Птица у твоего окна

Художник Светлана Письмення

Глава 10. Сергей. «Битое стекло»

Он выскользнул на длинный твердый перрон. Остро пахло мокрым железом, мазутом и пылью. Послеполуденное солнце сверкало в темно-желтых зеркалах луж, ослепительно било золотом с огромных стекольных пространств вокзальных окон. Легкие кремовые тучки плавно прогуливались по небу, оставляя за собой пушистые длинные хвосты. Задумчиво и совершенно беззвучно рассекал небо долгой серебристой лентой маленький, словно игрушечный лайнер. Хрипловатый репродуктор разрывался мелодиями, доказывая изо всех сил, что рановато ему на покой.
Людская масса лилась потоком в одном направлении. Сергей шел в густоте плащей и свитеров, чемоданов и баулов, шел навстречу ослепительному солнцу, лучи которого плавно омывали прозрачный ломкий воздух, серые стены здания, остро блестели в глазах прохожих.
Пространство привокзального буфета было наполнено янтарным цветом, золотом кипели начищенные бока громадного самовара, поставленного на возвышении ради красоты. Он нащупал в заднем кармане деньги и заказал полноватой девушке кружку густого имбирного пива и ароматный дымящийся шашлык. Затем жадно кусал жирное мясо, вытирая замасленные руки о салфетку, время от времени похлебывая желтый напиток в грубом бокале, тяжелом, как гиря. Удовлетворив первые позывы голода, стал не спеша оглядывать здешних посетителей и тут же столкнулся глазами с девушкой, притаившейся за соседним столиком за чашкой дымящегося кофе. Он вдруг подумал, что девушка наблюдала за ним, видела, как он ест. Ему стало неловко, и он перевел глаза на старичка, который похлебывал чай с лимоном, а затем на заботливую маму, которая разливала молоко из бутылки в стаканы двум малышам-близнецам, одинаково одетым, жующим пирожки и в унисон болтающим ногами.
Уничтожив пищу, он не спеша вышел через центральный вход вокзала, спустившись по выщербленным ступенькам, закурил. Солнце било в глаза, и он вынул из нагрудного кармана темные очки. Мир сразу погрузился в таинственный темно-синий мрак, солнце побледнело, остыло, а сапфировое небо затянулось фиолетово-серой дымкой.
Прошел мимо ленивых дремлющих таксистов через дорогу к парку. Глаза стали болеть от непривычки, и он снял очки. Сел на удобной деревянно-чугунной скамейке, затянулся острым дымком. На газоне крепкий мужчина в куртке выгуливал собаку. Он бросал палку, и коричневое мускулистое тело боксера изгибалось в прыжке. Маленькая девочка в розовом платьице и беленькой кофточке рылась пластмассовой лопаткой под деревом, выкапывая гнилые каштаны, камешки.
Сергей бросил окурок и положил «дипломат» на колени. Он был новенький, пахнущий кожей, с блестящими замками и колесиками шифра, и, как обычно, был заперт. Тайна чемоданчика тяготила его. Что хранилось под его кожей? В голове выстраивались версии, мелькали какие-то таинственные чертежи, толстые пачки денег, любовные послания, контрабанда…
Сергей усмехнулся. Да какое ему до всего этого дело?
Это был уже второй его рейс в другой город с «дипломатом». И всякий раз это щедро оплачивалось. Он привык к таинственности и потому о содержимом не спрашивал, считая это бесполезным. Да и не это главное, успокаивал он себя. Это было удобно! Его обеспечивали справками для школы и хорошей оправдательной отмазкой для родителей. А самое главное - у него была Она. Она просила – он выполнял. Ее заботы были для него превыше всего! Мальвина говорила о родственниках, которым нужно послать весточку, о делах, которые срочно нужно сделать, и он старался помочь ей изо всех сил!
О Мальвине он думал постоянно. Он мечтал о том времени, когда будет рядом с ней ежедневно, когда будет представлять ее в качестве жены. Он представлял их медовый месяц – бесконечное голубое море, белый песок, пальмы. Она лежит в гамаке, бронзовая, манящая, а он дарит ей причудливые подводные цветы.
… Маленькая девочка, бросив лопатку, с удивлением наблюдала за собакой. У пса был добродушный вид, он подошел ближе, внимательно обнюхал девочку и лизнул розовым языком. Мускулистый дядька, так похожий на свою собаку, и мама девочки бросились к своим чадам. Сергею наскучило сидеть, и он пошел по асфальтированной дорожке вглубь.
Чужой город лежал как на ладони – огромный, загадочный, и Сергей был путешественником, исследующим его.
Он прошел рыночную площадь. Женщины предлагали купить цветы, но Сергей лишь улыбался в ответ.
Железные ворота порыжели от дождей. Далее разбегались в разные стороны улицы, уютные, тихие, пахнущие листвой.
Тихо катились автомобили. Море молодой зелени плескалось над головой. Откуда-то шли веселые, нарядные люди. Оказалось, рядом кинотеатр. Сергей постоял у афиши, глядя на рекламу американского боевика. Люди стояли в очереди за билетами. Рядом в павильоне продавали мороженое. Посидев недолго за чашечкой, Сергей рассеянно походил по магазинам, а потом вышел к маленькой речушке. С маленького деревянного мостика он глянул вниз. Цвет воды менялся – сине-оловянно-зеленый. Двое мальчишек катались на лодке. Сергей вспомнил, как он катался вот так на лодке в детстве и зажмурился, глядя на солнце. Побродив еще, он с грустью глянул на часы и, выбрав нужное направление, медленно пошел по дороге.
