***

В кабинете профессора перед столом стоял начальник подотдела по медицине
Ушвиц в синем костюме с отливом. Рядом находились, пришедшие с ним, сотрудник
посольства Бразилии и Чичикова.
Василий Францевич сидел в кресле. При этом на загорелых щеках доктора было столь же
растерянное выражение, как и у Виктории Викторовны, сидящей рядом за столом.
- Как же писать? - нетерпеливо спросила она.
- Что же, - заговорил посольский, и взглянул на Ушвица, - дело несложное.
Пишите удостоверение, профессор Воздвиженская. Что так, мол, и так, предъявитель
действительно гражданка Бразилии Чичикова Пиппина Образеяновна, гм...
омолодившаяся в вашей, мол, клинике 22 - го июля сего года. Имеет биологический
возраст - тридцать семь лет.
Анестезиолог недоуменно шевельнулся в кресле. У Виктории Викторовны дернулось
левое веко.
- Гм... Вот черт! Глупее ничего себе и представить нельзя. Ничего она пока не
омолодилась, - процесс длительный и пациентке об этом даны разъяснения. Что, до
настоящего возраста, - вопрос пока в высшей степени спорный... Ну, одним словом...
- Это - ваше дело, - со спокойным злорадством вымолвил Ушвиц, омолодилась уже,
или нет... В общем и целом ведь вы делали трансплантацию, профессор! Вам и отвечать
за ее исход и качество обещанного омоложения. Государство сейчас интересуется
своевременным получением правильных налогов с огромной суммы за услугу.
- И очень просто, но ждать мочи уже нет - провизжала Чичикова от книжного шкафа.
А вообще я иск имею предъявить! Равно, как и мои... - Она вглядывалась в шарфик,
отражавшийся в зеркальной бездне.
- Я бы очень просила вас, - огрызнулась Виктория Викторовна, - не вмешиваться в
разговор. Вы напрасно говорите "и очень просто" - это очень не просто.
- Как же мне не вмешиваться, - обидчиво зачирикала Чичикова.
Посольский немедленно ее поддержал.
- Простите, профессор, моя согражданка Чичикова совершенно права. Это ее право –
участвовать в обсуждении ее собственной участи, в особенности постольку, поскольку
дело касается документов. Документ - самая важная вещь на свете.
Ушвиц порозовел от удовольствия.
В этот момент мелодичный звон оборвал разговор. Виктория Викторовна
сказала в трубку: "да"... Покраснела и закричала:
- Прошу не отрывать меня по пустякам. Вам какое дело? - и она с силой всадила
трубку в аппарат.
Шароголовый продолжал радостно светиться изнутри.
Виктория Викторовна, багровея, прокричала:
- Одним словом, кончим это! Она резко подвинула клавиатуру, и застучала
маникюром по клавишам, поднимая голову к монитору. Затем распечатала документ и
раздраженно прочитала вслух:
- "Настоящим удостоверяю"... Черт знает, что такое... гм... "Предъявительница -
гражданка Бразилии Чичикова П.О., омоложенная путем трансплантации ей яичников
обезьяны 22.07.2012г. в клинике МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ,
контракт №7658/98987654, имеет возраст 37 лет и нуждается в документах"... Черт! Да
я вообще против получения этих идиотских документов.
Подпись – "профессор Воздвиженская".
- Довольно странно, профессор, - обиделся посольский, - как это так вы документы
называете идиотскими? Я не могу допустить пребывания в своей стране
бездокументной гражданки, да еще без определенного возраста. А вдруг вы замуж выйти
теперь надумаете, - ласково сказал он к Пиппе.
- Я своими капиталами делиться с ним не собираюсь! - вдруг хмуро визгнула
Чичикова в шкаф. Я только соблазнить и попользоваться, как поганые актриски...
Ушвиц оторопел, но быстро оправился и учтиво заметил Чичиковой:
- Вы, гражданка Чичикова, говорите в высшей степени несознательно. Бог с ним, с
замужеством. На учет в посольстве необходимо взяться, налоги платить надо.
- На учет возьмусь, а замуж - нет, денежки мои, - шиш ему с маслом, - неприязненно
ответила Чичикова, почесывая живот.
Настала очередь шароголового смутиться. Воздвиженская и злобно и тоскливо
переглянулась с Францевичем: "Не угодно ли - мораль". Францевич
многозначительно кивнул головой.
- Я тяжко раненная при операции, - хмуро подвыла Чичикова, - меня, вишь, как
отделали, - она подняла подол и показала живот. Поперек волосатого лобка тянулся
очень свежий операционный шрам.
- Вы феминистка-индивидуалистка? - спросил Ушвиц, высоко поднимая брови.
- Мне инвалидный билет полагается, - ответила Чичикова на это. И вообще, - кокс
кончился.
- Ну, хорошо, не важно пока, - ответил удивленный Ушвиц, - опустите, пожалуйста,
юбку. - Факт в том, что мы удостоверение профессора отправим в посольство и нам
выдадут документ.
Опять музыкально запел телефон. Виктория Викторовна, ничего не спрашивая, молча
сбросила трубку с аппарата так, что она, покрутившись немного, повисла на голубом
шнуре. Все вздрогнули. "Изнервничалась мадам", - подумал Францевич, а Ушвиц,
пасмурно блестя глазами - дырками, поклонился и вышел следом за довольным
посольским. Чичикова, скрипя туфельными бантами, отправилась за ними.
Профессор осталась наедине с Василием Францевичем. Немного помолчав, Виктория
Викторовна мелко потрясла головой и заговорила.
- Это кошмар, честное слово. Вы видите? Клянусь вам, дорогой доктор, я измучилась
за эти две недели больше, чем за последние 12 лет! Вот - кикимора, я вам доложу...
Старая обезьяна! А тут еще эта сволочь шароголовая на нашу беду…
Удавила бы, гада!