Патрульные торчащие на перекрестках. Воздух теснится в галлюцинациях
витрин… ясновидящие птицы на карнизах: рассветная кирпичная пыль

Местные новости, местные хулиганы. Мертвая лицензия в кармане…
Стаи взлетают в высокий ноябрь – а-вэ, сумочка, утонувшая в Сене!
В разбухающем закате…
Неповоротливые байки захватили улицы. Цветной металл времени,
мое тело. Анатомические усилия бульдозера, разламывающие ландшафт
Потертый солнечный свет, мы встречались в глазах пейзажей,
в золоте дискотек – исповедуйся, мой Сан-Франциско!
Яд ночных клавиш вытачивает неон, удваивает
ставку. Enter: самолеты разлетаются из экранов компьютеров
подушечки пальцев не чувствуют скорости: все в порядке, счет 0:0 –
а время стало кормом для кошек

Три тополя. Три языка. Пылающее подвенечное платье –
забей на Калифорнию, детка! Красавицы разлагаются в рекламном пейзаже:
мы стали чудовищами – обезьяны в наших телах, цифровые волосы
обволакивающие этот город.
Нам закроют глаза, закроют рты – будем жить
полной жизнью: полной воды, кораблей!

Летаргический ветер… лицо в каменной оправе –
медленный лифт на небеса
Тип отношений в Джорджии. Тип в панаме – в жарких сумерках.
Голуби с глазами матерей. Лошади с нашими сердцами.

В тефлоновом рассвете рассасываются раны и города