Воспоминания нахлынули как-то сами по себе...
Она в одиночку растила свою единственную дочь. Муж оставил ее одну с маленьким комочком на руках, когда Валюшке едва исполнилось три месяца. Он ушел. Ушел туда, куда ушли многие тысячи его сослуживцев по той страшной кровавой войне. С той лишь разницей, что полученные ранения и контузия, выбившие его из боевого списка, не сразу вычеркнули из списка живых. Он вернулся. Он успел увидеть дочь, понянчить ее. А потом… Остались на память три медали. Две «За боевые заслуги». И одна «За отвагу». Только-то и успел получить молодой солдат менее чем за два года пребывания на фронте. Ушел на войну, когда не стукнуло и семнадцати. Подделал как-то что-то. А подаренный природой рост под два метра подтвердил его совершеннолетие. Расстались, когда ему было только двадцать.
На день рождения дочери, ей стукнуло уже двадцать четыре. Она была старше своего мужа. Рост в метр пятьдесят делал ее на внешний вид молоденькой девчушкой. Муж, Володя, часто шутил: «Маленькая собачка всегда щенок. Ты у меня, Томик, всегда девочкой будешь». Возможно, так бы и было, как он хотел, если бы…

- Мама. Володя попросил, чтобы завтра я пришла с паспортом. Не пойму, зачем ему мой паспорт понадобился. – Хитро улыбаясь, дочка смотрела на нее озорными глазами.
- Тебе не понятно?
- Нет, мама.
- Не смейся! В ЗАГС поведет. Заявление подавать. – Непонятный коктейль из двух противоположных чувств, радости за надвигающееся событие и горечи расставания с дочерью, которая всегда была рядом двадцать два года, щемящее заполз в душу и заставил заплакать.
- Что ты, мама? – Взволновалась Валюшка.
- Не спешите ли? Всего-то три месяца знакомы. А встречались сколько раз? Десяток хоть наберется? Вроде, как и согласия моего не спрашивал.
- Спросит. Обязательно спросит. Ты же не будешь возражать. Сама говорила, что парень серьезный. Он со срочной службы на флоте кандидатом в партию вернулся. Уже в члены приняли. Я, все-таки, секретарь комсомольской организации одного из крупнейших в городе предприятий. Стыдно нам благословения просить. А согласия обязательно спросит.
- Когда?
- А сейчас! – Донеслось от дверей голос Валюшкиного жениха. – Двери на распашку. Поди, зима у ворот. Не май.
- Проходи, гость дорогой. Чего же ты времени не нашел с будущей тещей поладить и согласия на свадьбу спросить?
- Тамара Павловна! На колени встану! – Счастливая улыбка озаряла всегда серьезное лицо Володи.
- На колени не надо. А вот прощения попроси.
- Не виноваты мы! Любовь, окаянная! – Володя скрестил руки на груди и склонился вперед. – Простите нас, теща будущая! Мы Вас за это на золотую свадьбу пригласим самой первой!
- Простила уже! – Рассмеялась Тамара Павловна. – Чай пить будем. Должен же ты знать, как твоя будущая теща встречать тебя будет. Вдруг не понравится. Тогда и на первую годовщину не позовешь. Своим старикам сказал уже?
- Нет. Завтра объявим. Я - мужчина. Решения принимать сам должен. – Ответил Володя.
- А не обидятся?
- Нет. Я же самый младший. Любимчик их. Послевоенный подарочек. Поймут и простят. Главное, что Вы, Тамара Павловна простили. Тогда уж проследите, чтобы Валя завтра не проспала. Нам пораньше бы заявления подать. Чтобы на душе спокойно было. Вдруг дочь ваша после обеда передумает.
Так в их с дочерью жизнь вошел новый Володя. Зять.

…Долгие годы в стране, полуразрушенной войной, жить было не просто трудно, а необычайно трудно. Работы было много. Но не много можно было заработать матери-вдове с грудным ребенком на руках, когда рассчитывать можно было только на себя.
Одиннадцать лет скитаний по квартирам, пока не получила свой «угол» в маленьком бараке на четыре семь . Работа в две смены, когда ей, как вдове погибшего, удалось устроить дочь в детский сад. Все это легло на хрупкие плечи. Но не сломало. Наперекор всему она осталась веселой, жизнерадостной и оптимистичной.