Пыльный автобус долго тряс его до окраины города. Здесь, среди черепичных и железных крыш частных домов, за металлическо-деревянной лентой заборов медленно протекала патриархальная жизнь. Скрипели колодезные колеса, визжали пилы, возились в траве цыплята, лаяли собаки, по пыльным переулкам носились на велосипедах мальчишки.
Сергей нашел нужный ему дом с темно-синими воротами. Такой же синий забор и густые ветви деревьев скрывали и дом, и двор, казалось, что оранжевая крыша дома растет прямо из-под земли.
Сверившись еще раз с адресом, Сергей тронул синюю калитку. Она оказалась запертой. Внимательно оглядевшись, он увидел чуть повыше, на столбе медную кнопку.
На звонок ответили не сразу, и Сергею пришлось еще какое-то время изучать унылую синеву металла. Но вот раздались легкие шаги, дверь открыла серьезная хмурая девица в розовом халате. Окинув мрачным взглядом Сергея, заметив дипломат, она молча отошла в сторону, жестом приглашая его войти.
Развесистые густые яблони скрывали глубину двора. Две титанические дикие груши вознесли свои кроны, раскинув их шатром, создавая полумрак, тайну и уют. Заросли кустов скрывали узенькие, посыпанные гравием дорожки, одна из которых, изгибаясь, вела к крыльцу дома.
У крыльца их встретил человек лет сорока в белом свитере. Он приветливо улыбнулся и подал руку:
- Все в порядке? Как доехал?
- Нормально, - ответил Сергей и подал «дипломат». – Здесь все, что она хотела передать.
- Хорошо, - бодро сказал мужчина, подержав «дипломат» на весу.
Затем сказал:
- Вот что. Сейчас уже поздно. Останешься здесь. Завтра утром получишь все необходимое и уедешь.
И крикнул в глубину двора:
- Алена, накорми парня, будь добра.
А потом вновь обратился к Сергею:
- Ты не стесняйся, поужинай, отдохни. Алена покажет тебе твою комнату. Ну, а мы здесь все народ занятой, компанию составить тебе не сможем. Так что поскучай один и старайся никого особенно не отвлекать. Если что нужно, обращайся.
Белый свитер потрепал его по плечу и исчез в проеме двери.
Сергей огляделся. Отсюда лучше открывался двор. Грузный мужчина в майке накачивал под яблоней шину, то и дело, проверяя ее крепость нажатием толстых пальцев. Деревья от все еще заходящего солнца казались коралловыми, огненно-красными.
Он прошелся по дорожке, осваиваясь.
Появившаяся на крыльце Алена – высокая, худая, прямая, как палка, позвала Сергея к столу.
Ужинал в сенях. Здесь возилась, хлопотала сгорбленная, услужливая и ловкая старуха. На стенах висели покрытые копотью и паутиной старые копии с кораблями, нарядными дамами, сценами охоты, натюрмортами.
Сидя на шатком скрипучем стуле, Сергей с удовольствием проглотил яичницу с жареной ветчиной, заедая салатом. Старуха вышла, а рядом с Сергеем уселась Алена. В руке у нее была бутылка.
- Выпьешь?
- Наливай, - нарочито небрежно сказал Сергей, глядя, как красновато-коричневая жидкость льется в тусклую рюмку.
Вино на вкус оказалось кисловато-сладким, терпким, жгучим и липким, как сироп. Внутри живота стало тепло, и Сергей стал быстро закусывать редиской с луком.
- Ну как? – спросила она.
- Кислятина какая-то, - ответил он, все еще морщась.
- Напрасно. А мне нравится, - так же хмуро и бесстрастно ответила Алена и тут же унесла бутылку.
Какое-то время Сергей сидел в одиночестве, думая, не обиделась ли она.
Встал и вышел во двор к сгущавшимся сумеркам и стрекоту цикад.
Было еще тепло. Сергей закурил и прошелся по дорожке. Она вела к сараю. Здесь два человека возились с подвесным лодочным мотором, собирая его. Над их головами покачивалась желтая лампа, вокруг порхали ночные мотыльки.
Толстяк у яблони видимо давно разобрался с шиной и занимался какими-то сетями и удочками.
Сергей дружелюбно спросил:
- На рыбалку собираетесь?
- Угу.
- Далеко?
- Ну да. К морю, - неопределенно махнул рукой толстяк, продолжая заниматься своим делом. Видимо он не был расположен к разговору.
Сергей вернулся к крыльцу.
«Отсюда до моря далеко», - думал он. – «Наверное, на несколько дней едут, с ночевкой, с палатками, рыбку будут ловить».
Из дома вышел белый свитер и, не обращая внимания на Сергея, пошел к сараю.
- Вы закончили? Ну что, бегать будет?
- Бегать-то будет, но долго ли? – ответили ему, а один из работающих тихо выругался. Они вполголоса заговорили о своем. Один из рабочих подошел к вкопанному под яблоней рукомойнику и начал мылить промасленные руки.
Старуха и Алена стали носить тарелки с едой на стол, врытый тут же, под яблоней. Стало совсем темно, когда все уселись ужинать. Выпили по рюмке водки, говорили мало, скупо, как будто ни о чем.
Сергей смутился и пошел по дорожке в сад, где белела маленькая беседка.
Блестели голубые и зеленые звезды. Сергей нашел красноватый Марс.
