кормящей сукой, наконец.
В последний раз троих детей насытить… Под сено в дальний угол уложить… Не заскулить… На двор застылый выйти – Одна на всех. За тех, кто должен жить! И встать пред стаей. Злой и ненасытной, С зеленым блеском ярости в глазах. И с голодом, что всех сильней инстинктов. И с жаждой крови, что сильней, чем страх.
Тут бой принять? Его исход известен: Порвут мгновенно: в силах перевес. А если уведу подальше лесом? Там нет спасенья, но ведь это – лес! Проскочит заяц, нюх сбивая стае, Иль следом лося серых отведет… И прыгнула собака, увлекая Убийц в погоню! Резко и вперед!...
Ночь поглотила стаю и дворнягу… Застыла в ожидании вестей… Под утро, трех сирот – щенков оплакав, Засыпала снежком следы гостей… И только ель густая на опушке, Не распознав случившейся беды, Ждала весны и грезила кукушкой, Прикрыв ветвями трапезы следы.