Владимир Кириллов

ЗУБ

(рассказ из цикла «Телебайки»)

– Идея, сама по себе, неплохая, но уж больно рекламой отдает, – проронил Андрей, нарушив тишину в салоне.
Нива, повизгивая тормозами, выезжала за город на обледенелую трассу. Лобовое стекло нещадно секла ледяная крупа, вызывая внутренний озноб. Водитель и телеоператор молчали. Они привыкли, что спецкор, время от времени, вслух озвучивает занимавшие его мысли. И вовсе не нуждается в ответной реакции.
– Что за идея? – не выдержал Петя. – Я, к тому, в каком ракурсе мне снимать этот детдом? В смысле подачи материала.
– Главреж предлагает сделать упор на двух конкретных сиротках: мальчике и девочке. Каждый из них расскажет о себе. О том, как они мечтают жить в семье, иметь маму и папу. Они будут читать стишки. Мальчик, в конце синхронна, споет песенку, а девочка станцует. Снимай побольше крупняков, особенно глаза. Много детских глаз. Ну, и массовку, как обычно.
– А сама-то идея, в чем состоит? – переспросил Вадим (водитель).
– Геннадич попросил воспитателей детдома выбрать двух самых красивых и умных деток. Они с экрана будут демонстрировать свои способности. И будут ждать своих будущих пап и мам. Из числа телезрителей.
– Вот, гад! – обозлился Петя. – Рекламщик хренов! Мы что, должны выставлять детей напоказ, как добротный товар? На предмет их приобретения? И ты на это повёлся?
– Да нет, мужики! Вы не поняли. Обычно, ведь как бывает... Приходит в детдом молодая пара, приглядываются к деткам и выбирают понравившегося им ребенка. И ребенок безропотно принимает этот выбор. Сам он права выбора лишен. Наша задача – предоставить ему такую возможность! Возможность САМОСТОЯТЕЛЬНОГО выбора. Он сам будет выбирать себе папу и маму, из числа приглашенных.
– Погоди, погоди, – Петя взъерошил свой рыжий кокон. – Эт что ж получается... Мы, значит, выдаем в эфир сюжет, потом в детдом приезжают телезрители, готовые принять данного ребенка в свою семью. И ребенок выбирает, например, из десяти семей ту семью, которая ему понравилась? Которая этому ребенку интуитивно ближе? Я так понял?
– Да. В этом и состоит замысел режиссера. Он его называет «гениальным». Через месяц, когда наберется достаточное количество желающих, мы снова будем снимать в этом детдоме. Понадобится два оператора. В одном помещении выбирать себе родителей будет мальчик, а в другом – девочка. Все это будет происходить в игровой форме, в процессе общения.

Впереди показался детский дом. Низенькое, обветренное здание в два этажа, запорошенное снегом. Затерянное в безлюдном лесу, среди бунтующей, ярящей стужи, оно, казалось, само было брошено на произвол судьбы.
Водитель припарковал «Ниву» у центрального входа.
– Все, мужики, прибыли на точку. Выметайтесь! Я буду ждать вас в машине.
– Да брось ты, Вадим, пошли с нами! Что тебе тут сидеть одному, среди пурги. Отснимем материал, потом нам поляну накроют. Пойдем, пойдем! – настаивал Андрей.
Вадим молча потянулся к бардачку и достал увесистый пакет. Лицо его слегка побагровело,
на шее проступила белесая полоска шрама – память о Хасавьюрте.
– Вот, возьмите конфеты, угостите детей...
Андрей пожал плечами. – Ну, как знаешь! Но на обед мы тебя все же вытащим...
Он обратился к Пете:
– Я тут тоже прихватил гостинцы для детей; еще кой-какие детские вещицы – жена велела передать... Бери камеру и штатив, а я прихвачу подарки.