Он сидел в беседке и размышлял.
«Кто эти люди? Они похожи на инженеров на отдыхе. А эта Алена, несомненно, дочь одного из них».
Через какое-то время он услышал шорох шагов. Кто-то, не спеша, медленно, ступал по гравию дорожки, а затем зашуршал травой. Свет крупной, желтой, как дыня, луны выхватил из темноты контуры лица Алены. На ней была теплая шерстяная накидка в клетку, башлычок скрывал длинные вьющиеся волосы, глаза в темноте казались пепельными. Она села рядом.
- Закурим? – сказала она усталым голосом.
Сергей открыл пачку. Огонек спички выхватил из мрака гладкое, блестящее лицо девушки.
- Я хотела попросить у тебя сигарету еще во дворе. Но этот Сидор все время крутился рядом, мог увидеть. А отец не велел мне курить.
- А Сидор это кто? – спокойно спросил Сергей.
Она хмыкнула, затянулась, выставила тонкую руку с острым локотком.
- Ты что, не знаешь Сидора?
Дым она выпускала с наслаждением, но говорила вяло, неохотно.
- Это тот, кто тебя сегодня встречал.
- В белом свитере?
- Ну, да.
- А кто же твой отец?
- А его здесь нет. Он укатил куда-то договариваться про товар.
- Про какой?
Она усмехнулась, глядя в небо и ловко сбила пепел с сигареты длинным пальцем.
Помолчав, добавила:
- Скучно здесь. Сидор в город ездить не велит. Сидишь здесь, как в клетке. Ну, ничего, завтра укачу, наконец, отсюда.
- А куда вы собираетесь? – спросил Сергей.
- Вниз, к морю. А потом, через море, куда-то под Батум. Там есть одно местечко…. Поплывем на катере. Ты представляешь, какое будет путешествие? Можно будет загорать и купаться. Класс! А деньги у меня есть. Я заработала деньги…
- Много?
- Кто ж тебе скажет, - скептично сказала Алена. – Ну, наверное, тысяч десять будет.
Сергей присвистнул. В траве неистово трещали цикады. Ночь была жаркой, кусты и деревья стояли не шелохнувшись.
Сергей не верил Алене, но подробно расспрашивать не решался. Ее тон разговор был несколько развязанным, резким.
«Товар… Что за товар? Может контрабандисты какие-то. Хорошо зарабатывают. И я уже вплелся в это», - думал Сергей.
Какой-то жуткий липкий страх вкрался в его сердце.
Они говорили о каких-то пустяках, о марках сигарет и вин, об их особенностях, о том, кто, что предпочитает, но не говорили о главном – Алена старательно обходила эти темы.
С крыльца послышался хрипловатый голос. Это старуха звала Алену. Та неохотно поднялась, потянулась, и пошла, шелестя травой. Но, потом, остановившись в темноте, сказала:
- Да, я приходила сказать, что твоя комната уже готова. Так что можешь идти спать.
Сергей поднялся и медленно пошел за ней. Перспектива спать в чужом доме его не радовала. Но, в то же время, сон приблизил бы его к завтрашнему дню, когда, наконец-то можно будет уехать.
Вверху крыльца горела лампочка. Скопления мошки танцевали в золотистом свете. К удивлению Сергея, рабочие еще возились в сарае, убирая в полутьме инструмент. Старуха, звеня, мыла посуду. Где-то рядом во дворах заливались лаем собаки, и далеко слышался гудок парохода на реке.
Сергей пошел за Аленой в полумрак дома.
Они вошли в маленькую отдельную комнатку, по другую сторону сеней. Она была захаращена узлами, связками книг, раскладушкой, сломанными стульями. Все это Алена небрежно отпихивала ногой под стену. Комната была без окон и видимо служила чуланом.
Лимонный свет лампочки, болтающейся на проводе под давно не беленым потолком, тускло выхватывал шаткий, потрескавшийся стол, железную кровать с матрацем. На нем лежали подушка и одеяло.
Алена ушла, и Сергей, чувствуя усталость, с усилием закрыл тугую дверь и, раздевшись, сложив вещи прямо на стол, растянулся на старом матраце.
Но заснуть не удавалось. Дом был таинственным и зловещим. За стеной слышалось движение, шорохи, обрывки тихого разговора. Пружины кровати давили в спину.
«Комната, из которой никто не выходит», - пронеслось в голове.
Он вдруг вскочил и попробовал открыть дверь. Она подалась, и он, успокоившись, вернулся на свое место. На всякий случай сунул под подушку деньги и складной нож – единственное оружие, которое имел.
Провозившись в темноте около часа, устроившись поудобнее, Сергей погрузился в нелегкий мелькающий сон. Снился ему Сидор. Он стоял, зловеще улыбаясь, а затем руки потянулись к его горлу… Сергей почувствовал прикосновение пальцев и дернулся, схватившись за его руки, оттолкнул их от себя. Руки были тонкими, худыми, послышался легкий вскрик. Сергей мгновенно слетел с кровати, что-то опрокинув во тьме, нашарил на стене выключатель. Вспыхнувший свет озарил Алену – растерянную, ослепшую, со вскинутой рукой.
- Ты чего дерешься? – зло зашептала она. – Ненормальный какой-то. Чуть руку мне не сломал!
- А ты чего здесь? – жмурясь от света, недоумевая, пробормотал Сергей.
- Я это… Дай еще сигарет, ужасно курить охота.
Она была в халате, измятая, волосы спутались, только глаза блестели.
