В этой бедной избушке никто не живёт,
Спит хозяйка давно на погосте.
Только белые птицы сюда каждый год
Прилетают домой, а не в гости.
Здесь у аистов свито большое гнездо
На дырявой рассохшейся крыше.
Старый дом. А когда-то вокруг всё цвело
И мальчишеский смех был тут слышен.
Для хозяйки счастливее не было дней,
Но ударила жизнь, словно розги.
В сорок первом она, проводив сыновей,
Долго слёзы лила у берёзки.
А потом у лампадки, лишенная сна,
В ненавистные длинные ночки
Перед старой иконой молилась она,
Чтоб живыми остались сыночки.
Но не ведала мать средь ночной тишины,
Что один из сынов в жутком мраке
Упадёт в васильки уж в начале войны,
Захлебнувшись в кровавой атаке.
А второму, Ивану, чуть-чуть повезло:
Он с победой дойдёт до Берлина,
Но, увы, не вернётся в родное село,
По дороге домой где-то сгинув.
Но от веры своей не уйдя ни на пядь,
(Ведь случается, врут похоронки),
Всё ждала и молилась с надеждою мать
И сама угасала тихонько.
Старый дом на краю. У пригорка зажат.
Здесь покой и сейчас не нарушен.
А весною над ним, как и прежде, кружат,
Может, птицы, а может быть... души.
