Они пришли глухой морозной ночью,
Изрядно наследив в чужих дворах.
Она ждала их, запах чуя волчий
И затаившийся в деревне страх.
В сарае овцы топали тревожно,
Петух созвал гарем свой под крыло,
Корова глаз скосила осторожно
На дверь входную: хоть бы пронесло…

В тот год зима гнала волков из леса
К жилью людей, на блеянье овец.
Их осторожность голод перевесил
И свел с кормящей сукой, наконец.

В последний раз троих детей насытить…
Под сено в дальний угол уложить…
Не заскулить… На двор застылый выйти –
Одна на всех. За тех, кто должен жить!
И встать пред стаей. Злой и ненасытной,
С зеленым блеском ярости в глазах.
И с голодом, что всех сильней инстинктов.
И с жаждой крови, что сильней, чем страх.

Тут бой принять? Его исход известен:
Порвут мгновенно: в силах перевес.
А если уведу подальше лесом?
Там нет спасенья, но ведь это – лес!
Проскочит заяц, нюх сбивая стае,
Иль следом лося серых отведет…
И прыгнула собака, увлекая
Убийц в погоню! Резко и вперед!...

Ночь поглотила стаю и дворнягу…
Застыла в ожидании вестей…
Под утро, трех сирот – щенков оплакав,
Засыпала снежком следы гостей…
И только ель густая на опушке,
Не распознав случившейся беды,
Ждала весны и грезила кукушкой,
Прикрыв ветвями трапезы следы.