- Обязательно подкрадываться, как привидение! - сказал Сергей.
- Тише, Сидор услышит, - зашептала она. – Пойдем со мной на свежий воздух.
Сергей был разозлен.
- Не хочу. Я спать буду. Бери пачку и не мешай мне…
Она внимательно посмотрела ему в лицо.
- Ну, как хочешь.
Сказала и ушла, тихо прикрыв дверь.
Спать теперь не хотелось совсем.
«И чего она по ночам шастает», - с досадой думал Сергей, лежа на неудобном матраце, закинув руки за голову. – «Скорее бы кончалась эта ночь, да уехать отсюда».
Постепенно успокоился. Потянулась цепочка воспоминаний, он вновь предался грезам и не заметил, как заснул. Но сон был непрочным. Чередой тянулись какие-то путаные фрагменты, время от времени он просыпался и вновь нырял в тревожный, тяжелый сон.
Проснулся он ближе к рассвету, почувствовав потребность выйти. Идти по темному, чужому дому, греметь замками ему не хотелось, но он все же заставил себя встать.
Вспыхнула лампа – было без четверти четыре.
«Сейчас самый крепкий сон, а мне идти надо», - подумал он.
Погасив свет, выскользнул в сени. Здесь царила кромешная темнота. Сергей вспомнил, как старуха закрывала вечером ставни, и выругался про себя. Не найдя выключатель, побрел наощупь, выставив руки, осторожно ступая, стараясь не наткнуться на ведро или на стул. Он совершенно потерял ориентацию и не помнил, в какой стороне входная дверь.
Дом спал, вздыхая, храпя и ворочаясь. Наконец-то нащупав дверь, Сергей приоткрыл ее и двинулся дальше. Но эта дверь оказалась не входной, она вела в другую часть дома. Здесь было светлее. Сквозь открытое окно сочилась утренняя прохлада. Выход отыскать не удавалось, он сообразил, что зашел не туда.
Сергей завертелся на месте. Глаза привыкли к темноте, и он разглядел просторную комнату со шторами и диваном, силуэты спящих людей. Белели простыни. Жидкий свет из окна слабо струился на крытый скатертью стол, на котором блестели часы, портсигар, зеркало, электробритва. Одежда темными сугробами висела на стульях. Кто-то из спящих сопел, ворочался, бормотал во сне. Сергей повернулся, решив покинуть комнату, и натолкнулся на низкий темный стул. Он сразу узнал дипломат Мальвины, лежавший на стуле.
Он хотел было шагать дальше, но вдруг заметил, что таинственный чемоданчик на этот раз приоткрыт. Не понимая до конца, откуда у него эта смелость, повинуясь какому-то внутреннему чутью, он спокойно и осторожно, одним пальцем приподнял крышку. Под смятой темной накидкой что-то белело, тщательно и аккуратно уложенное. Он пошарил пальцем, взял снежно-белый пакетик, чувствуя целлофан.
Внезапно один из спящих зашевелился, кашлянул, колыхнув воздух. Тайна исчезла, появился страх. Вздрогнув, Сергей закрыл крышку и шагнул за порог комнаты. Различив наконец-то дверь в сенях, он шагнул на крыльцо, споткнувшись, побрел по тропинке в сереющий, просыпающийся сад.
Свежий воздух слегка вскружил ему голову. Только теперь Сергей осознал, что сжимает в руке пакетик.
В уборной он рассмотрел его. Он был совсем маленьким, тонким, внутри был белый порошок. Сергей надорвал пакетик.
«Наркотики» - мысль острой болью вонзилась в сердце. Он предчувствовал это. Руки вдруг сделались ватными, затряслись. Он рассеянно понюхал порошок и швырнул пакетик вместе с содержимым в темную глубину отверстия.
Вышел, скрипнув дверью. Он еще не успел все осмыслить. Да, он раньше думал об этом, но старался не верить своим собственным мыслям, а теперь истина ударила его запрещенным приемом.
Мир серел, становился свинцовым, затем синим. Солнце просыпалось далеко на востоке. Теперь оно поднималось до ужаса быстро и неотвратимо, жгло глаза, обволакивало мир огненной пленой.
Но он давно уже лежал на своей койке, хотя, конечно, заснуть не мог. Мысли вертелись, никак не складываясь в цельную мозаику, в логическую цепь…
«Они преступники. Они торгуют наркотиками…. Белая, ужасная смерть…. А я - дурак дураком! Помогаю убийцам! Не мог понять и бросить все это раньше! Думал - дефицит, лекарства… Идиот!»
Ненависть поднималась в нем глухой стеной.
Утром старуха кормила Сергея, а он с трудом пережевывал пищу. Все ему в доме казалось гадким, отвратительным – Сидор с полотенцем в руках, фальшивый, подмигивающий Сергею, его спутники, казавшиеся интеллигентными и добрыми людьми.
«Не хватятся ли они пакетика?», - думал Сергей. – «Хотя, кто их сейчас пересчитывать будет».
После завтрака, Сидор, уже свежий, выбритый, прощался с ним:
- Скажешь, что больше передач не надо. Запомнил? Вот тебе деньги.
Сергей молча сунул пачку в карман.
- Алена, проведи гостя, - сказал Сидор сонной девушке, появившейся на крыльце.
Они шли с Аленой по ярким утренним улочкам. Роса блестела изумрудными аквамариновыми капельками на траве и цветах. В небе плясало соломенное солнце.
