– Послушайте, молодой человек, что будет говорить вам старый еврей. Положите эту вещь откуда вы её взяли. Она не для вас. Старый Сёма сразу увидел на вашем лице образованность и его чувствительная душа не может допустить, чтобы вы ушли из лавки с обманутыми надеждами. И хотя моя Роза, пусть она будет здорова, снова скажет: «Сёма, ты разоряешь нас всех и детям скоро нечего будет есть», вам, молодой человек, я очень даже не посоветую это приобрести. Сёма умеет видеть внутрь человека, и он знает, что сделает вас счастливым.
Щупленький антиквар в чёрной кипе на длинных седых волосах и круглыми очками в тонкой оправе, непонятно как державшимися на крупном пористом носу, сопровождал свою речь непрерывным жестикулированием, отчего его затёртый жилет постоянно горбился на спине.
Алексей решил посвятить всю вторую половину дня поиском презента для своей девушки, и эта антикварная лавка была уже далеко не первым заведением, куда он заходил. Хотя финансовая сторона его совсем не волновала, как всегда, выбор подарка был для Алексея процессом мучительным, поэтому он терпеливо слушал хозяина лавки, надеясь, что тот предложит что-либо подходящее.
– Как только Сёма увидел ваш скучающий взгляд, – продолжал старик, – то сразу понял: этот милейший молодой человек ищет достойный подарок для своей Суламифь. Это не важно, какие буквы составляют её имя. Когда женщина любит и любима – она Суламифь. И не спорьте со старым евреем – во первых это бесполезно, а во вторых – я всё равно прав. Когда Сёма, тогда ещё молодой и кудрявый, увидел впервые свою Розу, в моей душе зазвучала песнь Соломона. Роза это поняла. И вот уже сорок шесть лет она объясняет мне, как горько я обманул её надежды. Но, вы таки понимаете меня, это лишь вечная женская игра.
Старый Сёма нырнул под прилавок, но, вскоре, вынырнул оттуда с большой коробкой в руках. Глянув на Алексея поверх очков, он заговорчески подмигнул ему и продолжил свой монолог.
– Если вы не признаете это за шедевр, у Сёмы навсегда разобьётся сердце, и его многочисленные дети будут безутешно рыдать над телом отца. Эта вещица ждала именно вас и пусть у меня в лавке погаснет свет, если это не так.
Свет в лавке не погас, что привело старого Сёму в восторг. Он радостно закивал и аккуратно вынул из коробки статуэтку.
Вещица, действительно, была замечательной. На небольшом каменном постаменте, изображающем прибрежные скалы, стояла стеклянная девушка, а у её ног поднималась такая же стеклянная волна с пенистой вершиной. Отблески неяркого света искрились в изгибах фигуры, придавая ей мистическое значение, создавали иллюзию живого тела, а набегающая волна грозила рассыпаться мириадами искристых брызг.
Алексей заворожено смотрел на статуэтку и уже находил в её лице схожесть черт с лицом своей избранницы.
Насладившись произведённым эффектом, хозяин вновь затараторил:
– Вам, молодой человек, конечно, интересно знать, откуда у старого еврея взялась такая красота, так я вам скажу. Сёма выложит вам всё, как на беседе у ребе.
Этой красоте уже так много лет, что даже мой покойный папаша не застал её появление. Он ещё не нагибаясь ходил под стол, когда его дед привёз эту красавицу из Венеции. В своё время дед, конечно же, с большим убытком для себя, её продал. Но до самой своей кончины со слезами вспоминал этот чудный образ. Вы, молодой человек, можете сказать: «Фи, старый Сёма сочиняет сказку, чтобы подороже продать вещицу». Таки нет, молодой человек. Вы ещё не знаете, но жизнь, пусть она не кончается, такие сказки нам преподносит, что все эти андерсены вместе с братьями гриммами сопят в сторонке.
Так вот, тот, кто приобрёл эту красоту, вскоре проигрался, и уже мой отец выкупил фигурку, опять же, в убыток себе. Но сердце еврея так не равнодушно к красоте и ради неё готово на любые убытки.
А потом пришёл режим, людям стало не до стеклянных девушек. Иногда отец вынимал её из коробки, и мы все любовались неповторимой игрой света на её теле, так же, как ваши глаза любуются ей сейчас.
Я не буду вам рассказывать, как мы жили при режиме. Давно ведь известно, что еврей никогда и ни где не живёт хорошо. Он просто живёт, или нет. Мы жили. Признаюсь, что ещё раз красавица эта покидала нас, но новый хозяин решил обосноваться на Земле обетованной, а эту даму не разрешили вывезти. Так она опять вернулась в семью.
Когда мы вновь решили выставить нашу драгоценную на продажу, Роза неделю рыдала, а я почти что умер. Моё сердце страдало и отказывалось качать мою кровь. Но если еврей не продаёт товар, он или не еврей, или уже умер. Старый Сёма решил, что умирать ещё рано, и вот вы любуетесь этим чудом.
Всё это время Алексей молчал, любуясь стеклянной девушкой. Сёма понял, что наступил решающий момент:
– Вот только не портите святые мгновения, молодой человек. Не спрашивайте старого и больного человека о цене. Сколько бы я вам не назвал, это всё равно будет мало для такого шедевра. Давайте молча полюбуемся на неё.
Однако сам антиквар молчать не собирался.
– Давайте, молодой человек, сделаем так: я напишу вам цену на бумажке, а вы будете любоваться девушкой и думать.
Старый еврей вытащил из ящика стола клочок бумаги и, что-то написав на нём, отдал Алексею. Тот мельком взглянул на цифру.
То, что статуэтка явно не дешёвая, Алексей не сомневался, но написанная сумма была на порядок выше, чем он предполагал. Его брови удивлённо поползли вверх.
– Да-да-да! И, поверьте, юноша, старому еврею, это себе в убыток. Но, если уж Сёме кто-то понравился, вот как вы, он готов раззориться, лишь бы угодить клиенту. Вы ещё не знаете, сколько вполне справедливых упрёков моя Роза, пусть она не болеет, обрушит сегодня на мою голову. Но мне не привыкать. Сердце старого еврея будет радоваться, представляя, как вы любуетесь его красавицей. Кстати, вот просто чудесный опаловый гарнитур для Вашей девушки. Это будет подарок от старого Сёмы. Вы ведь не расстанетесь с нашей стеклянной богиней? Доброе еврейское сердце почему-то мне подсказывает, что так оно и будет.
Алексей широко улыбнулся и, вновь почувствовав себя преуспевающим бизнесменом, приступил к торгу.