Слава Богу, с зятем повезло. Относился как к родной матери. Да и звал матушкой. С первых же дней после свадьбы. И родители его никак не чурались. Все сложилось как-то ладно и гладко. Аж не верилось, что так может быть с ранее незнакомыми людьми. Может быть, за все прошлое компенсация получалась.
Молодые пока без собственного жилья. Живут с Володиными родителями. А у нее зачастую гостят по нескольку дней. Вот где радость! Можно и поговорить обо всем, и с внучкой пообщаться подольше. Заодно побаловать всякими заранее приготовленными лакомствами и подарками.
Не больно-то молодые родители сами позволить могут. Да и Володины отец с матерью на одну пенсию живут. Обоим за семьдесят перевалило.
Еще и в институты поступать решились. Учатся. А это – какие расходы! Володин институт вообще в другом городе. И на гостиницу надо, и на прокорм. Сами попросить что-либо постесняются. Вот и хитрит. То продукты какие «случайно» достанет и завезет. То денежек, «внучке на подарки». То самим молодым родителям подарочек сделает.
Зять ее матушкой называет. Относится, как родной сын. Она его тоже крепко полюбила. Пожалуй, с Валюшкой вровень. Может только чуть-чуть разница. Может, и нет вовсе. Внучку-то уж точно больше всех любит.

- Володю в другое место переводят. В Среднюю Азию. Переедешь к нам? – Как-то спросила Валентина.
Внучка уже шестой класс оканчивала. Теперь еще у нее и внук был. Двухлетний Володька. Чего спрашивать? Куда же она без них?
Спустя год, который прожила на одних нервах в ожидании писем и телефонных звонков, вместе с овдовевшей матерью зятя, переселилась в город, где жили их дети и внуки. Зять с дочерью квартиру им купили на двоих. Сами и ремонт сделали. Все было ладно. Главное – все вместе. Сватье на тот момент уже за восемьдесят перевалило. Помогала, чем могла. Присматривала за ней. Дети и внуки в любую свободную минуту их навещали. Пожалуй, самый радостный период в жизни ее. Володя и Валюшка при должностях. Зарплата высокая. Машину купили. Дачку строить взялись. Десять лет пробежали, почитай в одних радостях. И тут… Девяносто третий год. Нужно возвращаться в ставшую отдельным государством Россию.
Продали все: обе квартиры, дачу, машину… Все. Вплоть до бытовой техники и Володя, уложив «деревянные» в мешок, отбыл осенью в Россию в поисках пристанища и возможности обмена денег, которые были действительными только до 1 января. Полгода прожили на съемной квартире. Жили за пенсии. Еще за Валюшкину зарплату, с которой каждый раз приходилось делать переводы Володе, чтобы было на что жить ему там, в неизвестности.
Работу Володя нашел, квартирку однокомнатную снял. Только деньги поменяли ему аж в апреле. По письму из администрации Ельцина. Кто-то в банке чинил препоны. Отчего и почему, потом узнала, когда в мае Володя привез их всех к новому месту жительства. Привез всех. Даже домашнего любимца – дога тигрового окраса. Он у них был чемпионом всяких выставок. Вся грудь в медалях.
Еще полгода ютились в двух маленьких квартирках в разных концах города. В одной две бабушки с внуками. В другой Володя с Валей. Зять с дочерью купили дом недостроенный и теперь старались до зимы сделать его годным для проживания. Чтобы всем вместе быть. К осени переехали в новое жилье. Соседи все удивлялись: как это в одном доме свекровь и теща? Отвечала: «Привыкли почти за четверть века. Чего делить-то? Общие дети, общие внуки». Мало кто верил, что уживутся долгое время. Оказывается, в этих местах такое не принято.
Ужились. Ни единой ссоры. Все пять лет, пока не проводила сватью в последний путь…
У самой здоровья никакого не стало. Спасибо детям, заботятся от всей души. Сами уже за серебряную свадьбу перешагнули. Дай им Бог! Особенно зятю… Да что там! Сыну моему! Давно уже таким его считает.
Сколько пережито вместе. А что впереди ждет, время покажет…
Сон все не шел. Что-то тяжелое навалилось на грудь. Стало трудно дышать. Захотелось закричать, позвать на помощь, но...