Шли молча, казалось, Алена еще спала. Когда подошел к остановке автобус, она сухо попрощалась, и он, стоя на задней площадке, еще долго мог видеть ее длинную фигуру, уходящую вдаль.

***
Утренний вокзал был чистым, умытым, в мелких лужицах танцевали янтарные блестки солнца. Но Сергей не замечал этого – на душе у него было скверно. Совершенно автоматически он взял билет, влез в вагон, сел за столиком у окна. Равнодушно наблюдал, как входят пассажиры, как трогается поезд – медленно с железным стуком, постепенно набирая ход. За окном замелькали окраины города, сверкающие зеленым блеском поля, светящиеся ленты рек, кудрявое редколесье….
Сергей равнодушно смотрел на все это. При отсутствии любви и веры, ненужность всего остального была ему очевидной. Жгучий камень давил его душу. Он осознавал, что в нем произошел переворот, причиной которого было не внезапный шок от того, что произошло этим утром, а постепенное накопление догадок и подозрений, от которых он отмахивался. Как ловко играла Мальвина на его чувствах, притворяясь, что любит его, используя его влюбленность в своих целях.
Теперь разрозненные осколки догадок сложились вместе. Он вспоминал то, чему раньше не придавал большого значения: и хитрую ухмылку Яниса, чья машина часто торчала во дворе, и внезапные перемены настроения Мальвины, и следы инъекций по ходу вен на руке.
Тогда он еще не пытался все объяснить, его слепила любовь, его зажигала она – своими глазами, телом, потоком мягких, ласковых, и, увы, ничего не значащих слов. Его использовали! А если их раскроют? Что дальше, тюрьма, колония? И под это его подвела любимая девушка!
Сергей чувствовал, как закипают в горле слезы, и отвернулся к окну. Даль за окном была синяя, со стороны леса шли темные тучи.
Сердце противно ныло.

***
Сразу с вокзала он ринулся к ней. Ехал в троллейбусе злой, взъерошенный. Ему теперь было все равно – за время дороги он многое передумал. Он потребует объяснений.
Он долго звонил в знакомую дверь – никто не откликался. Тогда он застучал кулаком.
За дверью послышались слабые шаркающие шаги.
- Кто?
Сергей молчал.
- Сереженька, ты?
Дверь приоткрылась.
-Ты чего так внезапно? Не позвонил, не предупредил, - послышался раздраженный голос Мальвины.
- Мне уже и войти нельзя? – ровно и твердо спросил Сергей.
Она открыла неохотно. Сергей увидел совсем другую, непривычную Мальвину – волосы спутаны, глаза раздраженно блестят, поверх комбинации накинут мятый пеньюар.
- Я сейчас не готова принять тебя. Нельзя… - говорила Мальвина, все же отступая вглубь прихожей.
Он втиснулся и захлопнул дверь. Они вошли в комнату.
- Задание ваше выполнено. Товар доставлен по назначению, так называемому Сидору. Такой беленький порошочек в пакетиках, - рапортовал он. – Ах, бедный Сереженька, не догадывался ведь, с чем посылает его любимая!
Последние слова он произнес с издевкой.
- Ты что? – удивленно широко раскрыв глаза, спросила Мальвина. – Что ты несешь?
- Ну, давай, выкладывай, когда вы решили меня использовать? Кем там я у вас числюсь? Дурачок – посыльный?
- Да ты пьян, - сурово сказала Мальвина. – Пойди, поспи.
- Вот как. Ты даже говорить со мною не хочешь!
- В таком тоне и состоянии – не хочу! Я тебя еще таким не видела!
- Это вы меня таким сделали! А я ведь тебе верил. И еще осмелился полюбить тебя….
Мальвина смягчилась.
- Сергей, я конечно должна с тобой поговорить, но лучше в другой раз. Я тебе все-все объясню. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Сейчас мы оба не готовы.
- Нет, как раз сейчас я готов принять любую правду. Только не ложь. Я устал ото лжи…. Мальвина, за что, ты меня так?
Сергей почувствовал, что перешел какую-то грань, но не мог остановиться.
- Деньги на мне зарабатывала! Вместе со своим любовником Янисом.
- Нет! – вскричала Мальвина. – Не смей, мальчишка, щенок!
- А я тебе так верил, так тебя любил. Ты для меня была самой лучшей на свете! И ты меня предала! Ну что ж, кажется, я тебе все сказал.
Сергей повернулся и пошел в прихожую.
Мальвина схватила его за рукав.
- Сережа, не уходи… Я должна тебе все рассказать. И ты поймешь, что это не я виновата в том, что произошло. Это они, они, Сережа! Они меня вынудили, заставили. Они умеют заставить… Будь оно все проклято!
Охваченный ее внезапным порывом, Сергей вернулся. Полутьма комнаты не скрывала ее жалкого вида, слез на лице.
- Ты жесток со мной, ты ничего не знаешь! Думаешь, жизнь проста, легка и радостна. Она может так скрутить человека, что поневоле ты пойдешь на недостойные поступки, а потом за свои ранние, мелкие ошибки расплачиваться будешь. Она может затянуть человека в омут, в грязь, в болото, откуда не выбраться….
Мальвина тяжело вздохнула и села на диван с неубранной постелью.
- Я должна тебе все рассказать. … Надеюсь, ты поймешь, что я не виновата!