На вахте их встретила пожилая женщина, с наивной детскостью во взгляде.
– Доброго здоровья! Ждем... давно вас ждем, – сверкнула она стальными зубами. – Вам по коридору направо, кабинет заведующей в конце... Да вот, Вася вас проводит.
Вахтерша окликнула проходящего мимо малыша:
– Вася, проводи наших гостей к Ольге Петровне!
Подойдя, Вася быстро оглядел всю амуницию съемочной группы, включая камеру и штатив. И протянул руку к пакетам с подарками.
– Давайте я вам помогу! Вон как много всего! А мне вчера пять лет исполнилось... Я уже большой!
Андрей с улыбкой протянул ему самый легкий пакет.
– Ну, раз большой – неси!
Они двинулись по коридору.
– А я знаю! Вы приехали Гришу и Катю по телевизору показывать.
Петя хмыкнул:
– Да всех вас покажем. Всех! И тебя тоже...
Вася остановился.
– Ольга Петровна сказала, что показывать будут только Гришу и Катю. Она ИХ выбрала в телевизор. А меня не выбрали (он вздохнул). У меня зуб выпал! Вот и не выбрали...
Вася задрал голову и показал передние зубы. Одного не хватало.
– Это ты сам так решил? – спросил Петя.
– Сам! А скоро у меня зуб вырастит?
Журналист и оператор переглянулись.
– О! Чуть не забыл, – воскликнул Петя. – У нас тут для тебя подарок есть! Андрей, достань джинсы; они в синем пакете. По-моему, ему подойдут.
– Нам не разрешают брать подарки. Нам их потом воспитатели раздают. У кого не хватает. А у меня одёжки хватает!
– Ну, возьми конфеты, хотя бы... Заодно друзей угостишь.
Андрей достал пакет, что передал Вадим и протянул малышу. Тот прижал его к груди и вприпрыжку побежал в зал.
Своих «дорогих гостей», Ольга Петровна, встретила широченной улыбкой, тождественной распростертым объятиям. За кофе обговорили детали предстоящей съемки, внесли коррективы.
– У нас тут из Районо будут два представителя, – важно отметила директриса. – Вы их снимите! Они хотят несколько слов сказать на камеру.
– Нет, нет! Чиновников мы снимать не будем, – категорично заявил Андрей. – Только детей и воспитателей. И небольшой синхрон с Вами.
Директриса сменила тему.
– Ой, знаете, что у нас девочки отчебучили! – защебетала она. – Мы Катеньку готовили к выступлению, разучивали с ней стишок, обращение к будущей маме репетировали... А потом решили ей челочку сделать. Четырехлетняя малышка с челкой – это так мило! Так вот, две ее подружки, Света и Нина, тайком взяли ножницы и тоже себе челки обрезали. Они, глупенькие, решили, что глядя на их челки, их тоже удочерят.
Ольга Петровна рассмеялась.
– Давайте писать синхрон, – предложил Петя.
Он внезапно ощутил полынную горечь в горле, подступающую из сердца. И вспомнил о Вадиме: «Сидит себе в машине, музыку слушает... И в ус не дует!»
Покончив с интервью, съемочная группа, сопровождаемая директором, переместилась в зал, где их уже ждали дети. Петя нервничал. Ему хотелось побыстрей закончить съемку – сократить боль в душе. Он стремительно перемещался по залу, менял точки, выбирал наиболее выигрышные ракурсы. Не щадя себя, крупным планом снимал сиротливые глаза: карие, дымчато-серые, голубые... Эти беспощадно-голодные глаза, жаждущие любви.
Потом было обращение-мольба Кати и Гриши к будущим родителям. И небольшой импровизированный концерт.
После окончания съемки подошел Андрей.
– Ну, что Петь, останемся на обед?
– Поехали лучше на канал! Там и пообедаем...
– Как скажешь! Ты пока собирай аппаратуру, а я выйду на улицу, подышу. Вроде как распогодилось. Вон даже солнышко выглянуло...
Оператора обступили дети. Они хватались за ножки штатива, пытаясь заглянуть в камеру. Петя поднимал их, невесомых воробушек, одного за другим, и давал посмотреть в видоискатель.
– Ну что, все посмотрели?
Воспитатели стали выводить детей из зала. Рядом оставался один малыш.
– А-а, это ты, Вася! Тоже хочешь посмотреть?
– Нет, не хочу. Я хочу... я, вот, тебе... подарок принес...
Вася протянул руку и раскрыл ладонь. На ладони лежал молочный зуб.
– Спасибо, Вася! Это очень ценный для меня подарок!
Помедлив, оператор расстегнул карман, что ближе к сердцу, и достал серебряный образок.
– А это ТЕБЕ подарочек от меня.
Малыш взял в руку иконку.
– Это кто? – задохнулся он. – Это моя мама?
Глазки его засияли.
– Это Божья мама. И твоя тоже! Ты будешь с Ней разговаривать, и Она будет тебя утешать. А еще Она будет исполнять твои добрые желания...
Прощай, Вася!
Съемочная группа возвращалась на канал. Спецкор безучастно и вздыхательно смотрел на мимо мелькающие деревья, время от времени записывая что-то в блокнот. На заднем сидении, запрокинув голову, сидел оператор, смежив ресницы. Но он не спал. Он думал о Васе. В его глазах неотступно стоял, обживая душу, голубоглазый мальчик, пяти лет отроду, ребенок, подаривший ему частичку себя. И эта частичка теперь лежала у Пети в кармане, напротив сердца.
А в то же время, в сиротском доме, грустил одинокий мальчик с серебряным образком в руке. Он стоял, прижавшись лобиком к холодному стеклу, и смотрел вдаль, на зимнее солнце. Он искренне верил, что где-то там, в сияющих лучах находится его счастье.