"Язык Мандельштама сложен, тёмен и пахнет Пастернаком" (из доноса П. Павленко на Мандельштама Сталину).

Павлин Мавлинович Павленко
Лежит в могиле твёрдым знаком.
Твёрд и мозолист, как коленка,
Язык не пахнет Пастернаком.

Язык воняет директивой,
Приказом партии, депешей.
Летит Пегас его ретивый
Над Мандельштамом, над Олешей.

Летит фанерный, краснозвёздный -
И, отпочковывая бомбы,
Стихи визированной прозой,
Как матом, кроет не без помпы

С возвышенной трибуны стула
В своём редакторском сортире.
Павлин Мавлинович сутуло
Тома речей влачит, как гири,

К Парнасу по решенью съезда,
Передовик литературы.
Ждёт катафалк возле подъезда.
КЗОТ грозно скалит амбразуры

На подметающего дворик
Платонова, всего в заплатах.
«Какой писатель? Это дворник!
Его орудие – лопата!

Он должен убирать за нами
И сам немедля убираться!»
Портной со штатными штанами
Навытяжку и - рад стараться! -

Сапожник в хромовых ботфортах
Хромает проводить планёрку.
Швейцар отеля «У Лефорта»
Ползёт под лестницу в каптёрку,

Звеня ключами с номерками.
Фургон уехал на Донское,
Где в печке радуется пламя,
Готовя жАркое жаркОе

Для ямы от ворот налево.
Здесь пахнет жареным от века.
Похож даже герой и рево-
Люционер на человека,

Когда его везут в фургоне
Мимо дворянства под крестами.
А где-то бронзовые кони
Навек опутаны мостами,

В тумане купола, и ангел
На шпиле спит и видит утро.
Ростральная колонна факел
Зажгла по-олимпийски мудро.

И значит, будет пахнуть праздник
Дождём, уютом, пирогами
И торжеством Советской Власти
На всей земле. Но - между нами -

Лиц, не лишённых обонянья
И обаяния, нередко
Не приглашал на заседанья
Павлин Мавлинович Павленко…