Кем я была раньше? Да, господи, представь себе маленькую девочку – пышечку, круглощекую, румяную. На головке бантик. Каждый норовил меня погладить по этой щечке, хорошо, когда еще и конфетку давал. Я верила в хороших дядь и теть, веселилась, стишки там всякие рассказывала. Танцевала при гостях, а они так весело хлопали в ладоши и хвалили меня. Маме было приятно, она любила меня демонстрировать. … Да, именно демонстрировать, но реальная жизнь вокруг была не так уже добра, в ней было больше жестокости. Сначала нас бросил отец, мне тогда шесть годиков было. При нем мы жили хорошо и даже, как я сейчас понимаю, шикарно. А уходя, отец забрал машину, часть мебели, какие-то вещи…. Часть вещей мама продала – она привыкла жить шикарно, как раньше, она привыкла к комфорту. Но потом стало хуже. Деньги закончились, мать пошла на работу, хоть она и не привыкла трудиться. Мною почти не занимались, хорошо хоть на музыку отдали… Потом стали появляться у мамы мужчины, ведь не старая она еще была. «Товарищи по работе» иногда оставались на ночь. Помогали доставать разные вещи, дефицит. Что-то продавалось втридорога. Появились деньги. Чужие «дяди» устроили мать на работу в ресторан. Она приносила оттуда пожрать… Потом мать стала работать секретаршей у какого-то крупного начальника. Ну и пошло-поехало! Шмотки заграничные, бусы, колье… Помню немецкий плащ, шикарное французское пальто. И мне, конечно же, перепадало… Девчонки завидовали, когда я в школу приходила, учителям видимо тоже завидно было – они все форму школьную требовали. Но я назло им ходила в импортном, потом - даже в брюках-клеш. Маму все равно в школу не дозовешься, а на собрания она не ходила. Требовала только, чтобы я уроков не пропускала и двоек не имела. А мне так нравилось сбегать с уроков! Мы потом с подружками красились у меня дома, чего там - ведь вся парфюмерия была французская! А потом шли в парк, или в кино. Школу я закончила не очень, потому что последний год училась спустя рукава. Но музыка оставалась моей страстью, ей я и посвятила себя.
И тут пришла беда. Сняли маминого начальника, полетела и мама. Уже к тому времени красота ее стала блекнуть. Где-то мама все - таки работала, и мы как-то жили. И тут вдруг познакомили ее с Седым. Импозантный мужчина, богатый, только и того, что староват. Мать к нему и приклеилась. Седой увидел меня – «какая красивая у вас дочечка» - стал брать с собой в рестораны и бары, хорошо одел. В общем, приучил меня к шикарной и запретной жизни, к вещам красивым. Расширился круг моих знакомств. Как-то познакомил меня с Янисом. Парень – как парень, вроде симпатичный, умный. Но очень скользкий, хитрый. Жаль только поняла я это поздно. Ведь это он меня на иглу и посадил. Стал голову забивать всякими восточными философиями. Говорил о «другом мире», «астрале», «обновлении» …Сначала чуть-чуть попробовать дал. У него и ритуал красивый был. А потом еще – и потянулась цепочка. Он овладел мною полностью. Говорил, хочешь кайфу, гони бабки! Я давала, пока были, но сейчас ни у меня, ни у матери денег нет! Просила я его в долг, умоляла. Он соглашался, но за все надо платить… И он решил меня использовать в своих целях. Они где-то доставали товар и реализовывали. Им нужен был курьер. Пару раз я отвезла «чемоданчик», но потом это им не понравилось, все - таки баба, все может случиться…А главное, они заподозрили слежку. Я ведь по кабакам да по хатам – примелькалась! В «Алмазе» приметили тебя. Он говорит: «Окрути этого мальчика – будет нам новый курьер». Я сначала не хотела, но он уверял, что это будет пару раз, пока они не найдут другого, более подходящего… Ну а я возьми, да и влюбись в тебя…
- Неправда! Если бы ты любила меня по-настоящему, ты бы не подсунула мне наркотики!
- Честное слово, Сереженька, влюбилась в тебя, милый мой мальчик! Но вот уберечь от невзгод, наверное, не смогла…. Сначала они испытывали тебя на городе. Потом доверили длительную поездку. Кстати, ты возил не только марафет, но и деньги за проданный товар. Как в последний раз…. Я не соглашалась, но они уверяли, что опасности никакой нет. Хотя, изначально было договорено, что это будет пару раз. Видишь, я жалела тебя, я пыталась тебя выгородить…. Но совсем порвать с тобой я не могу, потому что…, потому что я люблю тебя!
Она кинулась к нему, прижавшись мокрыми от слез щеками.
Чувство негодования и досады стали таять. Перед Сергеем развернулась во всей полноте горькая драма запутавшейся, отчаявшейся девушки, которая попала в жизненный переплет. Чувство теплоты и нежности вытеснило эгоистическую злость, сострадание выплеснулось наружу.
- Как же это так все получилось, - зашептал он, гладя ее по слипшимся мягким волосам, чувствуя ее слезы через рубашку.
Они долго сидели, обнявшись. Через время он спросил глухо?
- А что там за наркота?
Мальвина, всхлипывая, вытирала глаза.
- Ох, не знаю, не разбираюсь я в этом хорошо. У них где-то есть лаборатория. И марихуану они возят откуда-то из Средней Азии. Где-то есть какие-то плантации…. Ну не знаю. … Этими поставками Сидор занимается. Янис пока еще так – мелкая сошка. Ему выгодно сделать человека рабом, посадить на иглу, а потом, пока еще можно, использовать в своих целях. Он требовал от меня, чтобы я тебя потихоньку вовлекала, но я сказала «нет», ничего делать не буду. Он издевался надо мной, насмеялся, напоминал о долгах…
Сергей сейчас как никогда ясно почувствовал свою взрослость. Он понял, что от его твердости и решительности сейчас зависит многое.
- Сколько же тебе нужно вернуть? – спросил он.
Когда Мальвина назвала сумму, он присвистнул.
- В конце недели Янис должен заехать, а у меня и половины нет… Ох, совсем я запуталась!
Она все же успокоилась, взяв себя в руки, освободилась от объятий и сидела одиноко, похожая на нахохлившуюся птицу.
За открытым окном взвизгнули тормоза шин.
Мальвина бросилась к окну, приоткрыв занавеску.
- Ой, мама возвращается. Серенький, она тебя не должна видеть. Быстренько иди в коридор, поднимайся этажом выше, а потом уходи.
- Как же я тебя брошу?
- А чем ты мне поможешь? Нам, увы, нужно расстаться… Совсем! Мне больно об этом говорить, но я и так перед тобой виновата, больше втягивать тебя в омут не хочу. Перед Янисом я как-то оправдаюсь. А ты не приходи ко мне и не звони.
Мальвина говорила быстро, нервно, явно еще хорошо не сознавая смысла своих слов.
- Ну, как же, Мальвина! Я ведь люблю тебя и не хочу так вдруг внезапно терять!
Она обернулась.
- Миленький мой, я тоже, но нельзя нам, нельзя… Из-за меня погибнешь ты! Ну, хоть на время забудь меня! Прощай, милый! Быстро на лестницу и уходи.
Ощущая на своих губах ее поцелуй, Сергей, взбудораженный и ошеломленный, стоял на площадке следующего этажа.
Щелкнула дверь, затихли шаги. Наступила мрачная тишина. В этой тишине он медленно спустился по лестнице, сознавая, что остался один.

***
Несколько вяло тянущихся скучных и серых дней были для Сергея невыносимы. Сначала он клялся оставить в покое Мальвину и никогда не приходить к ней. Но уже на следующий день он понял, что никогда не сможет забыть ее. Она являлась ему во снах, грезилась наяву, и даже то, что он узнал о ней, не могло поколебать его чувства.
«Жизнь ее заставила быть такой. Но я должен спасти ее. Я вырву ее из этого ада… Ее ведь могут вылечить, и она избавиться от этой зависимости. Мы поженимся, и я больше никому и никогда не дам ее в обиду».
Роль благородного спасителя переполнила его душу возвышенными замыслами. Он мечтал об их совместной жизни, счастливой и долгой.
Как в тумане, задумчивый и мрачный, он сдавал экзамены. Первый экзамен сдал неважно. Отец требовал лучших результатов, но Сергей отмахивался, ссылаясь на усталость по окончании учебного года. Преподаватели заметили его странное состояние и, памятуя о его былых успехах, чуть завышали ему отметки.
Получив аттестат, Сергей не остался на выпускной вечер. Напрасно его уговаривал Князев. Все окружающее казалось ему нелепой мишурой. Ему было не до веселья, а хотелось лишь видеть Ее.
Он звонил ей несколько раз, но квартира молчала.
«Почему она не берет трубку? Что-то случилось? Может просто никого не хочет видеть?»
Сергей переживал, уходил за город, смотрел в блекло-синее небо, на белые новостройки окраин, на желтые пески, расстилавшиеся до горизонта, где темнел островерхими пиками еловый лес.
Через несколько дней он все же поехал к ее дому. У подъезда стояла машина Яниса. Сергей присел на скамейку и волнующимися руками достал сигарету.
Ярко светило летнее, песочного цвета солнце, сверкавшее в свежевымытых окнах и на молодой листве. Он наблюдал за ее окном, пытаясь затушевать в себе нарастающее чувство тревоги. Затем, не выдержав, бросил сигарету, и с непонятной ему самому яростью ринулся в подъезд.
Не успел нажать на кнопку звонка, как дверь тут же распахнулась, словно Сергея поджидали, глядя в глазок. Он решительно шагнул в темную прихожую. Длинноволосый ухмыляющийся парень казался на две головы выше его.
- А кто заглянул к нам в гости! Милости просим!
Парень довольно бесцеремонно подтолкнул его к двери комнаты и распахнул ее. В следующее мгновение Сергей подумал, что попал в другую квартиру. Увиденное ошарашило его, он не узнал знакомой комнаты.
Казалось, неуклюжий великан прошелся по этим хрустальным пространствам. Стекла шкафов торчали острыми осколками. На полу поблескивало, хрустело под ногами стеклянное крошево. Разорванные истоптанные вещи, разодранные цветные журналы, перевернутые кресла со вспоротыми брюхами и выпущенными на свободу пружинами, клочья ваты и поролона, разбитый наполовину рояль дополняли общую картину разрушения.
На диване, на изрезанном на полоски платье и подушке, лежала Мальвина. Она была в одной комбинации, связана тонкими ремнями, беспомощно дергалась и мычала, так как рот ее был заткнут полотенцем. Ее тело было в синяках и ссадинах. Рядом, жестоко улыбаясь, в легком свитере-водолазке, стоял Янис. В его руке серебром играл нож.
- А вот и твой дружок пожаловал, - сказал, ухмыляясь, Янис. – Ну, что же, пусть видит свою принцессу не при параде.
Потом, обращаясь к Сергею, добавил:
- Вот ведь упрямая…. Я ведь сказал, что никакой свободы, никакого марафету она сегодня не получит, а она…
- Что вы хотите от нее? – глухо спросил Сергей, не узнавая собственного голоса.
- Да ничего особенного. Пусть вернет должок. Пусть скажет, где ее мать прячет ценности. Есть там колье, золотой крестик с изумрудом, ну и прочее. … Скажет – и мы ее отпустим. А она только кричит, соседей пугает. Пусть даст знать, что не будет кричать и скажет, мы откроем ей рот, возьмем, что нам причитается и все… Правда, Фредди?
Длинноволосый, затянувшись сигаретой, заугукал, ухмыляясь, похаживая по комнате, хрустя стеклом.
- Может, ты ее уговоришь? – спросил Янис.
- Вы сволочи, мерзавцы, подонки! – вырвалось у Сергея. – Нет у нее ничего. Вы и так ее уже обобрали, жизнь искалечили, разбили, что вы еще хотите?!
- А то, что пришло время платить по счетам, - отрезал Янис. – Ты не думай, что сам чистенький. Вы давно уже одной веревочкой повязаны.
Мальвина замычала, задергалась, и Янис вынул ей кляп изо рта.
- Ну, что, будешь говорить?
- Подлец! Что ты творишь, сволочь! Отпусти мальчишку, зачем его впутывать, он не виноват!
Янис ударил ее наотмашь по лицу.
Мальвина закричала, дергаясь, пытаясь подняться, но Фред вновь столкнул ее на диван.
- Слушай, че мы ждать-то будем? Давай попользуемся телкой по очереди, а? - улыбнулся лошадиной улыбкой Фред.
Сильной рукой он сжал ее лицо:
- Заткнись, сучка!
Двумя взмахами ножа он срезал бретельки лифчика.
- Гады, не троньте ее! – не своим голосом заорал Сергей и, оттолкнув Яниса, подскочив к Фреду, изо всей силы ударил его ногой в живот. Тот, не ожидая от Сергея такой прыти, не успел защититься, скорчился от боли, присел. И в этот же момент Сергей почувствовал сильный удар чем-то тяжелым по голове….
Он очнулся, почувствовав острый, удушающий запах гари. Страшная боль раскалывала голову, глаза залепила слипшаяся кровь. Тело ломило. Руки и ноги были крепко связаны.
Сергей корчился, пытаясь освободиться от пут, слабо крикнул, но ответа не было. Комнату застилал едкий дым. Сергей с ужасом наблюдал, как языки пламени постепенно побежали вверх по шторам, затанцевали на полках шкафов, среди съежившихся изуродованных книг.
Он завыл, задергался на крошеве мелкого стекла, зажав руками осколок, пытался перерезать ремни, но напрасно. Из кухни валил черный дым, значит, до ножа добраться было нельзя. Тогда он попытался подкатиться к тумбочке с зеркалом, думая найти ножницы. Осколки битого стекла вонзались в тело, но он не чувствовал боли. Кое-как приподнявшись, он стал валить тумбочку на пол. Дым ел глаза, и он, кашляя, торопил себя. Звонко лопнули лампочки в люстре. Наконец-то он опрокинул тумбочку, почувствовав страшную боль – языки пламени уже играли вокруг него. Он пытался найти что-то острое. Он с трудом нашел миниатюрные ножницы, зажав их пальцами, стал резать ремни, но ничего не выходило! Рядом с ним факелом занялся стул. Бросив ножницы, он подкатился к нему и свалился прямо в обжигающее нутро пламени. Стиснув зубы, воя, подержал руки в огне и вскоре смог разжать их свободно. Быстро освободив ноги, встал, кашляя, шатаясь на онемевших ногах. Пожар медленно разгорался. Дым ел глаза. Сергей чувствовал, что задыхается.
Он бросился к дивану, размахивая руками. Мальвина была там, в дыму и уже не шевелилась. Схватив ножницы, он быстро освободил ее от пут, приподнял. Но куда бежать? Пол прихожей был в огненных цветках – горел коврик, дымилась обувь. Оставив ее у стены, он рванул занавеску, чудом уцелевшую, висевшую перед входом в прихожую, схватил обгоревшее одеяло. Потом бросился в темную ванную, куда еще не дошло пламя. Быстро набрав ведро воды, он половину вылил на себя, а другой половиной окатил девушку. Вновь набрав воды, он намочил полотенце, занавеску и одеяло. Полотенце обмотал себе вокруг рта, закрыв нос, занавеску накинул на Мальвину. Схватив одеяло, пригнувшись как можно ниже к полу, он стал неистово бить им пламя в прихожей. Затем все бросил, подхватив тело девушки, ринулся к двери….
Подъезд уже гудел возбужденными голосами. Он не помнил, как спустился вниз, к подлетевшим красным пожарным машинам, как, почти падая, отдал завернутое в грязную с подпалинами штору тело девушки протянутым рукам, а сам добрел до песочницы и тяжело упал на деревянную скамейку.
Пожарные раскручивали шланг. Вверху, пробившись сквозь лопнувшие стекла, вовсю полыхало пламя, выпуская багрово-черные клубы дыма.
Он тускло смотрел на веселое небо, на мирный песок, чувствуя себя опустошенным. Горели руки, лопнувшие от ожогов, все еще кровоточила голова.
И в тот момент, когда он увидел подбегавших людей в белых халатах, он провалился в бездну.

Конец 1 части